Нежданный визит.
Я стоял в дверном проёме, наблюдая, как свет лампы мягко падает на её диван.
Когда она подняла голову, я видел только каштановые кудри, спадающие на лицо, скрывая глаза. Ни взгляда, ни реакции — только тишина.
— Кто... кто вы?! — выдохнула она, голос дрожал.
— Киллиан, — сказал я холодно, не двигаясь с места. — Ты, должно быть, не ждала гостей.
Она подпрыгнула, чуть отступая, словно вся её маленькая квартира была для неё безопасным убежищем, а я — вторжение, которое разрушает этот мир.
— Я... я никого не ждала! — выдохнула она, слова вырывались дрожащим шёпотом.
— Отлично, — сказал я, раздражённо перебирая пальцами на столе. — Ты и правда ничего не понимаешь.
Она опустила голову ещё ниже, пряча глаза. И чем больше она пряталась, тем сильнее разгоралась во мне злость.
— Слушай, — рявкнул я, делая шаг ближе, — я пришёл не для чаепития. И не для дружеских разговоров.
Ты должна понимать: я здесь, чтобы проверить тебя. И твоя тишина, твой страх — всё это уже раздражает.
Она сжалась, плечи дрожали, дыхание стало чаще. Я видел, как её пальцы нервно сжимают край дивана.
— Пожалуйста... — тихо сказала она. — Пожалуйста, уходите...
Я фыркнул. — Уходить? Слушай, мышка, — сказал я, поднимая голос, — тебе повезло, что я пришёл без причин для... более решительных мер.
Она слегка отпрянула, но не подняла глаза. Я шагнул ближе, и мой раздражённый взгляд упал на каждую прядь её каштановых кудрей, на каждый нервный вздох.
— Ты думаешь, что это игра? — рявкнул я, чуть наклоняясь над диваном. — Всё, что я делаю, — это игра, но для меня она слишком реальна.
Она снова опустила голову, дрожа от страха. И это взбесило меня сильнее всего.
— Боже... — пробормотала она, — вы злой...
— Верно, — сказал я, отшвырнув пустой стакан на стол. — И именно это тебе нужно понять. И именно это тебя раздражает больше всего, хоть ты ещё и боишься.
Она отскочила к стене, но глаза так и не показались. Я выдохнул, раздражённо вскинул плечи, повесил взгляд на её каштановых кудрях.
— Отлично. Я пришёл. Ты напугана. Я зол. А дальше? — сказал я, проходя к двери. — А дальше всё ещё сложнее, чем ты думаешь.
И, когда я вышел, холодный дождь Нью-Йорка ударил в лицо, но злость осталась. Селеста боялась, а я злился на неё, на её страх, на её скрытые глаза. И чем дальше, тем яснее понимал: «влюбить её» будет пыткой.
Селеста.
Почему он так на меня действует? Я даже не видела его глаз, а внутри уже что-то напряглось, словно в груди зажглась тревога. Он злой, грубый, опасный... и всё же я не могу перестать думать о нём.
Каждое слово, каждый его шаг, даже когда он молчит, словно оставляют след внутри меня. Он огромный, уверенный, как будто весь мир принадлежит ему. А я... я всего лишь тень, серая мышка, и всё равно его присутствие заставляет моё сердце биться быстрее.
Мне страшно. Страшно от того, что он так близко, что его злость, его раздражение ощущаются как физическое давление. Но вместе с этим появляется странное любопытство — невозможно отвести мысли. Почему он такой? Почему этот холодный, властный человек оставляет след в моей голове?
Я чувствую себя одновременно уязвимой и раздражённой. Он ворвался в мою жизнь без предупреждения, и я боюсь, и я хочу, чтобы он ушёл... но в мыслях я всё равно возвращаюсь к нему снова и снова. хриплый голос, резкие слова — всё это держит меня в напряжении, заставляет думать о нём, даже когда я пытаюсь думать о чём-то другом.
Почему я реагирую так на человека, которого едва знаю? Почему страх и раздражение переплетаются с какой-то странной притягательностью? Он чужой, опасный... и всё же мой разум не отпускает его.
Я боюсь и одновременно не могу перестать о нём думать. Он разрушает мою тишину, вторгается в мой маленький мир, а я... я понимаю, что уже не смогу забыть его присутствие, даже если захочу. Следующий день. Тишина библиотеки всегда казалась мне безопасной. Шорох страниц, запах бумаги и пыльного дерева — здесь я могла хоть немного дышать. Но теперь даже это ощущение исчезло.
Я чувствовала его прежде, чем услышала шаги. Его присутствие ворвалось в пространство, словно холодный ветер, который невозможно прогнать. Сердце застучало быстрее, ладони вспотели.
И вдруг он оказался рядом. Резкий, внезапный, как удар грома. Моё тело замерло. Я услышала только тихий шорох пальто, тяжелое дыхание, и всё вокруг будто исчезло.
Он зажал меня у стеллажа. Каштановые кудри снова падали на лицо, глаза скрыты, но я ощущала каждую частицу его силы и раздражения, будто он вжимал меня в воздух, давил на мою грудь и сердце одновременно.
Я хотела отшатнуться, отпрянуть, спрятаться в тишине между книг, но не могла. Его присутствие было слишком резким, слишком реальным. Я слышала его голос, низкий и хриплый, но не понимала слов — всё растворилось в том, как близко он был.
Страх накрыл меня полностью. Он чужой, опасный, и одновременно почему-то притягательный. Я не видела его глаз, но чувствовала их тяжесть на себе, ощущала его взгляд, который пронзал меня насквозь.
Моё дыхание стало быстрым, сердце — колотиться без контроля. Я мысленно повторяла себе: "Спокойствие... он уйдёт... я спрячусь..." Но внутри всё кричало тревогой, и я понимала, что моя маленькая защита, моя привычка быть незаметной, уже бессильна.
Он стоял рядом, и всё, что я могла делать, — прятать глаза, опускать голову и молиться, чтобы не делать ошибку, чтобы не вызвать его злость. Каждый вдох был борьбой. Каждый вздох — страх. Киллиан. Я вошёл в библиотеку, и всё вокруг мгновенно потеряло смысл. Тишина, запах книг, мягкий свет — всё это растворилось, когда я увидел её. Она стояла между стеллажами, как будто невидимка, и я почти не думал — просто действовал.
Я подошёл резко, зажал её у стеллажа. Моё тело прижалось к её, ощущая каждое мгновение, каждое её движение, даже её дыхание, которое стало чуть быстрее. Рука поднялась сама, чтобы отодвинуть прядь каштановых кудрей с её лица. Я приготовился изоброжать нежность — холодную, аккуратную, рассчитанную.
И тут я увидел её глаза. Большие, синие, глубокие — как кристаллы, отражающие всё, что я никогда не позволял видеть.
Сердце дернулось, как будто кто-то резко дернул за верёвки внутри. Я замер. Дыхание сбилось. Секунда растянулась в вечность.
Ничто в моей жизни не готовило меня к этому. Ни власть, ни кровь, ни угроза. Эти глаза... Они пробивали меня насквозь. Они видели всё, что я пытался скрыть, всё, что я пытался подавить. И в этом взгляде было столько... жизни. Не страха, не подчинения, а самой настоящей, холодной и одновременно хрупкой силы.
Я забыл, как дышать. Забыл о самоконтроле, которым гордился всю жизнь. Каждая клетка моего тела кричала, что я должен отступить, но разум отказался слушать.
Я почувствовал, как напряжение, которое я сдерживал, будто лопнуло. Рука, которой я аккуратно собирался коснуться её лица, замерла. Я хотел быть холодным и расчетливым, но взгляд этих глаз разрушил все планы.
Она замерла, казалось, тоже поражённая, но её глаза были как магнит, втягивающий меня внутрь. В них отражалась вся тишина, вся её слабость и одновременно сила, и я понял: я никогда не встречал ничего подобного.
Мир вокруг перестал существовать. Только мы двое, и это ощущение, что время замерло. Я не знал, как действовать, что сказать, как дышать. Всё, что оставалось, — это быть здесь, в этом моменте, перед этими глазами, которые разрушили меня сильнее, чем любой враг, чем любая угроза.
Я понял одну простую вещь: эта девушка — не просто цель. Она — шок, который я не могу контролировать. И впервые за долгое время я ощутил, что мой холодный, расчётливый мир распадается на куски, и я бессилен остановить это. Я не мог больше сдерживать себя. Всё внутри кричало, требовало действий, требовало её. И я бросился к ней, как буря, накрывшая тихий город.
Поцелуй начался резко, словно удар грома. Без аккуратности, без расчёта — просто чистая, неукротимая страсть. Её тело прижалось к моему, дыхание смешалось с моим, и мир вокруг перестал существовать.
Она сначала замерла, но затем ответила, так же яростно, как я. Без сопротивления. Без сомнений. Только желание, непокорное и дикое, которое рвало нас обоих к одному — быть здесь и сейчас, забыв обо всём.
Каждое движение, каждый вздох, каждое прикосновение — всё было слишком, всё было настоящим, без границ. Моё сердце колотилось, кровь бурлила, разум кричал «остановись», но тело игнорировало его.
Её руки обвили меня, её дыхание вплеталось в моё, её удивление превратилось в отклик, в жаркий ответ. Я ощущал каждую реакцию, каждое движение, и это только усиливало безумие, охватившее меня целиком. Мои руки скользнули ей на бедра,я крепко сжал их,что,мне кажется,останутся синяки.
Я забыл обо всём — о самоконтроле, о задачах, о мире вокруг. Только мы. Только это безумие, этот огонь, который жёг внутри и делал нас уязвимыми и настоящими одновременно.
И я понял, что никогда не видел ничего подобного. Ни в женщинах, ни в жизни, ни в своих собственных желаниях. Всё разрушилось в одно мгновение, оставив лишь страсть, дикую, бешеную, безумную — такую, что невозможно остановить. Я отстранился от неё едва на миг, чтобы перевести дыхание, но сердце всё равно стучало бешено, словно хотело вырваться наружу. Я смотрел на её лицо — каштановые кудри ещё слегка падали на глаза, но теперь я видел, как её щеки горят, дыхание учащено, руки дрожат.
Она смотрела на меня, и я впервые почувствовал себя... уязвимым. До этого я не позволял себе слабости. Не позволял никому видеть, что происходит внутри. Но сейчас всё было иначе.
Почему она отвечает? Почему она так смело откликнулась на меня, на этот пожар внутри? — мысли не давали мне покоя. Каждое её движение отзывалось эхом внутри меня, и я понимал, что теперь я не просто хочу её — я не могу отпустить это чувство.
Её взгляд, даже скрытый под волосами, был настороженным, удивлённым, смешанным со страхом и... странным желанием. И это одновременно сводило меня с ума и завораживало.
Я сжал её руку, чуть сильнее, чем нужно, и почувствовал, как она не отстраняется, а напротив, сжала мою в ответ. Сердце дернулось, дыхание сбилось. Всё внутри меня кричало: «Я не могу её отпустить, даже если хочу быть осторожным».
Она тихо вздохнула, и я услышал её мысли, будто внутренний мир вырвался наружу: «Он... он безумно силён. Но я... я хочу этого? Я боюсь... но хочу...»
Я понял, что она тоже растеряна, что эмоции её бурлят, как у меня. И это сделало момент ещё интенсивнее — не просто поцелуй, не просто страсть, а открытие чего-то нового, чего-то, что невозможно контролировать.
Я притянул её ближе, больше не думая о планах, о правилах, о самоконтроле. Всё, что имело значение, — это она, это этот миг, это взаимное желание, которое рвало нас обоих к одному — к настоящей близости, к настоящему ощущению того, что мы живы и чувствуем друг друга.
И я впервые осознал, что эта девушка — не просто цель, не просто объект. Она — стихия, которая разрушает мои стены, стирает привычный порядок, делает меня уязвимым и настоящим одновременно.