Часть 7. Безумие.
Сегодня Трису ждала очередная встреча с Люком. Признаться, девушка ждала ее с нетерпением. В этот раз хотелось поскорее оказаться с пациентом наедине и побеседовать, ведь парень, похоже, начал ей открываться. Ну, или умело делал вид. Будь воля Беатрис, она прямо сейчас пошла бы к Люку, но, к сожалению, у парня первая половина дня оказалась занятой. Прежде его держали в изоляции от других, но сейчас стали выпускать — не без помощи Беатрис, решившей, что общество, пускай и других душевнобольных преступников, полезно скажется на нем.
— Он правда настолько разносторонний? — девушка уставилась на коллегу, не пытаясь скрыть своего удивления.
Они с Айзеком уже около часа сидели в ординаторской, рассматривая всевозможные материалы, оставленные предыдущими докторами Люка. Дело это оказалось не из легких, ведь мало того, что каждый писал, по большей части, отсебятину, так еще и невероятно жуткую. Каждая заметка несла в себе нечто, совершенно непохожее на обычные врачебные записи. Документ больше смахивал на дневник, а некоторые его строки прямо кричали о том, что Люк вовсе не стоит чьих-либо усилий.
«Боюсь, ему ничем не помочь», — гласила самая первая пометка. Текст был мелким и располагался в самом верху страницы. Остальное пространство пустовало.
— Люк правда многим интересуется. Бывало, расспрашивал о медицине у санитаров, но особо никто ничего ему, конечно, не отвечал. Вступать в диалог с парнем — чревато.
— Чревато? — Триса переспрашивала для галочки. На деле ей все равно, ведь она уже говорила с Люком, и пускай первые встречи не задались, она все еще здесь. Все еще видится с ним и зовет себя его лечащим врачом.
«16.09.2020. Первый день с новым пациентом, — девушка нахмурилась, продолжая читать. — Готов поклясться: в палате было невыносимо холодно. И почему-то очень страшно. Но я пока не намерен отступать. Моя цель — спасти эту душу».
— Ну, он отлично умеет зубы заговаривать. Несет всякий бред, а верить хочется, — Айзек неловко потер руки и поджал губы, продолжая: — Знаешь, почему я стал врачом?
— Почему? — Беатрис перевела равнодушный взгляд на коллегу, ведь не то, чтобы ее волновал этот вопрос.
— Моя мама сильно болела: не отличала реальность от вымысла. И я ничем не мог помочь ей. Должно быть бессилие — самое страшное, что можно почувствовать.
Девушка промолчала. Не нашла, что ответить.
— Все, кто имел дело с Люком, столкнулись с этим.
— Значит, они недостаточно старались. Убегали, когда появлялись незначительные трудности. Но я еще здесь, и я уже никуда не убегу, — она поправила темные пряди волос и вновь устремила взгляд на записи.
«17.09.2020. Во время встречи пациент вел себя спокойно, только вот я все время чувствовал тревожность. Не понимаю, чем это вызвано...» — текст обрывался.
«18.09.2020. Всякий раз, когда мой взгляд пересекается с Его взглядом, я готов исчезнуть. Сегодня пациент не сказал мне ни слова, молча смотрел на меня из дальнего угла палаты, и я готов поклясться: ничего более жуткого я никогда не видел».
«19.09.2020. Я увольняюсь». Триса отложила бумаги и посмотрела на Айзека озадаченно. В голове крутился только что прочитанный текст, и девушка никак не могла избавиться от странного чувства, окутавшего ее сердце и будто бы отяжелившего его. Но вместе с ним появился и еще больший интерес.
— Что такое? — мужчина с волнением взглянул на Беатрис, но та лишь покачала головой и потянулась к светлой папке.
В ней лежала пара рисунков, сделанных Люком во время арт-терапии (доктор проводила ее пару раз лично для Люка, после групповой). Традиционное времяпровождение пациентов, позволяющее им открыться, в первую очередь, самим себе. Девушка положила оба изображения перед собой и внимательно осмотрела их. Беатрис удивилась, ведь вместо привычной абстракции, часто встречающейся у пациентов и где-то чересчур странной или даже жуткой, Люк рисовал людей. Незнакомых Трисе мужчину и женщину с невероятно глубокими, пронзительными взглядами. Парень, определенно, не мог тягаться в мастерстве с Веласкесом или Боттичелли, но было что-то цепляющее в том, как он показывал тех, кого видел перед собой.
— Не могу прочитать «художника», но будто все, что сокрыто внутри изображенных им людей, резко стало доступным. Так странно, — Беатрис прикусила внутреннюю сторону щеки и продолжила пялиться на рисунки ничего не выражающим взглядом.
— Ты сейчас словно одержимая, — Айзек положил перед девушкой еще какие-то записи, закрывая тем самым изображения, и лишь тогда Беатрис пришла в себя. Она отчего-то подумала о картине «Демон сидящий», что некоторое время висела у нее дома, и вздрогнула, вспоминая неприятный, пробирающий до костей взгляд со стены.
«25.09.2020. Я встретилась с пациентом, — почерк был неразборчивым, резким и чересчур наклоненным вправо. — Я больше сюда не вернусь, и если после меня кто-то читает это, бегите. Проклятое место, и этот парень... Я никогда не сталкивалась с такими хитрыми манипуляциями. Не знаю, как, но за одну встречу я едва не поверила, что сама схожу с ума. А быть может, я уже сошла...»
«1.10.2020. Пациент определенно ставит себя выше всех. Нарциссическое расстройство личности, вполне вероятно, — так начиналась следующая заметка. — Он охотно идет на контакт, но ничего определенного не говорит. В основном, речь вели о погоде, искусстве и невкусном завтраке».
«2.10.2020. Сегодня пациент сообщил, что я вполне неплохой врач, но он не хочет всех этих разговоров по душам. В палате было очень душно. Я чувствовал себя нехорошо, едва слышал, что Люк говорил мне. Затем парень вдруг замолчал, улыбнулся. Я решил, что лучше мне уйти, ведь состояние было, мягко сказать, помятым. Да и пациент это, похоже, заметил. Затем я потерял сознание. Люк об этом не сообщил», — Триса вспомнила слова санитаров в ее первый рабочий день и убедилась, что они ничего не приукрасили. Подобный инцидент действительно был.
«5.10.2020. Этот парень настоящий монстр! Я не просто отказываюсь иметь с ним дело, я вообще отказываюсь приближаться к психически больным! Это выше моих сил!» — Беатрис отложила лист бумаги и поинтересовалась:
— Доктор, оставивший эту запись. Что произошло? — Айзек пробежался по тексту и тяжело вздохнул.
— Тогда мы впервые увидели агрессию со стороны Люка. Честно, зрелище неприятное. Доктор сказал, что она спросила его, считает ли сам Люк жестоким то, что совершил, — Триса выжидающе посмотрела на Айзека, кивая, чтобы он продолжал. — Вместо ответа Люк подошел к ней и сказал, что-то вроде: «Я могу показать тебе настоящую жестокость». Затем он схватил ее за горло. Благо у женщины с собой была кнопка...
— Любопытно, — только и ответила Беатрис, откидываясь на спинку кресла.
— Он буквально отшвырнул ее в сторону, когда санитары вошли в палату. Бедняга сильно ударилась об стол, а Люк поднял руки — мол, сдается, — и отошел к кровати. Санитары не сразу поняли, что им делать, ведь успокаивать буйного пациента, считай, никакой нужны не было: он сам с собой совладал. Тогда Люк взглянул на них и спросил: «Что, если она умрет? Это будет моя вина или ваша?», — Айзек, определенно, ждал какой-то реакции от коллеги, но та лишь кивнула.
— Слушай, а больше ничего нет?
— Не все захотели что-либо писать, — Айзек замолчал, а затем вдруг признался: — Сначала я поддержал тебя, но сейчас начинаю переживать, как бы чего не случилось.
— Все в полном порядке, незачем беспокоиться, — Беатрис улыбнулась. — Иногда у меня бывает ощущение, что вот-вот Люк выкинет что-то, но все в норме. Мне кажется, я на верном пути.
— Хорошо, если так, — тревога не покинула Айзека, но тот притворился, что спокоен, ради Беатрис. Не хотелось лишний раз тревожить ее, напоминая о всем том отрицательном, что есть в ее пациенте.
Время тянулось очень медленно, но все же Триса дождалась заветной минуты и даже успела обдумать все детали. Она прокрутила в голове каждое слово, жест и действие со стороны Люка и решила для себя, что парень — патологический лжец. Но в чем именно он врал девушке, она не знала. Да и, честно, хотела ошибаться, ведь она, как ей казалось, только ступила на верную дорогу. Мифомания вернула бы их с Люком в исходную точку.
Беатрис договорилась, чтоб ее пациента сегодня привели в сад. Как она узнала у главврача, когда докладывала ему о проведенных беседах и упрашивала дать Люку шанс, позволив посещать групповые терапии и приемы пищи в столовой, парню действительно нравилось гулять. Он выглядел наиболее умиротворенным и даже часто улыбался, рассматривая клумбы с цветами, кустарники и различных букашек.
— День добрый, Беатрис, — поприветствовал девушку брюнет. Двое санитаров, сопровождающих его, переглянулись и уставились на доктора, ожидая каких-либо слов с ее стороны.
— Добрый, — отозвалась Триса. — Вы можете идти, дальше я справлюсь, — она машинально убрала руку в карман, где покоилась кнопка, являющаяся ее единственным спасением в случае чего. Беатрис все еще боялась, но, стоит отметить, значительно меньше. Ее не трясло, и она больше не хотела вжаться в сидение, впиваясь ногтями в собственные ладони.
Санитары вновь переглянулись и удалились на достаточное расстояние, чтобы не слышать Трису и Люка. Неподалеку также находилась и охрана.
— Ты выполнила мою просьбу, — заметил парень, и уголки его губ слегка приподнялись. Люк осмотрелся и запрокинул голову, разглядывая голубое небо. Сегодня оно не было затянуто тучами, впервые за долгое время. — Нашла ответ на вопрос?
— Я думаю, наши истории похожи, — Люк оторвал взгляд от нависшего над головой полотна и перевел на Беатрис, заинтересованный в дальнейших ее словах. — Я тоже открыла для себя все божественное благодаря родителям. Маме, если быть точной.
— Но, в отличие от меня, не отказалась от веры, — Люк кивнул сам себе и присел на одну из скамеек, похлопав по месту рядом с собой. Триса нахмурилась, ведь не заметила, чтобы санитары сняли с парня наручники, но решила сослаться на собственную невнимательность. Не хотелось думать о том, что Люк сам может снимать их, когда пожелает. В конце концов, он уже пытался намекнуть на нечто подобное однажды. — Поиск существа всевышнего — одно огромное заблуждение. Люди ищут не там, даже не понимая этого.
Триса хотела было подойти и сесть рядом, как парень ее и просил, но он вдруг остановил ее жестом. Спокойно указал на землю, и, когда девушка опустила глаза, заметила небольшую бабочку.
— Ты едва не убила ее только что.
— Я не заметила, — Беатрис перешагнула насекомое и все же села рядом с пациентом. Удивительно, но сегодня она чувствовала себя как никогда расслабленной в его компании. Да и сам Люк, похоже, был в хорошем настроении.
— Убить — это всего одно действие. Даже чтобы утолить чувство голода или жажду, требуется больше затрат, — Люк взглянул на Беатрис, явно недовольную его умозаключением. Ее негодование радовало парня, ведь разрушать все то привычное и правильное было приятно.
— Ты это про бабочку? Она лишь насекомое. Убийство людей и насекомых — не одно и то же.
— Конечно, нет. Люди не приносят пользы никому, кроме своего вида. Бабочки же наоборот.
Беатрис не сразу поняла, серьезно ли Люк сказал эти слова или ей показалось. Она откровенно не понимала подобного и не хотела, если честно. Это раздражало и злило, ведь она не могла представить, что в этом мире есть люди, способные поставить каких-то бабочек выше представителей своего вида.
— Чувствовать злость нормально. Я же все-таки опаснейший преступник Вольтерры, — Люк произнес это едва ли не нараспев и улыбнулся: — Клевета. Некоторое время назад тут бывали люди и пострашнее. К тому же, в эту лечебницу стекаются преступники не только из Вольтерры, и среди них я — чертов ангел, Беатрис. Ты читала о ком-то кроме меня?
— Нет, — Триса покачала головой. Она просмотрела огромное количество новостных сводок, прочитала историю болезни Люка, также узнала многое о самой больнице, но не ее пациентах.
— Тогда, думаю, тебе стоит почитать. Это занятно.
— Может быть. Но сейчас речь не о ком-то, а о тебе, — Беатрис повернулась к пациенту лицом. — Ни один источник информации не может быть ценнее, чем твои собственные слова. Правдивые слова.
— Думаешь, я лгу тебе? — парень прищурился, а Триса лишь спокойно кивнула. Она была почти уверена в этом. — Хорошо. Я отплачу тебе за выполненную просьбу еще одной откровенностью: мне действительно нравится играть с людьми, но правду из моих уст можно услышать чаще, чем ложь, — Люк говорил спокойно, и лишь холодный взгляд, направленный прямо на доктора, выдавал его разочарование в ней. Беатрис ошиблась, когда начала говорить об этом, и рано или поздно Люк использует этот разговор против нее самой. — Мой образ весьма собирателен. Думаю, ты сама это заметила. Интересно примерять на себя чьи-то маски.
— Разве это не значит лгать?
Люк пожал плечами.
— О себе я говорил только правду. Хотя, может и сейчас я лгу? Что думаешь? — Люк поднялся со скамьи и отошел немного в сторону, рассматривая что-то в кустах. — Знаешь, в чем ошибка? Я не болен и в лечении не нуждаюсь, но раз уж попал сюда, хочу развлечься. Понять, каково это, когда люди теряют рассудок.
Конечно, Триса не поверила. Многие пациенты уверены, что здоровы, когда окружающим очевидно обратное. Но говорить девушка ничего не стала: было любопытно послушать, к чему клонит Люк. Она вообще часто ловила себя на мысли, что монологи ее пациента до жути интересны.
— Я никому не вру, это не в моей природе, но приукрасить правду — удовольствие, в котором я себе не откажу. Ты можешь не верить, это не так важно, ведь, моя дорогая Беатрис, ты всего лишь маленький камешек на моем пути. Я могу поднять тебя и взять с собой, могу откинуть в сторону или утопить в реке. Это не моя судьба в твоих руках. Я бы сказал, твоя в моих.
Парень обернулся к Трисе, и она отчего-то вздрогнула. Очередная угроза с его стороны казалась слишком существенной. Словно то, что сказал Люк — правда. И от мыслей об этом хотелось сбежать. От Люка хотелось сбежать, но Беатрис этого не сделала.
— Просим прощения, ваше время вышло, — санитары появились вовремя, и Триса была им благодарна. Один из них, как обычно, подмигнул девушке, заставив ту нахмуриться. Люк же подобную сцену пропустить просто не смог.
— О, да вы местный Дон Жуан, — он протянул руки, ожидая, когда на запястьях вновь появятся наручники.
— Заткнись, — шикнул санитар. — А мы разве... — мужчина не договорил, уставившись на руки пациента. «Должно быть, забыл», — решил он, застегивая наручники.
***
Время обеда. Беатрис, как обычно, устроилась с краю за столом, предназначенным для медперсонала. Напротив сидел Скотт, пытаясь впихнуть в себя невкусный суп. Парень состроил страдальческое выражение лица, проглатывая теплую жидкость.
— Не ешь, если не нравится, — произнесла Триса, делая глоток чая.
— Повара стараются, нужно хоть немного съесть, — отозвался он на ее слова. Беатрис улыбнулась.
— Мило, но не стоит твоих жертв.
Она осмотрела просторную столовую, заострив взгляд на пациентах, разбирающих свои порции. Удивительно было видеть их всех вместе. Если подумать чуть глобальнее, то все они, без исключения, были грешны. И все они получили второй шанс здесь, хотя могли сгнить в тюрьмах. Люк сегодня тоже должен был обедать со всеми. И лишь сейчас Триса поняла, что не спросила его, как он относится к ее «подарку»: возможности выходить из палаты.
— Ты чем-то обеспокоена? — поинтересовался Скотт, замерев с ложкой у рта. Девушка перевела взгляд на него.
— Не то, чтобы. Просто я попросила главврача дать Люку возможность находиться хоть в каком-то социуме. Терапии прошли хорошо, так что и обед тоже должен, верно? — Беатрис сделала еще один глоток чая.
— Ну, если что, здесь полно врачей. Охрана на постах, санитары всегда готовы в случае чего. Не переживай, — парень опустил ложку обратно в тарелку, не рискнув больше есть. Триса лишь кивнула.
Люк появился в столовой через пару минут, в сопровождении нескольких охранников. Они, как стая коршунов, окружили парня, возомнив того своей жертвой. Правда вот Люк чувствовал себя вполне комфортно.
— Открою вам один секрет: меня никто не украдет, если отойдете на шажок дальше, — прошептал он одному из них и протянул руки, чтобы освободить себя от оков. Бородатый мужчина с каменным лицом освободил одну руку парня, рабочую. Дождался, когда Люк возьмет свой обед, и защелкнул наручники на ножке стола, за который сел пациент.
Люк брезгливо осмотрел еду в своей тарелке и принялся рассматривать персонал и пациентов. Первая, на кого упал его взгляд, конечно, была Беатрис, мило беседующая с незнакомым ему парнем. Она, казалось, сразу же почувствовала на себе взгляд Люка, ведь тотчас посмотрела в его сторону. Он склонил голову немного набок и ухмыльнулся, тут же потеряв интерес. В непривычной для Люка среде наблюдать за Беатрис любопытно лишь тогда, когда она не знает о его присутствии и не старается поддерживать образ. Она, как и он, играет, это очевидно. Разве что Люк предпочитает менять маски, а Триса со своей уже срослась.
Парень перевел взгляд на столик напротив своего. Там он заметил знакомое лицо: Тони. Люк не знал, что случилось с мужчиной после того, как их привезли в эту лечебницу и разделили. Но чувствовал, что они еще встретятся.
Тони тоже заметил Люка. Сложно было не заметить того, кого так тщательно охраняют. Мужчина улыбнулся и кивнул парню в качестве приветствия. Люк никак не отреагировал.
— Кто это? — поинтересовалась Триса, кивнув на Тони. Она все не могла перестать наблюдать за Люком, и от нее не укрылось взаимодействие пациентов.
— Тони Бонмарито. Поступил сюда, кстати, вместе с Люком, — отозвался врач, проследив за взглядом Беатрис.
— Так они знакомы?
— Ну, вроде того. Ехали вместе, охранники говорят, что даже парой фраз перебросились.
Триса взяла слова Айзека на заметку. Решила, что прочитает о Тони.
Блондинка с чересчур выпученными карими глазами вдруг направилась к столику Люка. Он не сразу заметил ее, ковыряясь в своей тарелке и пытаясь вытащить из нее что-то более менее сносное. Взаимодействовать пациентам не запрещалось, поэтому на девушку никто особого внимания не обратил. Да и рядом с Люком полно охраны, чего бояться?
— Привет, — весело поприветствовала она, облизнув губы. Люк оторвал взгляд от тарелки, уставившись на нарушительницу его покоя. — Меня Кейтлин зовут. Грохнула своего придурка мужа, — она начала нервно хихикать.
— Как? — равнодушно полюбопытствовал парень.
— Как? — переспросила Кейтлин, все еще продолжая таращиться на Люка. Его ее взгляд раздражал.
— Как убила? — уточнил Люк. Он был уверен, такие как Кейтлин готовы использовать любые сподручные средства, достигнув критической точки.
— Взяла молоток для отбивки мяса и БУМ! — девушка ударила по столу, привлекая к себе внимание окружающих. — А потом еще! И еще! Пока он не сдох.
— Ты очень шумная, Кейтлин, — Люк потер виски и заглянул блондинке в глаза. — Должно быть труп твоего мужа был очень уродливым, — парень прищурился, оперся подбородком на руку и изучающе осмотрел Кейтлин. Она была бы симпатичной, если бы не выглядела настолько очевидно больной. Если бы не выпучивала свои глаза и не улыбалась так нервно.
Она вдруг стерла улыбку с лица, а глаза забегали туда-сюда. Руки задрожали, и девушка начала нервно дышать. Она шептала что-то и вдруг подняла глаза, столкнувшись с голубыми, прожигающими ее насквозь глазами Люка. Рядом стоящие охранники явно заметили перемену в девушке, и один из них уже направлялся в сторону санитаров, но, несмотря на это, дальнейшие события никто предотвратить не успел. Девушка вся задрожала, начала бить себя по лицу, а потом вдруг резко закричала, подскочив на ноги и вонзив коротко постриженные ногти прямо себе в глаза.
— Господи! — санитары подскочили к Кейтлин и тут же вкололи ей успокоительное. Все запаниковали. Некоторые пациенты, почувствовав чужое настроение, начали впадать в присущие им состояния. Кто-то кричал, кто-то начал плакать. Тони пытался сохранить спокойствие, шепча себе под нос молитву.
— Скорее унесите ее отсюда! — закричал лечащий врач Кейт. Это был лысый мужчина в очках. Он подбежал к девушке, не понимая, что могло вызвать такую перемену в ней. И пока остальные успокаивали разволновавшихся пациентов, заверяя, что все будет хорошо, врач Кейтлин взглянул на спокойно наблюдающего за развернувшимся шоу Люка.
— Что ты сказал ей?! — закричал он, подлетев в нему. Мужчина полностью забыл о профессиональной этике, ведь вся терапия канула в лету. Более того, его пациентка серьезно ранила себя, и кто знает, чем это обернется.
— Мы мило побеседовали о ее покойном муже, — ответил Люк, всматриваясь в гневное лицо мужчины. Доктор покраснел от негодования. — Я лишь предположил, что труп ее ненаглядного, должно быть, выглядел паршиво. Молотком для отбивки БУМ! — повторил слова Кейтлин Люк и весело улыбнулся, будто ничего страшного вовсе и не произошло.
Тут врач уже не сдержался. Он занес руку над головой и со всей силы ударил Люка по лицу, отчего парень упал со скамьи, перевернув поднос с едой, ведь рука дернулась вместе с ножкой стола. Охранники тут же оттащили мужчину от Люка. Во всеобщем хаосе они и сами слегка растерялись, но все же вовремя взяли себя в руки.
Люк полусидел на холодной плитке, лишь одной рукой опираясь на пол. Запястье, скованное наручниками, сильно натерлось от давления, и Люк недовольно прошипел. Он сплюнул кровь на пол и ядовито улыбнулся, подняв глаза на врача.
— Мистер Романо! С ума что ли сошли?
«Иронично», — пронеслось у Люка в голове.
Беатрис только сейчас добралась до Люка, и, конечно, она была крайне недовольна поведением коллеги.
— Я? Этот ублюдок даже здесь находиться недостоин! Вы бы знали, как много усилий я приложил, чтобы Кейтлин поправилась! Ей нужен был этот шанс! А этот... Посмел говорить с ней о ее покойном супруге! — Мужчина потер глаза и привел дыхание в норму. Один из охранников все еще держал его, но мистер Романо уже не собирался кидаться. — Дело всей моей долбанной жизни!
Триса присела рядом с Люком и осмотрела его лицо. Губа была разбита, но в целом, парень был в порядке. Чего нельзя было сказать о Кейтлин.
— Ты сказал, что говоришь правду. Кейтлин из-за тебя это сделала? — Вопрос Беатрис был слишком невинными, и Люку даже не хотелось язвить или уклоняться от ответа.
— Не знаю, — парень пожал плечами и продолжил чуть тише, чтобы больше никто не слышал. — Подобного я не хотел.
— Хорошо. Помогите ему подняться и уведите обработать раны, — Триса кивнула охранникам и подошла к мистеру Романо. Девушка положила руку ему на плечо и сказала. — Мне жаль, что так вышло с Кейт. Но больше мне жаль вас. Придется доложить о том, что вы сделали.
— Я уверен, это его вина. Ты видела, как он смотрит: будто мы все в его власти, — мужчина прикрыл глаза и вздохнул.
Триса тактично промолчала.
***
— День добрый, cheri, — Лилиан подошла к регистрационной стойке и обольстительно улыбнулась женщине, сидящей за ней. — Я пришла повидаться с вашим пациентом.
— Сейчас не лучшее время, — резко бросила женщина, поправив очки и нахмурившись.
Лилиан мысленно прокляла ее, но улыбку с лица не стерла. Девушка вытянула из кожаной сумочки белый конверт и положила его на стойку, аккуратно пододвинув в сторону сотрудницы.
— Что это?
— Деньги, что же еще, — Лилиан поправила завитые локоны и со скучающим видом огляделась вокруг, пока женщина открывала конверт и пересчитывала содержимое.
— Хорошо. Снимите пальто, украшения, ремень, если есть. Сумочку тоже нужно оставить здесь. С собой что-то брали? — Сотрудница улыбнулась, подтвердив мысли Лилиан о том, что деньги решают все.
— Ничего, — отозвалась Леру, снимая с себя черное в красную клетку пальто. За ним последовали украшения.
— Заполните этот бланк, а я пока вызову вам сопровождающего. К кому вы хотите попасть?
— Люк Буджардини, — Лилиан взяла ручку и принялась заполнять бумаги, не заметив, как изменилась в лице ее собеседница.