«Ты - мой долбанный провал!»

Сон настиг Галли, как внезапный удар по голове. Несмотря на адреналин, все еще пульсирующий в венах после ночного проникновения в информационный узел ПОРОКа и безумного побега от охраны, его тело сдалось под грузом истощения. Последнее, что он почувствовал перед тем, как погрузиться в черноту, — скрип старой кровати под своим весом, словно протестующий стон забытого всеми предмета.

Пробуждение пришло к нему медленно, словно сквозь толщу воды. Глаза слипались, веки были тяжелыми, как свинцовые ставни. Первое, что он услышал, — треск радио и нестройное бормотание.

— Вставай, соня, солнце уже жжет твою ленивую задницу!

Галли приоткрыл один глаз, чтобы увидеть Джея, стоящего в дверях с дурацкой ухмылкой. Медик напевал что-то под нос — то ли индийскую мелодию, то ли собственный бред — и постукивал пальцами по дверному косяку.

Швырнуть бы в него подушкой... — мелькнула мысль. Но здравый смысл перевесил. Джей, конечно, был странным, но он оставался единственным медиком в этом безумном месте. Да и... если отбросить его вечные шутки, он не был таким уж плохим. Пока что.

Лазарет, не изменяющий себе, вонял спиртом и гарью. Казалось, Джей здесь что-то сжег, но парень не удосужился спросить, скривившись, когда он надавил на его рану, и холодная жгучая боль пронзила бок.

— Неплохо порезвился вчера, да? — Джей поднял бровь, наматывая свежий бинт.

Галли промолчал.

— Лекси?

— М-м... да.

— И как, веселое приключение было?

Галли только вздохнул. Но тут дверь распахнулась, и в комнату ворвалась Лекси. Она стояла там, словно гроза, собравшаяся в одном человеке, — взгляд острый, поза напряженная, пальцы слегка подрагивали от нетерпения.

— Лабиринтовый, идем.

Джей замер, затем рассмеялся.

— Ну что ж... похоже, твои приключения продолжаются.

Сомнений больше не было.

Кабинет Лоуренса казался мертвой зоной — тихой, застывшей, наполненной лишь гулом старой техники. Самого Лоуренса не было, но за столом сидел Вэриан, сгорбленный над ноутбуком, словно алхимик над зельем. Галли прищурился. Парень был тощим, как жердь, с вьющимися волосами, торчащими в разные стороны, будто он только что пережил удар током. Он высунул кончик языка, сосредоточенно тыкая в клавиши, и, кажется, даже не заметил, что в комнате появились люди.

— Эй, Вэриан... что ты делаешь?

Голос Галли разорвал тишину, и Вэриан вздрогнул, чуть не свалив ноутбук со стола.

— Черт! Ты... э-э... — он моргнул, затем махнул рукой в сторону проектора. — Настраиваю. Лоуренс хочет посмотреть файлы с флешки.

Рядом с ноутбуком лежала металлическая коробка — старая, поцарапанная, заклеенная скотчем. Она дребезжала, как больное животное, и временами издавала звуки, похожие на хриплый кашель.

— Работать с этим хламом — не совсем то, о чем я мечтал, — пробормотал Вэриан, снова утыкаясь в экран.

Галли наклонился ближе.

— Ты тоже работаешь на Лоуренса?

Лекси цокнула языком, но Галли проигнорировал это. Он был новичком. Ему хотелось знать. Вмиг, вспомнился Глейд. Когда то, он был новичком и там, а потом стал тем, кто так же, как и Лекси деловито изучал новоприбывших шанков, и изредка язвил. Галли сглотнул, уловив схожесть с этой роковой девчонкой.

Вэриан кивнул. В этот момент ноутбук взвизгнул, и на стене дрогнуло изображение — белый экран, покрытый рябью, как вода в грязной луже.

— Ага-а! — Вэриан вскочил, затем резко смутился и прочистил горло. — То есть... да. Вообще, я раньше заменял нашего техника, старика Хлюпа. Но потом он умер...

Галли застыл. Что тут вообще можно сказать? Вэриан, похоже, тоже осознал неловкость момента, потому что резко плюхнулся на стул и уставился в пол.

— Не из-за работы. Он просто... старый был. И холестерин. Умер с большим животом и отверткой в руках.

Тишина. Затем Вэриан слабо махнул рукой.

— Земля ему пухом...

Галли почувствовал, как язык прилип к нёбу, а в горле застрял комок невысказанных слов. Лекси лишь презрительно закатила глаза, когда в дверном проёме возникла массивная фигура Лоуренса. Его появление словно изменило атмосферу в комнате — воздух стал плотнее, насыщеннее, будто заряженный электричеством перед грозой.

— Привет, бандиты, — раздался его низкий голос, и Галли невольно замер, наблюдая, как за спиной лидера в кабинет ввалилась целая группа бойцов.

Они напоминали живую стену — мускулистые, покрытые шрамами, с лицами, на которых читались годы борьбы. Каждый взгляд, брошенный в его сторону, заставлял Галли внутренне съёжиться. Он инстинктивно придвинулся ближе к Вэриану, чувствуя себя среди этих ветеранов сопротивления, как школьник на армейских сборах.

Лоуренс жестом указал на импровизированные места перед дрожащим изображением проектора. Его движения были точными, выверенными — каждое действие словно было частью давно отрепетированного ритуала. Галли заметил, как лидер опустился на стул рядом с ними, его пальцы привычным движением извлекли из кармана ту самую флешку — маленький чёрный прямоугольник, ставший неожиданным ключом к чему-то важному.

— Лекси, занавесь дверь, — его голос звучал спокойно, но в нём чувствовалась стальная основа. Галли наблюдал, как девушка двигалась к выходу — её плечи напряжены, движения резкие, будто каждое слово начальника она воспринимала как личный вызов.

Когда комната погрузилась в полумрак, а единственным источником света стало мерцающее изображение проектора, Лоуренс поднялся. Его тень, искажённая на стене, казалась огромной, почти мифической.

— Вчера случилось кое-что интересное! — его голос заполнил всё пространство. Галли почувствовал, как по спине пробежали мурашки. — Наша Лекси решила наплевать на приказ... — В комнате раздались сдержанные смешки, тёплые, почти отеческие. Галли уловил, как уголки губ Лоуренса дрогнули в намёке на улыбку, прежде чем он продолжил: — И, ко всему прочему, с ней увязался и наш новичок! Но это не самое интересное...

Воздух в комнате стал густым от ожидания. Галли видел, как бойцы переглядывались, как их позы становились внимательнее, позывнее. Он сам невольно выпрямился, когда Лоуренс объявил:

— Им удалось выкрасть часть файлов, связанных с одним из главных баз ПОРОКа!

В груди Галли вспыхнуло странное чувство — смесь гордости и недоверия к самому себе. Одобрительные возгласы и свистки бойцов звучали как музыка, но где-то в глубине души шевелился червячок сомнения. Неужели я правда это сделал? — мелькнула мысль, прежде чем он снова сосредоточился на словах лидера.

— Сегодня, мы чуть ли не впервые на шаг впереди ПОРОКа, а значит, у нас есть шанс нехило им навалять!

Речь Лоуренса текла как горная река — мощная, неудержимая, увлекающая за собой. Каждое слово било точно в цель, разжигая в глазах слушателей огонь сопротивления. Даже Галли, ещё вчера сомневающийся во всём, почувствовал, как его пальцы непроизвольно сжимаются в кулаки от вспыхнувшего энтузиазма.

— Так, Вэриан, подрубай нам их секреты, — Лоуренс протянул флешку, и Галли заметил, как дрожали пальцы техника.

Парень перекрестился с такой театральностью, что это могло бы показаться комичным, если бы не общая напряжённость момента. Когда флешка вошла в порт, раздался звук, похожий на предсмертный хрип старого компьютера. Проектор затрепетал, выплевывая на стену первые изображения — размытые, искажённые, но невероятно важные. Дымок, поднявшийся от перегретого устройства, заставил Галли невольно отодвинуться.

— Надеюсь, не взорвёмся! — шутка Вэриана повисла в воздухе, и Галли вдруг осознал, что это не просто слова. В этом тёмном помещении, среди мигающих изображений государственных тайн, эта фраза звучала почти как приговор.

Экран проектора замерцал, выплевывая на стену хаотичный поток данных. Файлы сыпались, как осенние листья — десятки, сотни папок с маркировкой «Ковчег», каждая из которых могла оказаться ключом к разгадке. Вэриан щелкал по ним с лихорадочной скоростью, его пальцы порхали по клавиатуре, будто исполняли какой-то безумный танец. Глаза его, широко раскрытые, отражали мерцание экрана, словно в них горел тот же самый огонь — огонь отчаянной надежды.

— База «Ковчег»... Центральный архив ПОРОКа... Координаты... — он бормотал под нос, пролистывая документы, и каждый его вдох был резким, прерывистым, будто он боялся пропустить что-то важное в этом потоке информации.

Лоуренс стоял позади, его тень на стене казалась огромной, почти зловещей, как тень древнего исполина, готового раздавить все на своем пути. Его пальцы нервно постукивали по рукояти ножа, привыкшего к крови, но сейчас жаждавшего лишь ответов.

— Так, вот она... — Вэриан резко остановился, указав на карту с отметками. — Координаты базы. Далековато от нас, конечно, но это не в Нью-Йорке, спасибо и на том!

Галли прищурился, пытаясь разобрать мелкий шрифт. Перед глазами плыли цифры и линии, но в них не было никакого смысла — только холодные, бездушные данные. Лоуренс склонился ближе, его дыхание стало тяжелее, горячее, словно внутри него разгоралась печь ярости.

— Ищи слабые места. Тайные проходы. Всё, что может нам помочь настичь этих гадов.

Вэриан кивнул и снова погрузился в файлы. Минуты тянулись, как резина, каждая секунда — капля расплавленного свинца, падающая в пустоту. Наконец, он ахнул, и этот звук пронзил тишину, как нож:

— Вот это да...

— Что? — Лекси шагнула вперед, ее пальцы впились в край стола, оставляя на нем белые следы.

— Неделю назад один из автобусов ПОРОКа, перевозивший иммунных в Последний Город, был атакован. — Вэриан прокрутил отчет, и на экране мелькнули строки, написанные сухим канцелярским языком, за которым скрывалась трагедия. — Дети исчезли. Все.

Лоуренс замер. Его пальцы сжались в кулаки так сильно, что суставы побелели, будто кости вот-вот готовы были прорвать кожу.

— Кто-то украл у ПОРОКа иммунных... Зачем?

Вэриан пожал плечами. Тишина повисла густым покрывалом, давящим на плечи, на легкие, заставляя сердце биться чаще. И тут Лекси резко встряхнула головой, ее голос прозвучал как выстрел:

— Вэриан, найди информацию о детях, которые еще остались в Ковчеге.

Техник замер на секунду, затем снова застучал по клавишам, словно барабанной дробью, отбивающей такт их общего страха.

— Есть файл... Список объектов? Это оно?

Сердце Галли бешено заколотилось, кровь ударила в виски, и мир на мгновение поплыл перед глазами. Экран заполонили фотографии. Дети. Десятки лиц. И вдруг... Ньют. Минхо. Томас. Галли ахнул, словно получил удар в грудь.

— Они... Они живы?!

Его голос дрожал, а перед глазами поплыли круги. Он не верил. Не мог поверить. Но там, на экране, были они — его друзья. Те, кого он считал потерянными навсегда. Лекси резко повернулась к нему, ее глаза горели, как угли в темноте:

— Ты их знаешь?!

Галли кивнул, не в силах вымолвить ни слова. Горло сжалось, будто его обхватила невидимая рука.

— Мы были вместе в Лабиринте, потом их забрали, когда мы выбрались, и...

Галли вдруг вспомнил случившееся. Вспомнил, как чуть не убил их, как малютке Чаку пришлось выстрелить в него, чтобы спастись. Он сжал кулаки так, что ногти впились в ладони. Да, они полагали, что он мертв, и бросили его, но винил в этом он только самого себя. Он был мудаком. Последним мудаком, но на протяжении трех лет он жил с ними бок о бок и помогал, так что они были его друзьями. И он был намерен спасти их, даже если бы после этого всё равно не получил бы их прощения.

— Ты помнишь парня?.. В твоем Лабиринте был парень?.. — хаотично начала Лекси, оказавшись рядом с Галли. Ее голос дрожал, как лист на ветру. — Темные волосы, голубые глаза... Его звали Марк, он чуть младше нас и...

Лоуренс встал, оказавшись рядом с Лекси, тепло обняв её за плечи. Она вырывалась из объятий, смотря на Галли глазами, полными надежды — той самой хрупкой, почти детской надежды, которая могла разбиться в одно мгновение. Парню стало даже не по себе от этого, словно он мог знать что-то настолько ценное, что было способно перевернуть жизнь девчонки с ног на голову.

— Лекси, хватит, ты же знаешь, они меняют им имена, — он заглянул ей в глаза, поймал лицо руками. — Галли тебе здесь ничем не поможет, если его нет в списках Ковчега, то...

Лекси грубо оттолкнула лидера, её глаза загорелись привычным гневом и яростью. Она тяжело дышала, сжимала кулаки, готовая к бою, но в последний момент сдалась, выдохнула, убежав прочь. Лоуренс болезненно сощурился, опустившись на стул, словно весь его вес, вдруг стал непосильной ношей. Галли взглянул на Вэриана — парень смотрел в пол, кусая пухлую губу, словно хотел отделиться от произошедшего.

— Что я... сделал не так? — неуверенно спросил Галли, обратившись к лидеру.

— Ты ничего, а я многое, — Лоуренс потер виски, устало облокотившись о спинку стула. — Салливан, — он обратился к мужчине в дальнем углу. — Будь добр, готовь орудие и отряд. Мы сообщим, когда будем выдвигаться.

Когда Лоуренс обратился к Салливану, Галли впервые разглядел того мужчину — настоящего гиганта с лицом, напоминающим топографическую карту сражений. Его молчаливый кивок был красноречивее любых клятв. Бойцы уходили так же стремительно, как и появились, оставляя после себя шлейф невысказанных вопросов.

Оставшись в полутьме с двумя почти незнакомыми людьми, Галли почувствовал лёгкое головокружение. Он ожидал общего обсуждения, коллективного планирования, но вместо этого оказался свидетелем какой-то личной душевной травмы. Галли слегка вздрогнул, когда Лоуренс продолжил:

— Не знаю, в курсе ты или нет, но я раньше работал на ПОРОК.

Галли опешил, хотел завалить Лоуренса вопросами, но тот продолжал, и каждое его слово падало, как камень в бездну:

— Был ученым в ЦГИ, так же, как и отец Лекси, — обнажая историю, Лоуренс все больше сжимался на стуле, словно прошлое отрывало от него кусочки. — Элиас Картер был гением в генетике, я был его помощником. Мы работали на доктора Чарльза Ашфорда, были, по большей части, обслуживающим классом, сновали туда-сюда по первому его зову...

Экран предательски моргал, иногда погружая комнату в секундную темноту, будто сама вселенная подмигивала им, насмехаясь. 

— Доктор Ашфорд занимался одним проектом под названием «Дитя Вспышки», что породил ребенка с особенными способностями, от которых все с ума сходили! Но ему этого было мало, поэтому он предложил Совету создать сыворотку, чтобы наделить больше детей подобными способностями.

Воздух в комнате стал густым, как сироп, каждый вдох давался с трудом.

— Элиас был возмущен, ПОРОК и так собирал детей для эксперимента с поиском лекарства, а это казалось ему полнейшим безумием. В конечном итоге, когда мы попытались свергнуть Ашфорда с места, нас подставили. Мне удалось сбежать раньше, но вот Элиаса и его семью поймали. Их с женой прилюдно казнили, а я смог спасти только Лекси, её брата, к сожалению, нет...

Галли почувствовал, как по спине пробежал холодок. Лоуренс медленно провел рукой по лицу, словно стирая с него усталость и сомнения. Его пальцы дрожали — не от страха, а от напряжения, будто в его голове крутились десятки мыслей, каждая важнее предыдущей.

— Хватит на сегодня откровений, Вэриан, выключи здесь всё, — техник кивнул, тут же принявшись отключать ноутбук от вздыхающего проектора. Лоуренс вдруг взглянул на Галли с такой проницательностью, что у парня, будто все сомнения исчезли напрочь. — Галли, я знаю, что прошу о многом, но это действительно важно. Ты был в Лабиринте, когда-то был в ПОРОКе, а теперь ты с нами. И я надеюсь, что останешься с нами до конца.

Закончив речь, Лоуренс ушел прочь, оставив Галли с новой волной удушающих мыслей.

​Галли дождался, пока Вэриан закончит возиться с проводами, и они молча вышли в коридор. В воздухе витал запах подгоревшей каши — кто-то явно перестарался с завтраком. В столовой было шумно, но этот шум казался Галли каким-то ненастоящим, будто доносился из-за толстого стекла.

Он машинально ковырял ложкой в тарелке, где остывала серая масса, напоминающая овсянку. Каждый комок во рту становился безвкусным комом, который приходилось с усилием проглатывать. Мысли возвращались к Лекси снова и снова — к её глазам, полным ярости и боли, к тому, как она сжалась, когда Лоуренс говорил о её брате.

​«Они казнили их прилюдно...» — эти слова звенели в голове, как натянутая струна. Галли отодвинул тарелку. Еда больше не лезла в горло.

Он вышел на улицу, где влажный ветер сразу обнял его, зашевелил волосы, принес с собой запах ржавого металла и далекого дыма. Поселение просыпалось — кто-то чинил стены, кто-то тащил ведро с водой, дети-оборванцы бегали между бараков, играя в войнушку. Обычная жизнь. Та, за которую они все теперь сражались.

Галли решил прогуляться, надеясь, что ходьба разгонит тяжесть в груди. Ноги сами несли его по узким улочкам между покосившимися домами, мимо окон с треснутыми стеклами, за которыми мелькали чьи-то тени.

И тут он увидел её.

Лекси карабкалась по пожарной лестнице старого пятиэтажного дома. Её движения были резкими, порывистыми — она словно убегала, только не по земле, а вверх, к небу. Лестница скрипела и дрожала под её ногами, но девушка не останавливалась.

Галли замер, потом, не раздумывая, пошел следом. Железные ступени холодно звенели под его ботинками. С каждой пролетом ветер становился сильнее, бил в лицо, пытаясь сдуть обратно вниз, к твердой земле, где всё просто и понятно. Но он лез выше, пока не выбрался на крышу.

Плоская, покрытая рубероидом и гравием, она казалась островом в океане серого неба. Лекси сидела на самом краю, свесив ноги в пустоту. Её плечи были напряжены, спина — прямая, как струна. Она не обернулась, когда он подошел ближе, но Галли знал — она чувствовала его присутствие.

— Можно? — тихо спросил он, останавливаясь в шаге от неё.

Лекси не ответила, но слегка подвинулась. Галли осторожно опустился рядом. С этой высоты поселение казалось маленьким и хрупким — куча жестяных крыш, обмотанных проводами, как раны — бинтами. А дальше — только пустота. Бескрайняя, безжалостная.

Галли повернул голову, и перед глазами возвысились стены-исполины, ограждающие цивилизованный мир от того, что от него осталось. Завороженный зрелищем, парень молчал, и Лекси тоже не желала нарушить это молчание. Ветер носил между ними эту тишину, как мячик, то отбрасывая его к Галли, то к Лекси.

— Он не должен был тебе рассказывать, — наконец сказала она. Голос её был хриплым, будто она долго кричала, хотя Галли не слышал ни звука.

— Прости, — пробормотал он, не зная, что ещё сказать.

Лекси резко повернулась к нему. Её глаза горели, но теперь это был не гнев — что-то более глубокое, более страшное.

— За что? Ты не убивал моих родителей. Ты не подписывал им смертный приговор. — Она сжала кулаки, костяшки побелели. — Но ты был там. В этом аду. Ты видел, на что они способны.

Галли кивнул. Да, он видел. Видел, как Лабиринт ломал людей, как ПОРОК играл их жизнями.

— Твой брат? Тоже попал в Лабиринт? — тихо спросил он, сжавшись, словно ожидая удара.

Но вместо этого, Лекси неожиданно взглянула на него. Она долго смотрела на него, словно ища что-то в его глазах. Потом её плечи, наконец, расслабились, и она отвернулась, снова уставившись в горизонт.

— Я так думаю, — её голос стал тише, почти шёпот, — они забрали нас, заставили смотреть, как казнили наших родителей, а затем повезли к главному зданию. На фургон, в котором ехала я, напали протестовщики. И из этой толпы хаоса меня вытащил Лоуренс.

Галли посмотрел на её профиль — острый нос, упрямый подбородок, шрам над бровью. Такую нельзя было сломать. Не полностью.

— Марка забрать он не успел, — продолжила она, и голос легонько дрогнул.

Лекси вдруг улыбнулась. Это была невесёлая улыбка, скорее — признание поражения в собственных воспоминаниях. Галли разглядывал её отчаянную улыбку — кривую, натянутую, будто сделанную из колючей проволоки. И в этот момент её боль словно перетекла в него, заполнила грудную клетку тяжёлым свинцом.

Он вдруг ясно почувствовал, каково это — видеть смерть родителей, терять последнего родного человека, а потом сражаться против системы, которую, казалось, невозможно победить. В его памяти всплыли обрывки воспоминаний — крики в Лабиринте, лица друзей, которых он предал, холодное дуло пистолета... Но это было ничто по сравнению с тем, что пережила она.

— Твой отец... — начал он осторожно, подбирая слова, как осколки стекла, — он поступил храбро. Решив пойти против ПОРОКа... Это требовало мужества.

Лекси резко повернулась к нему, и в её глазах вспыхнул знакомый огонь.

— Храбро? — её голос звенел, как натянутая струна. — Если бы он продолжал сидеть и молчать, возможно, сейчас был бы рядом со мной!

Она сжала кулаки так сильно, что её ногти впились в ладони, оставляя красные полумесяцы. Галли видел, как дрожал её подбородок, как скулы напряглись под тонкой кожей.

— Я злюсь, понимаешь? — прошептала она, и в этом шёпоте было больше ярости, чем в любом крике. — С каждым днём я забываю их всё больше. Их лица... Голоса... Даже запах маминых духов уже не могу вспомнить.

Её слова повисли в воздухе, тяжёлые и горькие, как пепел. Галли видел, как она пыталась сглотнуть ком в горле, как её веки дрожали, удерживая слезы. В этот момент она казалась не бесстрашной бунтаркой, а просто девочкой, которая потеряла слишком много.

— Я... — он замолчал, подбирая нужные слова. — Я своего прошлого вообще не помню. Лабиринт стёр всё, что было до.

Лекси посмотрела на него, и в её взгляде впервые появилось что-то похожее на понимание.

— Но у тебя есть воспоминания о них, — продолжил Галли. — Да, они уходят. Но пока ты ещё помнишь. Пока в тебе живёт их любовь... У тебя есть за что бороться.

Он неожиданно осознал, что говорил это не только ей, но и себе. Впервые за долгое время в его груди зародилось что-то тёплое — не ярость, не отчаяние, а странное, почти забытое чувство надежды. Лекси задумалась, её пальцы разжались, ладони легли на колени. Она смотрела вдаль, где серое небо сливалось с развалинами города.

— Ты прав, лабиринтовый, — наконец сказала она. Голос её звучал устало, но в нём уже не было той горечи. — Я ненавижу ПОРОК за то, что они убили мою семью. И я не собираюсь оставлять это просто так.

Ветер подхватил её слова, унёс над крышами, смешал с дымом и пылью. Они сидели молча, плечом к плечу, два одиноких островка в этом море разрухи. Где-то внизу кричали дети, скрипела дверь, жизнь продолжалась — жестокая, несправедливая, но всё же жизнь.

— Мы вытащим их, — твёрдо сказал Галли. — Найдем твоего брата, моих друзей, и вытащим их из этого ада.

Лекси повернулась к нему, и в её глазах он увидел нечто новое — решимость, очищенную от гнева, как сталь, закалённую в огне.

— И уничтожим ПОРОК, — добавила она. Не как угрозу, а как обещание. Как клятву, которую они только что дали друг другу и тем, кого потеряли.

Галли кивнул. Впервые за долгое время он чувствовал, что находился именно там, где должен был. На краю крыши, под бескрайним небом, рядом с человеком, чья боль стала ему понятна. А где-то вдалеке, за горизонтом, их ждал Ковчег — и битва, которая решит всё.

— Эй, лабиринтовый, — чуть театрально произнесла Лекси, обратившись к парню. — А ты драться то умеешь? Это тебе не как шнурки завязывать!