«Ты - мой долбанный провал!»

Галли не стал открывать глаза сразу. Вместо этого он затаил дыхание, прислушиваясь к миру за веками, пытаясь уловить малейший признак чужого присутствия. Гул собственного сердца заполнял уши, но сквозь его тяжелый ритм пробивались отголоски далеких голосов — обрывки фраз, смешанные с треском перегорающей лампы и скрипом деревянных половиц, будто здание дышало, сжимаясь и расширяясь в такт невидимым потокам воздуха.

Сжав губы в тонкую белую полосу, он всё же распахнул веки.

Тусклый свет, словно разбавленный водой, струился по стенам, очерчивая контуры всё того же лазарета, в котором он очнулся ранее. Но что-то изменилось. Воздух стал гуще, тяжелее, пропитанный запахом лекарств и пыли, осевшей в щелях между стенами. Сколько прошло? День? Два? А может, целая неделя? Время здесь текло как песок сквозь пальцы — неуловимо, бесшумно.

Галли заставил себя приподняться, ощущая, как мышцы спины протестовали, будто ржавые шестерни. Лазарет был пуст, но не просто безлюден — он словно выдохся, лишившись части себя. Исчезли ящики, на которых в прошлый раз сидела та девчонка с дерзким взглядом. Вспомнив ее, Галли невольно коснулся шеи, но резкий звон металла тут же вернул его в реальность.

Наручники. Тяжелые, холодные, впивающиеся в запястья. А от них — цепи, толстые, как змеиные тела, уползающие в щель между половицами. Неужели он настолько опасен? В памяти всплыл образ из Глейда: новенькая девчонка за решеткой, ее сжатые кулаки, его собственная ухмылка. Как же иронично теперь оказаться по ту сторону.

Топот ботинок нарушил тишину. Галли мгновенно напрягся, пальцы сжались в кулаки, готовые рвать, бить, ломать. В дверь вошел мужчина с коробкой в руках — тот самый, что пичкал его таблетками. Он нарочито не смотрел в сторону кровати, насвистывая какую-то беспечную мелодию, пока расставлял склянки на столе. Галли громко прокашлялся.

— О, ман джаг раха хун*! — мужчина хлопнул в ладоши, и его лицо расплылось в хитрой улыбке. Галли поморщился. — Говорю, проснулся, наконец, новичок.

Незнакомец взял со стола какой-то инструмент и двинулся к кровати. Галли почувствовал, как адреналин ударил в виски. Едва тот наклонился, парень рванулся вперед, но удар пришелся в пустоту, а в боку вспыхнула острая боль — будто кто-то вогнал под ребра раскаленный гвоздь.

— Ай, дурачок, что ли? — мужчина тяжело вздохнул, потирая лоб. — Вот так и помогай всем подряд, потом шишек не посчитаешь. Дай-ка, посмотрю, не разошлись ли швы.

​Галли стиснул зубы, но позволил ему приблизиться. Бинты на животе были чистыми, без следов крови, и незнакомец одобрительно кивнул. Затем достал фонарик, и его холодный луч скользнул по лицу Галли, заставляя зрачки сужаться.

— Ну что, новичок, что расскажешь? Помнишь хоть что-нибудь? Имя? — голос мужчины звучал спокойно, почти равнодушно, будто ответ его не особенно интересовал.

— Я Галли. А вы, черт возьми, кто?!

Незнакомец рассмеялся, обнажив слегка желтоватые зубы.

— Молодец, с огоньком новичок! Я Джаянт Ахуджа. — Он протянул руку, но Галли лишь холодно уставился на нее.

— Джа-янт?...

— Можно просто Джей. — Мужчина устало опустил ладонь, потирая колени. — Мы нашли тебя раненого на одном из освободившихся Лабиринтов. Слава Вишну*, ты оказался иммунном! Я тебя слегка подлатал, так что жду благодарностей.

Галли распахнул рот, но слова застряли в горле, словно зацепившись за крючки недоверия. Его взгляд, острый как клинок, скользнул по цепям, впивающимся в запястья, по стенам, испещренным трещинами, словно морщинами старика, по теням, что извивались в углах, будто живые существа, подчиняющиеся чужой воле. Заключенный или гость? Зачем его держали? И почему, черт возьми, помогли?

Вопросы клубились в голове, сплетаясь в плотный клубок, из которого невозможно было вытянуть нить. Он молча приподнял руки, и цепи взвыли металлическим голосом, разрывая тишину лазарета. Взгляд Джея смягчился, в уголках глаз обозначились морщинки — то ли от усталости, то ли от чего-то еще.

— Не парься, вижу, ты не буйный, — засуетился мужчина, шаря по карманам. Его пальцы скользили по ткани, пока не наткнулись на что-то твердое. — О! — воскликнул он, извлекая маленький ключ и подбрасывая его в воздухе, словно монетку. — Погоди, сейчас освобожу. Ты только не убегай, договорились?

Галли кивнул, но его пальцы уже дрожали от нетерпения. Джей взял его руки в свои — ладони шершавые, в потертых мозолях, но движения уверенные. Первый наручник щелкнул, второй — тоже. Цепь рухнула на пол с глухим лязгом, и Галли взорвался движением. Он сорвался с кровати, словно пружина, и ринулся к выходу, не слушая окликов мужчины.

Разрушенный коридор тянулся перед ним, как туннель в забытый кошмар. Стены, облупленные и кривые, пропускали лучи света сквозь щели, рисуя на полу полосатые тени-клетки. Где-то впереди — свобода. Где-то позади — ловушка.

Ноги сами несли его вперед, даже когда сознание уже начинало путаться. Фигуры мелькали по сторонам, голоса сливались в неразборчивый гул. И вдруг — простор. Большое помещение, высокие потолки, а там, впереди... Дверь. Узкая полоска дневного света манила, как маяк в шторм. Еще рывок — и он дотянется.

Но мир внезапно перевернулся.

Удар по ногам — резкий, точный. Галли полетел назад, и пол встретил его спиной с жестокой щедростью. Боль вспыхнула вдоль позвоночника, разлилась по ребрам, сжала легкие тисками. Он зажмурился, стиснув зубы, чтобы не застонать. А потом над ним нависла тень.

Голубые глаза. Яркие, как молния в сумерках. Они сверлили его, насмешливые, почти звериные в своей уверенности. Рядом возник Джей, его лицо расплылось в ухмылке.

— А ты резвый, новичок, — он наклонился, протягивая руку, и похлопал Галли по плечу, будто старинного приятеля. — Но наша Лекси порезвее будет!

Галли резко обернулся. Они окружили его. Толпа. Лица — смеющиеся, хмурые, любопытные. Взгляды, прожигающие кожу. Кто-то хихикал, кто-то бормотал что-то злое под нос. Воздух был густым, как суп из чужих эмоций — здесь не было места доверию.

​И вдруг толпа расступилась. Мужчина с короткими темными волосами и острыми, как лезвие, чертами лица шагнул вперед. Люди отпрянули от него, будто от огня. Лидер.

— Так, хорош дурака валять, — его голос резанул шум, как нож. — Посмеялись, и хватит. За работу! Нечего новенького пугать.

Толпа нехотя рассеялась, но недовольное бормотание еще висело в воздухе.

— Лекси, дорогая, можно было не так резко, он же ранен, — добавил мужчина, поворачиваясь к девушке. Та лишь закатила глаза и, не удостоив его ответом, направилась прочь, растворяясь в толпе. — Эй, передай Джимму, что я приду чуть позже! — крикнул он ей вслед.

Лекси вскинула большой палец вверх, даже не обернувшись. Мужчина вздохнул и повернулся к Галли.

— Ладно, итак, новенький. Я — Лоуренс. А это... — он широко развел руками, — Сопротивление.

Эффекта «вау» не последовало. Галли сморщился, медленно оглядывая разруху, что царила вокруг. Это должно было быть Сопротивлением? Больше походило на сборище отчаявшихся — людей с потухшими глазами и стиснутыми кулаками, ютящихся среди обломков того, что когда-то было убежищем. Стены, покрытые трещинами, словно шрамами, полуразрушенные перекрытия, пропускающие лучи холодного света, запах плесени, пыли и чего-то кислого — отчаяния, что ли?

Какое сопротивление?.. Они выглядели не как армия, а как стая загнанных зверей, готовых укусить, но неспособных убить. Против кого? Галли сжал челюсти. Он слишком мало знал о том, что творилось за пределами Лабиринта, но инстинкт подсказывал: эти люди явно проигрывали.

— Серьезно? Сопротивление? Против... против кого? — Галли выплюнул слова, будто осколки стекла. Его голос резанул воздух, резкий и колючий, как скрежет ржавых петель. — Я вообще ничего не понимаю! Может, удосужитесь рассказать!

Лоуренс не моргнул. Его лицо оставалось неподвижным, словно вытесанным из гранита, но в глубине глаз — там, где пряталась истина, — что-то дрогнуло. Миг, и снова каменная маска.

— Всё придет само собой, — произнес он ровно, будто успокаивал не разъяренного юнца, а испуганного щенка. — Послушай, парень...

— Я Галли.

— Галли, — Лоуренс кивнул, будто отметил про себя это имя. — Я знаю, что тебе пришлось нелегко. Знаю, что ты был жертвой эксперимента ПОРОКа, в надежде отыскать несуществующее лекарство.

Галли фыркнул, но промолчал.

— Я не собираюсь держать тебя здесь. Если хочешь — можешь уйти. — Лоуренс развел руками, и тени от его пальцев поползли по стенам, как пауки. — Ты был в небытии слишком долго. И мир... он, знаешь, теперь не такой, каким был раньше.

Галли стиснул зубы.

— Мир стал жесток, — продолжил Лоуренс, и его голос потрескался, как высохшая земля. — После того, как ПОРОК отгородил последний город стенами, а всех «недостойных» вышвырнул. И ты... в этом большом жестоком мире... — Он замолчал, внимательно глядя на Галли.

— Как свеженький бифштекс, — закончил Джей с усмешкой из-за спины.

Галли громко сглотнул. Живот взвыл от голода, напоминая, что последний раз он ел, не помнит когда.

— В общем, нас здесь не шибко много, — Лоуренс махнул рукой в сторону лагеря, — но мы верим, что пришло время ПОРОКу остановиться.

Джей фыркнул, но в его смешке не было веселья — только усталая горечь.

— Почему вы помогли мне? — вдруг вырвалось у Галли.

Лоуренс почесал затылок, будто размышляя, насколько честным стоило быть.

— Мы опустошали покинутую базу ПОРОКа, коим оказался твой Лабиринт, и наткнулись на тебя. — Его голос снизился, стал грубее. — Не оставим же мы ребенка умирать. Вот, пришлось притащить тебя сюда.

Галли поморщился. Ребенок. Ему тошно стало от этого слова.

— Вы для них не более чем расходный материал, — Лоуренс прищюрился, — но я считаю, что каждый человек важен. Каждая пара рук нужна. Особенно сейчас, когда они начали Фазу 2.

Галли не спросил, что это значило. Голова и так гремела, будто в ней перекатывались ржавые шарики. А живот... Боги, он готов был сожрать что угодно.

— Ты, наверное, устал, — заметил Лоуренс, всматриваясь в его глаза. — Джей покажет тебе тут всё, а потом накормит. Идет?

Галли неуверенно кивнул. И тут раздался возмущенный вскрик:

— Эй, а чего это сразу я? — Джей раскинул руками, будто апеллируя к невидимой аудитории. — У меня и так дел полно! Я вообще-то единственный доктор на весь округ! У меня должны быть хоть какие-то привилегии!

Лоуренс встретился с ним взглядом — долгим, знающим. Джей ухмыльнулся, словно прочитал его мысли, и махнул рукой:

— Ладно, пойдем, старати*. Покажу тебе наше королевство!

_________________________________
О, ман джаг раха хун*(oh, man jag raha hoon!) — на хинди значит «О, проснулся!»
Ви́шну* (санскр. विष्णु, IAST: viṣṇu — «проникающий во всё», «всеобъемлющий») — верховное божество в вишнуизме.
Старати* (starati) — на хинди значит «Новичок».