Глава 6
Я медленно шла по усыпанной снегом дороге, загребая ногами пушистые хлопья, застревающие в зазорах между низкими сапогами и подолами штанин, насквозь пропитавшимися влагой. Я вернулась. Прошло уже несколько дней с тех пор, как Аврора освободила меня от власти Леи, но я все еще не привыкла вновь чувствовать себя живой. Вдыхать обжигающий легкие воздух и дышать, дышать им, пока в глазах не замелькают черные точки. Чувствовать себя свободной. Вольной. Вольной от кажущегося мне бесконечно прекрасным слова Воля. Вольной поступать так, как того хочу я. Быть той, кем я хочу быть. Жить своей жизнью, а не наблюдать со стороны за чужой, будучи запертой — не вольной — внутри своего собственного тела. Я никогда не понимала этого раньше: нельзя быть несчастным, нельзя опускать руки, пока ты живой.
Я вернулась. Переродилась. И того человека, которым я была раньше, для меня более нет. Неужели та, старая Берта, старая я и правда когда-то существовала? Произошло обнуление жизни. Появился шанс начать ее с нуля. Шанс, которым я смогу воспользоваться, только если верну долги. Долги самой себе. Миру. И тем людям, которые были частью этого мира когда-то.
Снег все сыпал и сыпал. Мне хотелось лечь и уснуть под ним, чтобы спать бесконечно долго, дабы избавиться от не проходящей усталости, одолевающей меня. Я знала, что за ошибки надо платить. Долги возвращать. Но не хотела этого делать, в тайне желая лишь трусливо уйти. Столько всего, господи, столько всего! Почему я?
Снова эти жалкие, никчемные вопросы. Не значит ли это, что старая Берта не пропала бесследно? Несмотря на то, что я хотела забыть ее навсегда.
Впереди за пеленой снега появился мужской силуэт, и я остановилась, подавив в себе предательское желание развернуться и убежать, только бы уйти от до дрожи пугающего меня разговора.
— Ты избегаешь меня.
Я несколько секунд молча смотрела на Елеазара. Да, я действительно избегала его. И мыслей, посещавших меня в его присутствии. Но какой смысл говорить об этом, если и без слов все и так понятно? Находясь внутри сознания Леи, я не полностью утратила способность мыслить. Я продолжила существовать на неосязаемом ментальном уровне, влача существование паразита в некогда принадлежавшем мне теле. Проблески света иногда посещали меня, и почти в каждом из них я слышала настойчивый голос, шепчущий «Берта, не оставляй меня». Его голос. Голос Елеазара. За неимением дел более важных, я снова и снова возвращалась к нему, голосу, мыслями, силясь понять, почему его интонации, его тембр пробирают мою заточенную душу до мурашек, заставляют тянуться ее к нему. И не находила ответа. Или просто боялась его найти, потому что он бы все усложнил. А в моей жизни и без него было и есть достаточно сложностей.
— Берта...
— Я хотела сказать «спасибо». — Сглотнув, я пристально посмотрела на Елеазара. Печальный, сломленный, полумертвый. Именно этого вампира я когда-то боялась? — Прости, что не сделала этого раньше. Спасибо, что спас меня.
— Я был тебе должен.
— Тогда спасибо, что не забыл об этом.
Снова воцарилась тишина. Неловкость. С каких пор стеснение и молчание — все эти лишние, глупые преграды встали между мной и Елеазаром?
— Как ты?
Глупый вопрос. И мы оба это знали. Как может чувствовать себя человек, который на днях вернулся из мертвых? Поправка: из полумертвых. Потому что забвение, пожалуй, лучше наблюдения за тем, как твои собственные руки вонзают кинжал в сердце наследного принца. Испуганный просящий взгляд Кая, полный разочарования, непонимания, а еще — как абсурдно! — облегчения, будет преследовать меня до конца моих дней. Второго конца. Первый оказался лишь кратковременным привалом на берегах мрачного Стикса.
— Была рада увидеть себя в зеркале без двух кос. Наверное, после всего, что случилось, уже никогда не смогу снова их заплести. В смысле я – я, а не... — Я как-то неопределенно махнула рукой в воздухе и смешалась, как будто моя конечность вскинулась вверх самовольно и вытворила какую-нибудь глупость. Ощущение было не из приятных, поэтому я поспешно засунула руку в карман — словно спрятала под замок, — и бодро продолжила: — А если заплету, то испугаюсь собственного отражения. Так что на будущее: если мне придет в голову эта шальная затея, держи меня подальше от отражающих поверхностей.
— Заплетай одну косу. Тебе идет. — Елеазар робко улыбнулся и опустил взгляд в пол. На его ресницах застыли не успевшие растаять снежинки, вампир моргнул, и что-то в моей груди болезненно шевельнулось. Та часть меня, что отчаянно хотела жить, следуя по темным коридорам чужого сознания за голосом, просящим не оставлять его.
Нет, Берта, нет. Сейчас не время. Не время привязывать к кому-то сильнее, чем уже есть, не время мечтать, любить, надеяться, верить. Не время жить. Может быть, после. Когда — снова поправка: если — весь кошмар останется позади.
Елеазар вдруг начал слегка покачиваться на месте, словно перепрыгивая с одной невидимой чаши весов на другую, силясь взвесить на них все «за» и «против». Давай, Елик. Я знаю, о чем ты хочешь, но боишься меня спросить.
— Однажды в темнице Лея сказала мне... — Елеазар замялся.
— Что я люблю тебя? Лея сказала правду.
На лице Елеазара мелькнул испуг, и я, проигнорировав предательский укол в сердце, поспешила добавить:
— Ты — мой единственный близкий человек, Елик. Единственный оставшийся в живых друг, как бы громко это сейчас ни звучало. Ты мне дорог. И... — Я сделала паузу, подбирая слова, которые никак не хотели становиться найденными, все время как будто нарочно, играючи ускользая от меня. Люблю ли я Елеазара? Если любовь — это безграничное доверие к человеку, желание защитить его и сделать так, чтобы «все будет хорошо» перестало быть только словами, то да, да, черт возьми, выходит, что я его люблю. Любви ведь все еще позволено оставаться невинным наблюдателем, смотрящим на объект своей любви только со стороны, потому что любое, даже самое нежное касание грозит его разрушить? Я не хотела быть с Елазаром. Я просто... — Я хочу, чтобы ты был счастлив. И перестал брать на себя вину за все, происходящее вокруг. Сотни выборов привели к тому, чтобы мы с тобой сейчас оказались здесь. И далеко не все они были твои.
— То есть?..
— Давай не будем ничего усложнять, хорошо?
Елеазар кивнул, и я слабо улыбнулась.
— Наша жизнь — это средоточие хаоса. Еще один добровольный хаос внутри — уже перебор.
— Да, Берта. Ты права. — По выражению лица Елеазара было невозможно понять, о чем он думает и как отнесся ко всему тому, что я только что ему наговорила. Расстроился? Вздохнул с облегчением? Зол? Он стал для меня закрытой книгой, древним, оплетенным нерушимой цепью замков фолиантом. А ведь до той роковой ночи во дворце я — загнанная в клетку, испуганная и до смешного наивная Берта, — почти поверила в то, что наконец научилась его понимать.
— Холодно. — Я зябко поежилась, уткнувшись носом в полы намотанного вокруг шеи шарфа.
— Надо возвращаться. Не престало Главе Ночной Стражи праздно болтаться без дела. К тому же с ведьмой. — Елеазар нахмурился, остановив на мне долгий задумчивый взгляд. — Пошли.
К дому Главы Ночной Стражи мы возвращались в полном молчании, монотонно передвигая ногами вдоль двух параллельных линий, находящихся в полуметре друг от друга.
— Елик. — Вампир вскинул голову, услышав свое имя. — Когда твой отец... Ты успел с ним проститься?
— Да. — По телу Елеазара прошел еле заметный электрический разряд.
— Хорошо.
После возвращения с Лавура я избегала встреч с Елеазаром не только потому, что боялась говорить с ним о том, что происходит между нами, но и из-за того, что чувствовала свою вину за то, что так и не смогла переубедить вампира и заставить его встретиться с отцом. Я была уверена: я не сделала все от меня зависящее, я рано сдалась. И не успела. Морт старший сделал свой последний вздох до того, как я вернула себе возможность дышать.
— А твоя мама? Как она? Все еще живет в той ветхой хрущевке? Я не видела ее в доме.
— Ей нездоровится.
— Господин Морт! — Из-за пелены снега к нам бежал один из вампиров Елеазара. — Мы поймали лазутчика. Он не назвался, но говорит, что знает вас. Выглядит паршиво. Соизволите принять сейчас или?..
— Да, направьте его ко мне. Я скоро буду. Берта. — Елеазар вполоборота повернулся ко мне. — Вард проводит тебя до дома. И впредь не броди одна по улицам. Это не безопасно.
Переступив с ноги на ногу, я сухо кивнула. Забавно. Как будто путешествия во времени реальны, и меня, вопреки моей воле, магическим потоком зашвырнуло в прошлое. Голос, манеры, взгляд — так раньше разговаривал со мной Кай. Чуть холодно и отстраненно, держа невидимую дистанцию между восседающим на каменном престоле самодержцем и маленькой глупой девчонкой, случайно угодившей в инопланетный переплет. От пришедшего в голову сравнения меня передернуло. Снова, Берта? Серьезно? На одни и те же грабли. Поздравляю, подруга. Ты не меняешься.
Вард был сравнительно молодым вампиром — ему было около пятидесяти, но выглядел он совсем еще юнцом. Узкий в плечах, по-мальчишески угловатый, бледный, но весь покрытый веснушками. И это при пепельно-серых волосах. Серые глаза беспокойно бегали от предмета к предмету, долго ни на чем не задерживаясь, словно парень нервничал, находясь в моей компании. Словно ему приказали оберегать не меня от полного опасностей мира, а мир — от меня.
— Спасибо, что проводил. Дальше я сама. — Вард довел меня до черного входа, от которого рукой подать было до комнаты, в которой я обосновалась. Я предпочла жить подальше от высокопоставленных особ, вроде Елеазара и его приближенных, которых он решил поселить в собственном доме. От воспоминаний о встрече с Евгением Шварцом, главным советчиком Главы Ночной Стражи, меня до сих пор бросало в жар. Старый вампир так пристально изучал меня, когда я впервые пересеклась с ним, что мне захотелось ударить его промеж глаз и кинуться наутек. Чувство того, что он знает обо мне больше, чем я сама, и норовит этим как-то воспользоваться, было похоже на удавку, медленно затягивающуюся на моей шее.
Вард облегченно выдохнул и, молниеносно развернувшись на ногах-соломинках, зашагал прочь. Искушение бросить ему вдогонку фаербол, чтобы как-то оправдать возложенные на меня ожидания, было сильно, но я сдержалась. Не потому что здравый смысл возобладал над секундной прихотью. А потому что я боялась магии, как боялась всего, что нерушимо продолжало связывать меня с Леей.
Потому что в глубине души я знала: ведьма не ушла навсегда.
Дождавшись, пока Вард исчезнет из поля зрения, я побежала за ним следом. Промчавшись мимо захлопнувшейся за вампиром парадной двери, я на корточках просеменила мимо высоких окон и остановилась, достигнув пожарной лестницы. Нет, Елик, я слишком глубоко погрязла в ваших инопланетных разборках, чтобы позволить чему-то или кому-то — плевать — пройти мимо меня. Ты теперь важная шишка, вампирчик, да. С этим не поспоришь. Но старые проверенные методы по выяснению нужной информации никто не отменял. И раз уж ты решил не посвящать меня в свои дела, прости — у меня нет другого выхода. Придется этими методами воспользоваться.
Зала, в которой Глава Ночной Стражи обычно принимал посетителей, располагалась на втором этаже, и я надеялась, что Елик не станет попирать традиции. Осторожно ступая по оледеневшим ступеням, я преодолела два пролета пожарной лестницы и, ухватившись за перила балкона, перебралась на него, вцепившись мертвой хваткой в витиеватые поручни. Падение со второго этажа вряд ли закончится летальным исходом, но переломанные конечности едва ли послужат достойным поводом отойти от дел и залечь на дно.
Дверь балкона оказалась заперта, и я еле слышно выругалась, выпустив вверх облако горячего пара. Я могу ее открыть. Нужно лишь воспользоваться магией.
Ее магией.
Почувствовав, как от одной мысли о Лее по телу побежала дрожь, я села, обхватив колени руками, и крепко зажмурилась. Ты не можешь вечно бояться, Берта. Иначе тебе не хватит сил, чтобы победить в этой войне. Соберись. Успокойся. Восстанови дыхание. Вот так, хорошо. А теперь открой уже эту чертову дверь.
Нервно закусив губу, я развернулась, перенеся вес тела на колени, и замерла, недвижно уставившись на дверную ручку. Достаточно повернуть ее с другой стороны, и путь будет свободен. Ледяной кафель до боли морозил ноги, но я почти не ощущала холода. Только окаменевшую себя — конечности, нервные окончания, мысли.
Нет, ничего не выйдет. Я не могу. Снова бессильно осев на пол, я замотала головой, на мгновение словно вдруг увидев себя со стороны — испуганную потерянную девочку, сжавшуюся в комок на заметаемом снегом балконе и запертую один на один со своим худшим врагом, не имея возможности от него сбежать.
Я боюсь ее. Боюсь Лею. Боюсь, что она снова украдет мою жизнь, и боюсь дать ей такую возможность.
Я боюсь исчезнуть навсегда.
Над ухом вдруг раздался характерный щелчок, и я вздрогнула. Дверь медленно отъехала в сторону и, еле слышно скрипнув, остановилась. Из открывшегося проема повеяло слабым теплом.
«Не благодари».
От тихого голоса, раздавшегося в голове, у меня перехватило дыхание. Нет, невозможно. Она же ушла. Ушла, ушла, ушла.
«Я помогу тебе. Но прежде ты поможешь мне. Я тоже не в восторге от идеи провести с тобой остаток своей жизни. У меня были несколько более амбициозные планы на ближайшие десятки лет».
— Ты... Как ты... Ты слышишь меня?
«Да, дорогая. Как и все последние семнадцать лет. Ты и я — одно целое, помнишь? И я та часть, благодаря которой ты до сих пор жива».
— Ты чуть не убила меня.
Где-то внутри меня раздался еле слышный смех, и я съежилась, непроизвольно прикрыв уши руками. Проклятье.
«Давай перейдем от прелюдии к делу. В данный момент Елеазар беседует с одним нашим общим знакомым. Твоя задача — попасть на аудиенцию и сделать так, чтобы твой ненаглядный вампир согласился на предложение гостя».
— Я не стану помогать тебе.
«Посмотрим, Берта. Посмотрим».
Голос затих, отпустил меня, и я почувствовала, что снова осталась наедине с собой. В горле запершило от наворачивающихся слез, и я заставила себя встать. Общий знакомый. Лея не назвала имени, но я могла поспорить, что знаю, о ком она говорит. Готова ли я с ним встретиться? Тысячу раз нет, но жизнь уже очень давно перестала спрашивать у меня совета, без спроса подкидывая мне одно испытание за другим.
Что бы Лея и наш общий знакомый — мое подсознание недовольно закатило глаза, — ни задумали, я должна об этом знать.
Толкнув балконную дверь, я, не скрываясь, вошла в дом, оглядевшись по сторонам. К черту страх. Нет смысла придумывать обходные пути и изворачиваться. Пока я буду бояться, ведьма победит. Если Лея вправе жить в моем теле, я могу использовать ее магию. И мы квиты.
Я пошла прямиком к дверям в залу, зная, что ее охраняет пара вампиров. В прошлой жизни они бы стали для меня непреодолимым препятствием, но только не сейчас, нет. Лея справилась бы с дюжиной врагов за раз, пошевелив лишь пальцем. Мне понадобятся обе руки, но со временем я нагоню ее. Я многому научилась, пока жила внутри чужого сознания.
— Вам сюда нельзя.
— Разве?
Оба вампира отлетели в разные стороны, с грохотом приземлившись на пол, и я повторно взмахнула руками, открыв двери настежь.
Елеазар резко обернулся, услышав шум, но я только мельком скользнула по нему взглядом, задержав последний на собеседнике вампира. Он и впрямь выглядел паршиво. Неудачно завершившийся колдовской ритуал знатно потрепал его, физически истощил, так что о былом лоске напоминали лишь волосы, вопреки всему сохранившие чернильный цвет. Он словно стал на десяток лет старше; магия вернуло свое и вернула с избытком. Наши глаза встретились, и я перестала дышать. Ее эмоции — не твои, Берта. Ты презираешь этого человека. Адриан ничего для тебя не значит.
— Черт возьми, Берта, ты не можешь просто так вламываться сюда! Я Глава Ночной Стражи или нет, в конце-то концов?
— Прости. — Я отмерла не сразу, заставив себя разорвать нить, незримо протянувшуюся между мной и Адрианом. Я и раньше чувствовала, как что-то необъяснимое тянет меня к нему, но после возвращения из мертвых это ощущение стало сильнее, обрушившись на меня подобно ведру холодной воды. Казалось бы, именно сейчас я должна была как никогда ясно понимать природу своих эмоций, но прислушавшись к себе, уловила лишь собственную тоску по человеку, стоявшему напротив. Лея побеждала. Я позволяла ей побеждать. — Я думаю, что имею право находиться здесь. Зачем ты пришел? — Вопрос был обращен к Адриану, опять перетянувшему на себя мое внимание. В руках лавурского короля я заметила Либру; пальцы до мертвенной бледности обхватили фолиант, став с ним одним целым.
— Мне нужна твоя помощь.
— Моя? Или все-таки Леи?
— Не все ли равно? — Адриан раздраженно смолк. В дверях появились вампиры, и Елеазар крикнул, велев им убираться и запереть двери с другой стороны. Я отметила, как несколько стражников при этом недобро сощурились, но повиновались — привычка подчиняться в них все еще была сильнее любого из других инстинктов, и это позволяло системе держаться на прахе своих создателей.
— Что тебе нужно, Адриан? — Я дождалась, пока топот ног за закрывшимися дверями стихнет, прежде чем задать свой вопрос. Со спокойствием, которого я от себя не ожидала, я смотрела на постеррианца, со скучающим любопытством ожидая ответа. Я была сильнее Леи семнадцать лет. Смогу одолеть ее и сейчас.
— Либру необходимо уничтожить. После того как вы, — Адриан, стиснув зубы, сделал заминку, — разрушили наш план, Искандер освободился. Если он доберется до книги, мне сложно представить, какими бедами это может обернуться для... для всех.
— Почему он вообще до сих пор жив?
— Что ты знаешь о последнем лавурском короле?
— Он стоит передо мной.
— Ле... Берта. — Адриан чуть смешался, заметив оговорку, и, пытаясь скрыть неловкость, повел головой. — Я говорю об Искандере, короле, свергнутом столетия назад каменными волками.
— Ах, ты об этом. А что такое? Великий и могучий волшебник не погладит тебя по головке за то, что ты освободил его из заточения? — Я вскинула брови, подарив Адриану язвительную ухмылку. — Хотя нет, постой-ка. Освободили его мы. Технически. — Я показала рукой на себя и Елеазара, пожав плечами. — А ты хотел убить Искандера и забрать себе его силу. Выходит, вы правы, Ваше Высочество. У вас большие проблемы.
— Берта... — Елеазар сделал попытку остановить бессмысленную перепалку, но Адриан его перебил.
— Позволю себе напомнить, что не я читал заклинание во время ритуала. Я был лишь его целью. — В чертах лица постеррианца появилось что-то жесткое; на скулах заходили желваки.
— Я не несу ответственности за поступки Леи.
— Неужели? Она — это ты.
— Ложь.
— Попробуй объяснить это великому и могучему волшебнику прежде, чем он сотрет тебя в пыль.
— С чего бы ему вообще проявлять ко мне интерес? Я ни на что не претендую. Власть, сила, величие — все это для меня пустой звук.
— И тут мы возвращаемся к вопросу о том, что ты знаешь о последнем лавурском короле.
Мы с Адрианом замолчали, уставившись друг на друга, как два невинно оскорбленных, внезапно перед дуэлью выдохнувшихся и растерявших весь свой запал — проблема осталась, но не было совершенно никаких сил, желания и смысла ее решать.
Елеазар отошел от нас, став лицом к окну и положив руки в карманы брюк. Вампир выглядел напуганным и уставшим. Адриан явно успел рассказать ему больше, чем за последние несколько минут позволила поведать я.
— Хорошо. — Я свела ладони, сцепив пальцы. — Я знаю, что много лет назад Лавуром правили ведьмы. Искандер. Потом пришли каменные волки, свергли их, а короля... — Я сделала заминку, вдохнув и шумно выдохнув. — Логично было бы предположить, что Искандера убили, но он жив, так что нет.
— Верно. — Адриан, перехватив руками Либру, облокотился на стоящий за ним стол. — И первое, что тебе нужно понять — ни одному волку не по силам убить ведьмака. Не такого как Искандер. Ведьм могут победить лишь им подобные. Или задавить числом.
— Числом? — Я замолчала, задумавшись. — Выходит, собственный народ восстал против Искандера? Лавурцы сами привели каменных волков к власти.
— И да, и нет. Лавурцы сражались против захватчиков, пока не поняли, что новая власть не сулит им будущего хуже, чем у них уже есть, а значит, война бессмысленна. Искандер... Искандер часто терял контроль.
— Совсем как ты. Вы с Леей ведь создали завесу за тем, чтобы не повторить судьбу своего предшественника, так? Сколько лавурцев восстали бы против тебя? Сотни? Тысячи? Миллионы?
— Мы с Леей никогда бы не повторили судьбу Искандера. Никогда. Если бы не Елеазар.
Вампир чуть заметно вздрогнул, услышав свое имя, словно оно пробудило его от долгого сна, заставив вернуться к жизни. Я сглотнула, отгоняя от себя нехорошие мысли, и заставила себя вновь посмотреть на Адриана, бросив искать слова утешения на нечитаемой спине Елеазара.
— Елеазар уже говорил тебе, что магия Либры строится на магии крови, а смесь крови двух влюбленных людей обладает огромной силой. — Слова эхом прозвучали у меня в голове голосом вампира, заставив вспомнить все, что за ними последовало. — Эта сила долгое время позволяла нам с Леей управлять Либрой. И эта же сила когда-то помогла Искандеру создать фолиант.
— Вау. У этого психопата тоже была возлюбленная? Это что, старый новый тренд для чокнутых? На первое салат из морепродуктов, на второе — запеченная индейка, а на десерт убийство пары-тройки подданных для сохранения здорового цвета лица. — Я истерически засмеялась, закрыв руками лицо. — Бред. Как... как вообще любовь может такое сотворить?
— Любовь создала Либру, а Либра — власть. Сильная власть означает порядок. Пара-тройка жизней не значат ничего по сравнению с процветанием целого народа.
— Народа? Или власти? Чем народу были полезны смерти людей, которых ты убивал, чтобы до меня добраться? Добраться до Леи? — Я почувствовала, как к горлу подступают слезы. Перед глазами поплыло. Я вспомнила, как просыпалась каждую ночь от кошмаров, боясь, что в одном из них старик с кинжалом меня догонит. Вспомнила, как умирала сотни раз, переживая смерть Леи снова и снова, тогда еще не зная, что вижу на самом деле. Вспомнила, как беспомощно стенала внутри ее сознания, когда она убивала. Вспомнила страх, мольбу, обреченность в глазах ее жертв. Вспомнила Кая, отчаянно желавшего помочь и спасти, а в итоге не оставившего после себя ничего, кроме запаха крови, который останется навечно в его лишенных окон и жизни покоях.
— Берта, мы не будем сейчас это обсуждать. У каждого из нас своя правда. Я знаю лишь то, что, если бы вы все не испортили, если бы все пошло так, как мы с Леей хотели, я бы вознес народ Лавура, свой народ, — Адриан маниакально выделил последние два слова, — до тех высот, о которых он не мог и мечтать. Я бы пустил в этот новый мир всех, кто готов был бы жить по его законам. И убил бы каждого, кто захотел бы его разрушить.
— Ты псих. — Я как бывалый судья без колебаний вынесла приговор.
Адриан снисходительно улыбнулся.
— Величие и безумство — лишь грани. В жизни все относительно.
Я заломила пальцы, тут же одернула себя и глубоко вдохнула, успокаивая сердцебиение.
— Что случилось с королевой? С ведьмой, вместе с которой Искандер создал Либру?
— Сбежала. Сразу после того, как предала Искандера, заточив его в тело ворона.
— В этом ошибка Искандера? В отличие от вас с Леей он выбрал себе в пару не психа. Как недальновидно. — Я скрестила руки на груди, устало посмотрев на Адриана. — Почему он остался жив?
— Никто не знает тайну создания Либры. Магия крови позволяет управлять фолиантом, но сведения о том, где лежит Источник его сил, давно утеряны. Либра дает своему создателю великую силу, делает его неуязвимым. Создателя Либры нельзя убить. Пока фолиант существует, он будет жить вечно, питаясь его силой. А уничтожить Либру сможет лишь тот, кто однажды подчинил ее себе и заново откроет потерянный Источник.
— Другими словами, пока Либра существует, Искандера не победить. И потому он сделает все, чтобы вернуть ее. И защитить. — Я встретилась глазами с Адрианом. — Он пойдет на все, чтобы убить тебя и Лею. То есть меня. — Я часто задышала, обхватив голову руками. Моя жизнь снова была обречена.
— Все так. У нас есть единственный шанс сохранить свою жизнь — необходимо найти Источник и уничтожить Либру. И сделать это под силу лишь мне, — Адриан прикусил губу, уставившись на меня как дикая кошка перед броском на желанную добычу, — и Лее.
Сглотнув, я облизала губы, судорожно складывая в голове все детали мозаики воедино.
— Почему королева не уничтожила Либру, когда у нее была такая возможность? Почему она остановила Искандера, но не убила?
— Потому что любила его. Любовь делает глупцами даже самых лучших из нас. — Постеррианец смолк. На его губах замерла рассеянная улыбка, а я подумала о том, что я — какая злая шутка — являюсь для него одновременно худшим врагом и главной слабостью. Можно ли сойти с ума от желания уничтожить и защитить одно и того же человека? Можно ли сойти с ума, ища способы спасти и убить самого себя?
В зале стало тихо. Елезар так и не произнес ни звука с того момента, как отвернулся к окну, Адриан сказал все, что хотел сказать, а я просто не знала, что спросить или добавить. Мне предстоит отправиться на поиски какого-то чертова Источника с одним психопатом, чтобы победить другого. Я стиснула зубы — не мне, а Лее. Я лишь должна доставить ведьму в безопасности до нужного места. Я как бездушный сосуд, переносящий в себе заразу.
— Я полагаю, нам стоит выдвигаться как можно раньше. Искандер в любой момент...
— Ты никуда не пойдешь. — Елеазар отмер так внезапно, что создалось впечатление, что он появился у окна вдруг, из воздуха. Я вздрогнула, забыв, о чем собиралась говорить.
— Что?
— Ты никуда не пойдешь, Берта. Это слишком опасно. Я не для того спасал тебя, чтобы ты рисковала своей жизнью, шла куда-то с ним, — Елеазар презрительно сощурил глаза, посмотрев на Адриана, — а потом позволила Лее вновь взять над собой вверх. Оно того не стоит. Тот, кто однажды покорил Либру, сможет ее уничтожить, так? Это сделал Адриан, не Лея. Он один прекрасно справится. Отыщет источник, найдет способ избавиться от фолианта. А до тех пор мы тебя спрячем, и ты будешь в безопасности — там, где тебя никто не найдет. Даже Искандер.
— Без Леи я бы никогда...
Мы с Елеазаром синхронно посмотрели на Адриана, и тот, подняв руки в извиняющем жесте, примолк, от души забавляясь, глядя на нас.
— Ты предлагаешь мне просто спрятать голову в песок и доверить свою судьбу психопату?
— Он сильный ведьмак, а ты, Берта... ты просто маленькая девочка. Ты убьешься на пути к Источнику и не сможешь ничем никому помочь.
От обиды у меня перехватило дыхание, и я с минуту стояла молча, не находя слов. Снова. Что, черт возьми, стало с моим словарным запасом? В пекло чувствительность, сердечность, сентиментальность и другие глупые абстракции, жаждущие превратить меня в со всем согласную серую мышь.
— Маленькая девочка? Вот, значит, что ты думаешь. Ты поэтому так испугался слов Леи? — Елеазар отвел взгляд, и я поджала губы, проведя по ним языком. Дышать. Нужно глубоко дышать, чтобы не заплакать. — Ну и пусть убьюсь. Какая кому разница, верно? Родители мертвы, а больше никому до меня дела нет. — Я сделала глубокий вдох, ощущая на глазах предательскую влагу. — Я соберу свои вещи, Адриан, и можем уходить.
— Кто сказал, что я отпущу тебя?
В следующее мгновение Елеазар и Адриан одновременно кинулись ко мне, и я, не сориентировавшись, отскочила от них обоих.
— Морт, ты серьезно? — Я не заметила, как с моих губ слетело это едкое и злое «Морт», казалось, давно канувшее в лету. Елеазар дернулся, как от удара, и на мгновение замешкался, что дало Адриану фору и позволило обхватить меня за плечи, увлекая за собой.
— Давай, любимая. Ты знаешь, куда мы направляемся. — Адриан сжал моей рукой интрадор, и я, не успев ни о чем подумать, почувствовала знакомое напряжение в животе. Глаза заволокло пеленой, сквозь которую я слабо различила тонущий во мгле лес.
Елеазар успел крикнуть «Берта!», прежде чем очертания залы исчезли передо мной, а вместе с ними и я — растворяясь в воздухе.