Глава 2
— Елик! Елик, ну давай же! Очнись. — Я проснулся от того, что кто-то упорно тряс меня за плечо, бередя уже переставшие заживать раны. В голове гудело, мысли путались, и я с трудом разбирал настойчивый шепот, шелестящий где-то вблизи моего лица; щеку обжигало горячее прерывистое дыхание. — Слава Богу, ты жив. Вставай, у нас очень мало времени. Охранники без сознания, но это ненадолго. Я убедила Лею приготовить дурман, но процессом руководил сама, так что не уверена, что все сделала правильно.
Услышав знакомые интонации, я широко распахнул глаза, встретившись взглядом с...
— Берта? — Мои губы сами собой растянулись в улыбке, а из груди вырвался вздох облегчения. — Не может быть. Как ты?.. Это правда ты?.. Но как же... — Я запнулся, схватившись рукой за ее запястье, и крепко сжал его. Берта смущенно опустила глаза, магический контакт рассеялся, и тогда холодное осознание как гром наотмашь поразило меня: это всего лишь сон. На самом деле я не просыпался, а просто попал из кошмара в самую прекрасную из всех возможных грез — в ту, где есть она, моя маленькая заботливая ведьма. И если сон — это единственная из реальностей, где я могу быть с ней, то я готов остаться в нем навсегда.
— Берта, я так перед тобой виноват. Если бы я только знал, я бы... Ты когда-нибудь сможешь меня простить?
Берта на долю секунды задумалась, словно взвешивая в уме две одинаково невесомые чаши, и тут же раздраженно мотнула головой. Недовольная морщинка порезала ее лоб, и мое сердце сжалось: Берта из сна была так похожа на себя настоящую.
— Елик, у нас нет на это времени. Вставай же! Я не знаю, сколько еще получится ее сдерживать. Нам нужно успеть спасти тебя. — Выпрямившись, Берта с силой рванула меня на себя, заставив принять вертикальное положение. К слову, сделать это было довольно просто — за месяц, проведенный в темнице, я так отощал, что справиться со мной смог бы и пятилетний ребенок.
— Я же все еще сплю?
— Что?.. Елик, просто иди! Главное — вызволить тебя с этой чертовой планеты. Потом ты найдешь родителей или вернешься на Лапидею, или не знаю... В любом случае, там у тебя будет хотя бы шанс выжить.
Не став слушать мои невнятные возражения, Берта толкнула меня в проем, пролезла следом и, обогнав, взяла за руку, уверенно потащив за собой.
— С помощью Леи я смогла открыть что-то вроде одноразового портала. Я не могу ручаться, что он переместит тебя в безопасное место, но, к несчастью, любое самое небезопасное место для тебя сейчас безопаснее, чем Лавур.
Слушая быстрые наставления Берты, я, опираясь на ее плечо, поспешно шаркал ногами по полу, медленно начиная что-то понимать. Способно ли мое почти убитое темницей подсознание воспроизводить настолько яркие сны? Все вокруг казалось таким реальным. Особенно Берта, от руки которой исходило почти спасительное тепло.
— Ведьмочка, подожди. То есть ты... ты действительно жива? Это не сон? Но как?
— Я не знаю. — Берта, занервничав, рефлекторно стиснула мою ладонь, в надежде спрятать то ли страх, то ли растерянность, и, не сбавляя темпа, продолжила говорить, но уже шепотом, с опаской озираясь по сторонам: — Вероятно, моя душа слишком сильно не хотела отдавать принадлежащее ей тело, так что застряла в нем, несмотря на то, что им теперь управляет эта сумасшедшая. Иногда у меня получается контролировать Лею. Например, когда она засыпает, и ее сознание ослабевает, или в моменты эмоциональных перепадов, которые, скажем прямо, крайне редки. Я понятия не имею, есть ли шанс окончательно избавиться от этого двоедушия. Мне кажется, Лея начинает подозревать, что я все еще рядом с ней. Но я что-нибудь придумаю, как только ты окажешься в безопасности, хорошо?
Затормозив у слишком знакомой мне двери в бальную залу — последний раз я был здесь в день моего рождения, — Берта обернулась, посмотрев на меня, и я замер рядом с ней, не в силах поверить своему счастью. Она жива! Она правда жива! Я могу слышать ее голос, наблюдать знакомый изгиб губ и нервное заламывание пальцев; последний жест, вопреки всему, неизменно ассоциировался у меня именно с Бертой.
— Ведьмочка...
— Ничего не говори, ладно? Все обязательно наладится. Мы справимся. Вместе, помнишь? — Берта тепло улыбнулась, и я, не сдержавшись, притянул ее к себе и крепко обнял, как маленький радуясь тому, что впервые за столько времени снова имею возможность к ней прикоснуться.
— Елик, я... Я скучала. — Мне показалось, что Берта хотела сказать что-то еще, но тут характер ее прикосновений еле заметно поменялся, и она дернулась, поспешив отстраниться от меня. — Времени мало. Иди. В комнате... — Сглотнув, Берта перевела дыхание. — Портал слишком большой, чтобы его не заметить.
Дернув ручку, Берта толкнула меня вперед и тут же захлопнула за собой дверь. Не став терять времени, чтобы ее старания не оказались напрасными, я кинулся к порталу, преодолев расстояние между мной и ним за считанные секунды, несмотря на ноющую боль буквально во всех клетках моего тела. Ну что. Была не была. Я шагнул в портал, намереваясь покинуть бальную залу, и оказался... в ней же. Та же тьма, сгущающаяся хлопьями, тот же холод, неспешно блуждающий по коже, кусающий, стремящийся забраться внутрь.
«Я скучала, Елик-лик-лик-ик. Я так скучала-чала-чала».
В абсолютной тишине раздался голос Берты, и я как ненормальный завертел головой, гадая, откуда он доносится, но кромешный мрак не позволил мне ничего увидеть, а инстинкты, отключенные более месяца, подвели меня, отказавшись работать.
— Где ты?
«Я там, где тебя нет».
Вдруг на одном из громадных зеркал на стене зажегся свет, и я невольно сощурился. На переливающейся глади появилось изображение, совсем как в кинотеатре — я узнал катакомбы на Лапидеи, а потом и Берту, несущуюся куда-то, сжимая в ладони веер из шпаг.
«Берта, скажи, пожалуйста, почему в последнее время ты постоянно от меня убегаешь?»
«Убегаю? Я? Ну, что вы, Ваше Высочество. Я просто... иду и, по совершенной случайности, в противоположную от вас сторону. Но — о, чудо! — сегодня звезды решили снова переплести наши судьбы, так что если вам есть что сказать — говорите, мой принц. Я замолкаю, с трепетом ожидая ваших слов».
С какой-то непонятной мне болью я наблюдал за разговором Кая и Берты, с неохотой отмечая, как ведьмочка за иронией и колкостью пытается скрыть очевидное — свою симпатию к принцу. На моменте, когда Кай притянул ее к себе и поцеловал, я опустил взгляд, напрочь забыв о странности происходящего. Все, о чем я мог думать — Берта никогда мне об этом не рассказывала. Я и понятия не имел, что ее отношения с принцем зашли так далеко. Да и какая разница? Почему это вообще должно меня волновать? Я стиснул зубы, угрюмо осознавая — не должно, но волнует. Отчего-то я был уверен, что всегда стоял на первом месте в негласном списке приоритетов ведьмочки, а все ее остальные симпатии оставались не более чем фантазиями. Самонадеянный идиот.
Берта, воспользовавшись интрадором, исчезла, и картинка, мигнув, поменялась. На этот раз на экране появился школьный класс. Физика. Я увидел самого себя, уходящего прочь и оставляющего Берту наедине с Адрианом. Черт возьми, да, тогда я не мог его ослушаться. Слишком высоки были ставки.
«Один поцелуй».
«Что?»
«Это мое желание. Это то, что ты можешь для меня сделать. Ты обещала — все что угодно, помнишь?»
Боже, и какого же лешего я решил, что дружу с саркастичной девчонкой-интровертом? Как говорится, чем тише омут, тем профессиональней в нем черти. Адриан прижал к себе Берту, и... Черт, ладно Адриан, он же думал, что целует Лею, но Берта!.. Какой-то яростный злющий монстр проснулся во мне, когда она запустила пальцы в волосы лавурского короля, по-моему, даже сама того не заметив. Берта сделала это инстинктивно. Как будто тренировалась, повторяя движение сотни и сотни раз.
«Я скучала по тебе, Елик-лик-лик-ик».
Я чуть не выкрикнул в темноту нечто вроде «вижу я, как ты скучала», но вовремя остановился. Во-первых, я не понимал, откуда вообще эта невысказанная фраза взялась в моей голове. Я же, ну... Мы просто друзья. А во-вторых, это ведь ненормально, что я вижу отрывки из прошлого Берты. Я шагнул в портал, и... черт возьми, где я? Импровизированный киносеанс неожиданно оживил меня, отыскав в организме скрытый источник силы, позволивший взглянуть на ситуацию более трезво. Есть только два человека, которые могли устроить все это. Учитывая метод и манеру исполнения, всего один.
— Классное представление, Лея. Долго репетировала?
Бальная зала зажглась огнями, и где-то справа от меня раздался довольный смех.
— Елик, хах... Ты такой наивный. — Лея была в шаге от того, чтобы начать кататься по полу, дрыгая ногами как взбесившийся ребенок, и визжать от радости. — Берта, ведьмочка, я же не сплю? Ты жива? Ты простишь меня? — Умело передразнивая мой голос, ведьма, пританцовывая, приближалась ко мне, корча страдальческие рожицы. — Боже, вау! Как давно я так не веселилась! А твое лицо, когда ты увидел, как она и волчонок... — Лея снова закатилась, почти икая от смеха. — Ты когда-нибудь должен понаблюдать за собой со стороны. Столько неподдельного удивления, злости, разочарования и даже боли. И все это в одном взгляде! Поразительно. В тебе пропадает воистину гениальный актер.
Я фальшиво улыбнулся, подыгрывая Лее. Вот же мстительная стерва. Вероятно, она полагала, что увиденное окончательно меня добьет, уничтожит. Но, к моему собственному удивлению, я не чувствовал опустошения. Я чувствовал злость — эмоцию, не испытываемую мной уже, казалось, вечность, и это неожиданное бурление внутри медленно, но верно возвращало мой разум к жизни. Прежде чем уйти навсегда, Берта попросила меня спастись. Пожалуй, стоит пойти немного дальше. Мало спасти себя. Я спасу планету и начну с убийства этой полоумной ведьмы. Мы еще повоюем.
— На самом деле, все это — Лея широким жестом обвела рукой залу, — было не просто так. Я хотела поговорить с тобой. Рассказать тебе последние новости. Понимаешь. — Лея, подойдя ко мне вплотную, доверительно посмотрела в мои глаза. — Твоя любимая ведьмочка действительно жива. Она все еще тут, в этом теле, и никакие заклинания, увы, не могут ее оттуда достать, что не очень меня радует. Я не люблю делить свою жизнь с кем-либо.
Еще пару минут назад я бы с радостью поверил Лее, но только не сейчас. Не после того, что она сделала. Ведьма играет со мной, а значит, ей что-то от меня нужно, но черта с два она сможет это получить. Впрочем, я не спешил развеивать образ убитого горем романтика, поэтому вежливо уточнил:
— Как я могу тебе верить? Я бы сделал все на свете, чтобы Берта была жива, но только жива по-настоящему, а не тогда, когда тебе становится скучно.
— Я просто хотела напомнить тебе, какая она. Напомнить о том, что ты потерял. — Лея сочувственно свела брови. — Ты ведь хочешь вернуть ее? Выполни одну мою маленькую просьбу, и я навсегда покину это тело и оставлю в покое тебя и твою ненаглядную.
Я хорошо понимал, что меня просто банально собираются использовать, рассчитывая на мою решимость отправиться хоть в седьмое пекло, чтобы вновь оживить Берту, но любопытство взяло верх. И что если... Что если Лея не врет, а я, опьяненный внезапным цинизмом и гордостью, так бездарно все испорчу?
— Что я должен сделать?
— Ну, для начала отправиться на Лапидею. Потом найти там Мелиссу Лаириэль и привести ее сюда. — Лея невинно прикусила губу, как будто только что попросила меня сбегать на кухню за тарелкой пирожных.
— Зачем тебе Мэл?
— М-м, это тайна. — Лея игриво улыбнулась. — Эльфийка в обмен на твою свободу и свободу Берты. По-моему, более чем щедрое предложение. Что скажешь?
Я недоверчиво сощурился, отчаянно желая понять, в чем подвох. На какой черт Лее понадобилась Мэл? И с чего она взяла, что я не скроюсь в неизвестном направлении, как только покину пределы Лавура? Мрачный внутренний голос тут же услужливо пояснил — конечно, не скроешься. Даже слабый огонек надежды на возвращение Берты испепелит в труху твои внутренности и не позволит жить спокойно, пока ты самолично не убедишься в том, что проклятая ведьма лжет. Задвигав челюстями, я опустил взгляд в пол. Ну почему именно Мэл? Единственное существо на Лапидеи, которое еще может встать на мою сторону. Мой последний оставшийся в живых друг. Я действительно готов пожертвовать ей, чтобы вернуть Берту? Вернее, попытаться вернуть, если она и правда все еще жива. Ответа на последний вопрос у меня не было, зато решение другого более насущного не вызывало никаких сомнений. Нужно ли мне убраться с этой планеты? Да, нужно и как можно скорее. И для этого придется принять предложение, заключив сделку с дьяволом, надевшим маску самого дорогого для меня человека.
— Я согласен. Разумеется, если ты сдержишь слово.
— Брось, Елик. Ты знаешь, что я никогда не нарушаю клятвы. Давай обойдемся без дурацких драматических сцен.
Не став возражать, я молча кивнул. Сейчас не время вести стратегические споры. Перед тем, как принимать какие-либо решения, мне необходимо хорошенько все обдумать.
— Когда я могу идти?
— Когда пожелаешь. Можешь покинуть дворец хоть сейчас. Адриан в курсе моей затеи. — С этими словами Лея кинула мне продолговатый флакон со светящейся жидкостью и интрадор, который я, дернувшись, кое-как поймал; цепочка чуть не выскользнула из моих плохо сгибающихся пальцев. В следующую секунду я почувствовал покалывание на правой руке — старая печать, позволяющая преодолевать защищающую Лавур завесу, медленно оживала после магически сотворенной смерти. Уже исчезая, я успел услышать: — На твоем месте я бы не стала долго тянуть. Лимит моего терпения не безграничен.
***
— Думаешь, он приведет ее? — Адриан материализовался в воздухе и замер, задумчиво глядя в то место, где мгновение назад стоял Елеазар.
— Не знаю. У меня не было выбора. Оставлять его на Лавуре небезопасно. Эта девчонка в любой момент может снова взять надо мной контроль, и тогда мы просто впустую потратим возможность завербовать предателя, без которого у нас нет шансов получить то, что мы хотим. В следующий раз ты можешь не успеть, а убивать Морта еще не время. Семнадцать лет заточения не окупить жалким месяцем голодания в темнице.
Адриан и Лея переглянулись, думая каждый о чем-то своем и общем одновременно.
— На самом деле, ты как всегда на высоте. Елеазар — идеальная кандидатура. Он ни за что его не заподозрит. Вопрос лишь в том, насколько сильно вампир влюблен в эту девчонку.
— Поверь мне, он влюблен в нее достаточно, чтобы послать весь остальной мир к черту. Включая старых друзей. К тому же, Елеазар чувствует себя дико виноватым перед Бертой, что лишь усиливает его желание вернуть ее. — Глаза Леи хитро сверкнули, и она потянулась к Адриану, аккуратно, как кошка, спрятавшая коготки, прильнув к его груди и запечатлев на губах легкий поцелуй. — Лебединая песня будет исполнена, так или иначе. Нам остается лишь ждать.
***
— Корви, скажи мне, почему жизнь так несправедлива? Почему я просто не могу быть с тем, кого люблю, а? Почему мне непременно надо идти на компромисс с собственным сердцем, в результате которого выигрывают все, кроме меня? — Механично подавая Корвусу ягоды, я говорила с безмолвной пустотой в лице огромной черноперой птицы — единственного создания, с которым я без опаски могла делиться подробностями своей несчастной личной жизни: Корвус, слава Велимиру, не отличался разговорчивостью.
За чуть приподнятым пологом за горизонтом таяло круглое оранжевое солнце, угасающий свет которого еле-еле проникал внутрь моего шатра. В дневное время тут обычно было не протолкнуться, но сейчас все эльфы высыпали на поляну ужинать, и я осталась наедине со своими мыслями — после событий недавних дней есть мне хотелось меньше всего.
— Пташка.
Я вздрогнула, отчаянно желая, чтобы услышанный мной голос оказался лишь мучительной, но сладкой галлюцинацией и ничем больше, поджала губы и обернулась. На пороге шатра стоял Вафадар и смотрел на меня своим спокойным уверенным взглядом — самых глубоких и самых родных на свете — темно-карих глаз. На долю секунды я задержала дыхание, вдруг почувствовав острую потребность сглотнуть, чтобы подавить в себе невероятно сильное желание кинуться двергу на грудь и вволю поплакать. Но, увы, дочь главы эльфийской общины не имела права на такую роскошь.
— Вафи, что ты тут делаешь? Если кто-нибудь тебя здесь увидит, у нас обоих будут большие проблемы.
— Знаю. Прости. — Вафадар виновато вздохнул, и я мгновенно пожалела о том, что задала вопрос резче, чем изначально планировала. — Я просто очень хотел тебя увидеть. Что происходит, Мэл? Почему ты меня избегаешь? Это как-то связано с возвращением Авроры?
Я прикусила щеку с внутренней стороны, рассеянно погладив по клюву Корвуса, безрезультатно пытающегося найти в моих руках новую ягоду. Отец собирался сообщить лавурцам о готовящейся Тетриаде завтрашним утром, и в ожидании этого момента я вот уже неделю скрывалась от Вафадара, стараясь все время держаться где-нибудь вблизи эльфийских компаний, чтобы он не имел возможности вызвать меня на откровенный разговор. Я боялась рассказывать ему правду. Мне казалось, что стоит это сделать, стоит хотя бы раз озвучить планы Августа Лаириэля вслух, и тогда уже ничего нельзя будет исправить — я потеряю Вафадара навсегда.
— Вафи. — Я сделала паузу, тщательно выверяя еще не сказанные слова. — Отец... Я буду участвовать в Тетриаде.
— В чем?
Корвус недовольно каркнул, как всегда умело озвучив мои эмоции. Я все время забывала, что Вафадар не проходил подобное моему обучение, не лелея ни сейчас, ни в прошлом никаких грандиозных видов на будущее, и о некоторых вещах просто-напросто никогда не слышал, потому что не имел в этом необходимости. Последняя Тетриада проходила сотни лет назад, так что узнать о ней можно было лишь прочитав соответствующую литературу, которую на Лавуре мне еженедельно услужливо предоставлял учитель.
— Это состязания, проводящиеся с целью выбрать нового короля.
— Твой отец хочет, чтобы ты стала королевой?
Игнорируя панические нотки в голосе Вафадара, я твердо произнесла:
— Да. — В конце концов, это было правдой. Август действительно хотел видеть меня на троне. Алекс и его участие в моей коронации — лишь неудобные детали, о которых я была не готова прямо сейчас никому сообщать. Тем более Вафадару. Кто знает, вдруг, несмотря на все наши старания, у нас с авиумом ничего не получится, и тогда я лишь зря расстрою дверга и усугублю наше и без того не простое положение.
— Что ж. — Вафадар сжал кулаки, и я отвела взгляд, не в силах выносить гримасу боли, исказившую его лицо. — Я должен был знать. Вернее, я всегда знал, что однажды «мы» закончимся. Я бы хотел... — Вафадар запнулся, и я почувствовала, как на моих глазах выступают слезы. — Но я не имею права, так? Ты — дочь Августа. Его наследница. Я уверен, если ты победишь, а ты победишь, потому что никто на целом свете не сможет... — Вафадар снова замолчал, и я, не выдержав, вскинула голову и тут же пожалела об этом. В глазах Вафи стояли слезы, и это был первый раз, когда я видела своего любимого дверга таким беспомощным и разбитым. — Ты будешь прекрасной королевой, Мэл. — С этими словами Вафи кивнул и вышел, но кивок получился чересчур быстрым и больше напомнил болезненную судорогу, чем вежливое прощание.
Сдерживая всхлипы, я с тоской посмотрела двергу вслед.
Я не хочу быть королевой. Я не хочу замуж за Алекса. Но, к сожалению, вселенной плевать на наши желания. И вообще — похоже, надо меньше желать. Возможно, тогда жизнь станет проще, и мы, наконец, перестанем вечно во всем разочаровываться.
***
На каменной трибуне было неудобно. Ноги затекли, любопытные взгляды раздражали, подол платья, подхватываемый ветром, то и дело грозил подняться выше дозволенного, а на плечах отсутствовали спасительные лямки привычного комбинезона, которые можно было поправлять, тем самым давая себе пару лишних секунд, чтобы скрыть неловкость или придумать нечто дельное, чтобы занять мысли и собеседников.
Я стояла в окружении Алекса, Градимира и Игната на импровизированном постаменте, сооруженном для демонстрации народу Лавура претендентов на роль будущего короля. Ну, или королевы, что, скажем честно, было маловероятно, потому что я в отличие от всех здесь присутствующих хорошо представляла, где лежат границы моих скромных возможностей.
Недалеко от нас на чуть более низком возвышении расположились отец и господа Вольдемар Стреглазов, Иосиф Тенебриз и Иван Шмат. Последний, неприятный на вид горбун с посеребренными мудростью коротко стрижеными висками и невзрачными крыльями, был кем-то вроде заместителя Алекса и на предстоящей церемонии являлся официальным представителем главы своей общины, через каких-то полчаса уже официального участника Тетриады.
— Прежде всего, хочу поблагодарить всех собравшихся за оказанное Совету доверие, за надежду на нашу общую будущую победу, за терпение... — Август Лаириэль взял слово, и толпа замерла, покорно вскинув головы, как преданная собачонка, воззрившись на своего хозяина. Я старательно смотрела в пол, зная, что где-то среди собравшихся стоит и Вафадар, взгляда которого я боялась больше любого из предстоящих сражений. Ни одно из них не могло быть сложнее и страшнее того, что я вела внутри себя.
— Спешу представить вам участников Тетриады, которые на протяжении ближайших недель будут сражаться за право занять лавурский престол.
Отец широким жестом обвел фигур, застывших как восковые изваяния на постаменте, среди которых красовалась и я, и господин Стреглазов, скрестив руки на груди, скептически ухмыльнулся, словно сомневаясь в целесообразности предпринимаемых действий, исход которых уже и так был всем заранее ясен. По крайней мерее, ясен всем каменным волкам. Разумеется, королем должен стать Игнат и никак иначе. Положив руку на сердце, я не могла не признать, что Вольдемар был отчасти, но все же прав. Волки всегда отличались не дюжей силой, позволявшей им оставаться у власти так долго. По правде сказать, я предполагала, что они с самого основания Лавура занимали престол.
— Напомню, что никому из лавурцев не разрешено ни прямо, ни косвенно помогать участникам. В случае нарушений...
— Господин Лаириэль, вы слишком рано начали представление претендентов. Среди них по-прежнему кое-кого не хватает. — На каменном постаменте справа от меня появилась Аврора, в аккуратном изумрудном платье, с гордо выпрямленной спиной, уверенная в себе и собранная. Сегодня она больше напоминала Избранную — ведьму, готовую умереть ради победы своего короля. Правда, я сильно сомневалась, что любой из новых претендентов на трон когда-нибудь сможет заменить ей Кая, а, следовательно, и «готовность умирать» теперь под большим вопросом. Рядом с Авророй, как будто прячась за ее спиной, стоял Марк. Неужели Сваровская смогла-таки уговорить брата почившего принца? — Дамы и господа, Марк Златокрылов, пятый и последний участник Тетриады.
По толпе пронесся изумленный гул. Марка не сильно жаловали на Лапидеи, но в открытую заявлять об этом не спешили — ждали реакции глав общин, а те в свою очередь угрюмо молчали. Аврора загнала их в тупик, выполнив свою часть сделки. Марк согласился, а значит Совету, вопреки всему, придется сдержать данную клятву.
Мой отец, собравшись с мыслями, учтиво поклонился Авроре, демонстративно обращаясь именно к ней, а не к Марку, тем самым показывая, что придерживается отнюдь не высокого мнения о прибывшем участнике и в целом сомневается в его праве претендовать на трон.
— Прости, Аврора. Мы не знали, что господин Златокрылов принял решение участвовать в состязаниях. От вас несколько дней не было никаких вестей.
— Мы готовились. — Аврора кинула быстрый взгляд на Марка, не проронившего ни слова, сохраняя невозмутимое спокойствие, со стороны напоминавшее, пожалуй, даже неестественную отрешенность, граничащую с полным равнодушием. Казалось, ему нет никакого дела до происходящего, и он просто делает то, что ему велела Аврора, не сомневаясь в ее правоте. Очевидно, никому кроме меня это не показалось странным, и я мысленно сделала в голове зарубку как-нибудь переговорить с новоиспеченным соперником. Интересно, что он сам думает о своей потенциальной коронации.
— Итак, Игнат Стреглазов, Градимир Вардак, Александр Волант, Мелисса Лаириэль и Марк Златокрылов. Одному из вас предстоит возглавить наш народ в предстоящей войне. И уже совсем скоро мы узнаем, кому именно. — Отец, громогласно объявляя участников, остановил свой взгляд на мне и Алексе, но, вероятно, это заметили только мы с авиумом. Остальные были слишком заняты поклонами рукоплещущей публике. Впрочем, Алекс тоже не оставался в стороне от оваций — просто он мог отвечать толпе, не смотря на нее. Полагаю, в этом проявлялся его талант прирожденного лидера, о котором так часто упоминал отец.
— Жду не дождусь первого состязания. Нам предстоит много попотеть, да, Мэл? — Алекс подарил мне легкомысленную улыбку, характер которой показался мне практически неприличным, и я, не найдя в себе сил сдержаться, недовольно закатила глаза. И почему авиумы выбрали лидером такого недоумка?
Как только отец объявил официальный конец церемонии, я тут же соскочила с постамента, ринувшись в сторону, противоположную от толпы. Только бы не нарваться на Вафадара, только бы...
— Осторожней, пташка. — От неожиданности я остановилась, услышав знакомое прозвище, к слову, не произведшее на меня должного эффекта — голос говорившего принадлежал не Вафадару. — Не обожги крылышки. Черный лебедь ходит близко, но даже ему иногда не под силу защитить доверчивое сердце. Тем более тогда, когда это сердце разбито. Закрой дверь, когда смерть к тебе постучится, и постучись к ней сама.
Обернувшись, я нос к носу столкнулась с Кларой, успевшей подобраться ко мне почти вплотную, пока я, замерев, слушала ее пугающие слова.
— Что ты несешь, сумасшедшая? Очередное пророчество? Всем на Лапидеи известно, что твои россказни никогда не сбываются.
Желтые глаза Клары, сузившись, сверкнули, и она улыбнулась, на секунду высунув изо рта раздвоенный язычок.
— Та, из другого мира, тоже не верила. Но конец нашел ее.
Из другого мира... О ком она? Только если...
— Берта? Что с ней случилось? Она жива?
— Лея жива, — вежливо поправила меня прорицательница, проведя черными коготками по покрытой шерстью руке; на запястье красовалась старая отметина — четыре колотые раны, одна из них в небольшом отдалении от остальных. — Берты никогда не существовало. Ее придумали люди. Но люди глупы и не достойны веры. — Пока я переваривала сказанное, Клара, не отводя от меня кошачьего взгляда, начала медленно отдаляться, и я не посмела ее остановить.
— Что значит все, что ты сказала? Какой во всем этом смысл? — Не сходя с места, я выкрикнула вопросы вдогонку прорицательнице, уже почти исчезнувшей за склоном, и она, услышав их, замедлила шаг.
— Будущее полно загадок, в этом весь его смысл. Найди черного лебедя, пташка. Зло уже совсем рядом. И только большее зло сможет его остановить. Но когда зло на твоей стороне, оно перестает быть злом, верно? — Клара рассеянно рассмеялась, прерывисто и хрипло, словно сотни лет этого не делала и забыла, как правильно открывать в таких случаях рот, и, покачиваясь на ходу, продолжила шествие, подставив лицо лучам жаркого полуденного солнца.
Заключить союз со злом? Каким злом? Что еще за черный лебедь и где его найти? Жива ли Берта? Как она могла не существовать, если я сама лично не один раз с ней разговаривала, видела ее, касалась? Я хотела задать Кларе еще сотню подобных вопросов, но, в конце концов, передумала.
Во-первых, я не верила ни в какие пророчества. А во-вторых, будущее и правда полно загадок, но если знать ответы на них заранее, оно действительно не имеет совсем никакого смысла.