Аффект: Мантра выживания (Часть I)

Агата стояла у реки, её силуэт тонул в тумане, а слабый ветер рассеивал капли воды, уносимые течением. Она чуть прищурилась, сосредотачиваясь. Тело двигалось быстрее, чем мысль, — точные, стремительные прыжки вперёд и назад, словно она была хищной птицей, выжидающей момент для атаки.

Сначала её движения были резкими, но ритмичными: вперёд — назад, вперёд — назад. Лёгкий удар пятками об землю, её ботинки едва касались мокрой травы. Вода рядом с её ногами дрожала от каждого приземления, отражая силу её ловкости.

Затем, как по сигналу, она добавила удары. Быстрые, мощные, но всё ещё без цели. Кулаки разрезали воздух с сухим свистом, и каждый удар завершался таким же внезапным прыжком назад. Казалось, что она дралась не с невидимым противником, а с самим воздухом, пробивая его плотные слои.

Снова шаг вперёд — мощный удар в воображаемую челюсть, шаг назад — защита. Каждый раз, приземляясь, она смотрела на реку, как будто она наблюдатель её тренировок, судья её техники.

Её дыхание стало громче, ритм нарастал. Прыжки становились всё быстрее, удары всё точнее, а она — всё яростнее. Этот бой, пусть и выдуманный, оживлял в ней зверя, ту неостановимую силу, которая не нуждалась в напарнике или оправдании.

Последний прыжок вперёд закончился сильным рывком руки, будто её цель наконец появилась перед ней. Она замерла на мгновение, кулаки сжаты, мышцы напряжены. Тишина, нарушаемая только шумом воды, заполнила всё вокруг.

"Эта река слишком спокойна," — пробормотала Агата, опуская руки и глядя на отражение себя в мутной воде. "Слишком спокойна для меня."

Агата склонилась над водой, наблюдая за дрожащим отражением реки. На миг ей показалось, что её отражение ожило. Но это была не она. В отражении за её спиной появилась фигура — тёмная, чужая, угрожающая. Её сердце забилось быстрее, но времени на реакцию не было: мощный толчок в спину отправил её вниз, в ледяные объятия реки.

Холодная вода хлестнула ей в лицо, скрыв всё вокруг. Агата, сжав зубы, рванулась наверх. Она вышла на поверхность, мокрая, но собранная. Тихо, осторожно, она направилась к берегу, взглядом выискивая безопасное место, где можно было выбраться. Наконец выбравшись, её ботинки со скрипом прилипали к мокрой траве, но она, казалось, не замечала.

Она шла к своему преследователю, медленно, почти лениво, но в её движениях читалось что-то угрожающее. Она не спешила — изучала, наблюдала, словно расчленяла его взглядом, выискивая слабое место. Он стоял неподалёку, неотрывно смотря на неё, лицо скрыто капюшоном, но глаза — пронзительные, холодные — сверлили её взглядом.

Их разделял всего метр. Напряжение между ними казалось осязаемым. Вдруг он достал нож. Лезвие сверкнуло в свете тусклого дня, и он, крутанув его в руке, бросил взгляд на оружие, затем обратно на неё. В этот момент она заметила камень у своих ног. В считаные секунды она схватила его и резко бросила в него.

Камень попал ему в плечо, заставив его слегка пошатнуться, но он ответил молниеносно. Нож со свистом полетел в её сторону, и лишь её рефлексы спасли её от ранения. Она успела увернуться, а лезвие с громким звуком вонзилось в дерево. Агата замерла, переводя дыхание.

Но он уже мчался к ней. Его шаги тяжело топали по мокрой траве, и через мгновение он был рядом, его кулак летел в её лицо. Агата отклонилась, затем ударила его локтем в живот, но он блокировал её следующий удар. Их бой стал похож на танец: удары, уклонения, схватки. Он ранил её — лезвие его скрытого ножа полоснуло её плечо. Боль вспыхнула ярко, но Агата лишь сильнее стиснула зубы.

Он повалил её на землю, прижимая своим весом. Его руки обвили её шею, сдавливая её горло. Воздуха становилось всё меньше, но её взгляд оставался холодным, словно она отказалась проиграть. Собрав все силы, она изогнула своё тело, ударив ногой ему в живот, опрокинула его через себя.

Он тяжело рухнул на землю, но уже через миг поднялся на ноги. Её взгляд был прикован к нему, она ждала его следующего хода. Но он не стал продолжать. Едва она собралась атаковать снова, он исчез в тени деревьев, оставив её одну, промокшую и ранённую, но не сломленную.

Агата осталась стоять, слушая тишину, которую нарушали только её тяжёлое дыхание и шелест ветра.

Агата вытерла кровь с уголка губ тыльной стороной ладони и кивнула себе самой, словно подтверждая решение.

— Ну нахер, — бросила она в пустоту, поднимая брошенный ранее рюкзак. Она направилась к душевым, оставляя за собой капли воды и крови на влажной земле.

Когда она добралась до душа, её руки дрожали — то ли от напряжения, то ли от усталости. Включив воду, она позволила ледяным каплям обрушиться на неё, стирая грязь, кровь и воспоминания о утренней встрече. Вода стекала по её коже, унося с собой остатки напряжения, но холод держал её в тонусе, напоминая, что ей нельзя расслабляться.

Пар постепенно заполнил крошечное помещение, но Агата продолжала стоять под струёй, прислонившись лбом к холодной плитке.
— Твоя вина, — тихо сказала она себе, будто убеждая в чём-то. Она провела рукой по волосам, смывая липкую смесь воды и пота, затем резко выключила воду, оставив в душе только капли, стекающие с потолка.

День начался не с бодрящего чая Фрайпена, а с едкого запаха медикаментов и спирта в медпункте Джеффа. Воздух был густым и тяжёлым, а белые простыни, покрывающие койки, раздражали своим безупречным видом. Агата сидела на краю стола, сжав пальцы на краях, будто готовясь к пытке.

— Глубокая, — пробормотал Джефф, осматривая порез на её плече. Его тон был спокойным, но взгляд выдавал обеспокоенность.

Он вытащил из аптечки несколько бинтов, иглу и бутылку с антисептиком. — Как так получилось? — спросил он, поднимая на неё глаза, пока промакивал рану спиртом. Агата лишь стиснула зубы, когда жжение обожгло её кожу, но старалась держать лицо.

— Сама виновата, — коротко ответила она, отводя взгляд.

— Это я понял, — не унимался Джефф, накладывая шов. — Но почему-то мне кажется, что ты чего-то не договариваешь.

— Не туда полезла, — сухо бросила она, стараясь выглядеть равнодушной, хотя каждое слово давалось с трудом.

Джефф, как всегда, не стал давить. Он продолжал работать молча, бинтуя её плечо аккуратными движениями. — Ладно, твоя жизнь, твои секреты, — пробормотал он, закрепляя последний виток бинта.

Агата скользнула взглядом по белоснежной повязке, ощутив странное облегчение. Не физическое, а внутреннее, будто короткий разговор дал ей возможность снова почувствовать себя чуть легче.

Она поднялась, поправив плечо. — Спасибо, — бросила она, направляясь к двери, уже зная, что день обещает быть не лучше её утра.

Агата вышла из медпункта, чувствуя себя немного легче, но всё ещё раздражённой. Рана напоминала о себе тупой болью, но она старалась не обращать на неё внимания. Направившись к кухне, она взяла свой скромный перекус — кусок хлеба, немного фруктов и воды. Короткий взгляд по сторонам, и она уже была на пути к лабиринту.

Там её уже ждали Бен и Билли. Они стояли у входа, разговаривая о чём-то своём, но тут же замолчали, заметив её приближение.

— И что, сегодня не я бегаю? — спросила Агата, подходя ближе и поднимая бровь.

Билли повернулся к ней с лёгкой улыбкой:
— Мы решили разделиться по парам. Первая команда: ты и Минхо. Вторая: мы с Беном.

Агата скрестила руки на груди, прищурившись.
— А никто не хочет спросить, хочу ли я бегать с ним? — с едва заметной насмешкой бросила она.

Бен усмехнулся, но говорить не стал, за него ответил Билли, пожимая плечами:
— Это не мы решили. Знаешь же, кто тут главный. Наш "суровый" куратор вынес вердикт.

Она тяжело выдохнула, понимая, о ком идёт речь. Агата бросила короткий взгляд на лабиринт, уже предчувствуя долгий день, а затем, словно подтверждая своё согласие, сунула хлеб в рот и направилась к месту сбора.

Дойдя до хранилища карт, Агата опустилась на старый, скрипучий стульчик напротив макета лабиринта. Она бросила взгляд на сложенный из дерева и проволоки макет — кусок работы, которая казалась ей бесконечной. Глубоко вздохнув, она провела пальцами по столу, пытаясь успокоиться после напряжённого утра.

Дверь резко отворилась, и в комнату вошёл Минхо. Агата приподняла голову, её брови слегка приподнялись от удивления. Обычно он пропадал в своих делах или валялся где-то, бессовестно высыпаясь, а в такие дни, как этот, лабиринт его не волновал.

— И что тебя сюда занесло? — лениво протянула она, наблюдая, как он бесцеремонно начал рыться в ящиках.

— Рюкзак, — бросил Минхо, даже не взглянув на неё. — Он где-то тут.

Агата подперла подбородок рукой, её взгляд лениво скользнул за ним.
— Зачем он тебе? Ты же сегодня не бегаешь. Или ты наконец решил привести его в порядок?

Он фыркнул, продолжая искать.
— А тебе обязательно нужно всё знать?

Она пожала плечами, но уголки её губ дрогнули в едва заметной улыбке.
— Просто пытаюсь понять, зачем человеку, который обычно либо спит, либо валяется, вдруг понадобилось что-то делать.

— Иногда я делаю исключения, — буркнул он, вытащив рюкзак из-под стопки карт.

Минхо подошёл к столу, застёгивая ремешки на рюкзаке, и вытащил оттуда блокнот. Подняв его над головой, он с торжественным видом произнёс:
— Вот, нашёл. Теперь можно расслабиться.

Агата посмотрела на него с лёгким прищуром.
— И что там такое важное? Руководство по правильному безделью?

Он усмехнулся, положив блокнот перед ней.
— Это записи по лабиринту. Я подумал, что тебе стоит взглянуть.

— С чего такая щедрость? — она с сомнением посмотрела на блокнот, а затем снова на него.

Минхо сел напротив, вытянув ноги вперёд и закинув руки за голову.
— Может, я просто хотел порадовать тебя. Или, возможно, решил, что ты справишься лучше меня.

Агата склонилась к столу, открывая блокнот.
— Ты серьёзно? Ты же обычно свою «гениальную» работу никому не доверяешь.

Он лениво улыбнулся, наблюдая за её реакцией.
— Не доверяю. Но тебя сложно сбросить со счетов. И, признаюсь, мне даже интересно, как ты это обработаешь.

Она подняла на него взгляд, слегка наклонив голову.
— Тебе просто нравится смотреть, как я мучаюсь?

— Возможно, — тихо произнёс Минхо, его тон стал почти игривым. — А может, я просто люблю видеть тебя в деле. Ты... вдохновляешь.

Агата фыркнула, но краем губ всё же улыбнулась.
— Ладно, уговорил. Но если в твоих записях будут ошибки, я напишу это прямо на твоей портупее, чтобы все знали.

— Отлично, — Минхо поднялся, застёгивая рюкзак. — Но если будешь писать, не забудь подписаться — «от поклонницы».

Она только покачала головой, усмехаясь ему вслед, и вернулась к его записям.

Сводящее усталость и болевшее плечо почти забылись, но на смену физическому напряжению пришло ментальное. Вглядываясь в исписанные страницы, Агата чувствовала, как её глаза начинали ныть. Строчки сливались, буквы будто дрожали перед её взглядом. Она отложила блокнот, на мгновение закрыв глаза и проведя ладонями по лицу.

— Всё, хватит, — пробормотала она и, оттолкнувшись от стола, поднялась.

Прогулка. Обычно это помогало ей собраться с мыслями и хотя бы немного переключиться. Пусть даже сейчас в поле было невыносимо шумно и людно — все искали место, где можно отдохнуть. Агата нахмурилась, взвешивая варианты, и, несмотря на сомнения, направилась к реке.

Дорога казалась тягучей, словно время специально замедлилось, чтобы испытать её терпение. Но настоящим испытанием был не путь, а ощущение. Каждую минуту, с каждым шагом ей казалось, что за ней наблюдают. Тяжёлый, почти физически ощутимый взгляд будто проникал в самую глубину её мыслей.

Агата оглянулась через плечо, но там, конечно же, никого не было. Лишь тихий шелест травы и щебетание птиц.

«Паранойя,» — подумала она, стараясь взять себя в руки.

Но внутренний голос шептал обратное. Возможно, она накручивала себя, возможно, ей действительно казалось, но... иногда нечто большее, чем страх, говорило, что она права.

— Чертовски хочу спать, — пробормотала Агата, пнув под ногами очередной камешек.

Её голос растворился в тишине. Звук упавшего в траву камня был единственным ответом. Вдали показалась блестящая линия реки, и её неспешный блеск казался одновременно заманчивым и подозрительным.

Облокотившись спиной на прохладный ствол дерева, Агата сидела в тени. Её ноги удобно вытянулись вперёд, а в руках был блокнот. Она ловко водила карандашом по странице, сосредоточенно воспроизводя линии, которые складывались в образ дерева.

Её взгляд скользил между реальностью перед глазами и пустотой бумаги, которая постепенно оживала. Линии корней вытягивались вниз, почти заполняя пространство листа, переплетаясь в хаотичной, но всё же гармоничной сети.

Сверху, чуть более лёгкими штрихами, распускались листья. Она не торопилась, каждый мазок был обдуманным, аккуратным. Лёгкий ветерок перебирал её волосы, принося с собой запах влажной травы и древесной коры.

Иногда её рука замирала, и взгляд на несколько мгновений устремлялся вдаль, будто дерево на бумаге напоминало ей о чём-то важном, что она не могла выразить словами. Затем карандаш вновь оживал, продолжая создавать этот символ — корни, уходящие глубоко в землю, и ветви, тянущиеся к небу.

Время будто остановилось. Только шелест листьев над головой, едва слышное царапанье карандаша и далёкий шум реки нарушали тишину. Она рисовала, погружённая в момент, словно пытаясь связать реальность с чем-то глубинным и неизведанным.