Том I: Глава 9 - Ядовитая искра.
Агата стояла посреди Глэйда, погружённая в работу. В её руках был блокнот, на страницах которого уже проявлялись очертания схем и заметки для бегунов. Сосредоточенный взгляд, слегка нахмуренные брови и уверенные штрихи карандаша выдавали её полное погружение в процесс.
Солнце уже начало опускаться к горизонту, отбрасывая тёплые лучи на её фигуру. Тишина вокруг нарушилась лёгким шумом шагов. К Агате сзади подошёл парень — ростом чуть выше среднего, с неуверенным выражением на лице. Он замялся, прежде чем заговорить, пытаясь подобрать слова.
— Эй... привет, — начал он, почесывая затылок. — Я просто подумал, может, познакомимся?
Агата на мгновение перестала рисовать, медленно повернув голову к нему. Она внимательно осмотрела парня, словно оценивая, стоит ли тратить на него своё время. До Минхо ему было далеко — ни в манере держаться, ни во взгляде — но, как минимум, он выглядел достаточно смело, чтобы подойти к ней.
— Хм, — Агата нахмурила брови, но всё же слушала его неловкие попытки продолжить разговор.
Парень начал говорить что-то о том, как давно хотел подойти, как она кажется очень умной и уверенной, но слова его звучали рвано и неуклюже. Наконец, Агата устало выдохнула, отвела взгляд к своему блокноту и произнесла:
— В принципе, я не против. Но учти два правила: не доставай меня и не возлагай на себя большие надежды.
Она чётко подчеркнула последнее, намекая, что их общение не выйдет за рамки дружбы. Парень, казалось, облегчённо выдохнул и кивнул.
— Ладно, согласен. Меня, кстати, Стэн зовут.
Агата снова мельком взглянула на него. Его рост что-то смутно напоминал ей, вызывая в памяти образы, которые она не могла чётко связать. Возможно, просто усталость сказывалась после насыщенного утра.
— Хорошо, Стэн, — коротко отозвалась она, закончив последние штрихи на рисунке.
Сложив блокнот, она небрежно бросила:
— Ладно, я закончила. Бывай.
Не дожидаясь ответа, Агата развернулась и направилась прочь, оставляя Стэна позади, стоявшего посреди Глэйда с едва заметной улыбкой, как будто его устроил и этот небольшой шаг в её сторону.
Агата вернулась в карта-хранилище, где царила привычная полутьма, освещённая лишь приглушённым светом лампы. Её шаги эхом отозвались по комнате, пока она не уселась за стол и не разложила перед собой блокнот, карандаши и несколько карт. Погружённая в работу, она начала прорисовывать детали, которые пропустила ранее.
Дверь со скрипом приоткрылась, впуская Минхо. Его уверенные шаги мгновенно заполнили пространство, словно комната автоматически подчинялась его присутствию. Он остановился чуть в стороне, скрестив руки на груди, и внимательно посмотрел на Агату.
— Кто этот парень? — голос его прозвучал резко, но сдержанно.
Агата подняла взгляд, слегка нахмурившись, и не сразу поняла, о ком речь.
— Какой ещё парень?
— Тот, с которым ты болтала в Глэйде, — уточнил Минхо, в его тоне прозвучала легкая колкость.
Агата замерла на мгновение, пытаясь вспомнить. Внезапно перед глазами всплыло лицо Стэна, его неуверенная улыбка и неловкие попытки завязать разговор.
— А, ты про Стэна? — спросила она, чуть пожав плечами. — Да ничего особенного. Он просто подошёл познакомиться.
Минхо сделал несколько шагов ближе, словно невзначай, но взгляд его стал более пристальным.
— И что? Вы теперь лучшие друзья?
Агата отложила карандаш, прислонившись к спинке стула, и посмотрела на него с явным интересом. В её взгляде читалось больше любопытства, чем раздражения.
— Ты меня ревнуешь? — произнесла она с лёгкой усмешкой, поднимая одну бровь.
Минхо вдруг рассмеялся. Сильно, почти слишком громко, будто её предположение показалось ему нелепым.
— Ревную? Тебя? — произнёс он, продолжая смеяться, но глаза его, которые он старательно избегал встретить с её, выдавали обратное.
Агата внимательно наблюдала за ним, уловив едва заметное напряжение в его плечах и ту минутную заминку в словах, которую он, возможно, сам не осознал.
— Ну-ну, — протянула она, возвращаясь к своей карте, но уголки её губ слегка приподнялись, выдавая насмешливую улыбку.
Минхо провёл рукой по затылку, а затем небрежно облокотился на стену, наблюдая за тем, как она вновь погружается в свои записи. Но время от времени его взгляд всё-таки скользил к ней, задерживаясь чуть дольше, чем он, наверное, хотел бы.
Минхо мельком посмотрел на неё, едва заметно улыбнувшись, и, как всегда, не удержался от шутки:
— Не забудь сообщить, если вдруг решишь сдаться, Агата.
С этими словами он развернулся и ушёл, не дожидаясь ответа. Она проводила его взглядом, чуть сжав карандаш в руке.
Но спустя мгновение что-то в её голове щёлкнуло. Как код, начинающий своё воздействие. Нечто чужое и непреодолимое. Правую руку внезапно пронзило дрожью, словно электрическим импульсом, карандаш выпал из её ослабевших пальцев, гулко ударившись об пол. Левой рукой она судорожно схватилась за трясущуюся правую, пытаясь остановить её движение.
В голове раздался оглушительный крик, словно из ниоткуда:
"Движение!"
Словно кто-то швырнул её разумом о стену, ударив чем-то тяжёлым. Она пошатнулась, спиной опёрлась о холодную поверхность стены, и, будто теряя равновесие, медленно начала сползать вниз, пока не оказалась на полу. Воздух стал словно плотным, тяжёлым, и каждый вдох отдавался в груди болью.
Дрожь усилилась, тело словно потеряло контроль над собой, а сердце колотилось в ритме марша, заглушая всё остальное. Она чувствовала, как холодный пот стекает по спине, и внезапное головокружение окутывало её сознание густым туманом.
Её губы шептали:
— 3... 8... 2... 14... 9... 20... сегодня.
Голос дрожал, как и руки.
— 7... 1... 5... 2... 6... 4... 8... 3... накануне.
Но в голове продолжало звенеть:
"Движение!"
"Движение!"
"Движение!"
Повторяющиеся удары словно били по ней изнутри, отдаваясь в голове, в сердце, в каждой клетке. Она тихо раскачивалась, прижимаясь к стене, шепча сквозь стиснутые зубы:
— Двигаться вверх и снова вниз. На войне нет пощады...
Её голова несколько раз стукнулась о стену, как будто это могло избавить её от внутреннего хаоса.
— Нельзя... нельзя... нельзя смотреть на то, что перед тобой.
"Движение!"
"Движение!"
В какой-то момент шёпот её разума сменился рваными, бессвязными словами:
— Мужчины... мужчины сходят с ума, наблюдая за нами...
Её дыхание стало прерывистым.
— Если ваши глаза упадут... они захватят вас...
Она зажмурилась, стиснув виски ладонями, стараясь заглушить этот голос.
Но внутренний приказ не прекращался:
"Поднимайся, поднимайся, поднимайся! Подняться!"
Её тело дёрнулось. Она попыталась встать, цепляясь за стену, зубами стиснув остатки воли. И она смогла. Хоть ноги тряслись, её тело поднялось. Но едва договорив последние цифры, она почувствовала, как всё вокруг потемнело.
— О, Боже мой... — сорвалось с её губ в последний миг перед тем, как всё потонуло во мраке.
Её тело с глухим грохотом рухнуло на пол.
Пол был холодным и твёрдым, но для Агаты это больше не имело значения. Она не двигалась, её тело словно превратилось в неподвижную статую. Полчаса пролетели, как миг, пока её дыхание оставалось размеренным, а разум оставался окутанным глухим туманом. В голове слабым, еле различимым эхом продолжал звучать шифр, как разбитая пластинка:
"3, 8, 2, 14..."
Тишина хранилища была нарушена, когда дверь слегка скрипнула. В проёме появился Бен, окинув взглядом помещение. Его глаза тут же остановились на фигуре Агаты, неподвижно лежащей на полу.
— Агата? — позвал он, подходя ближе. Его голос звучал настороженно.
Никакой реакции.
— Агата! — Бен поднял голос, наклонившись над ней и слегка тронув за плечо, прежде чем бросился к двери. — Билли! Билли, сюда!
Билли был неподалёку, около хижины. Услышав крик, он бросился к хранилищу и замер в дверях, увидев Бена, склонённого над Агатой.
— Что с ней? — спросил он, подбегая ближе.
— Она без сознания. Помоги мне...
Но прежде чем они успели её поднять, Агата вдруг пошевелилась, её веки дёрнулись, и она слабо приоткрыла глаза.
— Всё хорошо, — тихо произнесла она, хрипловато, но уверенно. — Не надо поднимать меня. Я сама могу встать.
— Ты уверена? — Бен нахмурился, его голос был полон сомнения.
Агата медленно кивнула и сделала попытку встать. Её тело было словно ватное, а ноги почти не слушались. Шифр всё ещё звучал в голове, но теперь его ритм был настолько тихим, что казалось, он шепчет ей на ухо.
"Движение... движение... 3, 8, 2, 14..."
— Заткнись, — раздражённо прошептала она себе под нос и ударила себя по виску кулаком.
Бен и Билли переглянулись, но промолчали. Лишь когда она вновь попыталась встать, Билли решился:
— Может, всё-таки помощь не помешает?
— Я сказала, что всё отлично, — отрезала Агата, но её голос звучал слабее, чем она хотела.
Она поднялась на ноги, но тут же пошатнулась. Бен успел подхватить её, прежде чем она упала снова.
— Похоже, всё отлично, — саркастично заметил он, крепко поддерживая её за плечо.
Агата с трудом выпрямилась, опираясь на него, а потом, прихрамывая и держась за голову, направилась к выходу.
— Я дойду сама, — упрямо добавила она, но не оттолкнула помощи.
Бен следовал за ней, на всякий случай поддерживая, если она вдруг снова потеряет равновесие. Они добрались до столовой, где остальные уже собрались на ужин.
За одним из столов сидел Ньют, который сразу обратил внимание на её странное состояние. Он подошёл ближе, изучая её обеспокоенным взглядом.
— Агата, ты в порядке? Ты выглядишь... неважно.
Она коротко взглянула на него, на мгновение замерев.
— Всё хорошо, — её голос прозвучал так спокойно и уверенно, что почти убедил его.
Но её дрожащая рука, всё ещё касающаяся виска, говорила об обратном.
Агата села за дальний стол, стараясь не привлекать к себе внимания. Дрожащие руки с трудом удерживали ложку, которую она опустила в миску с едва тёплой похлёбкой. Она еле-еле подносила её ко рту, а каждый глоток давался так тяжело, что казалось, будто это не еда, а раскалённый металл.
Её лицо было побледневшим, а черты затянутыми, как будто сама жизнь вытирала из неё силы, оставляя лишь пустоту. Словно весь мир обрушился на неё за последние несколько часов. К счастью, остальные, увлечённые разговорами и собственными проблемами, не обращали на неё внимания. Агата была этому рада. Ей меньше всего хотелось отвечать на вопросы или объяснять, что с ней.
Но один взгляд всё же был направлен на неё. Минхо.
Он сидел в другом конце столовой, опершись локтями на стол, и время от времени украдкой бросал на неё короткие, обеспокоенные взгляды. Его лицо, обычно озарённое насмешливой улыбкой, было серьёзным.
Агата заметила его. Их глаза на мгновение встретились. Минхо тут же отвёл взгляд, делая вид, что увлечён разговором с соседом.
Она устало закатила глаза и, решив не тратить силы на эти игры, больше не смотрела в его сторону. Она сосредоточилась на том, чтобы доесть ужин. Каждая ложка похлёбки становилась настоящим испытанием. Но она справилась, заставив себя доесть всё до последнего кусочка.
Поднявшись из-за стола, Агата направилась к выходу. Голова всё ещё гудела, словно её били по вискам кувалдами. Она шла медленно, чуть прихрамывая, избегая взглядов и разговоров.
Дойдя до своей комнаты, она закрыла за собой дверь и опустилась на кровать. Тихий голос шифра всё ещё звучал где-то в глубине её сознания, но она просто обхватила голову руками, закрыв глаза, и попыталась найти хоть немного покоя.
Агата, чувствуя, как паника нарастает с каждым ударом сердца, бросилась к столу. Её руки лихорадочно заскользили по поверхности, скидывая ненужные предметы — старые карты, карандаши, обрывки бумаги. Она нашла свой блокнот. Руки дрожали так сильно, что на мгновение казалось, будто она вообще не сможет удержать карандаш. Но, сцепив зубы, она начала рисовать.
Сначала — глаза. Большие, широко распахнутые, словно они наблюдали за чем-то невидимым. Линии были грубыми, резкими, без малейшего намёка на аккуратность. Её дыхание сбивалось, а внутри будто громыхали молотки. Каждый штрих был словно крик, вырвавшийся наружу.
Затем — сапоги. Тяжёлые, износившиеся, пропитанные пылью и грязью. Они были будто символом чего-то неизбежного, давящего. Она рисовала их снова и снова, словно заполняя пространство ими, как если бы пыталась запечатать их, удержать внутри блокнота.
Её мысли метались, как пойманная в клетке птица. В голове вспыхивали обрывки фраз: «Движение! Движение вверх и вниз!» Эти слова будто вплетались в рисунок, появляясь рядом с каждым новым наброском.
Она начала рисовать губы. Они не улыбались, они кричали. Звуки, которых не слышно, но которые ощущались всей её кожей. Это был вопль изнутри. Она сжимала карандаш так сильно, что кончики пальцев побелели.
Агата чувствовала, как пот струится по её вискам, а пальцы покрываются графитовой пылью. Паника достигла пика. Ритм её дыхания становился всё более рваным, каждое движение карандаша — резким, как удар. Она не слышала ничего вокруг, кроме собственного сердцебиения.
Заканчивая последний штрих, Агата уронила карандаш. Её рука бессильно повисла, а голова опустилась на испещрённый рисунками блокнот. Паника ещё вибрировала где-то глубоко внутри, но вместе с тем она чувствовала странное облегчение. Каждый штрих был попыткой выплеснуть то, что не давало ей дышать.
Её взгляд упал на сапоги на рисунке. Они будто оживали на бумаге, наступая прямо ей в грудь. Она отвернулась, закрыв блокнот, и с трудом поднялась на ноги.
Агата резко отшатнулась от стола, будто сам блокнот обжигал её взглядом. Она сделала несколько неуверенных шагов назад, споткнувшись об угол ковра, и рухнула в самый тёмный угол комнаты. Спина плотно прижалась к стене, холод ощутимо пробрал её сквозь тонкую ткань одежды. Но она не заплакала. Плакать — это слабость, а слабость не имела права на существование в её мире.
Дыхание было рваным, быстрым, как будто её лёгкие отказывались выполнять свою работу. Она судорожно втягивала воздух, но тот, казалось, застревал где-то посередине, не доходя до лёгких. Каждое вдох и выдох были короткими, болезненными, а грудь едва поднималась. Агата машинально сжала кулаки, ногти впились в ладони, оставляя болезненные следы.
Её глаза метались по комнате, избегая смотреть на блокнот. Она знала, что если взглянет на него ещё раз, то снова услышит эти слова в голове, снова окажется в ловушке своих мыслей. Она крепче прижалась к стене, как будто это могло дать ей укрытие от невидимого врага.