Пульс системы

Часть 1

Утро первого учебного дня было на удивление тихим. Даже ветер за окнами общежития казался нерешительным. Гранитные фасады корпусов напоминали ледяные скалы — холодное утреннее солнце скользило по ним, отбрасывая длинные световые полосы.

Я стоял на пороге нового этапа, прислушиваясь к гулу голосов, постепенно наполнявшему территорию университета.

К третьему этажу учебного корпуса я поднялся чуть раньше, чем требовалось, — к 8:40, чтобы наверняка не опоздать. В коридоре уже собралась небольшая группа студентов. Прислонившись к стене, я достал телефон и ещё раз проверил расписание: первая пара — высшая математика. Затем — физика. А потом — информационные технологии. Все лекции, и все — на весь поток.

Значит, сегодня можно просто слушать, — отметил про себя.

— Доброе утро, Альтаир.

Голос Томирис прозвучал ровно, но взгляд — изучающий. Она подошла без спешки, слегка махнув рукой, будто не кивала, а проверяла, замечу ли.

— И тебе, — отозвался я, не меняя выражения.

Мы смотрели друг на друга секунду, как будто сверялись. Ни улыбок, ни дежурной любезности.

— Как дела?

Она слегка наклонила голову, будто проверяя мой настрой.

— По-разному, — ответил я. — Было спокойно, пока ты не подошла.

— Знаешь, с таким тоном ты можешь обидеть других людей.

— Ты обиделась?

— Нет. Я же сказала — других. Чем слушаешь? Я не обижаюсь, потому что понимаю тебя.

Её спокойствие было странным. Не холодным — скорее... уверенным. Может, даже слишком. Почему-то это вызывало лёгкое напряжение.

В этот момент к нам подошли двое — парень и девушка, которых я уже мельком видел на пересчёте групп.

Худощавая блондинка с живыми глазами и высокий парень с короткой стрижкой и очками в тонкой оправе.

— Утро доброе, Томирис. Как настроение? — улыбнулась девушка. — Привет, — коротко сказал парень.

— Доброе, Я хорошо. Катя, Нурислам. Познакомьтесь, — Томирис указала на меня. — Это Альтаир. Альтаир, — она взглянула на меня, — это Катя и Нурислам, наши одногруппники.

— Приветик, — сказала Катя, всё так же улыбаясь

— Здарова, — добавил Нурислам и протянул руку. Мы пожали друг другу руки.

— Зря не пошёл с нами вчера, — сказал он. — Вечером гуляли, знакомились.

— Очень рад за вас, — ответил я. — Был занят.

— Ага. Мы подумали, может, вечерком ещё соберёмся — все с потока. Заодно узнаем, кто чем дышит.

— Звучит как план, — отозвалась Катя.

Катя огляделась, встав на цыпочки. К этому времени коридор уже гудел голосами.

— Вроде все наши тут, никто не опоздал, — сообщила она.

Прежде чем кто-то успел что-то добавить, послышался уверенный голос. Мужчина средних лет в сером пиджаке, не сбавляя шага, подошёл к двери и достал связку ключей.

— Заходим. Первая пара — высшая математика. Кто не любит числа — самое время привыкать.

Он вставил ключ в замок, щёлкнул замок — и дверь отворилась.

К этому моменту за нашей небольшой группой скопилась толпа. Коридор заполнился голосами — студенты стекались со всех сторон. Кто-то договаривался о встрече после пар, кто-то допивал кофе у автоматов, кто-то вполголоса жаловался на ранний подъём.

Когда дверь открылась, поток двинулся внутрь — с лёгким гулом, со скрипом стульев и шорохом сумок. Кто-то устремился на галёрку, кто-то — наоборот, на первые ряды.

Мы с Томирис, Катей и Нурисламом оказались в самой гуще этой студенческой реки. Я занял место у окна. Томирис — рядом. Катя устроилась впереди, Нурислам сел с худощавым парнем среднего роста и с тёмными кругами под глазами.

Впереди был первые день университетской жизни. И хотя аудитория была забита под завязку, мне почему-то казалось, что именно на меня сегодня кто-то обязательно обратит внимание.

Часть 2

В аудитории было шумно. Пока студенты рассаживались, я заметил, что некоторые студенты уже знали друг друга. Кто-то оживленно обсуждал вчерашний день, кто-то просто смеялся и жестикулировал. В центре всего этого движения — преподаватель. Он быстро обвёл взглядом аудиторию, словно отмечая, сколько нас, и насколько мы готовы. Он был среднего роста, но держался так, словно возвышался над всеми. Жёсткие черты лица в сочетании с деловитостью придавали ему харизматичность, а серый пиджак, казалось, подчеркивал строгость. Его взгляд был уверенным, почти вызывающим.

— Всем внимание! — сказал он, и в голосе прозвучала такая сила, что в комнате сразу стало тише.

— Меня зовут Борис Иванович. Я — ваш преподаватель по высшей математике.

Преподаватель подошёл к кафедре и включил проектор. На белом экране появилась формула, в которой большинство сразу узнало нечто знакомое. Но по лицам было видно: восторга это не вызывало.

— Начнём с простого, — произнёс он, будто намеренно подчёркивая, что "простое" — понятие относительное.

— Пределы, производные. Кто-то это уже проходил в школе, кто-то — в колледже. Не надейтесь, что этого будет достаточно.

Он говорил быстро и чётко, будто сразу решил: мягкость здесь ни к чему. В его голосе звучала уверенность, которая подсказывала: он не будет никого тянуть за собой. Каждое слово он произносил как камень, брошенный вперёд. Хочешь — догоняй, не успеваешь — твои проблемы.

Пока он говорил, на доске за его спиной появлялись производные элементарных функций. Почерк у него был угловатый и размашистый, но в каждой линии чувствовалась выученная точность. Иногда он задавал вопросы, но не ждал ответов. Он продолжал, словно разговаривал не с нами, а с абстрактным слушателем, которому нужно передать знания, не обращая внимания на реакцию.

Я поймал себя на том, что почти автоматически слежу за его речью. Формулы сменяли друг друга, складываясь в узор, знакомый и тревожный одновременно. Вроде бы я понимал, но он объяснял быстрее, чем я успевал включиться.

Я огляделся. Одни одногруппники судорожно записывали, другие пытались понять, что именно нужно записывать. Одна девушка переписывала с экрана дословно, не глядя на то, что пишет. Кто-то уже откинулся на спинку стула, осознав, что отстал. И только Томирис сидела неподвижно, с прямой спиной и совершенно нейтральным лицом. Она не конспектировала — просто смотрела на преподавателя, будто впитывая материал через взгляд. Её глаза иногда останавливались на мне, проверяя, успеваю ли я.

А я справлялся, но с небольшими трудностями. Только благодаря тому, что изучал это ранее.

— Итак, — сказал преподаватель, — ваша задача — не просто вывести формулу. Вы должны понимать, зачем она нужна. Математика — это не набор символов, а язык.

Он выключил проектор и посмотрел на нас поверх очков.

— На следующем занятии будет производная сложной функции и задание по таблице. Не откладывайте.

С этими словами он собрал вещи и вышел, оставив нас в тишине. Одни облегчённо выдохнули, другие только начали осознавать, что курс высшей математики будет не таким простым, как они думали.

Вторая пара — физика. После плотной и почти стерильной лекции по математике я ожидал чего-то похожего. Строгость, тишина, формулы, которыми буквально разрисовывают доску. Но, к моему удивлению, атмосфера в аудитории изменилась, едва в неё вошла преподавательница.

Невысокая женщина с короткой стрижкой, в клетчатой рубашке, поверх которой была накинута светлая жилетка, зашла с такой лёгкостью, будто пришла не вести лекцию, а просто заглянула поговорить. В руках у неё был пластиковый контейнер — как оказалось позже, лабораторное оборудование — и тонкая папка с бумагами.
Она поставила всё на стол, оглядела нас цепким взглядом и вдруг улыбнулась — не формально, а искренне.

— Добрый день, первокурсники! Меня зовут Сауле Муратовна. Физика — это моя стихия. А с сегодняшнего дня, надеюсь, станет и вашей.
В голосе звучали энергия и азарт. Не натянутый энтузиазм, как у некоторых лекторов, а подлинный интерес. Она не скрывала, что ей это нравится.

— Итак... многие думают, что знают, что такое физика, — она сделала паузу и посмотрела в зал, — потому что решали задачки в школе. А теперь забудьте это. Школьная физика — это разогрев. Настоящая начинается здесь.

Она подошла к доске и начала говорить без всякой спешки, чётко и увлечённо.

— В школе вам давали формулы. «Вот формула, подставь числа, получи ответ». Но что вы на самом деле считали? Зачем? Откуда взялись эти уравнения?

Сауле Муратовна не просто объясняла — она задавала вопросы, провоцировала. Иногда перебрасывалась фразами с залом, словно проверяя, кто слушает, а кто плывёт.

— Кинематика. Знакомо? Движение тел. Без сопротивления воздуха, без внешних сил. Только скорость, угол и гравитация.

Она повернулась к доске и начала с простых обозначений: скорость, время, расстояние. Почерк был чёткий, движения уверенные. Спустя несколько минут, шаг за шагом, она логично вывела две формулы. Я их знал — это уравнения движения тела, брошенного под углом к горизонту. Но в отличие от школы, где нам их просто давали как данность, здесь она показала весь путь: как формула рождается из элементарных рассуждений и закономерностей. Было завораживающе наблюдать, как из обычной логики и математики вырисовывается нечто, способное точно предсказать траекторию полёта.

— Это — то, что вы учили в школе. Но теперь мы сделаем чуть интереснее, — сказала она, и в глазах промелькнула искра азарта.

Она открыла один из стоящих в углу ящиков и достала что-то, напоминающее миниатюрную катапульту — точнее, лабораторную установку с пружинным механизмом и направляющей. Рядом — мягкий шарик, чуть крупнее мячика для пинг-понга.

Она вернулась к доске, сделала пару быстрых расчётов, обозначила предполагаемую дальность — и приклеила к полу стикер. Я услышал, как кто-то позади хмыкнул: не поверил, что совпадёт.

— Итак, если физика — это не миф, шарик должен упасть прямо сюда.

Она вложила шарик в установку, задала угол из расчетов, натянула пружину и отпустила. Шарик описал аккуратную дугу параболы и с лёгким стуком приземлился... почти точно на наклеенный стикер.

В аудитории послышались одобрительные возгласы и тихий смех. Кто-то начал аплодировать.

— Это и есть физика, — улыбнулась она. — Не догадки, а предсказания. Основанные на формулах, которые вы теперь будете не только учить, но и понимать.

Она снова повернулась к аудитории, всё с той же открытой, почти детской улыбкой. Я тоже невольно улыбнулся. Это было совсем не похоже на школьные уроки. Здесь знание не навязывали — его показывали в действии. И оно внушало уважение.

— Это только начало. Мы будем не просто «решать», а думать. Ставить гипотезы, моделировать, проверять. У вас будет не просто теория. У вас будет инструмент.

Пара прошла почти незаметно. Впервые за долгое время мне захотелось, чтобы лекция продолжалась ещё хотя бы минут десять. Это чувство было новым. И странным. Физика, которую я знал, никогда не выглядела так.

Часть 3

После второй пары, наполненной формулами и экспериментами, я почувствовал лёгкую усталость. Группа медленно начала расползаться: кто-то направился к выходу, кто-то задержался поболтать, обсуждая «трюк» с катапультой. Я же решил не задерживаться — хотелось пообедать в одиночестве, без чужих голосов и новых лиц.

Кафетерий находился в другом корпусе. По пути я заметил, что погода изменилась — тучи начали наползать на небо, скрывая утреннее солнце. В помещении стоял уютный аромат кофе, тёплого хлеба и студенческой болтовни.

Обеденный зал гудел. Люди шли между столов, смеялись, переговаривались, передвигали стулья со скрипом.

Я встал в очередь и заказал простой обед: борщ, плов, салат и чай. После урока физики голова немного гудела, но внутри меня всё ещё пульсировала лёгкая дрожь от точного выстрела шарика. Преподавательница знала, что делает, и это впечатлило меня больше, чем я ожидал.

Взяв поднос, я направился в зал. У окна было почти пусто — отличное место. Сделал шаг — и замер.

В дальнем углу, через два ряда, я заметил знакомое лицо. Томирис. Она уже сидела за столиком с двумя другими ребятами из нашей группы. Неожиданно она посмотрела в мою сторону, прищурилась и... кивнула. Не окрикнула, не замахала — просто едва заметно кивнула, как будто проверяя, приду ли.

Я отвернулся. «Лучше один, в тишине и покое», — решил я.

Я пробирался с подносом сквозь людской поток, выбирая путь между спинами, рюкзаками и расставленными стульями. Свободных мест было немного, и глаза метались: здесь — шумные второкурсники, там — полный стол, ещё дальше —...

И в тот же момент я не успел даже осознать, что случилось. Резко развернулся — и столкнулся с кем-то, кто шёл навстречу. Поднос врезался в чей бок и борщ — горячий, густой, красный — вылетел вперёд по инерции.

— Ай! — женский голос сдавленно вспыхнул рядом.

Я застыл. На ладони чувствуется жжение, но не обращая внимание на боль, я повернулся. Передо мной стояла девушка, и яркое пятно на её светлой блузке пульсировало как свежая рана. Капли скользнули вниз, задевая край серой юбки. Борщ ещё стекал по ткани, когда она подняла на меня взгляд.

Пепельные волосы обрамляли её лицо. Выразительные зелёные глаза сначала смотрели на меня непонимающе. Потом зрачки сузились, брови взлетели вверх.

— Ты... серьёзно?! — выдохнула она.

Я открыл рот, но мысли, как загустевший суп, застряли где-то между горлом и лбом.

— Я вообще-то... — голос у неё дрогнул. — Я вообще-то только вчера купила ее.

Она схватила край блузки, посмотрела на ладонь — бордовые следы. Как будто убедившись, что это реально. Губы сжались. Было ощущение, что она вот-вот скажет что-то ещё, но она резко втянула воздух и отвернулась.

— Я... правда, не хотел. Это случайно. Я поворачивался — не увидел...

— Может, начнёшь смотреть, куда идёшь?! — взорвалась она неожиданно. Голос сорвался, громче, чем нужно было. — Ты что слепой? Ты не один в этом кафетерии, между прочим!

Многие студенты вокруг нас обернулись. Она заметила это. Сделала шаг назад, как будто испугавшись собственной вспышки.

— Давай я заплачу за блузку, — пытаясь спасти положение, предложил я.

— Просто... не трогай ничего, ладно? — сглотнув, она сказала уже тише.

Внезапно между нами, будто из воздуха, возникла Томирис.

— Прошу простить моего неуклюжего товарища, — сказала Томирис, протягивая руку, в которой были салфетки.

Я стоял, не зная, куда деть руки и поднос. Пятно на её блузке уже начало темнеть.

Она молча взяв салфетки отвернулась и быстро пошла к выходу, не оглядываясь.

— Стой! Подожди, Кира! — выкрикивая следом за ней выбежала девушка, которая стояла рядом.

Томирис, проводив их взглядом, молча повернулась ко мне. Осмотрев меня, она достала салфетки, сунула мне в руку. Без слов.

Она вздохнула и бросила, почти холодно:

— Знаешь, Альтаир... иногда твоя незаметность — это не защита, а проблема.

Я не нашёл, что сказать. Просто пошёл к свободному столику. Борщ остался нетронутым. Как и моё желание снова появляться в этой столовой.

И вдруг поймал себя на мысли: это было ужасно. Неловко. Стыдно. Но не потому, что я её испачкал. А потому, что я в этой ситуации — был именно тем, кем быть не хотел: неосторожным, рассеянным, невидимым для других, пока не столкнёшься лбом.

Часть 4

Остаток обеденного перерыва я провёл у окна, за столиком с видом на внутренний двор. Борщ остался недоеденным, чай остыл. Я пытался отрешиться от недавней сцены, но воспоминание о бордовых пятнах на светлой ткани всё ещё вспыхивало перед глазами. Удивительно, как быстро может измениться настроение — всего одна секунда, один неверный шаг.

Люди вокруг продолжали болтать, смеяться, двигаться. Жизнь не остановилась. Только я сидел, будто выпав из потока. Когда поднос был убран, а столик остался пустым, я встал и направился обратно в учебный корпус.

У выхода из столовой меня нагнал Нурислам. С ним шла Катя, улыбаясь уголком губ.

— Ну ты даёшь, Альтаир, — хмыкнул Нурислам, хлопнув меня по плечу. — борщ в легенду уйдёт.

— Хорошо, что не компот. Было бы куда драматичнее, — добавила Катя с лёгкой усмешкой. — Надеюсь, у тебя в запасе есть ещё парочка таких приёмов?

Я лишь покачал головой и натянуто улыбнулся.

— Лучше не надо, — буркнул я.

Не найдя в себе сил для иронии. Хотелось, чтобы это всё побыстрее улеглось в памяти — и их, и моей.

Мы вместе прошли к той самой аудитории, что уже стала знакомой за сегодняшний день. Дверь была приоткрыта, внутри — привычная рассадка, тишина перед началом занятия. Я выбрал место на средней линии, немного сбоку, чтобы видеть экран, но не быть на виду.

Через пару минут зашёл преподаватель — молодой мужчина, на вид лет тридцать, в тёмно-синем худи и джинсах, с лёгкой щетиной и рюкзаком через плечо. Он не спешил создавать авторитет — скорее излучал неформальную уверенность. Айтишник с опытом, но без стремления «играть в учителя».

— Всем привет. Я — Артём. Без отчества, без церемоний, — сказал он, поставив ноутбук на стол. — Сегодня у нас первая пара по информационным технологиям, так что по программе я должен зачитать вам вот это... — он поднял листок, — что такое ИТ, почему они важны, и как не сидеть на проводах, чтобы не ударило током.

В аудитории кто-то тихо хихикнул.

— Но давайте по-честному. Вы и так знаете, как пользоваться компьютерами, верно? Система «Ctrl+C — Ctrl+V» у всех в крови. Так что, если не возражаете, начнём с темы, которая действительно может быть полезной — разработка сайтов. Фронтэнд, бэкенд, вёрстка, архитектура. Кому это интересно — слушаем. Кому нет — ну... будет скучно. Но я постараюсь, чтобы не было.

Он открыл презентацию, но больше говорил сам, показывая лишь схемы и пару примеров. Его речь была живой, наполненной личным опытом: как он начинал с HTML в девятом классе, как сделал первый сайт для знакомого автомеханика, как фреймворки менялись и как важно «думать, прежде чем писать код». Он не грузил — он делился. И в этом было что-то подкупающее.

Я ловил каждое слово. Темп объяснения был ровным, логика — чёткой, примеры — конкретными. Всё ложилось на место, будто заранее подготовленное.

Ближе к концу занятия он взглянул на часы и закрыл ноутбук.

— Итак. Мы с вами в этом семестре будем делать групповой проект. Нужно будет разработать сайт — от идеи до прототипа. Команды по 3-4 человека. Разделите обязанности: кто-то фронт, кто-то бэк, кто-то дизайн. Темы выберете на следующем занятии. Задача — сделать рабочий результат. Не обязательно гениальный, но чтобы можно было открыть и сказать: «Это сделали мы».

По аудитории прокатилась волна оживления. Кто-то уже переглядывался, шептался, наводил мосты. Я же просто тихо закрыл тетрадь. Групповой проект — звучало как вызов. Но не в том смысле, как для остальных.

Я решил сразу: буду работать один.

Артём уже собирал ноутбук в рюкзак, но вдруг обернулся к аудитории:

— Ах да, совсем забыл. Работа в одиночку или группой, где все задачи берет на себя один человек, — это неправильно. Это командный проект, и его цель — научить вас работать в команде, даже если вы справитесь сами. — Он посмотрел поверх очков, будто прицеливаясь. — Теоретически, конечно, возможно, что один человек выполнит всю работу. Но на практике это маловероятно, особенно если учитывать фронт, бэк и дизайн.

Он сделал паузу.

— Так что, если вы работаете одни — максимум, на что можете рассчитывать при прочих равных, это «B». Без обид. Жду ваши списки групп на следующем занятии.

Я сжал губы. Планка «B+» была для меня не просто цифрой — она означала, что я не позволил себе слабость. Ни в чём. Ни в результатах, ни в действиях.

Я провёл взглядом по аудитории. Большинство уже сгруппировались. Кто-то сдружился с утра, кто-то по старой памяти. Почти никто не был один. Почти.

В углу, чуть сзади, сидели двое: худощавый парень с прыщами на лбу, нервно теребящий рукав худи, и девушка в круглых очках, сосредоточенно пялящаяся в закрытую тетрадь, как будто она могла в ней найти ответ. Их взгляды метались, лица выдали — тема была для них чужая, а времени на осмысление мало. Никто к ним не подошёл.

Я вздохнул и уже собирался повернуться в их сторону, но услышал мягкие шаги позади.

— Адема, — раздалось сдержанно, но уверенно. Томирис.

Я не видел её всю пару — она сидела в другом ряду, будто намеренно.

Я повернулся — и впервые увидел Адему.

Огненно-рыжие волосы, каре, глаза, светло-голубые, как весеннее небо. Она была одета в джинсах с высокой посадкой, в топе и с жилеткой. Энергия чувствовалась даже в том, как она просто стояла — будто вот-вот сорвётся с места.

— Не зови никого больше. Я беру Альтаира.

В тоне не было ни вопроса, ни сомнения. Только холодная решимость.

Адема, уже открывшая рот, чтобы что-то сказать, удивлённо замерла, а потом лишь кивнула:

— Э... окей, конечно.

Томирис стояла напротив — как всегда, с прямой спиной, с холодным взглядом и идеальной осанкой. Она коротко посмотрела на меня и развернулась к двери.

— Пошлите.

На секунду я ощутил, как в воздухе между нами словно повис невидимый узел — не конфликт, но и несогласие. Слабое напряжение. Нежеланная, но уже существующая связь, натянутая, как тонкая нить.

Мы вышли из аудитории. Толпа медленно рассыпалась по коридору, унося с собой гул обсуждений: кто с кем в группе, кто что понял, кто — «на удачу».

Томирис шла чуть впереди, уверенным шагом, будто даже не сомневалась, что я пойду за ней. Я догнал её. Позади, почти неслышно, двигалась Адема.

На уровне лестницы Томирис остановилась и повернулась к нам обоим:

— Кстати, — бросила она. — Альтаир, это Адема. Мы учились в одной школе.

— Приятно, — сказал я, вежливо кивнув.

— Ага, — откликнулась она с живым блеском в глазах. — Не знала, что ты водишься с такими красавчиками, Томирис.

Я чуть усмехнулся, но не успел сказать ничего — Томирис уже парировала:

— Мы не дружим. Мы просто товарищи.

Интонация была настолько ровной, что в ней не осталось места для двусмысленностей. Адема только приподняла брови и хмыкнула себе под нос, не возражая.

— Сериков Альтаир, рад знакомству, — кивнул я..

— Лейман Адема. Взаимно.

Она замедлила шаг и немного отстала, а я повернулся к Томирис:

— Ты серьёзно? — спросил я, глядя вбок.

— Абсолютно, — не оборачиваясь.

— Я мог бы и сам кого-нибудь найти.

— Тебе понадобилось слишком много времени, чтобы просто сделать шаг. Я решила сэкономить его за тебя.

— Я вообще-то не просил.

— И в столовой ты тоже не просил, — заметила она, даже не глядя на меня.

Я замер на ходу.

— В смысле — в столовой?

Она слегка повернула голову, бросила взгляд через плечо.

— В столовой. Забыл? Я тогда отвела внимание. Точнее, поправила ситуацию.

Я замолчал.

— А теперь вот здесь, — она кивнула в сторону аудитории. — Один ты бы получил максимум «B». Со мной — возможно, даже «A». И опять я тебе помогла.

Я прищурился.

— Может, ты просто хочешь себе в команду надёжного исполнителя?

— Может быть, — согласилась она, и впервые за разговор уголки её губ чуть дрогнули. Не в улыбке — в тонкой, почти профессиональной уверенности. — А может, мне просто нужно, чтобы ты мне кое-что вернул.

— И что именно?

Она остановилась, приблизилась и чуть наклонилась — будто собиралась прошептать секрет.

— Ты мне должен. А я свои долги умею считать.

Я посмотрел на неё — холодные глаза, прямой взгляд, ровная спина. Всё в ней говорило: шансов вывернуться у меня нет.

— А если я скажу нет? — выдохнул я.

— Значит, придётся снова вытаскивать тебя из ситуации. А каждый раз — это новая отметка в счёте, — произнесла она почти с сожалением, но совершенно неотвратимо.

Я вздохнул.

— Хорошо. Но только ради оценки.

— Конечно, — кивнула она. — Ради оценки.

Мы пошли дальше. Молчание повисло между нами, плотное, как стекло: прозрачное, но твёрдое. Мы ещё не были командой. Но уже были связаны.

Позади послышался лёгкий смешок — сдержанный, почти ироничный.

— У вас, ребята, это всегда так? — спросила Адема, поравнявшись с нами. — Договоры, долги, тонкие намёки?

Я обернулся. В её голосе сквозила попытка разрядить обстановку, но в глазах что-то дрогнуло — как будто она внимательно следила за каждым словом, не для веселья.

— Привыкай, — бросила Томирис, не оборачиваясь. — Мы работаем эффективно, не эмоционально.

— Эмоции — это не всегда помеха, — заметила Адема. На лице — та же лёгкая улыбка, но пальцы сжали лямку рюкзака чуть сильнее.

Я отметил это. Улыбка не доставала до глаз.

— У нас с Томирис разный стиль, — сказал я, больше себе, чем им. — Посмотрим, какой сработает.

Адема на секунду задержала взгляд на мне, будто что-то проверяла — и кивнула.

— Буду наблюдать, — ответила она чуть тише, и снова осталась чуть позади. Как тень. Или свидетель.

Мы дошли до конца коридора. Поток студентов редел, воздух стал тише. Томирис шла уверенно, будто уже знала следующий поворот. Я — рядом, в полушаге. Адема чуть позади, но теперь снова выровнялась с нами.

— У вас очень интересные взаимоотношения, — вдруг произнесла она, глядя то на меня, то на Томирис. В голосе — смесь наблюдательности и лёгкой насмешки. — Но от тебя, Томирис, я и не ожидала обычного.

Томирис не ответила, лишь слегка склонила голову, как будто приняла это за комплимент.

— Рада, что ты наконец-то нашла себе человека по душе, — добавила Адема с прищуром.

Я едва заметно дёрнул бровью, но не стал отвечать вслух.

Этому не бывать.

— В любом случае, — продолжила Адема уже бодрее, — раз мы теперь в одной группе, предлагаю обменяться номерами. Для координации и всё такое.

Я кивнул. Это имело смысл. Достал телефон.

В итоге у меня в контактах появилось два новых имени: Ильясова Томирис и Лейман Адема.

Первые два номера. И оба — от девушек.

Жизнь всё-таки странная штука.

Мы разошлись у выхода. Я направился в сторону кампуса, но, не доходя до общежития, свернул в придорожный магазин. Пара полок с полуфабрикатами, стойка с овощами, тёплый свет и очередь из таких же, как я, студентов — новоиспечённых жильцов автономии.

Я взял пачку макарон, соус в банке, яйца, кусок сыра и подозрительно дешёвый батон. По пути к кассе мелькнула мысль: если выживу после этого ужина — день точно удался.

Вернувшись в номер, я переоделся и, вдохновлённый идеей быть «сам себе повар», встал у миниатюрной плиты. Макароны оказались капризнее, чем ожидалось: то разваривались, то прилипали. Но я справился. Почти. Ужин получился... съедобным. И, как ни странно, даже вкусным. Сидя за столом с миской недоваренной пасты, я почувствовал странное облегчение.

Свобода.

Без расписаний, без звонков по минутам, без навязанных правил и холодных голосов за стеклом. Я мог есть, когда хочу. Готовить, как хочу. Проваливаться в свои мысли — без оглядки.

После ужина я прилёг на кровать. Комната почти была пустой, как белый холст: ни плакатов, пару книг на полках, ни даже чашек на столе. Но это — моя пустота. Мой старт.

Я пролежал так ещё несколько минут, прислушиваясь к тишине. Всё ещё непривычной, чуть звенящей... но уже не враждебной.

С полки я взял книгу, открыл наугад. Буквы замерли перед глазами — мысли упрямо возвращались обратно, в столовую.

К тому моменту, когда я столкнулся с той девушкой.

Кира... ее должно быть зовут Кира.

Если увижу её снова — извинюсь. Без выкрутасов. По-человечески.

Я щёлкнул выключателем. Комната погрузилась в мягкую, пульсирующую темноту.
Пусть сегодня всё только началось — но некоторые долги уже начали накапливаться.