Начало и конец

Апрель

тик так тик так тик так тик так

Тео так и не сообщил о том, в какой временной петле он может сделать так, чтобы ни один из них не нуждался в маховике времени и не хотел использовать его вновь, и это погрузило Драко в состояние непонимания и застоя. Впервые с января у него не было плана, поскольку он застрял в ожидании столкновения с неизвестным.

В конце концов он добрался до магазина, и принялся готовить зелья в дальней комнате вместо того, чтобы постоянно отсиживаться в своей квартире. Он варил и экспериментировал целые дни напролёт, готовя достаточно запасов на месяцы вперёд. Всё, что угодно, лишь бы занять голову: вырвать себя из зацикленности на прошлом, жить в своём несчастливом настоящем, принять неопределённое будущее.

— Мистер Малфой?

Он поднял взгляд и увидел, что одна из продавщиц просунула голову в дверь. Он едва обменялся с девушкой несколькими словами с тех пор, как нанял её в начале года.

— Да?

Она постучала по двери — нервный звук, который донёсся до Драко. Она издала нелепый смешок, прежде чем заговорила.

— Гарри Поттер... Сам Гарри Поттер. Он здесь. Чтобы поговорить с вами.

— Блять.

Она подавилась смешком.

— Я имею в виду... чёрт. Просто, — он применил заклинание стазиса для зелья, — проведи его сюда, пожалуйста. Я бы не хотел, чтобы меня убили на глазах у покупателей.

Она снова хихикнула, вероятно, подумав, что это шутка. Но Драко с трудом мог представить сценарий, в котором Гарри Поттер мог прийти к нему поговорить без намерения убить его, по крайней мере, после последних нескольких месяцев.

Через несколько секунд после того, как помощница исчезла, в дверь вошёл Гарри Поттер во всём своём очкастом возмутительном великолепии.

— Малфой.

— Поттер.

— Магазин процветает?

— О, отъебись, Поттер. Зачем ты здесь?

Поттер провёл рукой по и без того взлохмаченным волосам, ещё больше взъерошив их.

— Я не знаю, честно. Сейчас я должен идти по наводке в Лютный, но... я увидел магазин и...

— Захотел заглянуть к старому приятелю? — Драко изогнул бровь, скрестив руки на груди. Что бы это ни было, ему было неинтересно выслушивать мораль от таких людей, как Гарри Поттер.

Поттер выдохнул, качая головой.

— Думаю, это не так уж далеко от правды. Может быть, меня просто одолело любопытство.

— Любопытство? Пришёл посмотреть, что от меня осталось?

— Нет, Мерлин, — он поднял руки. — Зачем ты так? Боги. Она... она ничего нам не рассказала. Она была...

— Стой, Поттер. Клянусь, если ты скажешь мне, что она была несчастна, я прокляну тебя. И меня не волнует, что ты спас столько жизней.

— Но это так.

— Что я только что сказал, Поттер? — Драко бросил палочку на стол. Его пальцы дрогнули, тело жаждало, чтобы он проклял, сглазил, причинил боль мальчику-который-не-закрывает-свой-грёбаный-рот. — Так что, ты здесь, чтобы убедиться, что мы квиты? Что я так же несчастен, как и она?

Поттер издал недоверчивый звук, его напряжённые плечи поднимались и опускались.

— Ты знаешь, я только что привык к тебе, — сказал Поттер, что прозвучало как обвинение. — Я, наконец, смирился с тем, что, вероятно, навсегда связан с тобой. Чёрт, ты мне даже нравился.

— А сейчас? — это сорвалось с губ так быстро, словно Драко боялся, что это лишь ложь.

— Не знаю, должен ли я злиться на тебя за то, что ты разбил ей сердце. Мы с тобой как-то говорили об этом.

— Мы почти поговорили об этом. Кроме того... — он замолчал. Его захлестнуло праведное негодование, слишком гриффиндорское. Тем не менее дерзость предположения Поттера о том, что именно он разбил ей сердце, поразила его. Но так же быстро, как он вспыхнул, почувствовав, как горячая магма закипела в его груди, он остыл и заледенел. Драко винил Гермиону. Он винил и себя. После всего этого времени, пока его тяготила усталость, обвинение кого-то одного из них уже не казалось таким правильным.

— Мы разбили друг другу сердца, Поттер. Это не единоличная вина кого-то из нас.

***

В конце концов, Драко не проклял Поттера, а Поттер не проклял его. Драко едва поборол настойчивую пульсацию под рёбрами, которая так и требовала расспросить о Гермионе побольше. Казалось, Поттер тоже едва сопротивлялся тому, чтобы задать несколько личных вопросов, беззвучно открывая и закрывая рот, предположительно пытаясь сформулировать мысль. Поттер в конечном итоге ушёл, почти ничего не сказав, по крайней мере, ничего существенного.

Ожидание Тео начало немного сводить Драко с ума. Каждый раз, когда он аппарировал или использовал камин в Нотт-Мэнор, Драко встречал безумную череду из брошенных в его адрес: «ещё нет» и «скоро», «отвали» и «наберись терпения, Драко». Драко проводил большую часть свободного времени за анализом принятых решений за последние несколько месяцев. Зельеварение перестало его отвлекать; у него не было выбора, кроме как столкнуться с тем, что он сделал.

К первому выводу он пришёл через несколько дней после неожиданного визита Поттера.

Драко не хотел, чтобы смысл его жизни — и о чём он сожалел больше всего — заключался в том, что он должен был прекратить общение со своими родителями раньше. Чем больше он думал о последних нескольких месяцах и о нескольких годах до этого, тем больше эта неизбежность казалась ему единственным логическим выводом, который можно было сделать.

И это... ну, это было просто прискорбно. И это было похоже на провал. Но, возможно, это была борьба, в которой нельзя было ни выиграть, ни проиграть, её можно было только пережить.

Где можно было провести границу, ампутировать конечность, остановить кровотечение? Он не мог отделить желание наладить отношения с Гермионой от желания найти решение для урегулирования сложных отношений с родителями. Ему никогда не следовало ассоциировать всё счастье только с ней. Это было то, чего она хотела, то, что она сказала ему. Но что, если это было случайно? Что, если толчок, в котором он нуждался, чтобы обрубить ядовитые части, связанные с поведением его семьи, имел непреднамеренный, но очень желанный побочный эффект в виде возвращения Гермионы в его жизнь?

Несколько дней спустя, проанализировав свои мысли с методичной точностью, которая показалась бы впечатляющей даже Гермионе Грейнджер, Драко пришёл к выводу, что он чертовски ужасный человек.

Он опустился на кухонный стул, забыв о чае. Он закрыл глаза, грудь сжалась, плечи опустились.

Независимо от его мотивов, или его желаний, или его потребностей, или того, как он логически обходил чувство вины, ответственность и стыд относительно своего выбора, всё сводилось к одному простому факту, который Тео пытался помочь ему принять в течение нескольких месяцев:

Драко был эгоистичным ублюдком.

Кем, чёрт возьми, он себя возомнил? Действуя так, как будто у него есть право, грёбаное право что-то изменить? Он сделал выбор один раз. Он должен был жить с этим.

Он обдумывал, как сказать Блейзу, что терпеть не может являться на работу, испытывая отвращение к себе и выбору, который он пытался отнять и у Гермионы, играя со временем. Он чувствовал себя подлым, смущённым тем, что ему понадобилось так много времени, чтобы прозреть и проанализировать те ужасные решения, которые были им приняты. Решения, повлёкшие за собой целую серию событий, которые могли произойти или не произойти без его вмешательства. Ему не хотелось ничего другого, кроме как сидеть за кухонным столом и размышлять о том, когда и как можно будет раскаяться в этом. Каждый раз он приходил к одному единственному выводу.

Затем Тео прошёл через камин.

— Я модифицировал его, — объявил он, вытаскивая из кармана маховик времени почти сразу же, как только заметил Драко.

Смех Драко был глухим, усталым.

— Неужели? Теперь он способен ещё на нечто большее, да? Недостаточно тех модификаций, которые ты уже сделал?

— Ты не в настроении, я вижу.

— Думаю, я вправе испытывать экзистенциальный кризис.

Тео закатил глаза.

— Мне нужно, чтобы ты выглядел удивлённым, — он легко и небрежно протянул маховик между ними. — Если бы не тот факт, что это может привести к нескольким срокам в Азкабане, я бы сказал, что заслуживаю Ордена Мерлина за магические инновации. Но, учитывая все обстоятельства, — Тео пожал плечами.

— Что ты сделал?

— Я добавил чары памяти.

Драко подался вперёд на стуле, на мгновение пошатнувшись от услышанного. Неужели Тео уже однажды находил его в таком состоянии на своей кухне? Или это только казалось знакомым?

— Ты добавил чары памяти... к маховику времени?

Тео кивнул, сначала вверх-вниз, а затем склонил голову по диагонали, как будто боролся с желанием отрицательно качнуть ей, чтобы опровергнуть сказанное.

— Честно говоря, это халтура. Я работал над этим всего месяц. Я усовершенствовал его, как мог, но, если мы его используем — а мне тоже придётся его использовать — мы вообще не вспомним, как использовали его. Но мы получим новую временную петлю, и новая версия нас самих будет в блаженном неведении. Это решит твою проблему, верно? Используй его, попробуй что-то исправить, а если не получится, ну, по крайней мере, ты не будешь так страдать, да?

Мозг Драко сразу метнулся к мыслям о конечном результате такой абсурдной, абсолютно нелепой идеи.

— А когда мы вернёмся сюда с маховиком времени в руке? Ты не думаешь, что мы используем его снова в любом случае? Должны ли мы написать себе подсказку, в которой бы говорилось: «Пожалуйста, не используйте этот маховик, поскольку ничего не вспомните»? — Драко сглотнул, борясь с потоком мыслей о том, что он мог бы погрязнуть в этом.

— Могу ли я получить от тебя небольшой кредит доверия? Я способен думать более чем об одной проблеме одновременно. Я заколдовал его. Что-то вроде портключей с автоматической доставкой — в конце концов, это моя специализация. Он вернётся прямо в ящик кабинета моего отца, где я нашёл его много лет назад. Я даже не узнаю, что он там, а в этом и состоит красота магии памяти.

— А если снова найдёшь?

Тео рассмеялся, улыбка растянулась на его губах, как будто он только и ждал, чтобы положить конец всем потенциальным проблемам Драко благодаря своим превосходным навыкам решения проблем.

— Я никогда и ничего не хотел с ним делать, когда впервые нашёл. Я не стал возиться с этим, пока твой отец не спросил меня, возможно ли это. В другой версии событий... когда Люциус спросит меня, знаю ли я что-нибудь о маховиках времени в две тысячи первом году, я думаю, что просто скажу «нет»... потому что у меня его попросту не будет... или не было никогда, я полагаю.

— А мы? Думаешь, мы не заметим чего-нибудь... странного?

— Я рассчитываю на предотвращение парадокса.

— Является ли это вообще парадоксом, если мы начинаем совершенно новые временные петли?

— О, во имя святого избегания парадоксов. Конечно. Мы можем быть сбиты с толку. Или, может быть, не будем, потому что магия избегания парадоксов сделает своё дело. Я хочу сказать, что всё зависит от того, используем ли мы его для чего-то очень конкретного.

Драко вздохнул. Не в первый раз в своей жизни он не мог решить, впечатлён он или обеспокоен тем, что они с Тео каким-то образом пришли к одному и тому же заключению совершенно разными путями.

— Я знаю, — сказал Драко. — Я много думал о последних годах. О том, как я сюда попал. О моём выборе, — он откашлялся и заставил себя продолжать, признаться в своих преступлениях хотя бы раз вслух. — Я сожалею о том, что был настолько высокомерным, чтобы думать, что у меня есть право играть со временем, чтобы исправить то, о чём я сожалею, — тем более лишить Гермиону выбора в настоящем.

Дикое возбуждение Тео поостыло. Он кивнул, садясь напротив Драко.

— Но я также очень сожалею о Люциусе. И я всё это время думал о глобальных вещах и о том, как... ну, я не уверен, что это важные детали. Возможно, это мелочи. Крошечные импульсы, понимаешь? Незначительные моменты с ним, которые, — он с трудом подбирал правильные слова, — были важны для меня и значили, в достаточной мере, чуть больше, чем я мог представить. Когда я вернулся домой из Сараево, я надеялся, что у нас будут нормальные отношения. Я тебе когда-нибудь говорил об этом? Я подумал, что время, проведённое в разлуке, могло бы облегчить принятие.

Тео покачал головой, маховик покоился у него на коленях, руки обмякли.

— Он швырнул мне договор о заключении брака. Думаю, именно тогда я впервые понял, что мне придётся прекратить с ним общаться. Я бы сделал это тогда, я хотел, просто у меня не было... возможности, пока не было. И как только я набрался смелости, то утратил часть своей решимости. Я использовал маховик времени, чтобы попытаться исправить ошибку с родителями и с Гермионой, что так... Тео, я думаю, что я ужасный человек, — ему пришлось сделать вдох, чтобы взять под контроль лёгкие, чтобы уменьшить растущее давление в задней части горла. — Единственное, для чего я должен был использовать его... и даже тогда я не могу понять, с последствиями какого решения мне придётся жить... — он оборвал себя, ещё раз глотнув воздуха. Драко чувствовал, как катится по спирали, погружается в парадоксальную яму, которая скрывает пути отступления в решении невозможных вопросов и получении непостижимых ответов. Он успокоился. — Кажется, я знаю, для чего ты хочешь использовать маховик, и я согласен. Мы должны вернуться и сделать так, чтобы мы никогда его не использовали.

Тео молчал несколько секунд, не сводя глаз с маховика времени у себя на коленях.

— Это было давно. Больше, чем пара месяцев назад, — сказал он. Возможно, его тоже нужно было убедить.

— Да. И это ужасает меня. Что, если я никогда не начну работать с Гермионой? Что, если я... что, если мы никогда... она никогда? Что, если я вообще потеряю её?

— Или что, если, — начал Тео, переходя на враждебный тон, который он использовал, чтобы привести аргументы в свою пользу, что уже досрочно приводило его к победе. — Возможно, будущее, прошлое или то, как всё происходит, — это не те масштабные изменения с кучей ответвлений, зависящими от того, укусил ли нас комар за локоть в одной временной петле или за колено в другой. Может быть, мы больше этого, наши жизни заточены в фундаменте, который не так просто разрушить за пять или тридцать минут. Я не знаю, хочу ли я верить, что один-единственный момент может полностью изменить меня, — Тео одарил его великодушным взглядом, тонкие губы растянулись в обнадёживающей улыбке. — Или с кем ты в конечном итоге останешься.

— Но события... они же словно каскад, Тео. Так работает время.

Тео сузил глаза, наклонился вперёд и опустил руки на столешницу. Его пальцы забарабанили по дереву, прежде чем он приступил к озвучиванию новых аргументов:

— Хорошо, события идут каскадом, но откуда они берут начало? Откуда мы знаем начальную точку? С вершины горы или с подножия холма? Разные масштабы, я бы сказал. Разве ты не можешь сказать, что ваши отношения с Люциусом уже покатились вниз?

Тео шевельнул бровью, и, несмотря на душераздирающую серьёзность их разговора, Драко не мог не застонать из-за — откровенно говоря, неуместно озвученной — игры слов.

— Подумай об этом, — сказал Тео, голос которого снова становился возбуждённым, когда он сел на край сиденья, практически полностью соскользнув со стула. — Я знаю, что недостаточно умён, чтобы обдумать все возможности, но я чувствую, что могу с уверенностью сказать, что, если бы Люциус никогда не позвал тебя в ту комнату, где была Гермиона после того, как мы впервые использовали маховик, что-то в ваших отношениях было бы иначе.

— Что-то в хорошем смысле или плохом? Мы не можем знать наверняка, — несмотря на этот ужасающий вывод, Драко тихо рассмеялся; его грудь и живот сжались, а мышцы заболели. Он мог лишь надеяться, что, возможно, откажется от Люциуса раньше, даже взорвёт всю стеклянную посуду, что было настоящим органическим взрывом. Но он не может знать наверняка. Это всегда будет сопряжено с риском, значительным риском, на который ему придётся пойти.

— Ты бы рискнул, Тео? Всем, что когда-либо имело для тебя значение? Чтобы исправить ошибку? Чтобы дать себе возможность сделать всё так, как это должно было произойти много лет назад?

Тео ответил быстро, и честно, и так, как Драко действительно ожидал.

— Я не знаю.

Как ни странно, этого было вполне достаточно.

***

Драко и Тео прошли через камин и вошли в поместье Малфоев вскоре после завтрака, в тот день, когда они должны были использовать маховик времени, чтобы вернуться в прошлое и... не использовать маховик. Драко не собирался сообщать об их прибытии кому-либо из домашних. В конце концов, он потребовал, чтобы его лишили наследства. Он предположил, что визиты без приглашения были исключены из списка допустимых вольностей, на которые он мог пойти раньше.

Его намерения улетели с ветром в ближайшее окно, когда он обнаружил, что Топси находится в гостиной.

Эльфийка моргнула, глядя на них, в огромных глазах мелькнуло замешательство, прежде чем её охватила радость.

— Хозяин Драко, — пропищала она, опускаясь в реверанс. — Чем Топси сегодня может помочь молодому Хозяину?

Тео вмешался прежде, чем Драко успел попросить её, чтобы она не говорила его родителям о его визите. Тео поклонился: театрально, нелепо, как и всегда.

— Топси, по обыкновению, рад тебя видеть. Мопси пожелала тебе приятного весеннего равноденствия. Приношу свои извинения за то, что передал её слова слишком поздно.

Уши Топси вспыхнули тёмно-бордовым цветом, когда она схватила их, скручивая отвисшие кончики в смущении.

— Мне передать Мопси привет, когда я увижу её в следующий раз? — спросил он. Драко не знал, хотелось ли ему смеяться или нет. Они выделили пятнадцать минут на подготовку, чтобы не упустить свою возможность и не ждать ещё месяц, пока не наступит правильный день и час, и Тео решил потратить часть этого драгоценного времени на ужасно серьёзный разговор о домовых эльфах.

Топси, дрожа, кивнула, то ли соглашаясь, то ли не в силах совладать с непреодолимым смущением от внимания Тео.

— Отлично, — сказал Тео, глубоко вздохнув, его губы изогнулись в ухмылке. — А чем ты сегодня занимаешься, Топси? Так много измерительной ленты.

Ею была завалена вся свободная поверхность.

— Перестановка, Хозяин Тео — она взглянула на Драко. — Замена мебели.

Несколько измерительных лент висели там, где раньше стоял зелёный стёганый диван. Даже в поместье Драко не мог не заметить его отсутствия.

— Ну, Топси. У тебя важное задание, но у нас с Драко есть кое-какие дела, и мы бы предпочли, чтобы Хозяин и Хозяйка дома не были проинформированы о нашем визите. Не могла бы сделать перерыв на тридцать минут? Возможно, прогуляться по саду на досуге, — это конкретное предложение, казалось, вызвало панику в глазах Топси, Тео развернулся. — Или, может быть, погладить постельное белье.

Топси улыбнулась.

— Конечно, Хозяин Тео, — она исчезла с треском, прихватив с собой набор измерительных лент.

Тео повернулся, его губы расплылись в широкой ухмылке.

— Я понимаю, что у нас есть и другие приоритеты, которые нужно рассмотреть, и... ну, чёрт возьми, мы не будем помнить об этом, не так ли? Но ты же знаешь, что только что произошло, да?

Драко помассировал висок, давно уже не пытаясь следовать логике Тео.

— И что только что произошло, Тео?

— Эльф Малфоев только что получил от меня приказ. Наконец-то я сделал это — приручил эльфийскую магию, — он сделал широкий взмах рукой, как бы объявляя о важности такого заявления, — и скоро мы не вспомним об этом.

Драко пожал плечами.

— Может быть, вспомним. Я не уверен, что ты имеешь хоть какое-то представление о том, как работают парадоксы — извините, избегание парадоксов.

— О, уж точно нет, — согласился Тео, распахивая дверь гостиной.

Драко последовал за ним, остановившись сразу за порогом, и молчал, пока Тео снова закрывал двери.

Поверхность кожи гудела, покалывала, зудела от неприятной энергии, которая каким-то образом умудрялась казаться горячей и холодной одновременно. Необычное чувство: предчувствие, возможно, внутреннее ощущение, когда Драко позволял себе мыслить в подобной плоскости. Он старался не слишком много думать о завершённости, необратимости добровольного изменения своего разума, о возвращении в прошлое, о том, что он недооценивал ценность стольких лет своей жизни.

Если Драко думал об этом слишком долго или слишком усердно, то каждый раз почти делал себе выговор. В его мозгу застряли образы Гермионы, улыбающейся ему с гордостью, вожделением или любовью, заблаговременно оплакивающей возможную версию его жизни, в которой он никогда не узнает — или узнает, — как эти вещи изменили гравитацию вокруг. В такие моменты ему казалось, что он может парить, пикировать, летать без помощи метлы. Он не мог представить и уж точно не хотел представлять, как будет выглядеть его жизнь без этих чувств.

Вместо этого Драко сосредоточился на пути, на который его натолкнуло использование маховика времени: приглашение в комнату, где когда-то стоял крик. Яркая искра где-то в его груди, что, может быть, вероятно, он сможет снова вызвать отцовскую гордость. Как-то. Каким-то образом. А позже спираль, которую он не смог игнорировать и решил изменить время. Возможность выбора преследовала его. Это раздражало и Тео.

О других вещах он предпочитал не размышлять. Попытка контролировать последствия своих действий потерпела крах в первые два раза. Он наконец научился принимать свои проигрыши, когда узрел их результат.

Он только надеялся, что когда-нибудь у него будет — хотя оно уже было — кольцо в коробочке.

Драко подпрыгнул, когда Тео хлопнул его по плечу.

— Ты готов? — спросил Тео, вопрос был задан скорее взглядом, нежели словами.

Драко вытащил карманные часы, проверил их и кивнул. Тео выдохнул и задержал маховик времени между ними, перекинув золотую цепочку через голову Драко, а затем через свою.

— В обратную сторону, на 3,166, — и это звучало скорее как вопрос.

— Да, Тео. По крайней мере, мы оба проверили это четырежды.

Тео кивнул, ещё раз судорожно выдохнув, и перевернул маховик.

— И ты уже установил дату, верно? — спросил Драко в приступе паники, накрывшей его из-за последних минут ожидания. Потребовалось значительное усилие воли, чтобы не потянуться к маховику и позволить Тео контролировать ситуацию.

Тео кивнул.

Когда он приложил большой и указательный пальцы к песочным часам, по другую сторону дверей позади них ожила каминная сеть. Раздались приглушённые шаги, затем двери распахнулись, и Драко оказался лицом к лицу с Гермионой — Гермионой, которая существовала с ним в настоящем — впервые за несколько месяцев.

Она попятилась назад, широко распахнув глаза и мгновенно нахмурив брови из-за столкновения замешательства и удивления. Её губы приоткрылись, а взгляд принялся стремительно метаться к трём разным точкам, снова и снова. От Драко к Тео и к маховику между ними.

Как они могли забыть? Несмотря на всё его беспокойство и составленные планы, он каким-то образом упустил из виду, что если они намереваются отправиться в прошлое, вскоре после того, как Гермиона пришла на работу, она также будет присутствовать здесь в настоящем.

— Это что? — спросила она, хотя в этом не было необходимости. Она уже знала. Драко догадывался об этом по тону её голоса и собственной осведомлённости о её прошлом. Она провела целый год, нося маховик на шее; Гермиона имела прекрасное представление о том, на что смотрела.

Дремлющий зверь пробудился в груди Драко, вцепившись когтями в его рёбра, разрывая плоть, органы и мышцы в клочья, требуя высвобождения, чтобы дотянуться до неё.

Боль.

Было больно.

Он практически горел.

Драко отбивался, принимая её присутствие здесь за подарок: последний шанс увидеть её.

— Мы облажались, — просто сказал он. — Мне жаль.

Он взглянул на Тео, который понимающе кивнул.

Он крутанул песочные часы: один, два, три раза, старательно выравнивая последние дроби вместе, беря в расчёт два конкретных месяца, которые были им необходимы для перемещения чуть дальше трёх лет.

Тео мог бы миллионы раз повторять про себя место назначения, но это не имело бы значения, не тогда, когда Гермиона шагнула вперёд, готовая выразить протест своими прекрасными, горячими, невероятно храбрыми гриффиндорскими губами. Это движение испугало Драко, он инстинктивно дёрнулся в сторону, толкнув Тео, отчего нарушилась точность, необходимая для правильного выбора месяца.

За размываемым пространством, хлопком перемещения и дымкой Драко услышал, как Тео выругался, пока весь остальной мир исчезал, оставляя всё позади.

***

Когда магия маховика времени освободила их и знакомое ощущение овладело Драко, он и Тео стояли точно там же, где и были несколько мгновений назад. Но сейчас они казались менее уверенными.

Драко моргнул и повернулся лицом к Тео.

— Время?

Лицо Тео побледнело, рот открывался и закрывался, пока он пытался сформулировать ответ. Он перекинул золотую цепочку через голову, оставив маховик времени висеть исключительно на шее Драко.

— Я думаю, дополнительный месяц, — наконец сказал он, опустив руки на затылок, широко расставив локти и глубоко вздохнув.

— Раньше или позже? — желудок Драко сжался, когда он спросил.

Тео отошёл на полшага, тяжело дыша.

— Что?

— Раньше или позже, Тео. Это январь или март две тысячи второго года?

Руки Тео опустились по бокам.

— Раньше. Я слишком сильно повернул его. Январь. Я думаю.

— Ты думаешь? Блять... Топси.

Треск.

— Хозяин Драко, вы так скоро вернулись с собрания. Чем Топси может помочь?

Драко попытался вложить в слова каждую каплю своего быстро растворяющегося самообладания.

— Просто вышел на минутку. Топси, не могла бы ты мне сказать кое-что. Январь, верно?

Голова Топси, слишком громадная для её тела, повернулась под весьма комичным углом, и в позе эльфа отразилось замешательство.

— Да, Хозяин Драко.

— И ты сказала, что я должен быть на собрании прямо сейчас?

— С будущей Хозяйкой, да.

— Спасибо, Топси. Ты свободна.

Ещё раз кивнув, Топси исчезла.

— Я сейчас с Асторией. Я должен встретиться с ней в первый раз... хорошо. Я только вчера вернулся из Сараево, завтра зайду к тебе. Где ты в этот день?

Нога и пальцы Тео, казалось, соревнуются в том, кто будет стучать быстрее, пока он смотрел на дверь гостиной. Его голова медленно покачивалась из стороны в сторону. У них не было времени паниковать, цепенеть или думать, что делать. Им нужно было что-то сообразить, если у них был только один шанс, прежде чем время и магия памяти сотрут любые планы на будущее из их голов. Несмотря на то, что пульс самого Драко бешено колотился где-то в горле, а в желудке бушевала бездна беспокойства, если Драко и научился чему-то за годы, проведённые с Гермионой Грейнджер, так это тому, как сохранять относительное спокойствие в стрессовых ситуациях: будь то проклятья крови, опасные гостевые комнаты или обречённые на провал праздничные обеды.

— Тео, у нас всего тридцать минут. Ты нужен мне здесь. Где ты был за день до моего визита?

Тео разорвал зрительный контакт с деревянными панелями, в которых просверливал дыры.

— В поместье, наверное, возился с... — он замолчал, расширив глаза. — Маховик в Нотт-Мэноре. Это был мой проект на время простоя, когда я отдыхал от попыток проникнуть в хранилище.

Виски Драко пульсировали, когда он пытался обдумать варианты, если они вообще были.

— Если мы не можем остановить себя от его использования маховика в следующем месяце, то мы можем... — он провёл рукой по волосам, пытаясь прервать то, что в противном случае могло бы перерасти в панику.

— Мы не учли Грейнджер. Как мы могли не учесть Грейнджер? Не то чтобы она перестала работать...

— Я лично очень стараюсь не думать о ней в последнее время, — отрезал Драко. — Что мы делаем?

— Мы не в том времени, Драко. Я не знаю. Я попрошу тебя воспользоваться маховиком в следующем месяце. Я расскажу тебе об этом завтра. Сегодня мы ничего не можем сделать.

Драко зашевелился. Он должен был что-то сделать. Его ботинки отбивали ритм по плитке. Он считал свои шаги на полпути по коридору и обратно. Когда он вернулся на своё место перед Тео, его осенила идея, безрассудная, глупая идея.

— Давай сломаем его.

— Маховик времени? — его взгляд остановился на том месте, где тот лежал на груди Драко.

— Тот другой, над которым ты работаешь. Если бы он был критично сломан, ты бы перестал с ним возиться?

Тео издал серию недоверчивых звуков.

— Я не знаю. Я не... я так не думаю. Я работал над хранилищем пять лет. Я умею зацикливаться на чём-то.

— Не могу сказать, что это моё самое любимое качество в тебе на данный момент, — пауза, вздох, волна раздражения, переходящая в новую идею. — Мы сломаем его и спрячем... да, это может сработать... теперь ты знаешь больше о чарах, ну... ты, ты из две тысячи пятого года... знаешь больше, чем ты в две тысячи втором году. Спрячь его там же, где наши версии используют портключ, чтобы, когда мы вернёмся, спрятать его, чтобы ты не смог его найти, и...

— Надеешься, я не зациклюсь на попытках найти его из-за попыток проникнуть в своё семейное хранилище?

— У тебя уже есть пара лет, которые ты потратил на хранилище. Ты не думаешь, что хотел бы сначала закончить с ним?

Пауза.

— Да, возможно. И я полагаю, что в две тысячи пятом году мы избежим парадокс.

— Тогда что?

Тео пожал плечами.

— Я действительно не знаю.

— У тебя есть идеи получше? — Драко вытащил часы из кармана. У них было мало времени, чтобы принять решение и что-то сделать.

Тео снова покачал головой, что-то вроде растерянного покачивания, прежде чем протянуть руку и схватить Драко за кисть. Он резко повернулся и без всяких предисловий аппарировал их прочь.

Когда сжимающее давление аппарации ослабло, а лёгкие разжались, Драко почти решился накричать на Тео, потому что тот не предупредил его, но, учитывая все обстоятельства, он вряд ли мог винить его.

— Я буду работать в восточном крыле. У меня там было оборудовано рабочее пространство, прежде чем я превратил в него хранилище, — сказал Тео, уже выходя в коридор. Остальные слова он бросил через плечо, явно ожидая, что Драко последует за ним. — Я рассчитываю, что избегание парадокса... позаботится о другом мне, я полагаю.

— Так и случилось, когда Люциус впервые позвал меня в ту комнату. Я должен был ждать там.

Драко побежал, чтобы догнать Тео.

Частично изнуряющая паника Тео, казалось, полностью ослабила свою хватку, оставив на своём месте решимость, которая гнала его по коридорам Поместья. Он даже не остановился, когда дошёл до двери в случайную комнату в восточном зале. Тео просто открыл её и прерывисто вздохнул.

— Хорошо, — сказал он. — Меня здесь нет. То есть я, вероятно, был. Но не сейчас. Но парадокс...

— ...всё это очень запутанно, я знаю. Где маховик? — вмешался Драко, не желая больше тратить время или слова на вероятности, пути и возможности, которых они не могли понять.

Тео подошёл к большому рабочему столу, просматривая полки наверху, ящики под ним, соседние шкафы.

— Я просто работал над этим. Я знаю это. Я хотел показать тебе. Я работал над этим всю неделю, прежде чем ты вернулся, — сказал он, повышая громкость голоса, когда выдвигал ящик за ящиком, обыскивая каждый шкафчик и полку в комнате.

Драко провёл пальцами по цепочке, всё ещё висевшей у него на шее, и дотронулся до песочных часов на груди. Их версия маховика, до сих пор цела.

Драко снова посмотрел на часы. У них оставалось меньше пяти минут. И вместо того, чтобы испытать панику, что-то странно безмятежное поселилось в груди Драко, намёк на идею, которую он ещё даже не до конца обдумал.

— Тео, — сказал он.

Тео продолжал рыться, швырять на землю бумаги и безделушки, полностью выворачивая комнату.

— Тео, — снова сказал он. — Он не здесь.

— Должен быть.

— Он не здесь, как и тебя нет здесь. Другого тебя.

Голова Тео резко поднялась, когда он наполовину склонился над ящиком с ключами.

— Избегание парадокса?

— Наверное, — Драко поднял их версию маховика времени. — Если это так, вероятно, это коснулось и маховика. Это... я не знаю, всё запутано, верно?

— Что же нам делать? — он наклонил голову. — Есть идеи?

— Мы собирались сломать его и спрятать. Я не могу придумать лучшего места, чтобы спрятать его, чем внутри парадокса, запутавшегося во времени. Если сейчас у нас есть единственная версия, то её не будет, пока мы не вернёмся в две тысячи пятый год, и тогда мы не вспомним, как использовали его.

Тео расхохотался, собрался с силами, затем выпустил поток смеха.

— Бедный будущий-прошлый-неопределённый-я. Наверное, мне постоянно любопытно, что случилось с тем маховиком, с которым я возился.

— Будем надеяться, что он никогда не всплывёт, — сказал Драко, глядя на золотое устройство, так невинно покоившееся в его ладони.

— Все эти усилия, а мы даже ничего не сделали, — смех Тео стал грубым, яростным. Меньше удовольствия, больше осуждения.

Драко опустился на перевёрнутый ящик в углу комнаты.

— Возможно, это логично. Поскольку это то, что должно было произойти всё это время.

— Считается ли это усвоением урока, если мы не помним, что выучили его? — спросил Тео.

Драко внезапно захотелось закрыть глаза и уснуть. Искать покой и убежище от лет, месяцев и мгновений, которые он прожил, о которых сожалел, пытался и не смог изменить. В конце концов, это утомляло.

— Не знаю, — сказал он, прислонившись головой к стене и закрыв глаза. — Я просто надеюсь, что какая бы временная петля ни возникла, я отрёкся от Люциуса. Справился с собой. Что другая версия меня сделала правильный выбор, — жжение поднялось по задней части горла. — И я всё ещё надеюсь вернуть то, что было у меня с Гермионой. Даже если у этого есть свой конец.

— Я полагаю, если мы сыпем друг на друга признания, — Тео остановился, нахмурившись. — Моё семейное хранилище не было пустым, не совсем...

Размытая хватка магии времени, затянувшая их в этот раз, вызвала панику в груди Драко. Он сделал несколько вдохов, глядя в неизвестное будущее — и на неизвестную версию самого себя, которая не помнит ни одного из этих моментов, которые были раньше, — со страхом и сожалением, гудящими в его венах. Но всё же он столкнулся с этим, отказываясь позволить страху поглотить его.

Примечания:

В вашей голове взрыв? Поздравляю, и в моей тоже, но... соберём осколки вместе?

Добро пожаловать в настоящий круговорот из отсылок - магия памяти и маховики, ни о чем вам не говорят?🚬🗿