Начало и конец

Ноябрь

тик так тик так

— Так вот почему они сделали тебя его крёстной? Бесплатная няня?

Драко встал, его колени гудели от усталости. Он находился между желанием полностью расслабиться и невозможностью позволить себе это сделать. Его не волновало, что он находился в доме Поттеров, когда их самих там не было. Как и старался не замечать, что ему нравились разбросанные детские вещи, вписанные в дизайн дома на площади Гриммо.

— Гарри и Джинни никуда вместе не ходили с августа. Мне не сложно.

Казалось, что ей действительно было не сложно. Гермиона выглядела счастливой, качая ребёнка на руках, устроившись на большом бархатном диване.

Драко размял суставы, наконец, отойдя от камина, где он стоял с тех пор, как Поттеры прошли через него, как раз в тот момент, когда Джинни, подмигнув и ухмыльнувшись, бросила ему в руку пергамент с адресами на случай чрезвычайного происшествия.

Его всеобщее отвращение к тому, что он находился в доме Гарри Поттера, который доверил ему своего ребёнка, сталкивалось с той теплотой, которая пронизывала вены каждый раз, когда он смотрел на Гермиону с её крестником на руках. Он поборол свои чувства, прогнал их и присоединился к ней, сев рядом. Как можно небрежнее, он положил руку на спинку дивана, чуть выше её плеч. Повернул запястье ровно настолько, чтобы осторожно коснуться пальцами её плеча. Ничто не могло остановить его. Драко легко провёл костяшками пальцев по её коже.

Гермиона улыбнулась ребёнку на руках, выдохнув.

— Во всяком случае, его вряд ли можно назвать очень вредным, — сказала она, по-видимому, продолжая разговор, о котором он уже давно забыл, зачарованно глядя на её кожу. — Особенно, если он и дальше будет так крепко спать, — Гермиона взглянула на Драко через плечо. — Если он начнёт плакать, я просто отдам его тебе, потому что у тебя, кажется, есть особая связь с младенцами.

Драко старался не побледнеть, наклоняя голову и пытаясь определить степень серьёзности её слов. Он поморщился и почувствовал, что неосознанно сделал это, что, должно быть, выглядело забавно, потому что Гермионе пришлось прикрыть рот, сдерживая смех.

— Это был комплимент, Драко.

— Да ну? Это звучит как заговор с целью заставить меня побыть нянькой. Или это ложь. Я пока не решил, что именно.

— Это нелепо.

Он ухмыльнулся, наклоняясь, чтобы поцеловать её в щёку.

Она снова вздохнула, издав тот же звук удовлетворения, который, как он раньше считал, Гермиона использовала исключительно после прекрасного секса.

— Он замечательный, — сказала она, проведя указательным пальцем по крошечной линии бровей Джеймса.

У Драко перехватило дыхание, пересохло в горле — засуха, из-за которой погибла его способность говорить. Он сглотнул; его пальцы, парящие на плече Гермионы, переместились выше на её шею. Он провёл большим пальцем по её спине с одной стороны, затем по лопаткам, не высказывая своего согласия.

— Драко? — у него гудело в голове, пока голос отзывался в ушах, образуя картину будущего. — Я думаю, нам стоит попробовать.

— Попробовать что? — он машинально озвучил вопрос, взывая к прояснению ситуации, поскольку значение её слов сжало лёгкие. Попробовать? Он только что пришёл к выводу, что ему очень нравятся дети. И хотя теоретически они ему нравились, он не был уверен, что они могут появиться у него. Она даже не позволила ему сделать ей предложение. Конечно, она не имела в виду рождение их детей.

— Помириться с родителями. Ты не виделся с ними почти месяц. Ты хотя бы посылал им сову? Я не... я не могу разрушить твою семью... — она замолчала, не отрывая глаз от ребёнка на руках.

— Гермиона.

Он переместился, наклонившись так, чтобы повернуться к ней — к его миру.

— Ты — моя семья, если помнишь, — улыбка промелькнула на её губах, когда она закатила глаза. — Ты не виновата. И ничего не разрушается, это... просто недопонимание. В данный момент.

Она склонила голову, в подозрении приподняв бровь.

— Ты слишком оптимистична, — сказал он, пытаясь перевести разговор в другое русло. — Я знаю, что тебе хочется, чтобы мы нашли какое-то... равновесие, даже если оно не позволит нам бесконечно любить друг друга, — его пальцы скользнули с её шеи на спинку дивана. — Я не... не хочу, чтобы было так. Но я не особо надеюсь на другой исход.

Взгляд Гермионы вернулся к дремлющему ребёнку у неё на коленях. Она нахмурилась.

— Я чуть не потеряла родителей, — сказала она. Драко подумал, хочет ли она сказать это ему или Джеймсу. — Это потребовало усилий, но мы придумали, как... оставить прошлое позади и двигаться вперёд. Чтобы сохранить отношения друг с другом.

Драко только осознал, что он немного отодвинулся от неё, и тепло в его груди исчезло, когда она не находилась рядом с ним.

— Я не потерял своих родителей, — сказал он и прижал язык к внутренней стороне зубов, сдерживая себя. — Мы пытаемся выяснить, как жить в новой реальности.

— Я знаю, каково это было почти потерять их, — сказала она, как будто он вообще ничего не говорил. — Я не думаю, что смогу пережить, если стану причиной твоей потери.

Он откинулся назад, отчаянно пытаясь стереть ужасно печальное выражение с её лица.

— Я мог бы попытаться. Если ты действительно хочешь этого.

— Мы могли бы пригласить их на рождественский ужин? Прошлое Рождество мы провели с моими родителями; это было бы честно. В качестве жеста.

— Я мог бы спросить их, — снова сказал он, уверенность кипела в нём, и он не знал причины. Она просто продолжала вливать в него надежду.

И, чёрт возьми, она выглядела такой безумно обнадёживающей с младенцем на руках, такой поразительно уютной и домашней. Это чувство пронзило грудь. Это не казалось чем-то новым, навязчивым или незнакомым. Каким-то образом это стало чем-то тесно связанным с его сердцем: ощущение, которое говорило, что будущее связано с Гермионой, все его ответвления сужались к идее о ней, доме и семье.

Он мог открыть магазин зелий; он только что подписал договор аренды с Блейзом. Он мог снова заняться приготовлением зелий с определенной целью. Он мог рассчитать, что потребуется, чтобы продать, поделиться или сдать в аренду, или какую бы техническую терминологию можно было использовать для того, чтобы позволить Больнице Святого Мунго применить его зелье для исцеления влияния тёмной магии, которое он изобрёл. Всё это было в пределах досягаемости — безграничные идеи, которые он планировал осуществить подсознательно или неосознанно.

Иногда чувство вины причиняло боль, физически ломало рёбра, наносило удары по костям. Его отец чуть не умер, и Драко провёл большую часть времени, планируя жизнь, в которой его родители почти не принимали никакого участия. Он глубоко вздохнул, сжимая руку Гермионы. Он мог бы улучшить ситуацию. Вероятно, она была права; как обычно. Он едва ли приложил реальные усилия, чтобы преодолеть препятствия между ними; он просто ожидал, что его родители примут Гермиону так, как он хотел, чтобы они приняли её. Гриффиндорец в нём раздражал его самого.

— Я могу быть пессимистом, — сказал он. — Но тоже могу надеяться. Я зайду завтра... чтобы спросить их лично. Обещаю.

Не так давно у Гермионы были серьёзные основания для сомнений в его способности сдержать это обещание. Теперь она улыбнулась ему — благодарная, обнадёживающая, такая, ради чего он, собственно говоря, был готов сделать это.

***

— Он не очень большой, да?

— Тео, я прокляну тебя.

— Я просто сказал. Я видел больше.

— Ты намеренно настроен враждебно, и это тебе не на руку.

Тео фыркнул, скрестив руки на груди. Он прислонился к стене напротив входной двери, осматривая пустой магазин.

Магазин Драко, едва поступивший в его распоряжение. В руках он держал ключи, только что переданные ему Блейзом. Драко, будучи щедрым другом, пригласил Тео разделить радость от посещения нового бизнес-предприятия.

— Арендная плата разумных размеров, особенно с учётом того, насколько мы близко к Косому переулку.

Тео с раздражением фыркнул вновь, но Драко решил воспринять это как смех.

— Скорее к Лютному.

— Ты такой говнюк. В следующий раз я тебя не приглашу.

Тео поднял руки в защитном жесте.

— Прости-прости. Перемена в настроении всё ещё даётся мне с трудом.

— Это не... так не работает, Тео, — Тео закатил глаза в ответ, — но Блейз сказал, что ты... чувствуешь себя лучше?

— Боги, вы обсуждаете меня? Стратегию моего счастья?

— В некотором смысле.

— Отвратительно, — сказал он совершенно без эмоций. — Вы как парочка пуффендуйцев.

— Мы волновались.

— Моё семейное хранилище оказалось пустым. Его открытие было моей единственной целью на протяжении пяти лет. Я заслуживал расстроиться из-за этого.

В магазине отсутствовала мебель, он представлял собой лишь пустое пространство, которое необходимо было заполнить. Драко практически слышал, как напряжение сжимает челюсти Тео.

— Я не говорил, что это не так. Я рад, что ты учишься управлять своим настроением.

Тео пожал плечами, склонил голову, и в маленьком магазине загремела трещина. Он резко выдохнул через нос и провёл пальцем краям обшивки стен магазина.

— Многовато пыли, тебе не кажется?

По мере того, как Драко привыкал к этому, болезненный укол становился менее чувствительным. А за последний год ему удалось стать более жёстким, и его позвоночник стал менее восприимчивым к замечаниям.

— У нас с Блейзом много работы.

Тео выдавил улыбку — лукавую, змеиную.

— Так он теперь твой босс?

— Точно нет. Он мой инвестор.

— С контрольным пакетом акций. Так что он может распоряжаться тобой.

— Это твоя фантазия?

Глаза Тео сузились.

— Я не могу решить, заслужил ли я это.

— Я тоже.

— Твои родители знают об этом месте? — Тео взмахнул палочкой, сотворив скордж.

— Я сказал им, что это, скорее всего, произойдёт.

— И они... довольны?

— Они не выказали своего восторга, так что нет.

Тео рассеянно кивнул, бросив жалкие попытки применения очищающих чар, над которыми Драко мог бы посмеяться за их неэффективность, если бы у него было хоть какое-то настроение для шуток. Не то чтобы он много практиковался. Драко довольно хорошо владел чарами для уборки кухни, так как обнаружил, что самый простой способ заставить Гермиону расслабиться — это убрать кухню. Но пыль? Облупившаяся краска? Скрипучие, неровные половицы? Драко не имел понятия, что с этим делать.

Помимо этого, нужно было навести порядок и превратить это пространство в нечто, похожее на магазин.

— Ты знаешь, кто тебе нужен?

Драко повернулся и увидел Тео, сидящего на прилавке в задней части магазина, и, казалось, что ему было вполне комфортно.

— Кто?

— Пэнси в последнее время занимается продажей предметов искусства, мебели и всего прочего. Она могла бы обставить это место.

— Сначала она должна быть готова поговорить со мной.

— Я действительно не понимаю вас двоих.

Драко вздохнул.

— Я тоже не понимаю. Ей нужно было пространство, я дал его ей.

— Ну, она переехала во Францию. Прошло пять лет. А теперь она вернулась в Англию, знаешь? Мне кажется, было много пространства. И времени тоже.

Драко оглядел пустой магазин, помещение, которое теперь полностью находилось под его контролем — голые кости, на которых он мог бы взрастить плоть и создать жизнь. У него могло быть что-то новое, что-то своё, что-то отделённое от его сложного прошлого.

Пэнси была частью того прошлого, вычеркнутая из его настоящего, и Драко не знал, приведёт ли её возвращение в эту экосистему к балансу или к полному коллапсу. У него оставалось так мало столбов из детства — тщательно расставленных и устойчивых. Он знал о Пэнси достаточно, чтобы понять, что она могла бы сломать их, если бы захотела; он больше не знал её, чтобы знать, на что она способна сейчас.

— Я мог упомянуть на днях за чаем, что ты сейчас в отношениях с Грейнджер.

Это не должно было нервировать Драко, не должно было бросить его в холодный пот. Но когда он повернулся к Тео, то почувствовал холодные щупальца страха, охватившие его.

— Что она сказала?

— Она была удивлена. Нелицеприятно высказалась, ну ты знаешь Пэнс. Рассмеялась, когда я сказал ей, что теперь нам нравится Грейнджер...

— О, вот так, да?

— ... Но хочешь знать, о чём она меня спросила?

— Честно говоря, не уверен, что хочу, но я уверен, что ты мне скажешь.

— Она хотела знать, счастлив ли ты. И она была рада слышать, что да, — Тео спрыгнул с прилавка и хлопнул в ладоши. — Так. Я действительно сделал за тебя всю тяжёлую работу. Просто пришли ей сову.

— Я уже сказал Гермионе, что она может помочь мне выбрать мебель.

Тео закатил глаза из-за слабого оправдания Драко.

— Хорошо, что тебе не нужно притворяться, что тебе нужна помощь, чтобы поговорить с Пэнси.

— Ты угрожаешь мне.

— Ты хотел, чтобы я был счастлив, и помощь с этим недоразумением сделает меня счастливым.

— Ты манипулируешь мной, — поправил Драко, уже чувствуя, как росток пустил корни от идеи, которую Тео насильно подсадил ему в голову.

***

Драко прибыл в Поместье в середине дня только потому, что решил, что сейчас самое подходящее время. Ужин с родителями всегда был для него чем-то вроде константы — началом и концом его дня. Он начинал свои дни с семьёй, заканчивал тоже с ними. Нарушение этого распорядка за последний год, когда он обнаружил что есть что-то ещё, всё ещё не смогло стереть тягу к возвращению в Поместье в определённое время, не смогло нарушить ритм жизни, который напоминал ему о том, где ему следует быть и чем он должен заниматься в то или иное время утра или вечера.

Он не отправил сову, не позвал Топси, Тилли или кого-либо из других эльфов, когда возник в камине. Драко просто смахнул искрящиеся зелёные угли с брюк и вышел из гостиной, направившись в столовую. Он применил люмос, позволив свету из палочки осветить каменные коридоры, которые его родители, очевидно, не удосуживались подсвечивать. В конце концов, они не ждали гостей.

Он остановился у двери в столовую, выпрямляя плечи, сопротивляясь желанию сгорбиться.

Он не стучал; просто вошёл.

Тяжёлая дубовая дверь распахнулась, впустив его в тёмную пустую столовую. Его брови опустились, глаза сузились, когда он окинул взглядом комнату. Замешательство заставило его задуматься, что, возможно, он прибыл не в то время. Драко вытащил карманные часы из брюк.

Часы указали ему на то, что он уже знал; в Поместье Малфоев было время обеда, но жильцов нигде не было видно.

Драко вздохнул и позвал Топси. Когда она возникла перед ним с треском, то развернулась, приподняв уши, прищурив гигантские глаза от света люмоса.

— Привет, Топси, — сказал он, приседая, направляя палочку в сторону, позволяя свету рассеяться вокруг них. — Я пришёл поговорить с родителями. Они ушли?

— Нет-нет, — пискнула Топси, держась руками за кончики ушей. — Они ужинают.

Оказавшись на уровне глаз эльфа, Драко склонил голову, приподняв бровь. Он многозначительно посмотрел на пустой тёмный обеденный стол рядом с ними.

— Не здесь, — сказала Топси. — В малой столовой.

И, прежде чем Драко смог удивиться, или задать уточняющий вопрос, или сделать что-нибудь ещё в ответ на слова Топси, она протянула свои маленькие ручки и унесла их прочь с помощью эльфийской магии.

Мгновение спустя они приземлились в маленькой столовой со столом на шесть персон, за которым сидели только двое. Люциус и Нарцисса расположились вместе в одном конце, глядя на него с одинаковым удивлением. Затем выражения переменились. Удивление Нарциссы сменилось улыбкой, когда она поднялась, чтобы поприветствовать его. Удивление Люциуса сменилось презрением, и он не сделал ни малейшего движения, чтобы поздороваться с сыном.

— Что ты здесь делаешь, милый? Мы бы подготовили для тебя комплект приборов, если бы знали, что ты захочешь присоединиться к нам, — она обвила руками его предплечья, словно пытаясь понять, настоящий ли он. Затем, убедившись в этом, она заключила его в объятия. Лёгкий аромат жасмина сопровождал её движения, и он оставался в его пространстве, даже когда она отстранилась. Нарцисса повернулась к Люциусу, снова положив руки на предплечья Драко. На этот раз казалось, что она хотела удержать его на месте, не желая отпускать. — Мы получали сову?

— Я бы сказал тебе, если бы это было так. К сожалению, смею заметить, что мы не получили предварительного уведомления об этом вторжении.

Нарцисса проводила Драко к столу, давление кончиков пальцев заставляло его следовать за ней.

— Не слушай своего отца, дорогой. Это не вторжение.

— Я пришёл не для того, чтобы пообедать с вами, — сказал он. Это был слабый протест, который, тем не менее, потерпел поражение, когда он всё-таки сел за стол.

Люциус приподнял бровь. За гораздо меньшим столом это действие казалось более личным, таким близким.

— Тебе известно, во сколько мы обедаем.

— Я... — он запнулся. Его логика, его рассуждения казались здравыми до этого момента. Нарцисса заняла своё место напротив него.

— Да? — спросила она, вновь приступая к еде, как будто его появление не было неожиданностью.

— Почему вы решили обедать здесь?

Из всего, о чём он мог спросить: это то, почему они обедают здесь, и это точно было связано с полной дезориентацией.

— Нам... вряд ли нужна большая столовая для двоих, — сказала Нарцисса.

— Но вы всегда едите в большой столовой.

Драко посмотрел на стол: поднос с курицей, миска с зеленью, жареные овощи, бутылка вина. Сбоку стояли два крем-брюле под чарами стазиса. Их обед, каждое блюдо уже стояло на столе перед ними.

— Как ты совершенно ясно дал понять, Драко. Всё может измениться, — и всё же слова Люциуса по-прежнему резали с той же точностью, с той же сокрушительной точностью, что и всегда.

У Драко не было ответа, поэтому он просто промолчал. Вместо этого он наблюдал, как Топси поставила перед ним тарелку, приборы, бокал для вина, который она наполнила из графина на столе. Драко поблагодарил её, а затем вздрогнул, когда она с треском исчезла.

Он так долго ждал. Он искал подходящую возможность, шанс, чтобы не усложнять и без того трудную ситуацию. Но безрезультатно. Он проигнорировал пустующее место перед ним, и сделал то, о чём Гермиона просила его все это время; он решил проявить смелость.

— Я хочу провести Рождество с вами. С Гермионой, — он вздохнул, и это был слишком тяжёлый вздох. — Я хочу, чтобы мы все вместе поужинали. На Рождество.

Он, конечно, мог бы сказать это более красноречиво, но ему было легко от того, что он вообще смог это сделать.

Драко никогда не думал, что тишина может быть такой кислой, такой тошнотворной, настолько полной противоречий между ожиданиями и реальностями.

— Ты хочешь, чтобы мы поужинали с представителем Министерства, который распотрошил наше родовое Поместье?

Драко заставил себя взглянуть Люциусу в глаза. Заставил себя говорить ровным тоном. Чтобы добиться понимания, а не отвращения из-за его присутствия здесь.

— Я хочу, чтобы вы поужинали с девушкой, с которой я состою в отношениях почти два года, но которая ещё официально не была представлена моим родителям в качестве моей девушки, — он перевёл умоляющий взгляд на мать. — Она готова, и одному Богу известно, что ей не следует даже думать о том, что она не приложила усилий, чтобы её приняли здесь. Но она жаждет и хочет этого. Она готова сделать это ради меня и вас.

На лице матери появились черты потрясения, беспокойства, напряжения, заставляющего сжаться мускулы на челюсти и поджать губы. Люциус молчал.

— Пожалуйста. Мам, пап, — он снова повернулся к Люциусу. — Если то, что случилось с тобой в начале этого года, научило меня чему-то, так это тому, что я не хочу тебя терять. Ты знал, что она ждала в больнице несколько часов? Всё время, пока я был у тебя, она тоже была там. Но оставалась в коридоре. Она понимала, что ты не захочешь её видеть, даже если ты был без сознания, но она всё равно была там. Мы ищем баланс. Я думаю, что нам всем стало бы легче, если бы попытались проявить хоть каплю дружелюбия друг к другу.

Драко израсходовал все слова, как воду в колодце, — столько, сколько смог придумать, чтобы убедить их. Его сердце отдавало сильными ударами в горло, и это норовило перекрыть дыхательные пути. Он выдохнул через нос, не позволяя родителям увидеть нервозность, от которой у него воспламенилась кожа прямо за обеденным столом.

— Рождественский ужин, — осторожно, с опаской сказала его мать.

— Рождественский ужин, — подтвердил Драко.

Нарцисса неотрывно наблюдала за ним. Её глаза метались с одной стороны его лица на другую, с его волос на мантию и обратно к лицу, словно запоминая его, сохраняя в памяти эту картину, которую она могла и не увидеть снова.

Затем медленно её взгляд переместился на Люциуса, и она встретилась с его глазами, — бесшумный разговор, который Драко не мог понять, язык, который он не знал и не мог выучить — диалог только этих двоих. В лучшем случае Драко мог представить натянутую между ними верёвку, вибрирующую от напряжения и ударяющую его по груди. Он наблюдал, как компромисс встречается с сопротивлением, борьба уже находится на грани.

Медленно компромисс продвинулся дальше, миновал середину между ними, посягая на место Люциуса за столом. Он проглотил это с достоинством.

Наконец Нарцисса заговорила удивительно мягким голосом.

— Мы можем... справиться с этим.

Напряжённо кивнув, Люциус позволил себе неохотно согласиться.

— Конечно, в Поместье, — это прозвучало так, будто он не согласен на меньшее.

Драко мог придумать, что с этим делать. Он примет любое согласие с их стороны. Напряжение в диафрагме спало, ослабляя давление в лёгких, на которое он даже не обращал внимания. Драко развернулся, размяк, расслабил сухожилия, связки и нервы одним выдохом.

— Спасибо, — серьёзно сказал он. Драко задавался вопросом, когда в последний раз он искренне хотел поблагодарить своих родителей за что-то. — Спасибо, — снова сказал он, всё ещё сомневаясь в реальности происходящего.

Он не осознавал, насколько сильно его сковал страх перед ними, поскольку отрицал его так долго. Расслабившись, он наконец почувствовал, что существует будущее, где-то там, где у Драко может быть и то, и другое. Это наполнило его обжигающей надеждой; у него могли быть девушка, которую он любил, и родители, по которым скучал.

В мгновение ока он позволил себе забыть, сколько опасных мин спрятано в его доме.

Примечания:

Скоро уже финишная прямая из последних 12 глав ❤️🥲