19
Холод.
Он сковывал всё — землю, воздух, саму реальность. Ад не был пылающей бездной, как его рисовали в людских легендах. Это была ледяная пустошь, где температура стремилась к абсолютному нулю, а сам воздух искрил инеем. Белоснежные равнины простирались до горизонта, испещрённые сетью чёрных трещин, в глубине которых ворочалась древняя тьма.
Но этот холод не касался нас.
Мы чувствовали его присутствие, но не дрожали, не зябли. Он был родным, привычным, вплетённым в наше существо. Ад не замораживал нас — он принимал, обволакивал, напоминая, что мы, наконец, дома.
Я сделала глубокий вдох. Впервые за двадцать лет. Адский холод обжигал лёгкие, но этот мороз был родным, настоящим. Он не сковывал нас, не ограничивал, не пытался сломить — он принимал.
— Мы... — голос Астры дрогнул. — Мы вернулись?
Я кивнула, всё ещё не веря.
Позади раздался хриплый смешок. Бруни опустилась на колени, сжимая в пальцах горсть снега.
— Чёрт возьми... — она разжала пальцы, позволяя снегу рассыпаться. — Я думала, что уже никогда...
Она не закончила. Её грудь вздымалась в судорожном дыхании.
Аслан поднял голову к небу, и на его губах появилась почти неуловимая, но настоящая улыбка.
— Как же я скучал по этому месту...
Я огляделась.
Лютфи стоял чуть поодаль, вглядываясь в безмолвный пейзаж. В его глазах отражались льды, древние, как сам этот мир. Его плечи были напряжены, пальцы медленно сжимались в кулаки.
— Двадцать лет, — наконец выдохнул он. — Двадцать грёбаных лет.
Тишина повисла между нами.
Двадцать лет.
Мы росли в мире, который был нам чужд. Нас заперли, отняли память, сделали слепыми и беспомощными. Сотни лживых воспоминаний стерли наши имена, наши жизни.
Но Ад ждал нас.
Я сделала шаг вперёд и коснулась земли ладонью. Лёд был твёрдым, но не мёртвым. Он знал нас.
— Мы дома, — прошептала я.
Велор рассмеялся. Он просто лёг на снег, закрыв глаза, и рассмеялся, громко, пронзительно, почти безумно.
— Дом... — повторила Астра, кутая руки в рукава. В её голосе было всё: облегчение, боль, радость, отчаяние.
— Слишком долго... — пробормотал Аслан, и я впервые увидела в его глазах влажный блеск.
Лютфи не двигался. Его дыхание было ровным, но слишком медленным.
— Чувствуешь? — наконец заговорил он.
Я замерла.
Что-то было не так.
Неизвестное давление, тонкое, почти неуловимое. Оно цеплялось за нас, невидимой нитью, тянуло обратно.
— Да, — шёпотом ответила я.
Аслан нахмурился.
— Что-то держит нас...
— Мы разрушили печать, — голос Лютфи был хриплым, — но она ещё не разорвана полностью.
Я резко сжала кулаки.
Мы были так близко к свободе. Так чертовски близко.
— Нет... — пробормотала я. — Я не позволю.
Ад принял нас.
Но что-то ещё не отпустило.
Глава VI: Жертва матери
Холод окутывал Ад ледяной пустыней, но не касался нас. Мы не чувствовали мороза, не дрожали от холода — этот мир был нашим домом, принимающим нас без остатка.
Но даже здесь, в этой бесконечной снежной пустоте, я почувствовала дрожь. Не от страха. От чего-то другого.
— Вы и правда думали, что всё будет так просто?
Звук её голоса, мягкого и спокойного, будто прошёлся по позвоночнику лезвием.
Мы обернулись.
Из-за скал вышла женщина.
Миссис Бейкер.
Но это была уже не та приёмная мать Аббана, строгая и холодная, всегда державшаяся в тени. Теперь её белые одежды были запачканы пеплом, золотистые волосы мерцали, а за спиной проступал призрачный силуэт крыльев.
Она больше не скрывала, кто она есть.
— Ты... — голос Аббана сорвался, в глазах вспыхнуло что-то болезненное. — Ты всё знала.
Она посмотрела на него — и в её взгляде было слишком много всего сразу: печаль, гордость, усталость.
— Всегда знала, — просто ответила она. — И всегда знала, чем всё закончится.
Я перевела взгляд на Лютфи. Он молча смотрел на неё, сжав губы в тонкую линию. Его глаза, обычно насмешливые или хищные, сейчас были пустыми.
— Ты ангел, — произнесла я, ощущая, как внутри сжимается что-то неприятное.
— Была, — поправила она, и в её голосе звучала бесконечная усталость.
Ветер пронёсся над равниной, закручивая вихри снега. В этом холодном мире воздух вдруг задрожал от силы, исходящей от неё. Я увидела тонкие, почти невидимые нити магии, тянущиеся от неё к земле. Они не просто связывали нас с этим местом. Они удерживали нас.
Миссис Бейкер была печатью.
— Ты... — я сделала шаг вперёд, но вдруг поняла, что не могу. В груди закололо странное предчувствие. — Ты была частью этого с самого начала.
Она опустила голову.
— Да.
Аббан молчал.
Тишина между ними была тяжелее, чем этот вечный мороз.
— Я должна была сдерживать вас, — продолжила она, глядя прямо на него. — Ради мира. Ради того, чтобы ваш гнев не вырвался наружу.
— Ты не имела права! — Аббан шагнул к ней, его голос дрожал. — Ты забрала у меня всё!
— Я не выбирала, — её голос тоже задрожал, и впервые в нём появилась боль. — Но когда ты появился в моей жизни, Аббан... я выбрала тебя.
Он замер.
Она сделала шаг вперёд, и он не отстранился.
— Я была твоей тюрьмой. Но я же была и твоей матерью.
Аббан сжал кулаки так сильно, что побелели костяшки.
— Я... я ненавидел тебя.
— Я знаю.
— Но я... — он сглотнул. — Я считал тебя своей матерью.
Миссис Бейкер коснулась его лица холодными пальцами.
— И я была ею.
Тонкие нити магии вокруг нас начали меняться. Я чувствовала, как их сила ослабляется, как Ад тянет нас, наконец, принимая полностью.
Она понимала, что это её конец.
— Я не позволю вам остаться между мирами, — тихо сказала она. — Я дала тебе жизнь, Аббан. Теперь я отдам свою, чтобы вернуть её тебе.
— Нет! — он резко схватил её за запястья, не позволяя двигаться. — Ты не смеешь! Ты уже забрала у меня слишком много!
Она печально улыбнулась.
— Ты сильный, сын. Ты справишься.
Она мягко высвободила руки.
— Прощай.
Аббан рванулся вперёд, но не успел.
Она подняла руки, и её тело вспыхнуло золотым светом.
Мы замерли.
Нити, связывающие нас с Лимбом, исчезали одна за другой. Давление, державшее нас между мирами, ослабело. Ад принимал нас обратно, полностью.
А миссис Бейкер...
Она стояла в центре ослепительной вспышки, а затем её тело стало размываться, превращаясь в чистую энергию.
Последнее, что я увидела — её улыбка.
Она была тёплой.
Тёплой, несмотря на вечный холод.
А потом её не стало.
Тишина.
Аббан опустился на колени.
В первый раз за всё время, что я его знала, он сломался.
Он не закричал, не проклял её, не разбил землю кулаками.
Он просто сидел в снегу, сжимая кулаки, пока его плечи не начали вздрагивать.
Я осторожно положила руку ему на плечо.
Он не оттолкнул меня.
Я села рядом.
— Она любила тебя, — тихо сказала я.
Он не ответил.
Снежные пустоши вокруг нас были безмолвны, но мне казалось, что я слышу, как трескается его сердце.
— Она сделала это ради тебя.
Аббан резко вдохнул, будто его ударили.
— Я не просил её. — Его голос был глухим, полным горечи. — Она не должна была...
Он запнулся, сжал челюсти так сильно, что на скулах выступили жилы.
— Я её ненавидел, Лили, — выдохнул он. — Всю жизнь. Я винил её во всём. А теперь её нет. И я...
Он провёл рукой по лицу, закрывая глаза.
— Я не знаю, что чувствовать.
Я медленно обняла его, не зная, примет ли он это, не оттолкнёт ли. Но он не сопротивлялся.
И тогда я почувствовала его боль.
Глубокую, сырую, разрывающую изнутри.
Он не просто потерял её.
Он потерял единственного человека, который всегда был рядом.
Пусть сдерживал, пусть ограничивал, пусть был его тюрьмой — но в этом холодном мире, в жизни, полной предательства и одиночества, она была его матерью.
— Ты не один, — сказала я.
Аббан дрогнул.
Я почувствовала, как он осторожно сжал ткань моего рукава, почти незаметно.
И поняла, что он всё-таки позволил себе оплакать её.
Тихо и не спеша ко мне подошел Аслан, его шаги казались беззвучными в этом мертвом, ледяном мире. Он взглянул на Аббана, затем на меня.
— Дай ему время, — прошептал он. — Пошли.
Я собиралась ответить, но не успела. Внезапно раздался крик, полный боли и ярости, — неестественный, словно сам воздух вокруг него содрогнулся.
— Нет!
Мы обернулись.
Аббан стоял перед нами, в его глазах бушевала буря. За его спиной, развернувшись в темном, как сама тьма, облаке, расправились крылья — черные, как ночь, словно создавая атмосферу, от которой воздух становился еще более плотным и тяжелым.
— Она будет со мной, — продолжил Аббан, его голос был хриплым от усиливающегося гнева.
— Аббан... — Бруни произнесла это слово тихо, едва слышно, но в ее голосе была тревога.
— Я Аббаддон, и Лилит будет со мной, — прозвучало его решение. Все остальные слова были бессильны, поскольку это было не просто утверждение, это было обетование, от которого нельзя было отступить.
Лютфи явно хотел что-то сказать, но я едва заметила его движение. Жестом я приглушила его желание вмешаться.
Аббан, не говоря ни слова, подхватил меня на руки, и я ощутила холод, который с каждым мгновением становился все менее ощутимым. Мы взлетели в воздух, и тьма под нами растягивалась, как черная паутина. Приземлившись, мы оказались в том самом месте — его дворце. Я была здесь лишь однажды, но этот дворец казался мне в десять раз более величественным и таинственным, чем в тот раз.
Дворец Аббана, величественная крепость, не построенная руками, а вырвавшаяся из самой Безны. Его стены, словно черный обсидиан, казались живыми, с трещинами, из которых сочился алый свет — холодный, будто огонь был всего лишь маской, скрывающей его настоящую сущность. Башни уходили в небеса, окруженные непрекращающимися цепями, которые казались одновременно тяжелыми и легкими, как сама судьба, скованная Аббаддоном.
Мы прошли по длинным мраморным коридорам, пока не оказались в тронном зале. Он был таким же мрачным и величественным, как и всё вокруг. Черные стены были украшены древними рунами, светящиеся кровавым светом, а в центре зала стоял колоссальный трон — высеченный из целого куска обсидиана. Спинка его сливалась с темными тенями, создавая впечатление, что сам трон принадлежит не смертному, а существу, пришедшему из другой реальности.
Аббан поставил меня на ноги и сел на свой трон, его взгляд был пустым, холодным. Я почувствовала его боль, и моё сердце сжалось.
— Прости меня за то, что я так тебя сюда затащил, — сказал он с глубокой скорбью в голосе.
Я присела рядом, не зная, как помочь. Тишина стояла в воздухе, и каждый звук казался слишком громким в этом огромном, пустом зале.
— Я понимаю, что тебе нужно время и близкий человек рядом, — тихо произнесла я, пытаясь найти хоть какие-то слова утешения.
Аббан стиснул губы, но, несмотря на всю свою жесткость, он не оттолкнул меня.
— Лили, как она могла так со мной поступить? Я ведь верил ей? — его голос задрожал. — Она ведь была моей матерью.
Я медленно кивнула, но внутри меня все сжалось. Как сложно было объяснить, что любовь не всегда бывает достаточно сильной, чтобы спасти от своей судьбы.
— Она должна была удерживать нас, — сказала я, — это её обязанность. Но она ради любви к тебе пожертвовала собой. Ты был её смыслом.
Аббан схватился за край трона, его пальцы побелели от усилия. Он взглянул на меня, и я увидела в его глазах всю боль, всю ярость, которую он не мог или не хотел выразить.
— Кто её просил? — его голос был горьким, будто он вновь не мог поверить. — Если она была так готова всё исправить, мы бы нашли способ освободиться без её смерти. Правда ведь?
Я слегка покачала головой.
— Не думаю, — сказала я тихо. — Она была связана с нами, с печатью. Или мы, или она. Она сама приняла это решение, она хотела, чтобы ты был счастлив.
Он замолчал и подошел ко мне. Тихо, будто боясь разрушить этот хрупкий момент, он обнял меня. Мы стояли так несколько долгих секунд в абсолютной тишине, и я чувствовала, как его боль проникает в меня, не оставляя ни одной части тела, которая бы не ощущала её.
— Спасибо, — произнес он едва слышно.
Тишина была нарушена внезапным шумом. В тронный зал ворвался демон — его рога закручивались в несколько спиралей, а копыта с глухим стуком били по камню.
Он хотел что-то сказать, но Аббан едва заметно поднял руку, и тёмная энергия вырвалась из его тела, ударив демона с такой силой, что тот отлетел в сторону, распластавшись на полу.
— Как ты врываешься в мой тронный зал без уведомления, где уважение к своему правителю? Меня не было всего лишь несколько лет, а вы уже совершенно распустились? — голос Аббана был ледяным, полным тирании.
Демон, потрясённый, поднялся и, опустив голову, поклонился.
— Простите меня, ваше величество. Просто вас не было так долго, и мы уже не надеялись, что вы вернётесь. А мне доложили, что кто-то проник в тронный зал. Я решил проверить. У вас есть какие-то указания?
Аббан взглянул на него одним мимолетным взглядом и тихо сказал:
— Пока нет, ты свободен.
— Извините за мою наглость, но все господа вернулись?
— Все, — ответила я коротко.
Демон отступил и вышел из зала, оставив нас одних.
— Может, действительно устроим пир в честь нашего возвращения? — предложил Аббан, в его голосе снова прозвучала привычная улыбка.
— Нужно узнать, как дела у остальных, — сказала я, чуть настороженно. — Не нравится мне эта атмосфера.
Аббан взглянул на меня и его взгляд стал немного мягче. Это был момент, когда казалось, что тьма, что окутывала его, немного отступила.