32
— Пятнадцать лет. Пятнадцать лет я молчала, — за спиной худой темнокожей женщины парит голубой дракон. Она огибает людей, столпившихся перед высокой подсвеченной красным скульптурой, а позади мерцают разноцветные огоньки других экспонатов. — Тогда, конечно, мне очень хотелось рассказать всем, но меня засудили бы так, что я никогда не расплатилась бы, а потом я попросту забыла обо всем. Пока она вновь не появилась и не построила это, — женщина провожает взглядом разноцветных медуз, плавно плывущих вверх. — И оказалось, что срок действия соглашения о неразглашении давно подошел к концу. Так вот, меня зовут Кейт, и когда мне было двадцать шесть, я была ассистенткой Мелани Алдерман. Это было время, когда Melanin выпустили первый альбом и отправились в мировой тур. Тайлер всегда был хорошим парнем, — она усмехается. — Бабником, конечно, и выпить любил, но ничего плохого от него я никогда не видела. Скажу больше: когда я устроилась на эту работу, мне очень нужны были деньги, и Тайлер просто так дал мне десять тысяч долларов. Сказал: «Да фигня. Держи, если надо», — Кейт улыбается. — Спасибо, Тай. Ты тогда спас меня. Но Мелани... — экспонаты вдруг летят вниз, и она оказывается в другом прозрачном коридоре, а темноту позади разрезает высокая розовая полоса и медленно расширяется. Развернувшись, Кейт шагает в ее сторону. — Может быть, говорить такое неэтично, но я не знаю человека хуже. Представьте, вы каждое утро несете ей поднос со стаканом виски и таблетками от похмелья и слышите в свой адрес... — она с отвращением морщится, — лучше процитирую. Вы слышите буквально: «Какого хера так долго, черномазая блядь? Ты по пути каждый хуй отсосала, что ли?» — Кейт сжимает губы. — Прошу прощения. Почти всегда Мелани была под кайфом, и, если честно, я могу списать такую выносливость только на ее молодость. Бесконечный алкоголь, кокаин, эти кристаллы... — Люди позади остановились и смотрят в направлении розового света. — Так вот, чем больше она употребляла, тем больше мне от нее доставалось, — опустив лицо, Кейт вздыхает. — Да, синяки и царапины были для меня привычной нормой. Мелани могла ударить меня за мелкую оплошность, вроде, знаете, того, что я не налила ей выпить, даже когда она не просила. Или просто так. Однажды, сразу после концерта, она зашла в гримерку, взяла меня за волосы и... — она сглатывает, — несколько раз ударила лицом о стол, сломав мой нос и выбив передний зуб. А после как ни в чем не бывало уселась на диван и сказала, чтобы я принесла ей выпить. И знаете, что я сделала? Я принесла. Потому что боялась ее больше смерти, — трансляцию смотрят почти десять тысяч человек. Кейт жмурится от розового света, бликующего на прозрачном полу коридора. — Понятия не имею, как она вела себя со своими мужчинами, потому что ни разу не видела, чтобы кто-то из них остался до утра. Но для меня и других членов ее команды она была именно такой. Тираничной и, прямо скажем, совершенно неадекватной, с явными садистскими наклонностями. Перед каждым интервью она нюхала кокаин и изрядно напивалась, а концерты... — Кейт закатывает глаза. — Это был просто парад из наркотиков и фармацевтики, и каждый... Минуту. — Отражаясь на ее скулах, розовый свет медленно гаснет. — Что это такое? — Кейт переключает камеру и показывает Мелани, которая сдержанно улыбается полными губами с огромного, в три этажа, экрана. На Мелани элегантный белый пиджак, а волосы собраны в аккуратный хвост. Она сложила руки на тяжелом антикварном столе, а позади вытянулись полки с толстыми книгами. Во всю ширину экрана появляется набранная тонким шрифтом надпись: «Благотворительный фонд Мелани Алдерман. Официальное открытие через 96». — Очень вовремя, — Кейт включает переднюю камеру. — Я решила рассказать об этом, потому что вижу, как арт-сообщество восхищается музеями Мелани и как ее клип бьет рекорды по просмотрам. А теперь она открывает фонд своего имени. Приглашаю тех, кто тоже столкнулся с насилием со стороны Мелани, поделиться своими историями. Сейчас я напишу хештег.