Чужая роль

Когда рабочий день наконец-то закончился, я вернулась домой. В квартире впервые за последние дни не было пусто. Свет на кухне горел, а из глубины доносился знакомый голос:

— Никки! — позвала тётя Эллен, выглядывая из ванной с полотенцем на голове. — Я сегодня вечером дома. Ура?

— Ага, — коротко ответила я, ставя сумку в угол. Радости не почувствовала. Просто отметила факт.

Она быстро обняла меня, тёпло, искренне. Но я не прижалась в ответ — стояла ровно, как будто между нами всё равно оставалась дистанция.

— Ну что, мисс офисная пчёлка? Как там твоя улья?

— Местами кусается, — усмехнулась я.

Хотелось говорить проще, но слова будто не проходили через горло. В голове звенело — от усталости, от тишины, что снова сжалась внутри, несмотря на её голос.

— Я подумала, может, закажем что-нибудь? — предложила Эллен, устраиваясь на кухне. — Не хочу сегодня стоять у плиты. Только если ты не против, конечно.

— Делай, как хочешь, — бросила я и прошла к дивану.

Мне было всё равно. Хоть бы ничего не заказывать и просто лечь. Но я знала, что она ждёт хоть капли отклика.

Она сделала вид, что не заметила моего тона.

— Отлично, тогда лапша. Острая. По старой традиции?

Я кивнула. Но где-то внутри ёкнуло: такую лапшу мы с мамой заказывали в дни, когда обе были дома и вечер казался почти счастливым. Воспоминание пронеслось, как запах духов из её комнаты.

Пока заказ оформлялся, тётя Эллен включила чайник.

— Ну, рассказывай, — сказала она, сев напротив. — Как прошли первые дни? Кто все эти люди? Как твой куратор Том?

Я молчала секунду. Потом пожала плечами.

— Работа как работа. Много давления. Все будто играют на показ. Особенно... Алек.

— Алек? — в голосе Эллен мелькнул интерес. — Ты про того самого, о котором рассказывала Клэр?

— Да. Он сначала принял меня за секретаршу, потом дал мне бессмысленное задание. Сегодня вылил кофе при двух важных людях — и, естественно, я виновата.

Клэр как-то рассказывала, что с ней Алек поначалу вел себя отвратительно. Придирался к каждой мелочи, пересматривал отчёты по десять раз, делал язвительные замечания — особенно в первые месяцы её работы. А потом просто будто перестал замечать её существование. Ни привет, ни взгляда в коридоре, ни одного письма напрямую. Всё через кого-то.

«Так он делает, если ты его не впечатлила», — однажды сказала она, пожав плечами, — «или если ты слишком нормальная для него».

Я тогда не поняла, что она имела в виду и даже толком не вникала, кто это такой этот Алек. Теперь начинаю догадываться.

Я поймала взгляд тети. Он был сочувствующий. Слишком.

— Не смотри на меня так. Я справлюсь.

— Я и не сомневалась, — мягко ответила она. — Просто хочу, чтобы ты знала: я рядом.

Я кивнула. Мне казалось, что нужно сказать «спасибо». Но язык не повернулся. Слишком много недосказанного между нами. Мама всегда знала, когда мне тяжело. Эллен — старалась, но... это было другое.

Раздался звонок в дверь — еда приехала.

Пока мы ели, я отвечала на её вопросы отрывисто, больше слушая, чем говоря. Она шутила, рассказывала, как однажды Клэр уронила планшет на совещании, как сама чуть не уснула на ночном дежурстве. Я улыбалась — автоматически. Но тепло в груди не зажигалось.

В какой-то момент Эллен накрыла мою руку своей.

— Я понимаю, что я — не мама. Но если хочешь просто поговорить... я здесь.

— Всё нормально, — тихо сказала я. И отодвинула руку.

Я знала, что она старается. Но внутри всё равно ощущала себя чужой. Как будто я временно живу здесь. Как будто «дом» остался в другой жизни.

Мы доели в тишине. Я ушла в комнату раньше неё, с ощущением, что устала даже от еды.

Всё было правильно. Всё было спокойно.

Но только не внутри меня.

Я закрыла за собой дверь и села на край кровати. В комнате было полутемно, только экран ноутбука отбрасывал бледное свечение на подушку. Несколько секунд я просто смотрела на заставку — фото с мамой, сделанное летом, до болезни. Мы обе в солнцезащитных очках, пьем лимонад на веранде. Я смеюсь, она смотрит на меня. Мне всегда казалось, что в тот момент она знала больше, чем говорила.

Я щёлкнула по иконке документа. Новая запись.

4 мая

Сегодня я снова поняла, что притворяться нормально — это тоже работа.

Все вокруг улыбаются, шутят, ведут себя вежливо, и при этом каждый готов воткнуть иголку, если ты вдруг отвлечёшься.

Алек — отдельная история. Он будто специально провоцирует. Смотрит, как будто сканирует. Сегодня он вылил кофе. «Не тот вкус». Прямо при важных людях.

Я знала, что так и будет. Знала, что это не просто стажировка.

Тётя Эллен пыталась поговорить. Заказала лапшу, старалась. Я вижу, что она хочет быть «своей». Но я не чувствую себя дома. Здесь — всё не моё. Даже воздух другой. Мама всегда сразу замечала, когда я пыталась скрыть, что что-то не так. Эллен... она просто гадает.

Мне тяжело. Это, наверное, нормально.

Но я хочу справиться.

Не ради них. А ради себя.

Я перечитала написанное, сохранила файл и захлопнула крышку. Подползла под одеяло и легла на бок, отвернувшись от окна. Где-то внутри снова ныло то пустое место, которое ничем не получалось заполнить. Но хотя бы теперь я могла это выписывать.

Утро наступило неожиданно мягко — без резких звуков, без паники. Я проснулась и на несколько секунд даже почувствовала себя... почти спокойно.

Тётя Эллен уже ушла на пробежку, оставив на кухне записку с сердечком и словами «хорошего дня». Я не ответила. Просто положила записку обратно на стол, как будто не увидела.

Пока ехала в автобусе, в голове вертелась одна мысль: четверг.

В этом офисе по четвергам — как я узнала ещё от Клэр — у них какая-то странная, но милая традиция: кто-то из сотрудников приносит угощение для всей команды. Печенье, пирог, домашние кексы. Неофициально это зовётся «утром хорошего настроения».

Когда я вошла в общий зал, в воздухе уже витал запах корицы. На столе — огромная коробка печенья с шоколадной крошкой, рядом картонная табличка с надписью от руки:

«Четверг с Мари. Берите и улыбайтесь.»

Мари — из отдела клиентских проектов. Всегда с красной помадой и зелёным блокнотом. Она заметила меня и кивнула:

— Доброе утро, новенькая. Бери печеньку, не стесняйся. У нас это почти как ритуал выживания.

Я улыбнулась, хотя внутри всё ещё было как будто на паузе. Всё равно взяла одну. Тёплая, рассыпчатая, будто напоминание, что не всё в этом месте — сталь и стекло.

Может, четверги здесь не так уж и плохи.

Я доела печенье и направилась к ресепшену, где ассистент протянула мне папку с пометкой от Тома:

«Никки, сделай эти задачи сегодня. Спасибо.»

Тома сегодня не было — он, как мне сказали, уехал на встречу с важными клиентами до вечера. Но поручения оставил, как всегда, аккуратным почерком и с ясной структурой: подготовить отчёт, сверить таблицу с маркетинговым отделом, распечатать материалы к презентации.

Работы — по горло, но всё выполнимо.

Я уже собиралась вернуться на своё место, как вдруг заметила его.

Алек стоял у края стойки ресепшена, облокотившись локтем, и тихо говорил с Джули — одной из ассистенток, та что встретила меня в первый день. У неё были идеально уложенные белые волосы и излишне яркая помада, которая, кажется, не совсем вписывалась в строгий дресс-код офиса.

Но сейчас она смотрела на Алека взглядом, который не спутать ни с чем. Полным надежды. Тонким, уязвимым. Он говорил тихо, почти без эмоционально, но близость между ними читалась без слов. Слишком маленькая дистанция. Слишком интимный наклон головы. Когда она коснулась его запястья, он отстранился — резко, но не с агрессией. Скорее с усталостью. Как будто она делала это не в первый раз, а он снова и снова отводил её руку.

— Ты же сам сказал... — донеслось до меня её шёпотом, но Алек перебил её спокойно, но твёрдо:

— Здесь — не место. Мы это уже обсуждали.

Он заметил меня в ту же секунду, как я поймала их взгляд. Его глаза — холодного серо-зелёного цвета — впились в мои. И хоть выражение лица осталось прежним, в его взгляде промелькнуло раздражение.

Я вдруг поняла, что стою и просто наблюдаю.

Он не поздоровался. Не улыбнулся. Не отвёл взгляда.

Просто посмотрел на меня с лёгкой насмешкой, как на случайного свидетеля того, что должно было остаться незамеченным.

Проходя мимо, он бросил на ходу:

— Советую не задерживаться в приёмной слишком долго. Тут легко услышать то, чего не хочешь знать.

Я осталась стоять с папкой в руках и быстро бьющимся сердцем.

Утро, я провела за столом, уткнувшись в очередной отчёт, но цифры расплывались перед глазами. Мысли снова и снова возвращались к нему.

Алек. Его глаза — холодные, внимательные, будто он видит всё насквозь. Этот взгляд раздражал меня, но почему-то засел в голове, словно заноза. Как человек с таким характером вообще может работать с людьми? Быть куратором, управлять проектами? Он ведь едва способен на нормальный разговор. Всё в нём — острое, колючее, напряжённое.

Я качнула головой, отгоняя мысли. Надо работать. Он не стоит даже минуты моего времени. Особенно в мыслях.

Обеденный перерыв прошёл на удивление спокойно. Я сидела в кафетерии с Софи — девушкой из маркетингового отдела, с которой познакомилась ещё на первом дне стажировки. Она была одной из немногих, кто не воспринимал меня как пустое место или раздражающий элемент.

— Слушай, — я осторожно начала, ковыряя вилкой кусок салата, — а кто такой Алек? Ну, не по должности, а вообще...

— О, ты решила сыграть в игру «раскрой офисные тайны»? — Софи улыбнулась и склонилась чуть ближе. — Ладно. Но обещай никому не повторять, особенно Джули. Она тебя живьём сожжёт.

Я кивнула, стараясь выглядеть равнодушно.

— Алек — приёмный сын владельца компании. Его усыновили, когда ему было лет десять.

— А... Том?

— Том — родной сын от первого брака. Его мать раньше работала здесь ассистенткой, она была первой женой мистера Вестерна. Потом они развелись, и появилась вторая миссис Вестерн. В общем, настоящая семейная драма.

Она закатила глаза.

— Получается, они сводные братья, но официально про это никто не говорит. Только все знают. И вот уже лет пять тут идёт немая война: кто из них станет «настоящим наследником» компании.

Софи сделала паузу, затем добавила:

— Алек холодный, контролирующий, и у него какая-то тень в прошлом. А Том — обаятельный, но... я бы тоже не ставила на его искренность.

Я задумалась. Пазл начал складываться. И всё равно чего-то не хватало.

В этот момент рядом с нашим столом неожиданно остановился Алек. Он даже не посмотрел на Софи. Только на меня. Слишком пристально.

— Развлекаетесь? — его голос был ровный, но в нём чувствовалась ледяная подкладка. — Или ты уже собираешь досье на сотрудников, Николь?

Софи открыла было рот, но Алек её проигнорировал.

— Если тебя интересуют факты, могу сам провести экскурсию. Только боюсь, реальность будет не такая... захватывающая, как сплетни.

Он медленно откинул пиджак, посмотрел на меня и добавил:

— И, кстати, ты плохо умеешь выбирать себе собеседников. Особенно в обеденный перерыв.

Развернулся и ушёл.

Я смотрела ему вслед, ощущая, как внутри холодеет — не от страха, а от того, что он знал. Или догадывался. А может, просто умел читать лица так, как другие читают заголовки новостей.

— Ну, — сказала Софи, когда он скрылся за стеклянной дверью. — По крайней мере, ты уже точно на его радаре.

Я вернулась за своё рабочее место, но сконцентрироваться на таблице в Excel было невозможно. Цифры расплывались, а строки прыгали перед глазами.

«Приёмный сын... родной... борьба за наследство...»

Слова Софи звучали как что-то из дешёвой драмы, которую я бы никогда не включила по собственной воле. Но дело было не в драме. Дело было в том, как Алек смотрел на меня. Как будто знал, что я копаю глубже, чем должна. И как будто это раздражало его — или... напротив, забавляло?

Я машинально потёрла запястье — не потому что болело, просто... от нервов. Вспомнились глаза Алека — слишком тёмные, слишком внимательные. Глубокие, но не тёплые. Идеально подходили его характеру: холодный, резкий, упрямый, иногда даже жестокий в словах.

Я резко мотнула головой, отгоняя эту мысль.

«Вот ещё... его глаза. Отлично. Что дальше? Буду мечтать о его голосе?»

Нет. У Алека характер просто дурацкий. Без исключений. Такой человек вечно быка за рога хватает — ему ведь обязательно надо показать, кто главный.

Если бы не Клэр, если бы не это проклятое обязательство — стажировка, отчёты, формальные договорённости — я бы давно послала его куда подальше. Прямо в лицо. С чувством и аргументами. Я не обязана терпеть снисходительные взгляды, только потому что он сын руководителя. Не обязана делать вид, что мне всё это в радость.

Но терплю.

Потому что три недели — это ничтожный отрезок времени. Потому что Клэр лежит с гипсом, потому что мама...

Я крепко сжала губы и опустила глаза к клавиатуре. Никаких слез. Никаких раздумий. Просто пережить всё это — и уйти.

Не успела я погрузиться в работу, как вдруг услышала холодный голос рядом:

— Никки, помнишь вчерашний «кофейный» инцидент? — Алек подошёл и усмехнулся, будто это была самая забавная шутка в мире.

Я чуть не закатила глаза, но сдержалась.

— Да, помню, — ответила я коротко.

— Хорошо, — сказал он, скрестив руки. — Тогда у меня для тебя новое задание. Мне срочно нужны новые туфли. Не просто туфли, а очень дорогие. Ты поедешь за ними прямо сейчас. Без разговоров.

Я моргнула, не сразу поверив своим ушам. Неужели у него нет других дел? Или унижение стажёров теперь входит в его должностные обязанности?

— Прямо сейчас? — переспросила я, стараясь не показать раздражение.

— Именно так. Время — деньги. Не заставляй меня ждать.

Я сделала глубокий вдох. Сказать «нет» означало навлечь на себя ещё больше проблем.

— Хорошо, — выдавила я. — Сейчас.

Алек улыбнулся, почти победно.

— Вот именно.

Я посмотрела ему вслед, чувствуя, как внутри всё стягивается узлом.

Вот так — девушка на побегушках. Интересная «стажировка».

Я медленно шла по коридору к выходу, ощущая на себе взгляды коллег. Некоторые смотрели с любопытством, другие — с лёгкой жалостью. Казалось, все уже знают, что я теперь у Алека на прицеле. Каждый шаг отдавался неприятным эхом — будто я стала чьей-то игрушкой, а не стажёром с амбициями.

«Вот же засранец этот Алек...» — подумала я, доставая телефон. Быстро набрала сообщение Клэр:

"Ты не поверишь, какая Алек сволочь. Заставил меня прямо сейчас бежать за новыми туфлями. Ну и начальник..."

Отправила и на мгновение почувствовала, как немного легче стало — хоть кто-то должен знать правду.