Судьба изгнанников

Густая метель, что бушевала всю ночь, медленно стихала, уступая место тихому утреннему свету. Но на главном входе в деревню появилось нечто, что заставило всё вокруг словно замереть.

Далеко впереди показались большие фигуры, их очертания скрывались в дымке метели, но с каждым шагом они становились всё более отчётливыми. Шум их тяжёлых шагов сливался со звуками ветра, а вскоре к ним добавился и низкий, тяжёлый ржание лошадей. Это были огромные животные, мощные тяжеловозы, которые почти не оставляли следов в снегу, их подковы с глухим звоном ударялись по замёрзшей земле. Эти лошади были не просто средствами передвижения — они стали продолжением своих всадников, словно воплощение той же силы и тирании, что исходила от них.

Они шли уверенно, как ползущая угроза, и казалось, что земля под их ногами отдаёт отдачу от тяжести их шагов. Высокие и широкие, с плечами, которые будто могли выдержать любые испытания. Их широкие тулупы скрывали  доспехи, черный блеск которых угадывался лишь в тех редких мгновениях, когда лучи утра пробивались сквозь снежную пелену.

Один из них был — тот, кто, несмотря на возраст, выглядел сурово. Его белые волосы были собраны в тугую косу, а с лица его исчезли все следы эмоций. Шрамы на его лбу пересекались как путеводные линии, напоминая о множестве битв, что он пережил. Под его густой бородой скрывался жестокий взгляд, и его движения были быстрыми и точными. Он сидел на своей лошади с абсолютной уверенностью, как если бы она была не просто животным, а неотъемлемой частью его самого. За спиной он нёс меч, обвешанный тёмными кожаными ремнями, которые вибрировали с каждым его шагом.

Второй — смуглый мужчина с чёрными волосами, отличавшийся от своего товарища. Его глаза были узкие, как у человека, родившегося в самых жарких краях, и казалось, что его взгляд способен проколоть всё живое на своём пути. Он сидел на лошади, чуть наклонившись вперёд, как хищник, готовый к прыжку. Его движения были грациозными, но в них ощущалась скрытая угроза. На груди его был золотой медведь — символ власти и силы, и даже издали можно было почувствовать тяжесть этого знака.

Они двигались медленно, но уверенно, оглашая деревню звуками своих лошадей и тяжёлых шагов, нарушая тишину, которая обычно царила в этих краях. Каждый их шаг словно разрывал покрывающее землю молчание. Зимний воздух с каждым их движением становился всё более гнетущим, а метель, которая ещё совсем недавно была бурной, теперь казалась какой-то сдержанной и смиренной перед их могуществом.

Когда они прибыли к дому, в котором жила Ария, дверь была открыта, но внутри не было никого. Лишь запах тлеющего огня и пустые стены встречали их взгляд. Это было не так, как они ожидали. Без лишних слов они вошли внутрь, обшарили помещение, но вскоре вернулись к двери, не обнаружив нужной им цели. Тишина в доме была странной, почти зловещей.

"Её нет", — произнёс блондинистый мужчина, его голос был хриплым и глубоким, словно он говорил с усталостью тех, кто привык искать даже в самых невозможных ситуациях.

"Поехали, проверим другие дома," — предложил второй, но его голос был холоден, полон недовольства.

Блондинистый мужчина, не ответив, лишь кивнул и направил свою лошадь в сторону главной площади, откуда проще было бы начать поиски. В этот момент, даже снег, который всё ещё падал, казался на мгновение тише, будто сам воздух затаил дыхание перед неизбежным.

Охотники поехали дальше, оставляя позади пустую хижину, где тлели последние огоньки, а в деревне воцарилась новая тишина — уже не просто зимняя, но и угрожающая.

Ария очнулась, чувствуя, как нежные лучи зимнего солнца пробиваются сквозь ставни и падают ей на лицо. Глаза открывались медленно, в голове всё ещё витали остатки сна, смешанные с воспоминаниями о ночи, проведённой в заботах. Она поняла, что лежит, полусидя, рядом с кроватью мальчика, которого ещё недавно лечила. Кожа была чуть холодной от утреннего холода, пробивающегося через стены дома, и её охватила лёгкая дрожь.

В памяти всплыла мысль, что ей было необходимо уйти ещё ночью. Ария стремительно села, оценивая своё положение, — и поняла, что упустила возможность.

Снаружи доносились редкие звуки утренней деревни: лай собак, разговоры, и где-то далеко слышалось приглушённое ржание лошадей. Сердце у неё ухнуло. Она ещё не знала, что здесь происходило, но почувствовала, что что-то изменилось, и теперь её время на исходе.

Ария вскочила, встряхнув последние остатки сна. Тело затекло, но от страха и прилива адреналина она сразу пришла в себя. Мальчик, казалось, спал глубже и спокойнее, чем ночью; его дыхание стало ровным, лихорадочный румянец ушел. Хотя ей удалось ему помочь, благодарность матери и спокойное лицо мальчика сейчас не приносили ей успокоения.

Ария торопливо собрала свои скромные вещи. Схватила накидку, которая валялась на стуле рядом, накинула на плечи и проверила карманы — там всё ещё лежали остатки её трав и лекарства, которые могли бы пригодиться в пути. Нащупав в боковом кармане сумки немного еды и нож, она почувствовала лёгкую уверенность, хоть и понимала, что нужно двигаться как можно быстрее.

Она не могла уйти сразу: её ноги были словно прикованы к месту, будто бы что-то удерживало её у постели мальчика, ещё тёплого и мирного. Наконец, Ария нашла в себе силы отвернуться и, собрав всё необходимое, быстрым шагом направилась к двери. Её мысли снова вернулись к словам Эфи — к тем настойчивым предупреждениям о тех, кто, возможно, уже был рядом.

Осторожно приоткрыв дверь, Ария выглянула наружу. Деревня только начинала просыпаться после метели, но атмосфера казалась тревожной.

Ария поспешно ступила за порог, выскользнув из дома, словно тень. Едва она оказалась на улице, её взгляд метнулся в сторону просыпающейся деревни. Несколько крестьян, кутанных в тяжёлые плащи, проходили неподалёку, не обращая на неё внимания, но Арии казалось, что каждый случайный взгляд может задержаться на ней чуть дольше, чем хотелось бы, а каждое шорох и звук — словно обличают её намерения.

Стараясь двигаться как можно тише, она направилась к краю деревни, туда, где начинался густой лес. Ветки, покрытые инеем, тянулись к ней, обещая укрытие. Это был единственный путь, который мог дать ей шанс — пусть малый, но шанс исчезнуть, спрятаться от преследователей. Ария знала: если охотники уже здесь, они не отступят, пока не найдут её. Но в глубине души теплилась надежда, что, возможно, ещё есть время.

Оглянувшись на деревню в последний раз, она сделала глубокий вдох и, не оборачиваясь, ступила на узкую лесную тропу, растворяясь в снегу и тишине леса. Но вдруг из-за её спины донеслись резкие крики, и она поняла
- погоня началась. Звуки шагов и лай собак усиливались с каждой секундой.
Охотники, словно хищники, не желали её упустить. Ария метнулась в сторону, стараясь скрыться между деревьями, надеясь, что густые ветки хоть немного сокроют её следы. Но силы её уже почти иссякли, и боль от усталости с каждым шагом становилась всё сильнее.
Вдруг она услышала хруст земли за спиной и мгновенно обернулась.

Лезвие меча, сверкая в редких лучах света, мелькнуло слишком близко - охотники её догнали. Она метнулась в сторону, но один из мужчин резко вскинул руку, и его меч хлестнул её по плечу, оставив глубокий порез. Боль охватила её, но Ария, едва сдерживая крик, сорвалась в бег, стискивая зубы и прижимая раненую руку к груди. Кровь быстро пропитывала одежду, оставляя алый след на снегу, но она знала, что даже раненая должна продолжать -другого пути нет.

Путь пролегал через заросли колючих кустов и низкие ветки, которые царапали лицо, оставляя новые следы.
Каждое движение причиняло боль, но останавливаться было невозможно.
Она слышала тяжёлое дыхание охотников, их крики, но они становились тише, по мере того как она углублялась в лес.
Когда звуки погони наконец затихли до едва различимого шепота, Ария, ослабевшая, прислонилась к стволу дерева и медленно опустилась на землю.

Пульсирующая боль в раненой руке напоминала ей, как близка она была к тому, чтобы всё потерять. С трудом, дрожащими руками, она вытащила небольшой нож и разрезала остатки рукава, чтобы осмотреть рану. Кровь всё ещё текла, и ей нужно было срочно остановить её.

Собрав последние силы, Ария взяла кусок ткани из сумки и плотно обвязала руку, чтобы остановить кровь. Она пыталась зашить рану, как могла, срываясь на короткие стоны от боли.
Наконец, закончив, она взглянула на свою перевязанную руку. Это была лишь временная мера, но теперь, хотя бы с этим, она могла продолжить путь, пусть и медленно.
В глубине леса ей предстояло спрятаться и отдохнуть, восстановить силы.
Но главная мысль, которая держала ее на ногах, была одна: она все еще жива