Картина 18
Айне в сотый раз за последние десять минут закрыла лицо руками. Орфео бил по клетке то ногами, то кулаками, пару раз попытался выбить дверь плечом, но железо не прогнулось ни на палец. Сказать ему хоть слово она не решалась. Сейчас у капитана было полное право паниковать. Пусть уже огласили дату смерти, надежда отказывалась его покидать.
— Да угомонись ты! — прикрикнул кто-то из соседней клетки. — Не получится ничего!
Орфео бросил вглубь темноты такой дикий взгляд, что люди на всякий случай отползли подальше. Айне и сама была бы рада, да только некуда.
— Ты ведь способна расплавить прутья. Так помоги мне!
— Я не стану.
Встречаться с его отчаявшимися глазами не хотелось, поэтому Айне по-трусливому пялилась в солому, считая стебельки.
— Останься здесь.
— Ты себя слышишь?
— Не ты здесь жертва!
— Да неужели!
Он опустился на колени прямо перед ней. Ее ладони оказались в крепких мужских руках. Правда, теперь от ожившего в животе чувства только тошнило.
— Я бы собрал больше информации, нанял людей и вытащил всех отсюда. Просто открой мне клетку. Я вернусь, обещаю.
Она покачала головой, заглядывая в голубые омуты, расчерченные черными линиями.
— Ты не хуже меня знаешь, что она свихнулась. Думаешь, непонятно будет, кто выпустил тебя отсюда, когда придет охрана? У нее больше нет ни чести, ни достоинства.
Орфео зарычал, отбросив ее руки в сторону.
— Значит, моя жизнь — необходимая жертва? Кого интересует очередной заплутавший солдатишка?
— Перестань. Тебе известно, что у меня нет выбора.
— Подумать только! Самый известный эйспильский ассасин стоит на задних лапках, точно верный пес. Хозяйки боишься, а?
— Хватит обвинять меня в грехах судьбы!
— А Легкая Смерть верит в судьбу?
— Отрицающие веру первыми ложатся в гроб.
— Скажи это своим жертвам.
— Да что с тобой сегодня?
Айне следила за мечущимся взад-вперед капитаном, как за стрелкой взбесившихся часов. Ей всегда казалось, что этого человека невозможно вывести на эмоции, но то, что происходит сейчас, иначе, кроме как истерикой, не назовешь.
— Понять не могу, почему эта участь досталась мне. Чем же успел насолить этой земле, что святые решили от меня избавиться? Ты ведь даже людей убивала, но на каторгу иду я!
Айне подавила возмущенный возглас, полный брани. Оскорблять его не хотелось: все-таки Орфео был прав — но то, с каким отвращением он всегда упоминал церковь, елозило по нервам.
— У меня не было выбора!
— Был у тебя выбор! Ты или они. Задача несложная!
— И ты отдал бы свою жизнь за воров и насильников?
Орфео остановился, возведя глаза к небу, будто и правда видел звезды.
— Не знаю. Прости, — кадык его дрогнул, — мне страшно.
Айне понимающе кивнула и протянула ему руку. Ладонь немного тряслась. Чудик забирал у нее слишком много крови ежедневно. Кое-где начали проступать кости. Еды не хватало.
Орфео переплел свою руку с ее. Айне потянула его к себе и усадила рядом.
— Что бы ни случилось, я буду рядом. — Она ударила своим кольцом по его.
Металл еле слышно звякнул, успокаивая.
Дверь открылась, впуская кухарку наперевес с кастрюлей, дымящейся от жидкой каши — единственного, что здесь подавали. Люди подбегали к решетке, подставляя руки для угощения. После того как один из мужчин порезал вены осколками разбитой посуды, тарелки больше не приносили.
Они тоже подошли к решетке, но женщина посмотрела на номер камеры и покачала головой.
— Сегодня только девушке. Тебя просили не кормить, чтобы потом оттирать полы не приходилось.
Как бы Айне после ни предлагала Орфео свою порцию, ему кусок в горло не лез. Попытки его разговорить также не принесли никакого успеха. И непонятно было, что убивает больше — тишина или ее бессмысленные монологи. Послевкусие в любом случае противное. Тогда Айне решила: если им больше не суждено когда-либо встретиться, можно не переживать за сохранность своих секретов.
— Я рисовала их, — хрипло прошептала она. — Всех, кого когда-либо убила. Иначе они крутятся в моей голове, как летучие мыши, запутываются в лабиринтах мыслей и не исчезают.
Орфео повернулся к ней, разглядывая посеревшие от грязи черные волосы. Глаза, смотрящие в воспоминания. Она даже не замечала, как крутила на пальце его кольцо.
— В картеле Ларкина есть каморка, похожая на ошибку строителей: слишком большой промежуток между комнатами, образующий новую. Он как-то разозлился и швырнул в стену золотую статуэтку. Та проломилась, открывая проход. Ларк поставил туда шкаф и не стал что-либо менять, а я разместила в этой комнатушке мольберт и перетащила все свои краски.
— Сколько там картин?
— Много.
Неловкое молчание прервал звук упавшей напротив их клетки части потолка. Оттуда же вниз закапала черная жидкость. Лужа этой смолы напоминала Айне ее собственный расплавленный камешек. Словно прочтя ее мысли, капли собрались воедино, образовав что-то вроде руки, и помахали заключенным.