Глава 3. Чего бояться?
Цзи Юйцзинь ослабил хватку и отпустил его, произнеся с ехидной интонацией: — Чего ты боишься? У меня под одеждой ничего нет. Видишь, я даю тебе волю, а ты отворачиваешься.
Чу Фэнцин откашлялся, и холодный воздух вызвал у него зуд, заставив его покашлять несколько раз. Хотя он не смел кашлять слишком сильно, боясь спровоцировать приступ астмы. Он родился с этой болезнью, и вылечить её было невозможно, поэтому ему приходилось постоянно принимать лекарства, которые сейчас не было при нём. Он до крови прикусил губу, глаза его наполнились слезами, но лицо оставалось холодным, как айсберг.
Цзи Юйцзинь приподнял брови и лениво сказал: — Мне жаль красивую даму в слезах. Древние не обманули меня. Если бы я не был без корня, моя госпожа, ты бы уже много раз плакала сегодня.
Кровавый привкус во рту стал для Чу Фэнцина невыносимым, и зуд в горле наконец утих.
Чу Фэнцин заставил себя успокоиться: —Наместник.
Цзи Юйцзинь поджал губы. Его волосы все еще были влажными, вероятно, он только что вышел из ванной. Он играл прядью черных волос Чу Фэнцина накручивая ее на палец. Его красный халат выглядел безупречно по сравнению со свадебным нарядом Чу Фэнцина. Он усмехнулся: — Моя госпожа хочет продолжить?
— Мне сегодня нехорошо.
Глаза Чу Фэнцина заблестели, и он произнес: —Пожалуйста, проявите милосердие, наместник.
Цзи Юйцзинь на мгновение задумался: — Хорошо, я не тот человек, который лишен милосердия к женщинам. Я подожду, пока моя госпожа почувствует себя лучше. Моя госпожа должна заботиться о себе и выздоравливать как можно скорее. Я...я уже умираю от желания. Хотя у меня нет этого самого, есть множество вещей, которые могут его заменить. Если моя госпожа этого хочет, не стесняйся просить.
— Хм... — Чу Фэнцин почувствовал, как у него закололо виски. Всё происходящее сегодня казалось ему сном — настоящим кошмаром.
Он встал. Тонкие пальцы коснулись воротника, застегивая каждую пуговицу до самого верха. Затем вернул на лицо спокойное выражение и произнес четким голосом: — Спасибо, наместник.
Чу Фэнцин огляделся. Ему не хотелось спать на одной постели с Цзи Юйцзинем. Он посмотрел на небольшую кушетку рядом с кроватью. Она казалась слишком узкой и без каких-либо постельных принадлежностей. По правде говоря, сначала он принял это место за обычную гостевую комнату – настолько здесь было скромно.
Но прежде чем он успел что-то сказать, красное одеяло накрыло его с головой. Цзи Юйцзинь скрестил руки и произнес: — Спи.
Чу Фэнцин на мгновение опешил. Ладно, пусть будет так, он не хотел больше спорить. Даже за короткий миг, пока он поднимал одеяло, его руки и ноги успели окоченеть. Теперь одеяло тоже стало холодным, и то немногое тепло, которое он с трудом накопил, исчезло.
Одеяло было одно на двоих, а Цзи Юйцзинь все еще сидел, создавая щель в одеяле и позволяя холодному воздуху проникать внутрь. Он повернул голову и бросил взгляд на Цзи Юйцзиня, но случайно встретился с его взглядом.
Тот смотрел на него... Цзи Юйцзинь не отводил глаз.
Первым недовольно высказался Цзи Юйцзинь:— Почему ты на меня пялишься?
Чу Фэнцин нахмурился. Что ему сказать в такой ситуации? Ради своей жизни он не смел дерзить Цзи Юйцзиню. Он вспомнил слова своей сестры, когда она подглядывала за ним и её ловили. Он произнес холодным голосом: — Потому что ты красив.
Цзи Юйцзинь: — ......
Неужели этот человек снова выражает свои чувства?
Ночь постепенно сгущалась. Дыхание Чу Фэнцина постепенно становилось ровным, уголки рта Цзи Юйцзиня опустились, а его взгляд перестал быть насмешливым.
Он пристально смотрел на лицо Чу Фэнцина.
О чем думал старый император? Почему он отдал дочь Чу Чжэнъиня ему? Чьи это были намерения?
Дело Чу Чжэнъиня о коррупции было слишком масштабным. Бросить ему в дом такой раскаленный уголь – кто-то, видимо, решил, что он слишком долго живет.
Любит его? Ха.
Тц, какая же головная боль. Почему бы просто не избавиться от него раз и навсегда?
Цзи Юйцзинь положил свою большую руку на шею Чу Фэнцина. Тонкая шея могла быть легко сломана с минимальным усилием. Он медленно сжал хватку, и в тот момент, когда собирался действовать, в его ушах прозвучал холодный голос из далёкого прошлого: — Ты в порядке?
Цзи Юйцзинь нахмурился, затем, спустя мгновение, ослабил хватку, его взгляд упал на лицо Чу Фэнцина.
Они действительно были очень похожи, но их голоса были совершенно разными, и... Он опустил глаза на свою руку, затем на тонкую шею. «Она» не имела адамова яблока.
Прошло слишком много времени, и от его воспоминаний осталась лишь тень. Ладно, он не любит быть в долгу. В этот раз он просто отдаст долг за ту доброту.
После того как Цзи Юйцзинь убрал руку, он встал с постели и вскоре вышел за дверь.
Драконьи и фениксовые свечи колыхались на ветру, тусклый свет не мог осветить всю комнату.
В темноте Чу Фэнцин медленно открыл глаза, его взгляд был ясным, не похожим на тот, что у человека, только что проснувшегося. Он тихонько откашлялся, достал из кармана маленький нефритовый пузырек. Открыв его, он вдохнул лекарственный запах, высыпал в рот черную пилюлю, которой почти не осталось в пузырьке.
Закончив все эти приготовления, он снова лег и закрыл глаза.
На следующее утро Чу Фэнцин проснулся и увидел рядом с собой одну фигуру.
Когда он вернулся?
Цзи Юйцзинь занимал большую часть постели. Чу Фэнцин встал очень медленно, его руки и ноги всё ещё были холодными после ночного сна. Они находились близко друг к другу, и он даже чувствовал тепло от другого человека, словно от печи.
После вчерашних волнений у Чу Фэнцина немного болела голова, а его изначально бледное лицо теперь слегка покраснело. Он проверил свой пульс и понял, что простудился. Теперь ему оставалось только надеяться, что лекарство, которое он принял прошлой ночью, подействует и не спровоцирует приступ астмы.
Судя по времени, его мать и сестра должны были уже прибыть в соседний город. Как только они доберутся до Цзяннаня, у них будут свои люди, и они окажутся далеко от императорского города. По крайней мере, они смогут жить в покое и не беспокоиться о пропитании и доме в ближайшее время.
Теперь дело за его отцом. Этой осенью в районе Миньси произошло внезапное наводнение. Бесчисленные поля и дома были затоплены, и повсюду были голодающие. Однако государственная казна находилась в затруднительном положении, и деньги для помощи приходилось собирать с трудом. В этот критический момент императорский гонец сообщил, что фактически менее одного процента средств помощи достигло пострадавших районов.
Император пришёл в ярость и немедленно отправил Восточное управление расследовать ситуацию. Первым подвергся наказанию министр финансов Чу Чжэнъинь.
Хотя его отец был министром финансов — должностью с множеством привилегий, он был честным чиновником и никогда не принимал взяток, не говоря уже о том, чтобы присваивать деньги для помощи пострадавшим. Он также был добрым человеком и не наживал врагов. Единственной вероятностью было то, что он мешал кому-то другому.
Чу Фэнцин поспешил сюда из Цзяннаня сразу после происшествия. Он редко оставался в столице и не понимал многих вещей в ней. Ему потребовалось немало усилий, чтобы увидеть своего отца. Однако его отец мог быть подвержен воздействию лекарств или пережить слишком сильную травму, из-за чего его разум был смутен, и он не мог получить от него никакой информации.
В этот критический момент его старший брат, охраняющий границу, также попал в бедственное положение, его жизнь или смерть всё ещё оставались неизвестными. Чу Фэнцин крепко сжал одеяло.
Семья Чу всегда была верна императору, и вот чем все закончилось...
Позже император снял со всех должностей членов семьи Чу и приказал, чтобы ни один сын семьи Чу больше не мог войти в чиновничество. За одну ночь семья Чу стала проклятием, которого все избегали.
В его голове роились множество мыслей, и в этот момент раздался стук в дверь. Чу Фэнцин отдернул руку и взглянул на Цзи Юйцзиня.
Тот по-прежнему держал глаза закрытыми, хотя, очевидно, слышал звук. Его брови были сильно нахмурены, а выражение лица — крайне недовольным.
Стук в дверь не утихал, несмотря на его мрачное выражение. Наконец, он открыл глаза, полные враждебности.
— Что случилось?! — крикнул он в сторону двери.
Снаружи послышался слегка усталый голос Лао Мо: — Господин, Вам и госпоже сегодня нужно войти во дворец, чтобы выразить благодарность. Уже поздно..
Цзи Юйцзинь замер на мгновение и бросил взгляд на постель, словно только сейчас вспомнил о существовании Чу Фэнцина. Он закрыл глаза, прижал ладонь к виску и произнес: — Входите.
Лао Мо вошел вместе с несколькими служанками, чтобы помочь им умыться и переодеться. Когда служанки и Лао Мо увидели Чу Фэнцина, их выражения лиц слегка изменились, а одна из младших служанок вдруг покраснела.
В комнате Цзи Юйцзиня не было ни бронзового зеркала, ни туалетного столика, Лао Мо временно принёс одно из другого места. Только когда Чу Фэнцин сел перед зеркалом, он понял, почему у Лао Мо и остальных были такие недоуменные лица.
На его подбородке остались два отпечатка пальцев — следы, оставленные Цзи Юйцзинем прошлой ночью. За ночь они посинели и слегка позеленели. Его кожа и так была белой, и эти два отпечатка пальцев были особенно заметны.
И это еще не все. Воротник свадебного платья был полуоткрытым, а на шее, за воротником, виднелось пятно, пропитанное кровью. Любой мог увидеть, что это такое, независимо от того, был ли он опытным человеком или нет. У него также была небольшая рана на губе — след от того, что он сам прикусил её. Она немного распухла за ночь.
Никто бы не поверил, что между ними ничего не произошло прошлой ночью.
Чу Фэнцин отвернулся и бесстрастно спросил: — Можете это замаскировать?
Служанка взглянула на него, ее глаза были полны восхищения, и она начала заикаться: — Отвечаю госпоже: я могу лишь немного замаскировать это.
Лучше хоть немного скрыть, чем не скрывать вовсе.
— Спасибо за помощь.
Но когда они действительно начали прикрывать, оказалось, что даже самая белая пудра не была такой белой, как его кожа. С пудрой было еще хуже.
— Госпожа... — произнесла служанка с недоумением.
Чу Фэнцин закрыл глаза и сказал: — Всё в порядке, просто сотрите это.
— Да, госпожа.
Когда служанка занималась его нарядом, Чу Фэнцин отказался от румян и пудры, только собрал волосы, открыв своё изящное лицо.
Младшая служанка едва сдерживала дыхание от удивления, но поскольку Цзи Юйцзинь находился рядом, она не осмелилась сказать ни слова и лишь молча отвела взгляд.
Когда пришло время переодеваться, возникла проблема: Чу Фэнцин не знал о поездке во дворец и у него не было сменной одежды.
Служанки беспокойно метались вокруг. Цзи Юйцзинь внимательно осмотрел его с головы до ног и произнес невнятным тоном: — Ты очень высокая.
С этими словами он подошёл ближе, чтобы сравнить себя с ним. Чу Фэнцин оказался меньше него всего на полголовы — что считалось довольно высоким среди женщин.
Чу Фэнцин скривил пальцы и ответил: — Я родилась высокой.
Цзи Юйцзинь усмехнулся, но ничего не сказал. Лао Мо выглядел несколько взволнованным: — Госпожа слишком высокого роста. Готовой одежды такого размера почти не найти. Срочно что-то подобрать будет сложно.
Цзи Юйцзинь бросил на него взгляд и произнес: — Не стоит беспокоиться. Лао Мо, принеси мне мой красный плащ.
С этими словами он подошел к нему и оторвал жемчужные цветы с его воротника, поднял кинжал, который вчера небрежно бросил на пол, и под испуганные крики служанок отрезал вышивку наверху. Нитки и золотую тесьму сорвали, и свадебный наряд стал простым.
Цзи Юйцзинь снова взял плащ у Лао Мо и помог Чу Фэнцину надеть его за спиной. В этот момент он случайно коснулся его руки — она была очень холодной. Цзи Юйцзинь на мгновение замер и помог ему завязать пояс.
Плащ был красным, отороченным белоснежным лисьим мехом.
Плащ был длинным и объемным, явно предназначенным для мужчины. Однако его воротник, вышитый лисьим мехом, придавал ему женственный вид, не свойственный Цзи Юйцзиню. Но, несмотря на это, этот плащ мог укрыть свадебное платье Чу Фэнцина и скрыть следы на его шее. Самое главное — он был очень теплым, и Чу Фэнцин остался весьма доволен. Его глаза стали мягче, а лисий мех только подчеркивал его красоту. Он поблагодарил Цзи Юйцзиня.
Увидев его нежный взгляд, Цзи Юйцзинь на мгновение замер, затем улыбнулся и сказал: — Просто одарил красавцу, нет нужды в благодарностях.
Чу Фэнцин бросил на него взгляд, но ничего не ответил.
Повозка уже ожидала снаружи. На улице падал снег. Лао Мо держал масляный зонтик для Чу Фэнцина. Красные одежды выделялись на фоне белого снега, словно яркие цветы сливы, распускающиеся среди зимней вьюги.
Цзи Юйцзинь облачился в парадный церемониальный костюм, демонстрируя императорское благоволение. Его красное одеяние было расшито мифическим зверем - драконом, а на голове красовался Лянгуань* . Он держался прямо и гордо. Ни намека на сутулость евнуха.
(п.п. Лянгуань — это разновидность традиционного китайского головного убора, относящегося к категории «гуань» (冠) — высокой заколки-короны, закрепляемой на пучке волос с помощью поперечной шпильки. Такие головные уборы символизировали совершеннолетие и принадлежность к аристократии, часто носились чиновниками и императорской знатью в древнем Китае. Лянгуань мог быть частью придворного костюма и отличался особой формой и украшениями, подчеркивая статус владельца)
Чу Фэнцин подумал, что если бы он не был евнухом, то непременно стал бы объектом восхищения женщин в уединенных покоях.
Но почему же он стал евнухом?
Когда они подошли к повозке, Цзи Юйцзинь протянул ему руку. Чу Фэнцин задумался и не сразу отреагировал.
Цзи Юйцзинь с улыбкой произнес: — Так ты засмотрелась на меня? Не спеши. Вечером сможешь смотреть сколько влезет, покажу все, что пожелаешь. Но днем, на людях, тебе придется сдерживаться, моя госпожа.
Автор хочет сказать:
Цзи Юйцзинь: — Моя госпожа, моя госпожа, у меня есть большое сокровище для тебя!
Чу Фэнцин: — ......