Глава 8. Сами
Сами 8 лет
Усики радкрысы чуть-чуть торчали из-за камня. Я застыл неподвижно, ожидая, когда она станет немного смелее. Сначала она высунула нос и принюхалась к арахисовому маслу, которое я намазал на деревянную доску, и потом, наконец, побежала к ней. Я выгнул спину, почти касаясь животом земли, сделал еще шаг на четвереньках, не сводя с нее глаз, и рычание защекотало мне горло. В мгновение ока, как только радкрыса коснулась доски, я молниеносным движением схватил добычу за шею и укусил. Рот наполнился вкусом мокрой шерсти и грязи, но я глубже погружал в нее зубы и мотал головой.
Раздался визг, от которого участился мой пульс, я сдавил челюсти сильнее и услышал хруст, после чего выпустил дохлую крысу изо рта. Держа крысу за хвост, я спрыгнул вниз со скал, на которые взбирался, чтобы поохотиться. Мой дом находился за этими скалами, невидимый с главной дороги и скрытый от всех, кто его не искал. Я прожил здесь уже полгода, может, больше, а может, и меньше... У меня не было календаря или чего-то еще, чтобы следить за временем. Я просто знал, что сейчас середина зимы.
Как будто Серая Пустошь ждала, когда я подумаю о зиме, мой левый ботинок соскользнул вперед, но я зацепился за выступ серой скалы и сумел удержаться на ногах и даже не выронить радкрысу. Я спрыгнул вниз и спустился к заднему двору.
Мой задний двор был красивым, хотя я не смог найти достаточно кирпичей, чтобы сделать уличную печь, как у Нан. Этот дом был единственным строением на много километров вокруг, а все остальные дома, которые я обыскал, оказались деревянными. Внутри одного я видел кирпичный камин, но мне пришлось нести банки с едой и другие вещи для своего быта, поэтому я не мог унести кирпичи. Поэтому вместо того, чтобы заготавливать большие порции вяленого мяса, я мог готовить только маленькие порции в своей духовке. Но это не страшно, потому что в скалах жили крысы и иногда появлялись падальщики.
Правда это было летом... потом наступила зима, и даже крыс становилось все меньше. Я не знал, впадают ли радкрысы в зимнюю спячку, как урсоны, но они точно любят прятаться в скалах.
Сегодня я поймал одну, и уже этому рад... Это первая крыса за десять дней, а мои консервы подходили к концу. Мне пришлось приберечь банку арахисового масла для крыс, хотя я время от времени макал в нее палец.
Я быстро почистил крысу и зашел в дом, затем подбросил в печь еще дров и начал согреваться. Здорово возвращаться в теплый дом с холодной улицы.
- Я поймал крысу, - похвастался я Барри и моим новым друзьям Зуму и Снаппи. Раньше это были радкрысы, но я сохранил их шкурки и набил пухом, который выколупал из дивана в подвале.
- Какая большая крыса, молодец, Сами! - сказал Барри веселым голосом. Я показал ему освежеванную крысу и улыбнулся. Он назвал меня Сами, хотя я сам часто называл себя Сангвином. Мои друзья называли меня только Сами, мои враги называли меня Сангвином, так что, думаю, это означало, что я все еще был врагом самому себе.
- Спасибо, я сломал ей шею. Смотри, как здорово болтается ее голова.
Я поставил чугунную сковороду на плиту и разрезал крысу напополам. Можно оставить хвост и использовать его потом как приманку для падальщиков, которые любили лакомиться радкрысами. Я вынес хвост на улицу и оставил рядом со стопкой дров, так как Зум и Снаппи и так уже достаточно провоняли весь дом. Я не знал, как сделать так, чтобы они не воняли, как другие мягкие игрушки.
- Что ты будешь делать с крысой? Просто пожаришь ее на сковороде? - спросил Снаппи. Он был парнем Барри, когда-нибудь они поженятся.
- Ага, у меня еще есть соль и немного перца. Помнишь, как я нашел те солонки и перечницы несколько месяцев назад? - я шлепнул крысу ладонью по розовой плоти, потом выкрутил ее маленькие лапки и сложил их у двери. Позже я приготовлю из них суп, но не сейчас, поэтому они пока могут поваляться на полу.
- Да, я же ходил с тобой, - ответил Барри. В основном говорил он, Зум и Снаппи чаще всего молчали. Мне кажется, Барри было скучно с ними, поэтому я всегда старался вовлекать его в разговоры и уделять ему особое внимание.
Я побежал к кухонным шкафам, стоявшим всего в нескольких метрах от плиты, и начал рыться в поисках солонки и перечницы. Кухня была маленькой, угловой, с белыми шкафчиками с деревянными ручками. В ней было много выдвижных ящичков, хотя в некоторых выдвижной механизм не работал. Но особенно мне нравились мои линолиумные полы, потому что в некоторых местах линолеум отслоился, и под ним оказался совсем другой рисунок. А еще забавнее было, что и этот узор отслаивался, и под ним оказался еще другой. Я долго смеялся, когда понял это.
Найдя мельницы, я вернулся в свою большую-пребольшую гостиную с двумя целыми диванами и желтым креслом с цветочным рисунком. Еще у меня была лампа, но она не работала, и я случайно разбил ее месяц назад, когда в дом забрался падальщик. А еще у меня был телевизор, но он тоже не работал, и много-много книжных полок. Книжные полки были моими любимыми, но на всех них стояли книги для взрослых, большие, толстые и в скучных обложках. Но я все равно их читаю, и даже нашел словарь и теперь учу новые слова. Я узнал, что на самом деле означает «экстравагантный», и еще выучил слово «потрясающий» – это то же самое, что «удивительный». Мне нравится учить новые слова, и поскольку в школу я больше не ходил, я решил учиться сам, чтобы не вырасти глупым. Нана всегда говорила, что мы должны научиться всем этим вещам, чтобы однажды отправиться в Скайфолл и стать банкирами. Не знаю, что такое банкир, но это явно чертовски лучше, чем быть пустынником.
Когда-нибудь, может быть, я смогу пойти в Скайфолл, когда вырасту. Думаю, Неро и Эллис были из Скайфолла, потому что они были хорошо одеты и у них были те самые сигареты. Неро оставил мне целых четыре пачки. Сейчас у меня осталось пять сигарет. Они мне так нравились, что я смаковал их каждое утро. Особенно мне нравилось, как от них кружится голова и появляется легкость в теле, а внутри становится тепло.
Сегодня хороший день, решил я. Мне удалось добыть целую крысу, и этого мне хватит на три дня, но я все еще не знаю, что буду делать после этого. Между крысами прошло десять дней, и у меня осталась одна банка грибного супа, которого хватит только на два дня.
Казалось, вся моя жизнь теперь сводится к заботам, чтобы была еда. Воды в большом колодце было в достатке, но еда засела постоянной проблемой в моей голове. Здесь не появлялось пустынников, которых я мог бы съесть. С тех пор, как меня привезли сюда, я еще ни разу не ел человеческого мяса, и это было самое долгое время в моей жизни. Я скучал по вкусу, но еще больше по тому, как много его было. Я понимал, что скоро придется снова начать охоту на пустынников. Я помню, как слышал, что в нескольких километрах отсюда проходит большая дорога, которая в конечном итоге приведет в город под названием Мелхай. Надо бы подстрелить там парочку пустынников или, если повезет, торговца, чтобы еще и ограбить его. Но с торговцами сложнее, потому что чаще всего с ними ходят охранники.
Идея пойти в город, может, и не так уж плоха. У меня есть солнцезащитные очки, и если я буду бормотать так, чтобы люди не увидели мои зубы, они и не узнают, что я злой.
- Но люди могут попытаться отобрать у тебя солнцезащитные очки, - напомнил мне Барри.
Я кивнул и перевернул свой жареный кусок крысы, прежде чем накрыть его крышкой.
- Но тогда я смогу просто убежать, верно? А может, им будет все равно, потому что у меня будут деньги. Неро положил мне в рюкзак целых двести долларов.
Он правда это сделал! На них я мог бы купить много еды и даже комнату в отеле! Как давным-давно говорил мне Кори, я мог бы провести зиму в гостиничном номере и питаться в пабе, но думаю, мне не хватит на это двести долларов. И я не смогу работать в городе, потому что в конце концов люди узнают, что я демон.
Они, конечно, не поймут сразу, что я злой и плохой, только я знал это, потому что только я знал себя. Я могу вести себя мило и дружелюбно, и, возможно, они успокоятся, и я смогу убежать. Хотя раньше такого не случалось, да и сейчас, наверное, не случится, но я могу притвориться.
За ужином, сидя на диване, я рассказывал Барри, Зуму и Снаппи о том, как мы с Неро убегали от длинноногих людей, которых, как я слышал, Неро называл домовыми. Иногда мне снились кошмары, что они нападают на мой дом, но в реальности пока никто не нападал.
Я рассказывал им, как прокусил одному шею, и как Неро назвал меня маленьким хуесосом. Я знал, что это такое, потому что Гейб и Поли объяснили мне, что значит «хуй», и я подумал, что это уморительно, что он назвал меня так.
Трое моих друзей смеялись над моими шутками, и когда я закончил есть, я убрал посуду в раковину, как учила меня Нана, и немного почитал перед сном.
Как и каждый вечер до этого, ложась спать, я завел механизм на спине Барри и спел с ним «Дейзи Дейзи». Это помогало мне не чувствовать себя таким одиноким, но обычно я плакал перед сном. Правда, совсем немного. Я уже не ребенок... В следующем году мне исполнится девять, а девятилетние дети не плачут. Я решил, что как только мне стукнет девять, я перестану плакать навсегда, но до тех пор я мог немного и поплакать.
Теперь, когда я стал старше, я плакал по разным причинам. Я плакал, потому что скучал по Неро, хотя и видел его всего несколько часов. А еще потому что мне все еще было обидно из-за того, что папочка Кори пытался убить меня...
Нет, не папочка, просто Кори. Глупо, что иногда я все еще мысленно называл его так, но думаю, это была просто привычка.
Я больше не плакал по Нан, потому что, когда я повзрослел, я начал злиться на нее. Кори хотел убить меня, а Эллис и Неро меня спасли. Гилл хотел убить меня, а Нан позволила ему обжечь меня и проткнуть мне гвоздями руки, и просто плакала. И не важно, что она женщина, потому что Эллис была очень сильной, и она тоже женщина.
Тупая Нан... Она должна была помочь мне, потому что мне было всего семь, и я был беспомощным ребенком. Теперь мне восемь, я стал взрослым и мог сам о себе позаботиться, у меня даже появились друзья.
Следующий день прошел нормально, и следующий за ним тоже. На третий день после того, как я убил радкрысу, я начал беспокоиться об охоте.
Я стряхнул жучка с меха Зума и поднял его. В моих руках его шерсть начала осыпаться с кожи. Я поморщился и с отвращением бросил его на пол.
- Зум и Снаппи, от вас воняет... - сказал я со вздохом.
Я поднял их обоих, чтобы они могли выйти на улицу, где морозный воздух поможет уничтожить их запах. Мне не очень нравилось, что по ним ползают жуки, но, может, на улице они привлекут живность покрупнее.
Я открыл дверь, выставил двух своих друзей-крыс наружу и закрыл ее. Может стоило сказать им, что я позже впущу их обратно, но от них так воняло, что, наверное, они станут моими уличными друзьями...
Отвратительный запах гнили доносился до моего носа, когда я отошел от двери. Я поморщился и вытер пальцы тряпкой, которую держал у двери. Хотя бы от Барри все еще хорошо пахнет, пусть он и в пятнах крови, а его шерстка пыльная. Барри, возможно, будет скучать по своему парню, но они могут стать друзьями по переписке. Может, если я пойду в...
- Почему ты выпустил их на улицу?
Я остановился и посмотрел на Барри.
- Что?
- Им будет холодно на улице! - произнес Барри безразличным голосом. Странно – его голос звучал яснее, чем обычно. - Они отморозят себе задницы, Сами.
Затем произошло то, что по мнению части моего мозга, не должно происходить... но тем не менее я признал, что это нормально.
Из кухни вышел мальчик моего возраста, с вьющимися каштановыми волосами того же цвета, что и шерсть у Барри, и медвежьими ушками вместо обычных ушей. Мальчик посмотрел на меня такими же черными глазами, как у Барри, и улыбнулся такой же острозубой улыбкой, как у меня – никогда раньше не встречал таких, как я.
Но... он не настоящий...
- Но они ведь воняли, да? - мальчик засмеялся и пробежал мимо меня к двери. Барри выглянул из нее и повернулся ко мне. - Как ты думаешь, до весны выпадет снег? Мы могли бы покататься на санках. Помнишь, мы нашли твердый пластик на чердаке, а, Сами?
Я озадаченно посмотрел на него, потом кивнул и тоже рассмеялся. Я подбежал к окну и выглянул вместе с ним на улицу. Так и представляю себе черные деревья, которые росли вокруг нашего дома, покрытые серым снежным покровом, и Барри прав, там чертовски много хороших мест для катания на санках.
- Может, начнем искать доски, из которых сделаем санки для вещей из поисков, - предложил Барри. Он подпрыгивал на месте, вцепившись руками в подоконник. Волнение парня передавалось и мне. - Или в город? Разве нам не нужно сходить в город за едой?
Я кивнул и почувствовал, как у меня заурчало в животе под курткой.
- У нас закончилась еда... Я съел последнее мясо с крысы этим утром, и его было не так уж много.
Барри постучал ногой по полу. Я рассмеялся, когда он скорчил забавную рожицу, приложив палец к щеке и сделав такое лицо, будто глубоко задумался.
- Почему бы нам завтра не сходить в город? Мы возьмем бутылку воды и все твои деньги, и ты сможешь выкурить сигарету по дороге. Звучит заманчиво. Помнишь, как торговцы рассказывали детям о крысиных чипсах и хлебе? И кетчупе. Мы можем поесть в пабе на все твои деньги, - предложил Барри. От этой мысли он подпрыгнул и сделал колесо по полу.
Веселый мальчик, я любил Барри с детства и хотел, чтобы он остался со мной навсегда.
Я кивнул и снова выглянул в окно. На пасмурном серо-стальном небе не было видно никаких черных туч или других признаков того, что собирается дождь. Дожди вообще были не частым явлением, но примерно месяц в году казалось, что они идут вечно, а потом они шли лишь иногда.
- Хорошая идея... У меня есть солнцезащитные очки, так что никто не подумает, что я злой, - мой рюкзак остался наверху, но я на днях видел свои очки, поэтому знал, что они там.
- Хорошо, они снова воткнут гвозди в твои руки, - Барри посмотрел на меня, и я увидел вспышку в его черных глазах. - Они сожгут тебя, как Гилл, или, может, разорвут пополам, - я мрачно уставился на Барри и почувствовал, как у меня запылали уши, когда он раскинул руки и притворился, что повис на досках, как я, когда Гилл прибил меня к ним. - Помнишь, как ты плакал, словно младенец? Ты всю ночь ныл о Нан. Нааан! Наааан!
- Заткнись! - огрызнулся я и отвернулся от Барри, потом плюхнулся на диван со своей книгой и угрожающе замахнулся на него. - Я брошу это прямо в тебя.
- Простиии, - сказал Барри с протяжным вздохом. Он подошел и плюхнулся на диван рядом со мной. Его пушистые уши дернулись, когда из теплого камина раздался громкий хлопок. - Что ты читаешь? Почитай мне вслух.
А я и не возражал. Я читал "Обретение чуда" о колдунах и магии, так что мне было весело читать ее. Я читал для Барри вслух, и это отвлекало меня от чувства голода.
Хотя к вечеру голод начал пожирать желудок изнутри. Целый день в играх и разговорах с Барри вымотал меня больше обычного. У меня даже не было возможности поохотиться, потому что мы играли в прятки, а он хорошо прятался. Так прошел весь день, и когда на улице стемнело и появились более крупные радзвери, охотиться стало опасно. Пусть я хорошо видел ночью, скалы были скользкими от холода, и я не хотел сломать лодыжку.
Когда мне надоело читать, я сыграл с Барри в шашки и выиграл, потом, наконец, я устал настолько, чтобы подняться наверх и забраться в свою кровать.
- Заведи меня! - Барри с улыбкой протянул мне медвежонка Барри. - Я придумал новую песню. Заведи меня, и я спою тебе, но она еще не закончена.
- Хорошо, - я улыбнулся в ответ, взял игрушку и завел ее со спины, посадив на край матраса.
Заиграла музыка, и Барри прочистил горло. Он начал петь:
Сангвин, Сангвин. Отдай свое сердце емуУ демона острые зубыТы не поймешь, что попал в бедуОн будет тебя преследовать По земле серой пустыниА потом перекусит тебяРазорвет на две половины
- Я демон, и никого не боюсь. Чтобы быть пустынником, надо быть страшным, - сказал я Барри. - Может, я и плохой ребенок, но это просто означает, что взрослые не смогут меня обидеть. Я сам их обижаю... В том городе у меня все шло хорошо, правда Эллис сказала, что вскоре у меня бы начались неприятности.
- И, как поется в песне, у тебя острые зубы, а еще у тебя есть нож... у тебя все отлично получается, и теперь, когда ты подружился с Неро и Эллис, станет еще лучше, - ответил Барри.
Я улыбнулся, сжав зубы, и завел Барри еще раз. Пока он снова пел про Дейзи, я понял, что мой последний молочный зуб шатается. Засунув пальцы в рот, я потянул за него и продолжал тянуть, даже не смотря на острую боль - я хорошо терпел боль, иногда она мне даже нравилась. Зуб вырвался, и я запрокинул голову, чтобы кровь попала в горло, - не хотелось тратить ее впустую, и мне нравилась моя кровь на вкус. Я посмотрел на свой последний молочный зуб и положил его на маленький столик рядом с матрасом.
- С молочными зубами покончено, это последний, - сказал я Барри с горестным вздохом, поскольку вспомнил Нан, и подражая ей, вскинул руки и заявил: - Барри, я слишком стар для этого дерьма!
Барри засмеялся, и я тоже, устраиваясь поудобнее на подушке. Я прижал медвежонка Барри к груди и в последний раз на этот вечер завел его перед тем, как закрыть глаза и начать мечтать о приключениях в том городе, когда я встретил монстров. Правда, не о самих домовых, а о том, как мы с Неро вместе их убивали. Это было моей любимой темой для фантазий, второй было мечтать, как я нашел склад, полный сигарет с синим угольком.
На следующее утро я проснулся, и когда спустился вниз, Барри уже ждал меня. Он снова смотрел в окно с широкой улыбкой на лице.
- Мы сегодня пойдем в город? Уверен, ты умираешь с голоду, верно? - спросил Барри. Судя по голосу, мальчик пребывал в хорошем настроении, его рот широко растянулся в улыбке, открывающей все его акульи зубы.
Но я нервничал из-за путешествия в город. Мой желудок превратился в бездонную черную яму, и урчал так громко, словно обрел собственный голосовой аппарат.
- Наверное... - нерешительно промямлил я. Мы с Барри выглянули в окно на по-прежнему серое небо и затянутое дымкой солнце. Дождя не предвиделось, как и любой другой погоды, кроме обычной. - Если пойдем, то лучше выйти пораньше... Я не знаю, сколько туда идти.
- А может пустынники на тебя нападут и сожрут заживо, - Барри задорно рассмеялся, почти зловеще. - Они съедят твои демонические красные глаза, потому что подумают, что они на вкус, как вишня.
Я проигнорировал Барри и надел ботинки. Он еще больше рассмеялся, но больше не задирал меня, а просто смотрел, как я готовлюсь к нашей долгой прогулке. Он молчал, пока я складывал все в свой рюкзак, и ничего не сказал, когда я закрыл дверь дома и направился к дороге, которую приметил во время своих поисков хлама.
На улице было холодно, но я хорошо укутался, только перчатки уже стали малы для моих рук. Мне дали их в Доме Солнца, так что они больше подходили шестилетке, а не мальчику восьми, почти девяти, лет. Но других не было, поэтому я не жаловался, хотя пальцы торчали наружу.
Я засунул руки в карманы и пошел, закинув рюкзак за спину и застегнув куртку на молнию. Солнцезащитные очки я решил не надевать, пока не встречу первого человека. Мне не очень нравилось носить очки, потому что они портили яркость моей ночи и делали все темным и странным.
Передо мной простирался просто большой участок пустыни, просто каменистая земля, испещренная деревьями и черными тенями от машин или старых дорожных баннеров. А еще редкие кусты. Летом на их ветках иногда появлялись маленькие сухонькие побеги или их окружала желтая трава, но сейчас зима, и они стояли голые. Даже попрыгунчики притихли, и исчезли многие жуки. Остались только огромные мухи, которые были не прочь отложить яйца в моих друзей.
Снаппи и Зум остались на улице с жуками. Мне было не себе, но уже не так страшно с тех пор, как Барри решил пойти со мной.
Я нашел палку и на ходу поиграл с Барри в бои на мечах, правда из-за ухабистой земли приходилось смотреть под ноги. Я вышел ранним утром и чувствовал себя достаточно энергичным, хотя не так, как обычно, поскольку давно не ел. Палка быстро превратилась в трость для ходьбы, когда я вспомнил, что лучше поберечь силы, потому что впереди долгий путь и мне придется подняться на несколько гор.
Во второй половине дня я заметил тягач с полуприцепом. Несмотря на скользкую наледь и избегая дыр, я осторожно, взобрался на обгоревшую кабину и огляделся. Мое лицо расплылось в улыбке, когда я увидел вдалеке дым и чуть ближе широкую дорогу. Я спрыгнул с кабины, не просто слез, а сразу приземлился на мерзлую землю ботинками. Я посмотрел вверх, просто чтобы оценить, с какой высоты я прыгнул и не ушибся, и почувствовал гордость. Там было больше двух моих ростов, так что я становился довольно ловким. Я направился к дороге с гордой и самодовольной улыбкой на лице.
Мало того что я мог спрыгивать без повреждений, мой слух тоже становился острее. В приюте я был самым быстрым среди детей и мог видеть в темноте, но только становясь старше понял, насколько я отличаюсь от обычных людей, и не только цветом глаз и формой зубов. Все это подтверждало, что я не человек, а демон или монстр, но я уже знал, что я плохой, так что для меня мало что изменилось.
- Ты действительно плохой, ты должен наказать себя...
Я хмуро зыркнул на Барри и сердито пнул камень перед собой.
- Я не всегда плохой.
Барри посмеялся надо мной. Я шел по высохшему руслу реки, а он взобрался на разрушенный мост, под которым я проходил.
- Возьми этот камень... - сказал Барри с улыбкой, указывая на большой серый камень. - И ударить им себя по руке... Нет, по голове! Сами, возьми этот камень... и ударь себя по голове.
Я поднял камень, подбросил его в воздух и поймал руками.
Почему бы и нет? Я не стал бить себя со всей силы, но легонько стукнул по голове камнем, просто чтобы посмотреть, насколько это будет больно.
Довольно больно! Я потер лоб и начал взбираться по склону русла реки в сторону шоссе. Барри притих и не мешал мне перелезать через покореженное и ржавое ограждение, которое так и норовило меня порезать. Я осторожно карабкался по обледенелым камням, дважды проверяя каждый выступ под ботинками, и выбрался на дорогу.
Ого, так много машин... выстроенных в ряд почти до самого города с дымом. Словно маленькие коричневые гранулы сложили одну за другой километрами по бокам шоссе в Серой Пустоши, выглядело это, как наполовину расстегнутая молния. Думаю, эти машины пытались сбежать из города, но не смогли, а потом их столкнули в стороны, чтобы освободить дорогу для босенов с телегами. В любом случае, выглядело аккуратно, и мне захотелось проверить, есть ли в машинах консервы или чего-нибудь съестное.
Но когда я пошел по шоссе, я почти сразу же понял, что мне чертовски не повезло, - все уже растащили, даже кресла и полы вырвали из салонов, теперь от машин остались одни скелеты. Я перестал надеяться, что найду еду, и выпил немного воды. Затем я закурил сигарету в качестве награды за то, что так долго шел и не остановился поиграть. Теперь я курил как заправский взрослый курильщик, затягиваясь дымом и задерживая его так долго, как только мог. Выпускать дымные кольца у меня еще не получалось, но однажды, когда у меня будет нескончаемый запас сигарет, я буду курить несколько раз в день и научусь, а пока мне приходилось экономить сигареты Неро так же, как всю остальную еду.
Я же могу купить сигареты в городе! Эта мысль меня взволновала, и я зашагал быстрее.
Кроме меня на шоссе никого не было, потому что сейчас зима? Не уверен, как это принято у торговцев, но в Дом Солнца зимой их заглядывало один или два. Жаль, что я не обращал внимания, для меня они просто либо были, либо нет.
В любом случае пустынная дорога для меня безопаснее.
- Для тебя нет безопасных мест, - сказал Барри позади меня. Я продолжал идти, так как он говорил своим злым голосом или, как говорил мой словарь: покровительственным.
- В конце концов, твоя удача закончится, Сами. Или, может, однажды ты поймешь, что не заслуживаешь того, чтобы жить... ты плохой человек, а плохие люди всегда умирают в конце всех историй.
Мои плечи поникли, но мне нечего было сказать ему в ответ. Как я мог защищаться, когда верил в то, что он мне говорил? Я знал, что я никудышный, и знал, что я плохой парень их книг.
Неосознанно я начал царапать ногтями бока. Я сильно скреб кожу, пока боль не стала невыносимой, но даже тогда я все равно продолжил ее раздирать. Не замедляясь, я шагал вдоль рядов остовов машин в сторону домов с дымом.