16 глава. Атласная лента
Весна раскрывала все цветущие сердца и открывала глаза обречённым. Орфей, который был укрыт холодом и жаждой новых союзов, не видел чистоты каждого светлого шага. Его цель — обрести новую судьбу для Шарлотты.
В лёгкие притекал запах новорождённых цветов, которые только распускались в свой свет и мягко плыли ароматом по тихому, лащёному воздуху в распахнутые окна замка. Глаза девушки раскрывались с лучами солнца, которые падали на её блеклую кожу. На губах бегали солнечные зайчики.
Проснувшись утром, руки скользили по хлопковым простыням с вышитыми азалиями и крошечными рюшами. По ногам пробежалась утренняя прохлада. В памяти почти не оставался вчерашний вечерний побег из замка — только тепло пульсировало в кончиках пальцев, и будто бы чьё-то живое дыхание гладило руки.
В совсем сонном и окутанном туманом воздухе фигура принцессы казалась миражом, но как только большие резные двери распахнулись — всё сразу вернулось в тихую реальность.
— Ваше высочество... Ваш милейший отец Орфей попросил уведомить вас о предстоящем весеннем бале этим вечером, — принудительно ворвавшись в покои, сообщила прислужница принцессы.
На глаза ударила скованность скуки и печали, которая душила двумя руками. Шарлотта понимала, что пока её сердце не будет забрано каким-нибудь неистовым кавалером с других земель, она никогда не сможет дышать спокойно.
Только слегка опечаленная улыбка сверкнула на белом, фарфоровом лице. Поднявшись, не хотелось ничего из преданной и последовательной подготовки к вечеру. Опечаленно сев на край подоконника, запустив тонкие пальцы в белые, слегка спутанные волосы, принцесса по-матерински успокаивала свои мысли — будто бы нежно укачивая.
На холодном полу, который закалял ступни, стояло человеческое тело — только без ног, — на котором висело платье.
Молочно разлитый корсет был туго затянут на талии, и его каркас покрывала нежная белая ткань с прошитыми медными нитями розами. Грудные чаши были украшены сбором весеннего букета: различные вышитые цветы, бисер, жемчуг и бусины чуть меньше ногтевой пластины спускались к рёбрам.
Верхние части рук украшали короткие рукава-фонарики, оголяя плечи без текстурного манекена. Треугольный низ корсета был украшен стразами и вышивками; красивые, озорные рюши покрывали и верх корсета. На молочных пуговицах сияла золотая гравировка инициалов принцессы.
На неживой спине красовалась белоснежная атласная лента, протянутая через клёпки в корсете, — она была натуго завязана в элегантный бант.
На подъюбнике располагалась многослойная юбка:
— первый, нижний слой был тонкой узорчатой вуалью,
— два следующих — нежным молочным шёлком,
— а четвёртый — нежный розовый, будто кувшинка, шёлк. Он спадал шторками, укрывая нижние прослойки юбки и был самым ярким и парадным — с вышитыми объёмными розами и острыми кончиками растений, которые спускались от рёбер к коленям.
Образ дополняли светло-розовые, почти белые, такие же нежные перчатки до локтя и резная диадема, украшенная небольшими жилками кристаллов.
Время близилось к вечеру, и Шарлотта изредка кидала опечаленные взгляды на стоящий манекен и туалетный столик с косметическими средствами и ароматными духами.
Сев на роскошный стул, принцесса ждала, когда придут её служанки — прежеланные, но всё же пугающие. Ждала, когда они замажут её с ног до головы, не забыв затянуть тугую причёску и твёрдый корсет.
И она дождалась. На щеках заиграли лёгкие, прихлопывающие движения — от них выступал яркий, неестественный румянец. Локоны медленно и мучительно собирались в широкий пучок на макушке. Аромат каких-то неизвестных цветов растёкся маслянистой массой по ключицам и за кончиком уха.
Стоя, теряя с каждой секундой капельку воздуха, Шарлотта чувствовала, как корсет всё сильнее стягивает грудь и талию. Но когда принцесса была уже полностью заточена в оковы величества, на голову легла диадема. Она была мала... но очень тяжела.
Взглянув в зеркало, на миг показалось — это будто не она. Но, к горю, это был лишь несчастный миг.
— Я выгляжу… как мама, — еле проскулила Шарлотта с опечаленным видом. После этого она повернулась к служанкам в ожидании одобрения.
— Ваша милость, вы выглядите превосходно! Ни один сударь не устоит перед вашим видом, — хором заявили слуги, с готовностью втирая в неё полное убеждение.
Но в ответ они услышали лишь короткий, почти незаметный вопрос:
— Лишь бы мне устоять…
Кому были адресованы эти слова, было неизвестно. Но Шарлотта уже знала: снова потеряет своё время. И сбежать ночью сегодня, скорее всего, не получится.
Ступая со стуком по холодному полу, подол платья одиноко волочился за ней.
С громким объявлением распахнулись двери в главный зал. Долгожданные, благополучные гости были рады видеть принцессу. Каждый из них хотел заполучить её внимание — а точнее, её трон.
На Шарлотту смотрели так, будто она была последним товаром по хорошей цене. Взгляды цеплялись за каждую черту её лица, скользили от головы до самого подола платья.
Бал был объявлен открытым. Заиграла торжественная, праздничная музыка. Вокруг царила подача вечного злата, и мир казался ослепительно богатым.
Принцесса, слегка облокотившись на холодный мраморный столб в гигантском зале, опечаленно обвела взглядом гостей. В её мыслях вспыхнул силуэт…
Она не сразу поняла, что это значит. Но единственный человек, с кем Шарлотта действительно хотела бы танцевать, — это Рея.
В груди поднялось непонятное чувство: то ли трепетное, то ли режущее. Мысли путались, как вдруг...
— Потанцуем? — пикантно спросил молодой человек.
Сколько ему было лет — не разобрать. Но танцевать не хотелось. Совсем. Вокруг — подталкивающие взгляды служанок, гостей…
Шарлотта невольно оттолкнулась от столба. И тут — неприятное ощущение: скользкая мужская рука пробежалась по её талии и притянула ближе.
Ей хотелось, чтобы этот танец закончился — как можно скорее. Но он не кончался. Казалось, он был вечен.
Пятнадцатилетняя, запертая в хватке сударя, Шарлотта всё сильнее нервничала. Сердце сжимал страх и отвращение, а где-то под рёбрами корсет начинал будто жечь изнутри.
И вот — выдох. Свободный, как глоток воздуха.
Танец закончился. Но казалось, что её фарфоровая кожа потрескалась — и сейчас она вот-вот сломается.
Он коснулся её руки поцелуем. Тело сковало. Шарлотта замерла — не ответив, не двинувшись. Воздуха стало не хватать. Он уже исчез — кажется, растворился в чужом вальсе.
Пока время медленно тикало в настенных часах, и каблуки всё ещё отбивали ритм, Шарлотта босиком бежала по коридору — туда, где не было слов.
В глухой, тихий сад.
Ноги натирали маленькие балетки. Сняв их, стало легче — хоть немного. Но тугой корсет всё ещё не позволял дышать.
За весь вечер она так и не смогла вдохнуть по-настоящему. А от мыслей о Рее и вовсе казалось, что она замирает.
Зелёная листва укрыла хрупкие плечи принцессы за своей природной, молчаливой спиной.