глава 9.Симфонический венок
Шарлотта не могла оторвать глаз от рыжей девушки, в которой лес, ночь и ветер будто сплелись в одно живое существо. Изумрудные глаза Реи вспыхивали отблеском звёзд, и вся она казалась странной - дикой, чужой и одновременно невыносимо близкой.
Секунды текли, вытягиваясь в бесконечность. Шарлотта чувствовала, как её сердце бьётся где-то в горле, сдавливая воздух и выбивая остатки рассудка.
Она хотела сказать что-то ещё - спросить, кто эта беглянка, почему лес её укрывает, и почему от её взгляда так тепло... но страх сжимал Шарлотту ледяными пальцами.
Ночные тени вокруг словно сгустились. Каждая ветка, каждый шелест казались ей опасностью. Ветер хлестал по лицу, трепал тонкие светлые локоны, и в этом холодном дуновении девушка услышала отголоски дворцовых приказов, тяжёлого отца, корсетных нитей и обязательств.
Шарлотта сделала шаг назад. Её белая ладонь ещё тянулась к огонькам леса - к рыжей, стоящей в лунном свете, - но разум уже отступал.
- Мне... нужно идти... - выдохнула она едва слышно, словно извиняясь перед самой собой и перед Реей.
Она резко развернулась и побежала обратно по тропинке. Лес больше не казался ей волшебным. Теперь он был чужим и опасным.
Кружевное платье цеплялось за ветки, сердце колотилось в висках, а губы шептали лишь одно:
«Это всё было ошибкой...»
Так Шарлотта вернулась в мраморные стены, где стены хоть и давили, но были предсказуемы.
Замок встретил Шарлотту тяжелыми створками ворот и прохладным мраморным полом, но в тот миг он показался ей роднее, чем лес. Здесь всё было знакомо: запах старых камней, мягкий скрип деревянных панелей, тишина коридоров, которую изредка нарушали шаги стражников.
Она тихо поднималась в свои покои, стараясь не шуметь, будто боясь разбудить призраков дворца. За окнами всё ещё мерцали звёзды, но в стенах замка она чувствовала себя защищённой.
В постели, под тяжёлым балдахином, Шарлотта долго не могла сомкнуть глаз. Тени от пламени свечей бродили по стенам, сплетаясь в образы. И только когда она закрыла глаза, пришёл сон.
Ей снилась Биатрис - смеющаяся, живая, тёплая. Они сидели на каменной ограде сада, и ветер развевал длинные волосы сестры. Биатрис обнимала Шарлотту за плечи и что-то шептала ей на ухо. Голос её был лёгким, как шелест листьев. Шарлотта смеялась - искренне, без страха и тяжести.
Под утро она проснулась, села на край кровати и долго смотрела на арфу в углу комнаты.
Шарлотта давно умела играть - пальцы помнили каждый перебор струн. Но долгое время что-то будто не подпускало её к инструменту.
Сегодня она встала и пошла к арфе. Захотелось снова оживить музыку - нежную, как память о сестре, как свет далёких звёзд.
Шарлотта подошла к арфе осторожно, будто к чему-то святому. Её пальцы, тонкие и холодные от ночной прохлады, едва коснулись позолоченных струн. Но уже первый лёгкий звук пронзил замок, словно первый луч солнца в рассветной дымке.
Звуки расплеснулись по комнате, будто распустились цветы в зимнем саду. Музыка становилась светом - мягким, золотым, теплым, струящимся сквозь тяжёлые каменные стены, которые хранили столько холода и молчания.
Каждая нота была лепестком: розовая, как утренний рассвет; белая, как цветущие лилии; алыми всплесками прокатывались звуки, как маки на зелёном поле. Стены, казалось, вздохнули, впитывая эти переливы и отбрасывая назад мягкие эхо.
Лучи солнца робко пробивались в витражи и ложились на струны, заставляя их переливаться золотыми прожилками. Стекло играло радужными бликами на полу и по кружеву её рукавов, а воздух колыхался от вибраций, словно лепестки колышутся от лёгкого ветра.
Музыка становилась дыханием. Она то текла тихо и осторожно, как ручеёк между мхами, то взмывала вверх, как птица, расправившая крылья. В этих звуках было всё: слёзы, улыбки, объятия и тёплое солнце на коже. И запах лета, и шорох ветра в кронах деревьев.
Холодные своды замка впервые перестали казаться ей чужими. Музыка разрасталась, словно лианы, обвивая колонны и балки, покрывая их нежным цветением. Даже тени в углах, казалось, слушали её игру, затихнув и расправив чёрные крылья.
Шарлотта играла с закрытыми глазами, впитывая каждый звук сердцем. Было ощущение, что через кончики её пальцев к жизни возвращается всё забытое: сестринский смех, запах сада после дождя, трепетное биение сердца в груди.
Каждая струна отзывалась серебристым звоном, словно капля росы падает в лесное озеро. И в этом звуке рождался свет - свет, способный согреть даже самую тёмную комнату.
И когда музыка стихла, замок уже был другим. Он хранил в себе не только камень и холод, но и маленькое пламя жизни, которое зажгла в нём Шарлотта своими хрупкими пальцами.
Шарлотта сидела у арфы, прижимая пальцы к струнам, и не могла выгнать из головы её - Рею.
Кто она? Почему эта рыжая девочка с глазами цвета лесного мха умудряется раз за разом врывать воздух в лёгкие и оставлять сердце без дыхания? Почему каждая её тень, каждый жест вызывает такой ураган внутри, будто Шарлотта снова стоит на краю чего-то необъятного и страшного, но в то же время прекрасного?
В этих изумрудных глазах было что-то невыносимо знакомое, что-то, что отбрасывало её мыслями к Лилии. К младшей сестре, с её лёгким запахом полевых цветов и смехом, который звенел, словно звёзды в морозную ночь. Лилия тоже светилась изнутри, умела одним взглядом согреть и залечить невидимые раны.
И вот Рея - другая, но как будто соткана из той же искры, что жила в Лилии.
Шарлотта злилась на себя за это сравнение. Но когда ветер трепал рыжие кудри Реи, когда в её улыбке мерцал свет, ей казалось, что кто-то снова зовёт её домой. И это пугало.