Ты слишком часто благодаришь.
Рэйд от Парадеевича.
— Спасибо, Санёк, — улыбнулась я, хотя внутри всё ещё было тревожно.
Весь стрим мы обсуждали причину моего ухода из сети и то, что будет дальше, какой контент попробовать, как вернуться к жизни. Чат кипел идеями, шутками, поддержкой. Но к концу стрима кто-то написал: «Мы ещё придумаем с тобой».
И почему-то именно эта простая фраза пробила во мне брешь. Я не плакала, но стало так странно — будто сердце вспомнило, что может биться сильнее. Я торопливо выключила трансляцию, выпила остывающий чай и уже собиралась лечь, когда в дверь постучали.
— Шах? — удивлённо открыла я. — Ты чего тут?
Он стоял на пороге, чуть смущённый, с маленьким пакетом в руках. Оттуда доносился тёплый запах свежей выпечки.
— Подумал, что после стрима тебе будет тяжело, — сказал он тихо и даже как-то виновато. — Вот… решил заглянуть.
Я приподняла бровь.
— С булочками? Серьёзно?
— А что? — он пожал плечами, проходя внутрь так, будто всегда имел на это право. — Иногда чай и булочки лечат лучше любых слов.
Запах ванили и корицы сразу наполнил кухню. Я села за стол, наблюдая, как он раскладывает булочки, будто это был ритуал заботы.
— Шах… — я выдохнула, чувствуя, как дрожь пробирается в голос. — Зачем ты всё это делаешь?
Он поднял взгляд. В его глазах не было ни привычной иронии, ни легкомысленности — только тёплая, почти пугающая серьёзность.
— Потому что я не хочу, чтобы ты оставалась одна.
И в этот момент стало слишком тихо. Слишком близко. Слишком опасно. Я отвела взгляд, пряча блеск в глазах.
— Давай уже эти булочки, — пробормотала я, делая вид, что больше думаю о еде, чем о его словах.
Он улыбнулся уголком губ и налил мне чай. Сел рядом — близко, так близко, что тепло его плеча я чувствовала даже без прикосновений.
— Завтра поедем с тобой отдохнём, — вдруг сказал он так просто, будто речь шла о чём-то обыденном.
Я удивлённо встретилась с его карими глазами. В них не было тени сомнения — только твёрдость решения.
— Слишком уверенно звучит, — я скрестила руки на груди. — А вдруг у меня дела? Или это твоё желание, а не моё?
Я встала из-за стола, чтобы хоть как-то разорвать этот странный контакт, и начала собирать посуду.
— Не думаю, что это важно, — отозвался он, медленно поднимаясь со стула. Его голос был спокойным, но в нём слышалась твёрдость, от которой я невольно затаила дыхание. — А если я скажу тебе своё настоящее желание… ты точно поймёшь, что это оно.
Я не успела ничего ответить. Он подошёл ближе, легко забрал тарелки из моих рук, будто я была слишком хрупкой, чтобы делать даже такую мелочь. И, не слушая мои протесты, направился к раковине. Вода зашумела, и я стояла, смотря ему в спину, чувствуя странное раздражение и… одновременно спокойствие, которое он приносил в эту квартиру.
— А сейчас что делать? — спросила я в недоумении, почти отчаявшись.
Парень повернулся ко мне и улыбнулся — спокойно, но в этой улыбке была какая-то заразительная уверенность.
— Ну сейчас восемнадцать ноль-ноль, — ответил он, взглянув на часы. — А значит, если ты переоденешься за пятнадцать минут, мы вместе поедем в зал. Совместная тренировка, Айза Ларионова.
Я замерла на секунду, переваривая услышанное, а потом будто вспыхнула. Сердце кольнуло неожиданной радостью. Я вскочила, порывисто обняла его, не сдержав улыбки, и, смеясь, побежала к себе в комнату — вытаскивать из шкафа хоть что-нибудь спортивное.
Он остался на кухне, и я почти слышала, как он ухмыльнулся мне вслед.
Зал встретил нас прохладой кондиционеров и металлическим звоном снарядов. Здесь пахло резиной, железом и потом — эта смесь была отвратительно-привычной и в то же время бодрящей. Люди вокруг были сосредоточены: кто-то тянул штангу, кто-то бил по мешку, кто-то просто сидел на скамье, уставившись в телефон.
— Сюда, — Шах уверенно повёл меня к свободному месту возле зеркала.
Я огляделась — мы словно оказались в отдельном островке среди грохота.
— Ты когда последний раз тренировалась? — спросил он, вытаскивая из сумки перчатки.
— Давно, — честно призналась я. — Может, два месяца… или три.
— Отлично. Значит, начнём с нуля.
В его голосе не было ни капли иронии — только деловой тон. Я невольно улыбнулась.
Сначала он заставил меня разминаться: бег на месте, махи руками, наклоны. Я ворчала, что всё это детский сад, но через пять минут дыхание сбилось, и пришлось признать — да, форму я потеряла.
— Айза, ты сама себе враг, — усмехнулся он, глядя, как я вытираю лоб.
— Тише ты, — фыркнула я, — не позорь меня.
Мы перешли к боксерскому мешку. Шах встал рядом, показал стойку: ноги чуть согнуты, кулаки подняты. Я повторила, но криво. Он подошёл ближе, поправил — его ладони коснулись моих плеч, тёплые, уверенные.
— Удар не от руки идёт, а от корпуса, — сказал он тихо, шёпотом, будто слишком близко для громкого голоса. — Смотри.
Он ударил по мешку. Глухой звук, и мешок отлетел так, что я вздрогнула.
— Теперь ты.
Я сжала кулак, размахнулась и… выдала удар. Слабый, жалкий. Мешок даже толком не качнулся. Я тут же злилась сама на себя.
— Ещё. — В его тоне не было насмешки, только твёрдое требование.
Я била снова и снова. Кулаки горели, дыхание сбивалось, мышцы ныли. Шах подбадривал, поправлял стойку, заставлял не сдаваться. И когда наконец удар вышел резким, звонким — я почувствовала такую гордость, будто выиграла бой.
— Вот, — одобрительно кивнул он. — А говорила — не смогу.
Я тяжело дышала, но улыбалась. И где-то в глубине чувствовала: это не просто тренировка. Это было возвращение к себе.
— Ты умница, руки не болят?
Я взглянула на костяшки. Да , они были не в лучшем состоянии.
Парень молча кивнул и взяв ладонь в руки сначала помял, а потом аккуратно забинтовал эластичным бинтом.
Я смотрела в его … глаза и не могла оторваться. Его карие зрачки казались слишком спокойными для того, кто только что гонял меня по залу, заставлял бить мешок до дрожи в руках.
Шах работал сосредоточенно: пальцы ловко обвивали бинт вокруг моих костяшек, притягивая к себе, будто всё происходящее было чем-то большим, чем просто забота о тренировке.
— Потерпишь, — сказал он негромко, затягивая последний узел.
— Я уже терплю, — ответила я, и голос мой прозвучал неожиданно мягко.
Он поднял взгляд, и на миг между нами повисла тишина, в которой было слишком много. Я поймала себя на том, что дыхание стало сбиваться не от усталости, а от его близости.
Шах чуть склонил голову, улыбнулся едва заметно — тем самым выражением, от которого у меня всегда путались мысли.
— Айза, — произнёс он так, будто проверял, как моё имя звучит на его языке. — Ты не сдаёшься. Это редкость.
Я усмехнулась, пытаясь разрядить атмосферу:
— Ну, у меня просто крутой тренер.— да,похоже я не осознанно флиртую.
Но в глубине души я понимала — он увидел во мне больше, чем просто упорство. И от этого становилось опасно тепло.
Он ещё несколько секунд держал мою руку в своих ладонях, хотя бинт был завязан идеально. И это «несколько секунд» тянулось вечностью. Я чувствовала, как горячо в груди, будто сердце не справлялось с ритмом.
— Спасибо, — выдохнула я, наконец отдёрнув пальцы.
— Ты слишком часто благодаришь, — хмыкнул он. — Лучше просто используй это как повод стать сильнее.
Я нахмурилась, не понимая, это упрёк или мотивация.
— Это сложно. — сказала я слишком резко, чем сама себя удивила.
В его взгляде мелькнуло что-то странное — не осуждение, скорее понимание.
— Тогда я буду рядом, — сказал он тихо.
Эти слова пробили меня сильнее любого удара. Хотелось отшутиться, перевести всё в шутку, но язык не повернулся. Вместо этого я молча отвернулась, сделала вид, что ищу бутылку с водой.
Он встал, подошёл ближе, и теперь его тень легла на меня.
— Но всё равно в следующий раз ты будешь бить сильнее, — продолжил он уже обычным тоном. — И вода в шкафчике.
Я подняла голову — слишком близко. Его дыхание ощущалось на моём лице, и на секунду показалось, что ещё шаг — и всё изменится. Но он только хлопнул меня по плечу, словно сбрасывая напряжение:
— Ладно, хватит. Собирайся, поедем есть.
Я усмехнулась сквозь внутренний хаос и кивнула, будто всё это было чем-то обыденным. Но сердце продолжало биться не в том ритме.
Мы вышли из зала, и вечер уже опустился плотным темным покрывалом. Холодный осенний воздух бил в лицо, заставляя втягивать его глубоко в лёгкие, а лампы на улицах отбрасывали длинные тени.
— Куда поедем? — спросила я, пытаясь не дрожать, хотя тело всё ещё согревало после тренировки.
— Я знаю одно место, — сказал он, шагая рядом. — Небольшой ресторан, не слишком людное, которое реально спасает.
Я кивнула. Мы ехали молча, только шуршание снега за окном и редкие звуки машин нарушали тишину. Казалось, мир сжался до этих двух линий света.
В ресторане пахло горячим шоколадом и свежей выпечкой. Мы заняли столик у окна, и Шах сразу же заказал чай и два стейка. Конечно, настояв на этом.
— Я буду салат, — сказала я.
— После тренировки? Нет, ты ж не наберёшься сил, — улыбнулся он.
Он сидел спокойно, оперевшись локтем о стол, а я наблюдала за его руками — крупные, сильные, но удивительно аккуратные, когда он размешивал сахар в кружке.
— Ты не думаешь про крепатуру? — спросил он, глядя на меня.
— Немного, — призналась я. — Но это приятная боль.
Он усмехнулся и наклонился ближе, так что запах ягодного чая смешался с его ароматом.
— Приятная боль — хорошее определение для тебя, Айза.
Я фыркнула, пытаясь отвести взгляд, но тут же заметила, как он едва заметно поднял уголки губ. Лёгкая игра света и тени на его лице делала его спокойным, а вместе с тем живым и опасно привлекательным.
Когда официант принес счёт, я потянулась за кошельком, но Шах ловко опередил меня:
— Не переживай, я плачу.
Он положил карту на поднос и улыбнулся с той лёгкой самоуверенностью, от которой сердце ёкнуло. Это был жест заботы, тихий, естественный, который говорил больше, чем слова.
Мы ели, разговаривали, а между репликами и смехом скользили взгляды, в которых был намёк на что-то большее, но никто не решался это озвучить. Каждый раз, когда я пыталась отвлечься на телефон или десерт, он тихо комментировал, делая маленькие подколы, от которых смеялась я, но сердце пропускало удар.
Время пролетело незаметно, и помещение готовилось закрыться. Он вдруг сказал:
— Завтра в десять утра мы выедем.
— Не буду задавать вопросы, — смирилась я, слегка нахмурившись.
С этим предвкушением мы вышли на улицу, и холод осени снова обнял нас. Я шла рядом с ним, чувствуя, что этот день оставил что-то внутри, что не отпускало и заставляло ждать завтра с интересом и лёгким трепетом.
— Я приеду раньше? В часов девять, — спросил он перед моим выходом из машины.
— Ты знаешь ответ, — едва улыбнувшись, я промолчала.
— Сладких снов.
Я хотела ответить, но тут же подскользнулась.
Он засмеялся и ловко поймал меня.
— Сладких снов, — прошептала я, обнимая его.