Акцентор 📚Вероника Десмонд📚

«...Ты расскажешь мне свои секреты.
Ты держишь свою жизнь между губами.
Ты знаешь, что ты моя слабость»
Isabel LaRosa - eyes don't lie

Окрестности Элгина, Шотландия.

Тень.

Вы верите в кошмары? Страшный фильм, который
крутится у вас в голове, где вы - главный герой.

Прямо сейчас передо мной сидит мой персональный кошмар.

Полупустой город, дорога, деревья сливаются в одну линию. Несправедливо, насколько он холоден и равнодушен, когда я нахожусь в одном шаге от срыва.

На самом деле, я немного удивлена, что у меня не было приступа, когда он выбросил мой телефон в окно, а затем поцеловал меня в щеку.

С милой улыбкой на лице.

Черт возьми, он улыбается. Даже сейчас.

Будто он, мать твою, счастлив.

Когда машина выезжает на шоссе, окруженное густым лесом, он выглядит так, словно получил лучший подарок на Рождество, похитив человека.

Похитив меня.

Его рука оказывается практически у молнии моих джинсов, а затем он сжимает пальцы, и мое дыхание обрывается. Даже если не помнить о том, что из себя представляет этот человек, находиться рядом с его тяжелой аурой - извращенная пытка.

- Не прикасайся ко мне, - я отбрасываю его руку.

- Мы оба знаем, что это невозможно, - его пальцы сжимаются сильнее, пока его голос становится густым и зловещим: — Будь хорошей девочкой, Элеонор, и старайся не вступать со мной в борьбу. Сейчас ты моя самая опасная нейрогормональная реакция.

Я отворачиваюсь к окну и впиваюсь ногтями в свою ладонь, заставляя себя отвлечься. Абстрагироваться.
Но каждый раз разум возвращает меня к нему: к его размеренному дыханию, к пугающей маске и руке, которая обжигает даже через ткань.

Он продолжает медленно поглаживать бедро.

Первая секунда. Вторая. Третья...

Это невыносимо. Я не должна находиться на таком
пике эмоций при малейшем касании.

- Я слышу твой пульс. Я тебя нервирую?

Мои щеки горят. Высокие темные деревья мелькают за окном, освещенные лишь редкими тусклыми уличными фонарями, расположенными вдоль широкой до-роги, и я зло отвечаю:

— Ты не можешь слышать мой пульс.

— Но я чувствую его, Элеонор, - его рука движется по всему бедру, зарывается под куртку и дотрагивается до молнии, я задерживаю вдох. - То, как бешено течет твоя кровь по венам. Ты нервничаешь.

От его снисходительности и от того, как он спокойно продолжает следить за дорогой, моя температура повышается до чистой ярости. Я поджимаю губы, стараясь смотреть исключительно на размытый пейзаж за окном.

- Тебе это нравится, верно? Мой страх. Ты в курсе, что это признак психологической девиации?

- «Нравится» - слишком примитивное слово. Я в гребаном экстазе. И я хочу знать, о чем думает мой милый
ангел.

Я закрываю глаза, чувствуя, как его пальцы заставляют меня раздвинуть ноги.

О чем я думаю? Черт возьми, о чем я думаю?

О том, что я не могу дышать.

О том, что со мной делает гребаный сталкер, чье имя и лицо я не знаю.

О том, что, если он дотронется до места между бедер, я умру на месте.

- Тебя никогда не посещала мысль, что я не хочу нашей связи? Что я не хочу находиться с тобой в одной машине? И терпеть твои прикосновения? Например, после того, как тебя начала искать полиция?

- О, Элеонор. Ты можешь соврать полиции, своим примитивным подругам, родителям, которым до тебя нет дела, но ты никогда не сможешь обмануть себя.
Я тебе нравлюсь.

Какой же он нарцисс и подонок с размером эго во всю Великобританию.

— Мне не нравятся... - я запинаюсь, опасаясь, что если озвучу его диагноз, то он может воспринять это как приглашение вести себя согласно его девиантному типу.

- Кто? - его губы изгибаются в мрачной улыбке. - Тебе не нравятся социопаты, малышка? Но я уверен, что хорошие мальчики тебя не привлекают. Ты можешь быть ангелом, но ты хочешь, чтобы тебя трахал дьявол.

Я сжимаю зубы.

— Это не так.

— Отбрось свою скучную мораль, сними морок, навязанный обществом, иначе ты закончишь также, как те несчастные женщины, которые имитируют оргазм и принимают антидепрессанты перед сном, прикрываясь головной болью. Уверяю, на темной стороне весело. Я покажу тебе.

Я замираю, когда машина останавливается возле го-тического особняка посреди огромного сала. Фары освешают высокие кованые ворота и подъездную дорогу, окруженную мраморными статуями.

- С возвращением домой, ангел.

Я вздрагиваю, когда он расстегивает ремень и хватает меня за шею, чтобы притянуть к себе.

- Я не пойду туда... - холодный ужас охватывает мои внутренности, сжимая их до тошноты.

- Ты хочешь, чтобы я нес тебя на руках?

- Почему ты делаешь это? Это наказание? - бормочу я, помня о его угрозе. — Из-за того, что я ходила ночью одна? Я обещаю, что больше никогда не сделаю этого.

Его пальцы сжимают меня сильнее.

- Я знаю.

- Так ты не будешь делать того, что... собирался?

Маленький проблеск надежды начинает теплиться в моем бешено колотящемся сердце. Я так напугана, что даже не сразу замечаю, что мои ладони прижаты к его твердой груди.

Это дерьмово. То, что я все еще считаю его привлекательным, учитывая, что недавно он избил людей до смерти, вонзив нож в чужой половой орган.

Он улыбается.

- Конечно, буду, - его пальцы проводят по моей щеке, заставляя меня тихо вздохнуть, заправляют темные волосы за ухо, а затем стучат по пластику слухового аппарата: — Я так чертовски люблю, когда ты краснеешь. Интересно, какого цвета станет твоя киска, когда я буду лизать тебя, пока мои пальцы будут трахать твой мокрый девственный вход? Может быть, мне стоит сделать это пистолетом?

Что?..

Кровь отливает от моего лица.

Я пытаюсь освободиться из его хватки. Ни за что на свете он не будет использовать меня в своих извращенных фантазиях, но он огромный, а мои силы слишком ничтожны, чтобы я могла помешать ему.

Не борись со мной, - его голос хриплый, темный и абсолютно пугающий. - Иначе я дам тебе побегать.
Ты ведь знаешь, что будет, когда я догоню тебя? - он наклоняется и кусает меня в шею. Резкий вздох выры-вается из моих легких, но вскоре легкий укол боли превращается в удовольствие.

Мои пальцы сжимают его толстовку, пока я внутренне проклинаю себя. Но затем он облизывает чувствительную кожу около моего укуса, издавал тихий стон, и я замираю, не дыша, и захмуриваюсь, стараясь заглушить эмоции.

- Иногда мне действительно тяжело смотреть... -
Укус... Поцелуй... Мой вздох... - Ты невозможно красивая... - Еще один укус... - У тебя такие голубые глаза, что мне кажется, я могу утонуть. Я хочу, чтобы они потемнели, только так я могу смотреть на тебя, Элеонор.

Черт возьми... Только не целуй, не целуй... не целуй больше.

А затем он легко отстраняется.

Я настолько дезориентирована, что мне приходится приложить невероятное усилие, чтобы привести мысли в порядок.

- Идем.

Моя грудь тяжело поднимается и опускается, словно
я пробежала какой-то марафон.

Я удивляюсь, как меня до сих пор не поглотила паника, когда сумасшедший ублюдок обходит свой роскошный спортивный автомобиль, издающий угрожающие звуки во время движения, открывает дверь и протягивает мне руку, словно истинный джентльмен, хотя это явно не соответствует действительности.

- Ты поужинаешь со мной?

Я скрещиваю руки на груди, отказываясь идти в замок Волан-де-Морта, и открываю рот, чтобы послать его к черту, а потом вскрикиваю.

Мир переворачивается с ног на голову, когда меня с пугающей легкостью вытаскивают из салона и бросают через плечо, словно я гребаный мешок. Один из зву коусилителей выскальзывает из моего уха, но я ловлю его, прежде чем он успевает упасть на землю.

Я пытаюсь сформулировать хотя бы одну отрезвляющую фразу, придумать хоть что-то, однако это трудно, учитывая то, что мои мозги превратились в желе, а тело переполнено яростью.

Фонари вспыхивают один за другим, когда мы приближаемся. Огромные зеленые деревья создают целую аллею, среди которой прячутся призрачные статуи ангелов. Есть даже пруд, выложенный множеством каменных чаш с цветами, беседка и лабиринт.

- Ты затихла.

Я делаю глубокий вдох, пытаясь найти более удобное положение. Его тяжелые ботинки касаются лестницы.

- Мои мышцы затекли. Отпусти меня... пожалуйста.
Он ставит меня на ноги, прижимая к входным дверям. Моя голова кружится, а сердце колотится, как не-нормальное. Его рука поднимает мой подбородок, я вынуждена смотреть на него прямо, даже когда мои ногти впиваются в ладони.

Под ярким освещением его глаза неожиданно светло-карие, теплые, напоминают темный мед и осень, светятся золотом в пустоте, пока я стараюсь дышать размеренно, но у меня не получается.

Даже близко нет.

Особенно когда его голова в капюшоне склоняется ниже, а холодные пальцы медленно массируют мой затылок.

Контролируй дыхание, Элеонор. Давай же.

- Сейчас я поцелую тебя, - его голос понижается. - Если я сорвусь, советую бежать в сторону лабиринта.

- Ты не будешь...

Прежде чем я успеваю закончить фразу, он наклоняется и прикусывает мою нижнюю губу. Затем он сжимает мои волосы на затылке и целует меня с яростью и страстью, которая проникает до самых костей.

Боже.

Это не происходит на самом деле... Это не... Я крепко зажмуриваюсь.

Он целует меня со вкусом мяты и собственничества, как будто он уже владеет мной. Наказывая меня. Поощряя меня.

Он снова кусает, так сильно, что слезы жгут мои глаза, и я задыхаюсь в поцелуе, пока не ощущаю нашу кровь на языке. Его губы безжалостно подчиняют мои, заставляя каждый дюйм моей кожи пылать в адском пламени.

Вот он - второй круг ада.

И это... невероятно.

Я чувствую его язык, бешеное сердцебиение под своими ладонями - он снял куртку в машине, оставшись в толстовке.

Мое тело сотрясается от дрожи. Будто я вот-вот разорвусь от силы ощущений.

Этот поцелуй - хуже, чем любая извращенная пытка.

Я неуверенно скольжу ладонями по его груди, пока он тянет меня за волосы, чтобы углубить поцелуй до критической точки. Восхитительная дрожь пробегает по моей спине, и я издаю тихий стон, сразу же сожалея о своей несдержанности.

Как только парень слышит этот звук, он медленно
ослабляет хватку и отстраняется.

Я задыхаюсь, наконец добравшись до воздуха.

Святой. Черт.

Моя диафрагма бешено поднимается и опускается, а рука инстинктивно тянется к губам, где пылают укусы, причиняющие боль.

Его карие глаза темнеют до пугающего оттенка.

- Надеюсь, теперь мы внесли ясность, Элеонор, - его голос бездушный, с примесью больной одержимости. Он с нажимом проводит пальцем по моей опухшей губе. - Ты принадлежишь только мне. Ты вся моя. Без ограничений.

Кровь затапливает щеки, лицо, шею, грудь... Я горю
буквально везде.

Черт меня побери.

Меня поцеловал дьявол. И мне понравилось.

- Ты чувствуешь это, маленький ангел? - он толкает меня к каменной стене, физически невозможно игнорировать его огромную эрекцию. Заряженный воздух можно резать ножом, пока я не могу совлалать с собственным дыханием. - То, как сильно я хочу тебя трахнуть. Мне нравится, когда ты дрожишь и сладко стонешь в мой рот, как самая хорошая девочка, которая нуждается в твердом члене. И что же мы будем делать, мм?

Его рука все еще сжимает мое горло, отслеживая
ритм пульса.

- Почему ты молчишь? У тебя нет идей? - он склоняет голову, наслаждаясь тем, что я не могу бороться.

Я вцепляюсь в его руку ногтями, но он не реагирует.
На самом деле, это забавляет его еще больше.

Он медленно тянет за молнию куртки, следя за ее движением. То, с какой скоростью он переходит от нежности к этому. И то, как лихорадочно горят его глаза.
Все это сводит меня с ума.

- Ты должна понять, что мы сделаны из одной материи. Ты и я, - он залезает под ткань моего кашемирового свитера и сжимает сосок через тонкий бюстгальтер.
Я вскрикиваю от боли. Моя грудь становится невероятно чувствительной, и он медленно начинает крутить соски.

- Только посмотри, как твое тело любит меня. Давай сбросим пыль с твоих глупых и скучных убеждений, а затем посмотрим, насколько твои фантазии извращенные. Ты уже промокла, ангел?

Он дает мне больше воздуха, и я делаю глубокий вдох, прежде чем прошипеть:

- Это гребаное насилие. Отвали от меня, ты больной ублю...

Мой сосок скручивают сильнее. Я вскрикиваю и за-дыхаюсь, когда болезненное удовольствие начинает течь по моим венам.

Господи, я ненормальная.

Я абсолютно и совершенно ненормальная.

- Как невежливо, детка, — его губы дотрагиваются до моей щеки, а затем кусают за челюсть. — Почему ты ведешь себя, как плохая девочка? Тебя не учили, что нужно быть вежливой с тем, кто скоро подарит тебе охренительный оргазм?

Пульсация внизу становится просто невыносимой.
У меня все покалывает и ноет, и хуже всего то, что я чувствую, как мой трусики намокают.

- У тебя поднялась температура, это из-за меня?
Понимаю, твоя тугая киска желает обхватить мой член, но мне придется хорошенько растянуть тебя, чтобы он поместился. Расстегни джинсы.

Смущение затапливает каждый дюйм тела, пока он мучает мою грудь. Он щиплет твердые соски, крутя их между пальцами.

Боже-мой-пожалуйста. Я хочу исчезнуть.

- Ты будешь моей хорошей девочкой?

Его рука снова ослабляет хватку, и я рычу, сторая от злости и возбуждения:

- Катись в гребаный ад.

Он откидывает голову назад от смеха.

- Я впечатлен. Только бросать мне вызов - опасная игра, Элеонор. Но ты любишь играть в игры, не так ли?

Он вжимает меня в стену так сильно, что мое дыхание обрывается, а затем, продолжая жестоко обращаться с моими сосками, кусает в изгиб шеи и плеча, отчего я кричу.

- Громче, Элеонор, - шепчет он мрачно. Его язык проводит от укуса к уху, я чувствую, как лишаюсь еще одного слухового аппарата. Вокруг моментально воцаряется вакуум, мое сердце пропускает удар. - Пожалуйста, будь громче, - шепчет он гораздо тише, завороженно. — Блядь, эти прекрасные крики... придают яркости твоему ангельскому воплощению. Ты хочешь, чтобы я закончил?

Я практически утратила слух. Я напугана. И напряжена до предела.

- Да, — отвечаю я, почти не слыша себя.

- Тогда слушайся.

Тусклый свет уличных фонарей заливает его пугающую маску. В карих глазах больше нет ни теплоты, ни золота - там сплошная, засасывающая в преисподнюю темнота.

Мои дрожащие руки тянутся вниз. У меня далеко не с первого раза получается расстегнуть пуговицу и потянуть молнию, но, в конце концов, я делаю это. Маниакальный взгляд обжигает мою кожу, и я чувствую, как мое лицо превращается в сауну.

Я вижу это совершенно четко. Ему нравится наблюдать за мной. Отслеживать каждую эмоцию - особенно те, что связаны со стыдом и возбуждением.

- Умница. А теперь сделай вдох.

Возможно, я неверно прочитала по губам, и все же испуганно спрашиваю:

- Зачем?

Одна его рука резко сдавливает мое горло, в то время
как другая опускается ниже. Я напрягаюсь.

Я никогда еще не была так напряжена и возбуждена одновременно, а еще я не дышу и не двигаюсь, когда его длинные пальцы останавливаются на расстегнутой молнии, а затем легко проникают под трусики и показательно медленно скользят по моим мокрым складкам.

Меня будто простреливает током. Матерь божья.

Уголки его губ приподнимаются. Он наклоняется и говорит мне прямо на ухо - так громко, чтобы я услышала:

- Мой ангел течет для меня. Это превращается в религию.

Я больно кусаю губу, отворачивая голову.

Черт. Я хочу исчезнуть.

Его палец пробирается дальше, скользит по входу, собирая влагу. О... боже...

Давай выясним один момент: что заставило ангела возбудиться так, что он испачкал свои бедра и заливает мою руку, - тяжелый запах отбеливателя делает атмосферу еще более темной и зачарованной. Я буквально тону в нем. — Грязные разговоры или асфиксия?

Я собираюсь ударить его между ног, но его сила слишком велика, и он быстро сдвигает нас так, что я не могу пошевелиться. Но его длинные пальцы могут.

Они кружат возле входа, гладят набухшие складки, кружась возле клитора, но не касаясь его - и я буквально молюсь, чтобы они так и не коснулись его, иначе я кончу в эту же секунду, а я не хочу радовать этого подонка подобным зрелищем. Я уверена, его зловещая улыбка достигнет пугающего предела, когда он увидит, как я распадаюсь на его пальцах.

- У моей девочки есть кинки, ну разве это не очаровательно? Мм, вероятно, еще следует рассмотреть принуждение и подчинение. И тот факт, что ты любишь, когда тебя хвалят, - его пальцы крепче сжимают мою шею, он целует меня в щеку, а затем зло усме-хается: - Элеонор, твой пульс участился, — он насильно поворачивает мою голову, заставляя посмотреть на него, а затем его губы произносят: — Я становлюсь зависимым.

Одержимость в его взгляде пронзает мои внутренности, и я задыхаюсь от осознания того, что он собирается со мной сделать.

Что происходит с человеком, когда его разум расщепляется?

«Мой потрясающий напуганный ангел... Я, блядь, трахну тебя насухо, если ты еще раз побежишь по лесу одна. Держи окна закрытыми, Элеонор. Иначе клянусь, мой член не покинет твоей киски, твоего рта и твоей соблазнительной проблемной задницы следующие двадцать четыре часа».

Вот что он сказал в нашу первую встречу.

- Если не хочешь узнать меня, ангел, не дай мне догнать тебя.

Ледяной адреналин впрыскивается в мои вены, когда он шепчет мне на ухо приказ и отступает, засовывая руки в карманы.

Он не разрывает зрительного контакта, продолжая наблюдать за мной. Я прекрасно понимаю, что, возмож-но, у него возникла странная обсессия из-за моих действий в особняке Кингов, и, как только он меня трахнет, все будет кончено.

Он любит играться с сомнительным согласием. Он хочет, чтобы я сказала ему «да».

И все же я не могу обманывать себя тем, что блеск в его глазах, появившийся после поцелуя, мне полностью равнодушен.

Что он мне неравнодушен.

Чертовски неравнодушен.
Он молчит. Просто смотрит.
Наверное, мой разум уже расщепился. Я делаю глубокий вдох и блокирую собственные инстинкты.

А затем пересекаю черту, теряю благоразумие и на этот раз захожу слишком далеко.

Я убегаю.