Трое

Кто хочет быть милым?

Кто хочет быть смирным?

Все эти ваши хорошие парни похожи друг на друга.

Florence + the Machine, Call me Cruella©

Раз он здесь задержится и, похоже, что надолго, надо бы прикупить собственных вещей. Так рассудил Джерри и решил обновить унылый Томин гардероб одеждой на свой вкус. За два года романтических отношений и год брака Том ни разу не воспользовался выданными Шулейманом картами, спрятал их в шкафу под стопкой одежды и не доставал. Джерри был намерен исправить ситуацию. Карточку Тома он выложил и убрал в шкаф, а в бумажник положил карты Шулеймана. Опустил бумажник в сумку и вызвал Вайлдлеса.

Выпорхнув на улицу, Джерри сел в служебный Порше, заняв переднее пассажирское кресло, и назвал направление сидящему за рулём Вайлдлесу. В первую очередь он хотел заглянуть в бутик Шанель. Неспешно прохаживаясь по ярко освещённому помещению бутика, Джерри с удовольствием и придирчивостью рассматривал ассортимент последней коллекции, мужской и женской, и не стеснялся свысока задавать множество уточняющих вопросов вышколенным консультантам, чтобы облегчить себе задачу подбора идеальной одежды.

- Какая милая вещица, - проговорил Джерри и пытливо взглянул на девушку-консультантку. – Материал?

- Крепдешин, - заученно ответила работница бутика.

Оставшись довольным услышанным, Джерри посмотрел на молочный кардиган с широкими рукавами ещё немного, прикидывая, как он будет на нём смотреться – шикарно, и указал консультантке:

- В примерочную.

Отослав в примерочную достаточно вещей, которые ему приглянулись и непременно должны были подойти, Джерри и сам проследовал туда, задёрнул тяжёлую плотную шторку на крупных кольцах. Собрав наряд в классической чёрно-белой гамме с узкими брюками, неприлично подчёркивающими длинные и красивые ноги, Джерри вышел обратно в зал и обратился к Вайлдлесу:

- Как я выгляжу?

Стоявший ближе к выходу охранник удивлённо посмотрел на него.

- Мне идёт? – иначе повторил вопрос Джерри, внимательно, ожидающе глядя на мужчину, оказавшегося в непривычных условиях и ситуации.

Конечно, он и так знал, что выглядит бесподобно, у самого едва не встал от собственного отражения, но восхищение в чужих глазах не бывает лишним – и поиздеваться чуть-чуть, понаблюдать растерянность обычно невозмутимого человека тоже приятно.

Поняв, что от него требуется, Вайлдлес сосредоточился на задаче, обвёл парня оценивающим взглядом и озвучил искренний вердикт:

- Вы выглядите прекрасно.

- Штаны не слишком обтягивающие? – Джерри коснулся ладонью бедра и повернулся спиной, давая оценить себя сзади, оглянулся к охраннику через плечо.

В ответ Вайлдлес сказал самую неправильную реплику, разрушившую весь момент:

- Они вам жмут?

Джерри вздохнул: каков неотёсанный мужлан. Он ему предлагает оценить, как сидит вещь на красивой и соблазнительной пятой точке, а Вайлдлес думает, что ему штаны в промежности жмут. Джерри расстегнул и снял жилетку, оставшись в тонкой до лёгкой прозрачности белоснежной рубашке, и снова заглянул в зеркало. Без жилетки наряд выглядел не так эффектно, но тоже весьма привлекательно, такие базовые вещи необходимо брать. Прежде чем вернуться в примерочную, Джерри взял вешалку со свитером овер-сайз счастливого ярко-персикового цвета, приложил его к себе и снова обратился к Вайлдлесу:

- Мне к лицу?

Вайлдлес посмотрел на него и задумчиво сказал:

- Так сложно сказать, как он будет сидеть.

- Цвет мне к лицу? – конкретизировал Джерри. – Я сомневаюсь, - он повернул свитер к себе. – Яркий персиковый прекрасно сочетается с блондом при моём цветотипе, но сейчас-то у меня тёмные волосы.

Никакого экспертного мнения Вайлдлес так и не смог дать, не разбирался он в цветовых сочетаниях и модной одежде. Но в любом случае Джерри собирался купить этот свитер, он ему понравился и смотреться будет хорошо – и Тому в будущем он наверняка понравится, Том любитель таких мягких и комфортных вещей, чистый кинестетик, что с него взять. Не примерив даже свитер, Джерри отдал его на кассу и, перемеряв остальные вещи, которые ждали его в примерочной, обратился к работнице:

- У вас есть бельё?

- Мужское или женское? – аккуратно уточнила консультантка, опасаясь, что нестандартный клиент, выбирающий себе одежду без привязки к полу, оскорбится подозрением в том, что он носит женское нижнее бельё.

- Оба, - ответил Джерри.

Девушка кивнула и учтиво указала рукой:

- Пройдёмте со мной.

Бельё Джерри пересмотрел, не одна единица ему приглянулась, но решил не покупать всё в одном, первом же месте. Расплатившись за покупки, он указал Вайлдлесу на пакеты и, не подумав взять ни один, направился на выход. В следующий бутик заглянул бренда Диор, потом Кельвин Кляйн, Армани, Прада, Живанши, Гуччи... У Гуччи насмотрел больше всего интересных, стоящих вещей, правда, мало что из них подходило для повседневной носки, потому пока взял только вышитый жакет, а в любимый Шулейманом Дольче и Габбано принципиально не стал заходить.

Заодно зашёл в банк, попросив Вайлдлеса подождать на улице, и купил слиток золота, который просто бросил в сумочку, что утяжелило её так, что одним ударом можно убить. Но, с улыбкой выйдя к своему сопровождающему и продолжив путь, не показал вида, что сумка на сгибе локтя передавила руку, эта ноша и не тяготила, а радовала, так что его загадочная улыбка была вполне искренней. Джерри решил каждую неделю покупать по слитку. Потому что деньги и всё то, что ему или Тому полагается при разводе, это хорошо, но золото – это вечная валюта. И надо будет подумать, какому банку доверить хранение золотого счёта, чтобы банк был подальше от Шулеймана (хотя бы не принадлежал кому-нибудь из его деловых партнёров). В этой теме Джерри ничего не смыслил, придётся изучить вопрос, варианты и разобраться во всех нюансах, прежде чем начинать. И надо подумать о приобретении недвижимости где-нибудь... на испанском побережье навскидку, поскольку брак браком, а собственное жильё должно быть, даже если оно всю жизнь простоит невостребованным – оно гарант устроенности и даёт важное чувство защищённости, знание, что тебе есть, куда уйти временно или с концами.

Отведя душу успешным шопингом, Джерри пожелал выпить коктейль, и они направились в кафе, разместились на террасе с плетёной мебелью и такой же плетёной толстенькой оградкой, выкрашенной белой краской и состаренной. Джерри потягивал через соломинку молочный коктейль с гранатовым соком, приятно кисленький и освещающий, восполняющий потраченные силы, пока Вайлдлес, не притронувшийся ещё к своему эспрессо, рассказывал занимательную историю. Постоянно Джерри дёргал его с собой, когда собирался пообедать где-нибудь, выпить кофе или просто погулять. Вайлдлес был хорошим собеседником, весьма разносторонним и эрудированным, мог поддержать практически любую тему и имел в запасе множество историй и при этом строго соблюдал почтительную субординацию. Джерри очень нравилось это сочетание, Вайлдлес нравился ему всё больше и больше – идеальный «пёсик», готовый прибежать по первому требованию, исполнять любые прихоти, развлекать и жизнь за него отдать, если потребуется. И сопровождение, опять же, конечно, Вайлдлес – не Криц, но он тоже человек с армейским прошлым, бывший морской пехотинец, не абы что. Из того, что Тома угнетало, Джерри извлекал пользу и наслаждался своим особенным положением и всем, что оно предлагало.

Домой Джерри захотел идти пешком. Солнце светило, погода стояла тёплая, ветер от берега приносил освежающий запах моря, а позади него послушно шёл Вайлдлес, нагружённый семью пакетами с логотипами мировых модных домов. Идеально. О да, Джерри, безусловно, нравилась такая жизнь... И она ему подходила, в роли представителя высшего света он был органичен и чувствовал себя прекрасно. Не с тем парнем Шулейман решил сочетаться браком.

Придя домой, Джерри убрал шуршащие пакеты с обновками в шкаф, чтобы развесить их позже. Переоделся, положил тринадцатикилограммовый, ложащийся в ладонь приятной тяжестью золотой слиток на стол и сел. Положил согнутую руку на стол, а на неё голову и стал разглядывать драгоценное приобретение, окрашивающее отражённый от гладких граней свет благородным жёлтым цветом.

Ему нравилось всё это: дорогая брендовая одежда, золото, бриллианты и прочие атрибуты роскоши и успеха, но прежде считал нецелесообразным тратить деньги на то, без чего легко можно прожить. Но теперь платит не из своего кармана, потому может себе позволить больше не изображать скромность. Шулейман заплатит. Шулейман за всё заплатит. Ухмыляясь собственным мыслям, Джерри провёл указательным пальцем по ребру слитка.

Услышав приближающиеся шаги, Джерри быстро спрятал слиток в ящик стола и на крутящемся стуле развернулся к двери и Шулейману на пороге, что как обычно был в недобром расположении духа.

- Где ты был так долго? – спросил Оскар.

- Ходил по магазинам с целью обновления гардероба, - почти предельно честно ответил Джерри, отталкиваясь одной ногой и слегка раскачиваясь со стулом из стороны в сторону, при этом не терял взглядом дока.

- Зачем?

- Затем, что Томина одежда никуда не годится.

- Лучше бы ты думал, как исправить ситуацию, - сказал Шулейман тем же хозяйским тоном, готовый начать злиться, поскольку крыса не только явилась и украла уже два с половиной месяца их с Томом счастливой и спокойной жизни, но и развлекается и страдает ерундой вместо того, чтобы заниматься полезным делом.

- Я думаю.

- Ага, я вижу, - едко ответил Оскар.

- Ты всё-таки научился читать мои мысли? – вздёрнул брови Джерри. – Если нет, то не бросай мне ложные упрёки. Я думаю о Томе и о том, как исправить то, что вы на пару натворили, но я также хочу сделать свою жизнь более приятной. Должен же мне быть какой-то профит от того, что я вечный «Чип и Дейл спешат на помощь», имею право.

- Право ты имеешь заткнуться и делать своё дело, - грубо отбил Шулейман. – И где покупки? Может, ты мне вообще напиздел?

- Примеряешь роль недоверчивого мужа-тирана? – поинтересовался Джерри и коснулся кончиком языка верхних зубов.

- Покупки предъяви, - настоял Оскар, проигнорировав его вызывающий жест.

Джерри молча встал, извлёк из шкафа пакеты и поставил на кровать. С видом ничему не доверяющего детектива Шулейман заглянул в один пакет, во второй и начал неаккуратно вываливать их содержимое. Стоя чуть в стороне со скрещенными на груди руками, Джерри поморщился его свинству. Убедившись в том, что одежда есть, одежда новая и её много, Оскар бросил молочный кардиган, который не бережно рассматривал, и посмотрел на Джерри.

- Убедился? – поинтересовался Джерри и предложил: - Могу примерить.

- Обойдусь.

- Зря. Когда ещё будет возможность увидеть Тома таким красивым и элегантным. И кстати, ты бы следил за наполнением гардероба Тома и за его своевременным обновлением, а то он ходит не как муж мультимиллиардера, а как бедный студент, которому некогда и нет необходимости смотреть в зеркало.

- Том одевается так, как ему нравится. Что я ему, указывать буду, как выглядеть?

- Ты же любишь всё контролировать и командовать, - красиво и легко пожал плечами Джерри.

- Даже если бы я хотел, Том не станет меня слушаться. Я ему говорил, что мне его домашние шмотки не нравится – и что?

- А какие понравятся? – осведомился Джерри.

- Какая разница?

- Том может прислушаться к тому, что ты поведаешь мне, и исполнить твоё желание.

- Ага, а потом снова объявишься ты, потому что у Тома приключилась душевная беда от того, что он одевается не так, как ему хочется, и будешь совокуплять мне мозг, ещё и виноватым сделаешь. Нет уж, - Оскар поднял ладонь, подчёркивая, что не надо ему этого счастья, - асексуальный домашний прикид я переживу, привык уже. Пусть одевается так, как ему хочется. В конце концов, когда я в первый раз его захотел, Том вообще мыться забывал. Я его не за внешность ценю.

- Какая душевная речь. Я даже проникся.

- Интересно, сколько канистр получится, если сцедить из тебя желчь и яд? – сощурившись, проговорил Шулейман.

- Хочешь меня подоить? – выгнул бровь Джерри, вызывающе прямо смотря в глаза. – Я по-прежнему не против.

На секунду Оскар растерялся от ударившей в лоб завуалированной похабности его слов, но отбросил помутнение, желанное помутнение, если смотреть только на оболочку, цокнул языком и закатил глаза, выражая скучающее пренебрежение к действиям крысы, показывая, что предложение не вызывает в нём никакого интереса.

- Отвернись, - загадочно попросил Джерри.

- Что?

- Отвернись, - повторил Джерри с лёгкой таинственной улыбкой. – Не бойся. Оружия у меня нет и прыгать на тебя со спины я не собираюсь.

- Зачем мне отворачиваться?

- Я хочу переодеться.

Шулейман снова, теперь совершенно искренне цокнул языком и закатил глаза, но отвернулся. Потому что делать ему нечего, как хотеть посмотреть на обнажённую крысу. Ещё чего! Джерри спустил штаны и, подумав, снял и трусы, надел другие, более миниатюрные, приобретённые сегодня.

- Можно, - разрешил Джерри.

Оскар повернулся, и взгляд его помимо воли упал и прокатился по белым, стройным, неприлично красивым для парня ногам, поставленным в выигрышную позу, коих их обладатель благодаря модельному прошлому и природной пластичности и эстетичности знал десятки, а то и сотни. Неприличные ноги лишь вверху бедра были прикрыты шортиками. Как вырос, Джерри всегда любил носить дома шорты, а сейчас, когда его ноги очистились от изъянов и стали ещё более совершенными, тем более хотел иметь эту деталь одежды в гардеробе и активно носить. Вид подвисшего Шулеймана радовал, но хорошего понемногу [чтобы стало ещё лучше], Джерри сам разрушил момент обращением:

- Так ты хотел бы, чтобы Том ходил дома?

- Нет, это слишком... соблазнительно, - не слишком убедительно соврал Шулейман, не сразу подобрав нужное слово, потому что нужным было: «Одуреть и обкончаться можно!». И почему ему так мало надо, когда речь идёт о Томе?

- Понимаю, - без издёвки ответил Джерри, невзначай коснувшись пальцами бедра. – Поэтому хотел попросить – если Том будет надевать их или что-то подобное, доставай из него член хотя бы иногда, чтобы ему не пришлось использовать пробку не в сексуальных играх.

«Не могу этого гарантировать», - подумал Оскар, беспардонно и без зазрения совести глазея на Джерри, поскольку представлял на его месте, в этих шортиках, Тома. Но и член заинтересовался фантазией, что было совершенно не к месту.

И почему всё так сложно? Раньше бы не думал и просто трахнул Джерри, потому что разницы-то никакой особо, что и делал ещё до того, как заполучил Тома в объятия. А сейчас верность, совесть, чувство вины – сплошные внутренние ограничители, не позволяющие плевать на всё и получать удовольствие.

«А может...?», - мелькнула в голове мысль, включившая внутренний интерес, сделавшая взгляд предельно внимательным, изучающим. Прежний безбашенный Оскар шевельнулся, пробуждаясь.

Но фантазию-размышление о возможности связи с Джерри, развернувшуюся в голове в весьма порнографических заманчивых образах, перекрыло печальное лицо Тома, который, может, и не скажет ничего, но будет чувствовать себя преданным. И «старый Оскар», намертво приручённый и привязанный, опустил голову.

Блядство! Внезапно взяла злость на Тома за то, что у него с дурной головой случился очередной трабл, а он, Оскар, страдает. Вот пусть только вернётся Том – месяц из кровати не вылезет, вообще ходить не будет! Оскар мог долго, очень долго воздерживаться и ждать, когда Том был рядом, и существовала некая уважительная причина, почему ему нельзя. Но сейчас Тома вовсе не было, не было причины, почему Тома надо пожалеть, а себя попридержать, зато был провоцирующий и без того раздражённый неудовлетворённый организм, доступный Джерри, который до последнего будет изображать незаинтересованность и отказывать, но только от вредности сучьего характера, а сам будет не против. Держаться становилось всё сложнее. Уже скоро пар из ушей повалит – или что другое потечёт. Такими темпами, если Том не поспешит вернуться и остаться, Оскар или изнасилует кого-нибудь, или по старинке по блядям пойдёт.

Рассудив, что пауза чрезмерно затянулась, Шулейман свернул размышления.

- Мне не нравится, что ты проводишь с Вайлдлесом всё больше времени, - сказал он, чтобы перевести тему, и потому, что этот момент его на самом деле не устраивал.

Джерри растянул губы в улыбке и поднял брови с вопросом:

- Ревнуешь и боишься, что я сплю или буду спать с ним за твоей спиной? Не бойся, Вайлдлес не в моём вкусе, и я не собираюсь заводить любовника. Если меня прижмёт, я обращусь к тебе за супружеским долгом.

- Я не боюсь, а не хочу, чтобы ты блядовал Томиным телом, - категорично высказался в ответ Оскар. – Заведи себе собственное и тогда делай, что хочешь.

- Так организуй мне отдельное тело, и все будут счастливы.

- Если бы это было возможно, я бы не пожалел денег, но человечество до таких операций ещё не скоро дойдёт, если дойдёт вообще.

- Ты узнавал? – на полном серьёзе спросил Джерри.

- Что узнавал? И так понятно, что ничего подобного и в помине нет, это фантастика.

- А ты узнай. Насколько я понял, ты не очень-то интересуешься научными инновациями. Мало ли, чего ты не знаешь.

- Это просто смешно, - сложив руки на груди, качнул головой Оскар. – Но ладно, я спрошу.

- Спроси, - кивнул Джерри и подступился ближе к нему. – Если у меня будет отдельная жизнь, вы сможете жить спокойно, иногда буду наведываться к вам, чтобы убедиться, что у вас всё в порядке, и ты ведёшь себя хорошо. Можно будет втроём устраивать... - он провёл ладонью по плечу дока.

- Если у тебя будет отдельная жизнь, мы тебя на порог не пустим.

Джерри тихо вздохнул и убрал руку, сказал:

- Говорить «спорим?» пока что рано. Но мы найдём общий язык, - утвердил без единого сомнения и добавил многообещающе: – И ты окажешься в малиннике.

И снова неудовлетворённость сделала своё дело, Шулейман на секунду задумался, как это могло бы быть: он, Том и Джерри в одной постели, и почему-то представил Джерри не таким, как сейчас, точь-в-точь Томом, а платиновым блондином, которого уместнее назвать блондинкой. Погнал прочь картинку и недовольно посмотрел на виновника игры его воображения, явно не признающего вину и не считающего, что говорит что-то не то.

- Если у тебя так зудит, подрочи или вибратор купи, не знаю, как тебе больше нравится, а меня не впутывай, - холодно отрезал Оскар.

Джерри пожал плечами – «дело твоё», - но, прежде чем направиться к двери, всё-таки кое-что сказал, без насмешки посоветовал:

- Лучше купи Тому вибратор, он оценит.

Шулейман мог бы, должен был задеться, вызвериться и напасть с вопросами, расценив совет Джерри как упрёк в том, что его Тому мало, но был слишком занят собственной нерастраченной сексуальностью, что начинала изнутри давить на глазные яблоки, чтобы думать о желаниях Тома. Вместо высказывания не случившегося раздражения Оскар повернулся вслед Джерри и также серьёзно спросил:

- Как сделать, чтобы Том не загонялся по поводу возраста?

Удивил. Не показав удивления, Джерри остановился на пороге и обернулся к нему с неутешительным ответом:

- Никак.

- Почему? – не удовлетворился таким ответом Оскар. – Я адекватно отношусь к возрасту. Ты тоже, хотя ты помешан на всём, что связано со словом «бьюти».

- Во-первых, я не помешан, а разумно использую предложения индустрии красоты себе на благо, - Джерри полностью повернулся к доку. – Во-вторых, наше с Томом отношение ко многим вещам отличается.

- Как это согласуется с тем, что у вас одно ядро?

Джерри честно пожал плечами:

- На этот вопрос у меня нет ответа. На самом деле, ответ на твой предыдущий вопрос у меня есть, но он тебе не понравится, - добавил он, предоставив Шулейману право выбора, узнавать или нет.

- И всё же? – Оскар выбрал знание.

- Чтобы Том не загонялся по поводу возраста, он должен не быть с тобой.

Шулейман нахмурился в недоумении и недоверии. Джерри продолжил, объясняя:

- В целом Тому всё равно, как он выглядит, об этом он переживает только рядом с тобой, потому что считает, что кроме тела ему больше нечего тебе дать. Поэтому Том испытывает тревогу по поводу взросления и неизбежности естественных изменений внешности, выхода из образа миловидного привлекательного юноши, который нравился тебе. И он не знает, каким будет, каким ему быть, когда станет взрослее, поскольку у него нет другого амплуа, он не знает, как быть просто взрослым мужчиной, и не думает, что сможет им стать. Том хочет быть красивым для тебя, хочет быть желанным, а для этого надо в числе прочего быть молодым, у него нет такой установки, но он иррационально так думает. Но при этом он ничего не делает для того, чтобы быть красивее, сохранить то, что ему дано, поскольку предпочитает комфорт, и получается замкнутый круг.

- Но это ерунда и неправда, - сказал Оскар, всё ещё хмурясь.

- Я знаю, - кивнул Джерри. – Том тоже знает и верит тебе, но едва ли когда-нибудь услышит тебя по-настоящему. И его можно понять. При своих заслугах и всём, что даёт тебе, по сути, рядом с тобой Том всего лишь человек, в которого ты засовываешь свой член, когда тебе или вам обоим хочется. Тело.

- И что мне делать? – спросил Шулейман, по факту прося совета, помощи.

Джерри пожал плечами:

- Помочь Тому стать полноценной личностью, ценной сама по себе, - и покинул комнату, так как сказал достаточно.

Оскар не остановил его, погрузился в глубокие раздумья. Почему-то очередная придурь Тома, из которых он состоит практически сплошь, не воспринялась таковой и заставляла о себе думать, думать много, серьёзно, сосредоточенно. В словах Джерри было что-то такое... такое, что цепляло внимание и провоцировало активизацию мыслительных процессов.

«Чтобы Том не загонялся по поводу возраста, он должен не быть с тобой».

Разве Джерри уже не говорил нечто подобное, не говорил, что проблема в нём, Оскаре, в их с Томом отношениях? Говорил. И сейчас, уже по другому поводу, иносказательно сказал, что Тому будет лучше без него. Но Оскар и мысли не допускал, чтобы развестись с Томом и с концами отпустить его из своей жизни. Это всё Том виноват, тупица... Ну ничего, пусть только вернётся, он ему устроит! Сначала затрахает до беспамятства, а потом устроит. Гадство... Одна мысль о том, как будет брать Тома, дала пинка сердцу и возбудила.

Нервно походив по комнате, Шулейман сунул в рот сигарету и прикурил, ожидая, когда кровь перестанет требовательно, мучительно клубиться и пульсировать в паху. Ещё столько же он не выдержит. Срочно нужен Том, или придётся поискать и принимать таблетки, блокирующие либидо. Дожил. Том за это ответит.

Окурок Оскар бросил на пол, вернувшись к былому наплевательскому отношению к чужому труду и отсутствию бережного отношения к своему жилью. Такого отношения удостаивались только две его собственности: машины, которые никому не позволял трогать, и, гораздо больше, Том.

- Я спущусь к Крицу, потренируюсь, - часом позже сообщил Джерри.

- В таких шортах? – в недовольстве грозно свёл брови Шулейман.

Джерри очаровательно улыбнулся, подошёл к нему и погладил по щеке:

- Не ревнуй, дорогой, Крица я при всём желании не сумею соблазнить и желания не имею, а сам он не питает ко мне никакого романтического интереса, ему женщины по душе.

Оскар отбросил от себя его руку, всего Джерри отпихнул, всем своим видом выражая презрение к поведению гадины. Но в который раз за день слова Джерри спровоцировали определённые мысли. Если бы видел себя только со стороны, сам бы поверил, что ревнует, чего никогда не наблюдалось в его отношениях с Томом. Но на самом деле просто бесился из-за того, что Джерри без зазрения совести светит своими (чужими, Томиными!) охуенно красивыми ногами. Ходит тут, раздражает и намерен в таком виде выйти из квартиры, показаться перед другим человеком, чужим! Неожиданно подобное поведение стало для Шулеймана неприемлемым. Тянуло Джерри закутать, желательно, в паранджу, и загнать в далёкий тёмный угол, подальше от посторонних глаз. Но это подозрительное с виду огненное желание с ревностью имело общего ровно столько же, сколько охота задушить его с любовью.

По итогу недолгого разговора Джерри отправился к тренеру в той одежде, в которой и собирался. Шулейман сам ему сказал: «Иди как хочешь» и ушёл в спальню, показывая, что ему до лампочки и никакой абсурдной ревности в нём в помине нет. Объяснить, почему против, было бы слишком сложно, и не имел ни малейшего желания выслушивать хитросплетённые убеждения в том, что он всё-таки ревнует, подкреплённые гаденькой самодовольной улыбкой на смазливом лице. Проще махнуть рукой и сделать вид, что ему всё равно, как и должно быть. И в качестве моральной компенсации представлять, как гадине в коротких шортиках наставят синяков.

***

- Как-то неправильно ты уши чистишь, - не воздержался от высказывания мнения Шулейман, вставший в дверях ванной, где Джерри у зеркала над раковиной аккуратно проводил гигиеническую процедуру.

- Я не чищу, а протираю, - невозмутимо поправил его тот, не обернувшись и не прерывая своего занятия.

Оскар прищурился, приглядываясь, и разглядел то, что сначала не приметил – в розовеющих по вине свежих проколов и проводимых манипуляций мочках явственно виднелась, сверкала пара гвоздиков. Естественно, с бриллиантами.

- Ты что, уши проколол?! – рявкнул Шулейман.

- Да. Я давно хотел, - с прежней невозмутимостью ответил Джерри, нагло не удостаивая злого законного супруга взглядом даже через зеркало.

- Снимай, - потребовал Оскар.

- Нет.

Не намеренный сюсюкаться с ним, Шулейман решительно подошёл к Джерри, чтобы собственноручно избавить его от украшений, вставленных в тело без разрешения. Но Джерри резко повернулся:

- Не смей трогать мои уши своими грязными руками! – прикрикнул в лицо доку таким стальным, звучным, сильным тоном, что тот притормозил перед ним и посмотрел удивлённо. Как будто на шкодящее животное рявкнул, и животное от неожиданности пригнуло ушки.

Удостоверившись, что Шулейман поосёкся, вышел из состояния злостного неандертальца и включил мозг, Джерри, не сводя холодного взгляда с его лица, сложил руки под грудью и добавил:

- Только инфекции мне не хватало.

- Вот мы и вернулись к тому, что ты считаешь меня рассадником инфекции и якобы брезгуешь, - кивнул Оскар, также скрестив руки на торсе.

- Ниже пояса ты ныне чистый, но я не могу быть уверен в чистоте твоих рук, кто знает, что ты ими делал.

- Тому не понравится, что ты проколол ему уши.

- Тому вообще не нравится ничего, что я делаю, - легко парировал Джерри. – Если не захочет носить серёжки, снимет их, это не проблема. А я буду ходить так, как нравится мне. Про право и профит я тебе уже говорил.

- Про твои права я тебе тоже уже говорил, - не растерялся с ответом Шулейман. – И если какие-то права у тебя, допустим, есть, я могу их тебе разрешить, то права делать в Томином теле новые отверстия точно нет.

- Я более чем уверен, что, будь новое отверстие пригодно для сексуальных целей, ты бы не реагировал отрицательно.

- Ты переоцениваешь степень моей озабоченности, - спокойно и холодно ответил Оскар.

Но и Джерри не полез в карман за дерзким ответом:

- Я вспоминаю.

Оскар окинул его взглядом и велел:

- Раздевайся.

- Так сразу? – выгнул брови Джерри. – А как же предварительные ласки?

Проигнорировав его иронию, Оскар сказал:

- Хочу удостовериться, что на Томином теле не появилось больше новых дырок.

Он был готов к спору, отстаиванию своего правильного, оправданного требования и избавлению крысы от одежды силой. Но Джерри без пререканий начал раздеваться самостоятельно, отпустил на пол футболку, штаны и отбросил к ним в сторонку трусы.

- Смотри, - сказал, встав перед доком в первозданном виде.

И покрутился медленно, давая рассмотреть себя со всех сторон и ракурсов, провокационно проводя ладонями по стройному гибкому телу. Шулейман оценил. Правда, не отсутствие другого нового пирсинга, а тело, ставшее благодаря беспощадным тренировкам более твёрдым, рельефным, при этом сохраняя изящную не мужскую хрупкость и трепетную плавность линий. Захотелось дотронуться, ужас как захотелось. Потрогать плечо, где при движениях руки под кожей прорисовывались мышцы, необъёмные, но проработанные; провести ладонью по спине. Но Оскар помнил, что перед ним не тот. Подождёт того.

Но легко подумать, сложнее сделать. Шулейман неосознанно облизнул разомкнутые в истовом телесном голоде губы. Выпал из реальности, упал в фантазию, в которой разворачивает соблазнительное тело к стенке, прижимает к ней, обжигая контрастом горячей кожи и холодного отделочного материала, расстегивает штаны и вставляет ему, наплевав на всякую подготовку, овладевает тем, кого так сильно, нестерпимо хочет, и наконец-то спускает раздирающее яйца напряжение. Но даже в фантазии тело повернуло к нему голову и взрезало нервы чужим, не Томиным, голосом.

Желание, помимо воли воплотившееся в образах в голове, читалось в расширенных, непроглядно чёрных зрачках и выражении лица, несколько отсутствующем и одновременно предельно пристальном. И увеличившаяся выпуклость в области ширинки от взгляда Джерри тоже не укрылась. Но он это никак не прокомментировал и поинтересовался:

- Будешь ощупывать меня на предмет имплантнов?

- Что? – Оскар посмотрел ему в лицо, с трудом возвращаясь в реальность, обратившуюся патокой, в которой так легко завязнуть.

- Подкожные украшения, - подсказал Джерри. – Будешь искать их?

- Нет, не буду, - качнул головой Шулейман. Подумал и, подозрительно сощурившись, спросил: - А они что, есть у тебя?

- Нет. Но ты же пожелал лично удостовериться в том, что на моём теле нет пирсинга. Поэтому я и предлагаю проверить сразу на наличие других модификаций, чтобы дважды не раздеваться.

Шулейман оглядел его тело и снова поплыл бы, но вовремя зацепился взглядом за блеск камней в серьгах преткновения и недовольно, осуждающе произнёс:

- Ты специально выбрал серьги с отсылкой к Эванесу? Догадываешься, какие эмоции испытает Том?

- У Эванеса камни были квадратной формы, а у меня шестиугольники, - Джерри легко объяснил разницу и пустоту обвинения дока. – Или предлагаешь мне вовсе отказаться от бриллиантов из-за него? Так-то ты их тоже любишь и носишь.

Этот аргумент Оскару крыть было нечем, кроме тупого неаргументированного упрямства:

- Всё равно похожи.

- Когда уши заживут и привыкнут, куплю другие серёжки, - спокойно ответил Джерри, он и без комментариев Шулеймана не собирался ограничиваться одной парой.

Шулейман вновь окинул его взглядом и задумчиво сказал:

- Косметика, одежда, половина которой женская, теперь серёжки. Что дальше, сиськи себе приделаешь?

- Не рассчитывай, - отбрил его Джерри и спросил: - Я могу одеться?

- Одевайся.

Джерри надел трусы, и Оскар внутренне заорал. Джерри ещё и трусы купил и носит такие, которые Оскар просил купить Тома и носить вместо традиционных повседневных боксеров, и Том согласился, но до дела так и не дошло. Зато Джерри до магазина дошёл и прямо сейчас крутил перед носом миниатюрными брифами, низко сидящими на узких бёдрах и соблазнительно подчёркивающими единственную покрытую часть стройного тела. Очень, очень, очень аппетитную часть. Маленькие, округлые, подтянутые половинки так и просились в руки и под зубы. Оскар знал, видел в воображении, что Тому подобное бельё будет к лицу, если можно так сказать, но не представлял, что он будет в нём настолько хорош. Вернее, не он. Вновь поднимающееся возбуждение смешалось со злостью, делая первое только острее, жестче, отчего сделалось душно, будто ванная комната обратилась запечатанной разогревающейся духовкой. Джерри испортил его маленькую мечту и отнял её, Оскар больше никогда не захочет видеть Тома в этом белье, не сможет спокойно смотреть, потому что на первом месте отпечатался образ Джерри в соблазнительных брифах.

Как назло Джерри наклонился за штанами, нагнулся, стоя на прямых, немного расставленных ногах, подставив взору вздёрнутую пятую точку и промежность. Фантазия снова, на ускоренной съёмке пробежала в голове зависшего Шулеймана: прижать к стене, содрать треклятые трусы и спустить пар, отодрать так, чтобы потом мог только на пол сползти. В глазах потемнело, кровь дико, ударно пульсировала в висках.

Рука сама собой дёрнулась шлёпнуть по привлекательной, желанной до умопомрачения попе. С... Сучка. Какая же сучка. И Том – сука.

Одёрнув, остановив себя последним усилием воли, Оскар изменившимся, глубоким голосом приказал:

- Выйди вон.

В этот раз ему удалось удивить Джерри, и Джерри не скрыл недоумения, обернувшись к нему с немым вопросом в глазах.

- Выйди вон, - повторил Шулейман, держась на краю. – Я хочу принять душ.

Воздержавшись от пререканий, Джерри быстро надел майку и вышел в коридор, в ванной комнате он всё равно уже сделал всё, что требовалось. Оскар захлопнул за ним дверь, запер на замок, содрал с себя одежду, побросав её на пол, и зашёл в душевую кабину. Включил воду на полную мощность и зашипел от того, как обожгли холодом ледяные струи, бьющие по телу. По прошествии нескольких секунд экзекуции сделал воду теплее, комфортной температуры, решив, что не хочет себя мучить ещё и закаливанием. Припал спиной к стенке, упёрся в неё затылком и закрыл глаза, каждой клеткой чувствуя, как на износ долбится сердце в грудину, гоняя по венам горячечное давление.

Похоже, от измены его остановит только чудо. Чудо – щелчок.

Не открывая глаз, Оскар провёл кулаком по вздыбленному, яростно пульсирующему члену, представляя Тома, стоящего перед ним на коленях. Эта картинка сама возникла в голове, и он не захотел выдумывать ничего другого. Большие глаза и взгляд снизу, разомкнутые губы, покорно опущенные на колени ладони, лицо, доверчиво открытое, подставленное в ожидании жемчужных капель... Кажется, обзавёлся новой сексуальной фантазией, привязанной исключительно к Тому.

Разрядка наступила быстро, тупо, пресно. Это не то, совсем не то, разве что яйца немного убавили в весе. Не почувствовавший никакого удовлетворения Оскар обмылся, оделся и вышел из ванной, к своему удивлению обнаружив под дверью Джерри, что опирался спиной о стену, сложив ладони на пояснице.

- Что ты здесь делаешь?

- Тебя жду, - к удивлению Оскара ответил Джерри обычным человеческим тоном, не лишённым участия.

- Зачем? – Шулейман сощурился, всеми фибрами души чуя подвох.

Но подвоха не было. Не меняя своего скромного положения, тем же ставящим в тупик нормальным тоном без капли яда Джерри ответил:

- Чтобы удостовериться, что с тобой всё в порядке. Мне показалось, что ты несколько не в себе.

Хмуря брови, Оскар хлопал глазами, силясь разглядеть в крысе что-то, что укажет на очередной хитроумный план – или просто игру развлечения ради, но ничего не находил. Единственное, что не заметить, не видеть не мог при всём желании – поражающее, ещё больше сбивающее с толку сходство Джерри сейчас с Томом. Общий вид, поза, необоснованное беспокойство, проявляющееся в глупой и трогательной заботе.

- Ты переживал за меня? – недоверчиво уточнил Шулейман.

- Да. Я опасался, что ты совершишь какую-нибудь глупость.

У Оскара от такого откровения зависал мозг, дезориентированный полным совпадением и вопиющим несоответствием одновременно. Он снова сощурился, сверля Джерри взглядом, и произнёс:

- Что, даже не отпустишь какой-нибудь гаденький комментарий по поводу того, что я дрочил в душе?

- Я не знал, что ты этим занимался. Но буду иметь в виду, - корректно ответил Джерри.

Оскар ощущал себя попавшим в зазеркалье, в котором... Да чёрт его разбери, что в котором! В котором Джерри – это Том, где Том и каков непонятно, и это только одна деталь сюрриалистического мира наоборот. Из этого мира Шулейману хотелось скорее выбраться.

- Прекрати быть таким милым. Тебе не идёт, - хмыкнул Шулейман в надежде «разбить зеркало».

- Я не притворяюсь. Я тебе уже говорил, что не только сука по своей сути. Сегодня мы уже вдоволь поцапались, можно и по-человечески поговорить.

Шулейман искал подвох, искал, несмотря на то, что вроде бы ещё в начале этого дурдома на дому принял, что Джерри может быть очень похожим на Тома. Но лишённое хитрости лицо обезоруживало и убеждало в реальности нереального, противоречащего его суждениям и желанию.

- Верни обычного Джерри, - сказал Оскар. – Тот мне хотя бы понятен, а от этого, - он обвёл Джерри пальцем, - мне не по себе.

Джерри пару секунд не сводил с него внимательного, но ничуть не агрессивного взгляда, и произнёс:

- Оскар, подумай над своими словами и желаниями. Больше всего тебе нравится Том в варианте до объединения, но ты хочешь, ждёшь от него тех качеств, которые есть во мне. Ты скучаешь по Тому, любишь его и хочешь вернуть, а я тебя раздражаю, но когда я без притворства показываю близкое к Тому поведение, ты просишь меня вести себя как обычно. Оскар, чего ты хочешь?

[Кого ты хочешь?]

«Тебя хочу», - подумал Шулейман, обманувшись единством оболочки и большими невинными глазами.

Разозлился, раздражился, бросил Джерри:

- Я хочу, чтобы всё стало, как прежде. А ты прекрати умасливать меня сладостью, я не поведусь, - и быстрым шагом направился прочь по коридору, поставив в разговоре точку.

О своём поведении и противоречивых желаниях Оскар думать не собирался. Нет в нём никаких противоречий, он чётко сознавал свои чувства: Тома – любит, Джерри – не терпит. И неважно, что изначально он с Джерри имел подобие отношений, которые его устраивали, бегал за Джерри и даже шёл на некоторые уступки. Это любовь к Тому тогда зарождалась, чтобы расцвести с его возвращением. И одна маленькая деталь, пропущенное звено, которое Эдвин по причине неведения не учёл в своей стройной, полностью доказанной теории о благотворном влиянии Тома на Оскара, тоже не имела значения. Шулейман о нём также не помнил.

Джерри проводил его взглядом и, тихо вздохнув, покачал головой. Шулейман, Шулейман, какой же ты... осёл. Большой ребёнок, хочу – и всё, а сам не знает, чего хочет, поскольку не привык подвергать свои хотелки рефлексии.

Хотел Джерри пойти за Шулейманом, полежать рядом, но решил воздержаться. Ушёл в гостиную и включил телевизор, раздумывая, перекусить ли ему перед сном, выпить ли чего-нибудь, или лёгкого ужина, бывшего три часа назад, хватит до утра. Выпил питьевой йогурт без добавок, сгрыз яблоко, удержавшись от конфет и манящих похрустеть вкусной вредностью солёных крекеров, и отправился чистить зубы.

Приласкать себя, что ли, тоже на сон грядущий? Лёжа в кровати, Джерри задумался, какое бы видео хотел посмотреть для создания правильного настроения. Но после десяти минут размышлений с телефоном в руках так и не определился, убрал заблокированный мобильник на тумбочку и просто лёг спать.

Вечером следующего дня Джерри спустился к Крицу на тренировку, хваля себя в очередной раз за находчивость: Криц – настоящее сокровище, а его нахождение в соседней квартире крайне удобно.

- Лучше сразу сними серёжки, - бросив на Джерри один взгляд, посоветовал Криц.

- Они аккуратные, не заденешь.

- Дело твоё.

Мужчина помолчал, заканчивая протирать нож, и, бросив на Джерри ещё один взгляд и не оценив сочетание коротких шортиков с бриллиантами в ушах, сказал:

- В следующий раз в платье приходи.

- В платье мне будет неудобно, - не смутившись, ответил Джерри.

Походил по просторной комнате, разглядывая знакомую обстановку, которую Криц продолжал совершенствовать под себя, дополнять практичными, в большинстве боевыми деталями. И обратился к тренеру:

- Криц, у тебя с боксом как, умеешь?

- Когда-то в числе прочего занимался.

- Научишь меня?

- Тебе это не нужно, - безэмоционально заключил Криц. - В реальном бою бокс малопригоден, и у тебя верх слабый, тебе лучше не руками драться, а ногами.

- И всё-таки я настаиваю, - Джерри сделал пару шагов к нему. – Мне не для боя надо, а для себя, для общего развития.

Мужчина не стал его переубеждать, только уточнил:

- Ты в курсе, что в боксе удары наносятся по корпусу и в голову?

- В курсе, - ответил Джерри, понявший намёк, улыбнулся. – Будет мне стимул шустро двигаться и быстро учиться.

Криц поднял руку, и Джерри дёрнулся, подумав, что тот без предупреждения нанесёт удар, что случалось нередко. Но тренер беззвучно усмехнулся уголком рта его пуганой реакции и провёл ладонью по ёжику на голове, кивнул:

- Туда иди.

Джерри прошёл в соседнюю комнату, и зашедший за ним мужчина сказал:

- Я с тобой драться не буду, иначе ты сразу отправишься в нокаут. Это твой спарринг-партнёр, - указал он на боксёрскую грушу в углу. – Для начала посмотрю твой удар. Вперёд.

Джерри выгнул бровь – на грушу он не рассчитывал, - но спорить не стал, подошёл к спортивному снаряду и попросил:

- Дай мне перчатки.

- Нет.

В этот раз Джерри в вопрошающем удивлении выгнул обе брови.

- Почему?

- Потому что ты должен сразу приучаться к «голому удару», и так лучше видно силу и технику.

- Хотя бы повязки на руки мне дай.

- Нет, - снова отказал тренер.

- Криц, я не хочу попортить себе руки, - Джерри продемонстрировал ухоженные кисти.

Но его слова не произвели на Крица ровным счётом никакого впечатления, что он выразил ответом:

- Я тебе никакой защиты не дам. Ты или бьёшь так, или отказываешься от своей идеи.

Несмотря на проигрыш в споре, Джерри всё равно поступил по-своему, поскольку не желал терпеть боль и ходить потом с разбитыми костяшками. Он снял майку, чтобы намотать её на руку – Криц сказал, что не даст ни перчаток, ни защитных повязок, но не уточнил, что нельзя их делать из подручных материалов.

Прозвучал дверной звонок. Криц обернулся на звук и велел Джерри:

- Оставайся здесь.

Бесшумно подкравшись к двери, Криц взял в руку пистолет – он никого не ждал. Но, заглянув в дверной глазок, он увидел всего лишь Шулеймана и открыл дверь.

- Джерри здесь? – требовательно спросил Оскар.

- Там, - кивнул мужчина себе за спину и направился обратно, безмолвно предложив гостю проследовать за ним.

Оскар проследовал в комнату и увидел Джерри, который по-прежнему стоял полуголый, в своих блядских шортах и с майкой в руках.

- Почему ты раздет? – Шулейман потребовал объяснений.

В свою очередь Джерри обратился к тренеру:

- Почему я раздет?

Криц посмотрел на него, на Оскара и пожал плечами:

- Понятия не имею.

Чувство юмора у него тоже имелось, такое же странное, как и сам этот человек.

В секунду Оскар придумал объяснение происходящему: крыса намеревалась соблазнить тренера, и непременно сделала бы это, если бы он не пришёл. В глазах полыхнуло чёрным, ожесточая впившийся в гулящую непокорную дрянь, чёртову Дездемону, взгляд.

- Быстро домой, - отчеканил Шулейман.

Растерявшись в этой ситуации, в которой в кой-то веке на самом деле был невиновен, Джерри посмотрел на тренера:

- Криц, скажи.

Криц только пожал плечами и отошёл к окну, открыл его и закурил, наблюдая за развитием ситуации. Гад. Джерри стало бы смешно, если бы не опасался Шулеймана, который сейчас больше всего походил на Отелло перед своим главным действием. Избегая оправдательного тона, смотря в лицо, Джерри объяснил:

- Я разделся, чтобы использовать майку в качестве защиты для руки при ударах по груше. Криц отказался давать мне перчатки, а я не хочу разбить руки.

- Так и было, - наконец-то подтвердил Криц.

Джерри мысленно выдохнул: он в принципе не хотел быть удушенным, а быть удушенным не за что не хотел тем более. Прищурившись, Оскар недоверчиво посмотрел на мужчину у окна, на Джерри и заявил:

- Я останусь, посмотрю тренировку, - он подошёл к креслу и вальяжно развалился в нём, положив руки на подлокотники.

Криц не попытался его выгнать, ему было всё равно, только предупредил:

- За случайные увечья я ответственности не несу.

- Окей, - согласился Шулейман и приклеился внимательным взглядом к Джерри.

Джерри поджал губы, но промолчал, переключился на майку, расправил её, чтобы аккуратно замотать правую руку. Криц подошёл к нему, отобрал майку и бросил Шулейману, хлопнул ладонью по груше:

- Бей.

- Разве перчатки и обвязки используют не для безопасности бьющего человека? – стоя на своём, спросил Джерри.

- Суставы я тебе вправлю, если что. А если ты с одного удара сломаешь кость, то о чём может идти речь?

Джерри поскрипел зубами, посверлил невозмутимого и непробиваемого мужчину взглядом, но проглотил недовольство и несогласие. Примерился к груше и ударил. Слабенько ударил, так, что она и не шелохнулась, потому что избегал боли.

- Это смешно, - дал комментарий Криц.

В конце концов своими комментариями он довёл Джерри до нужной кондиции, разозлил, и тот начал бить по-настоящему, весьма дилетантски с точки зрения профессионального боксёра, которым и Криц не являлся, но техникой владел. Энергия ударов голыми руками прокатывалась по лучевым костям и болью била в локтевые суставы. Костяшки пальцев Джерри не разбил, но они покраснели, стёрлись, пропитавшаяся потом чёлка липла ко лбу. Криц зацепил его за плечо и пихнул на середину комнаты.

- Майку надень, - сказал и замахнулся.

Джерри увернулся, отскочил. Тренер повторил:

- Майку надень.

Понятно. Очередное испытание – оденься и при этом не дай себя побить. Джерри бросился к Шулейману, у которого на коленях лежала его майка, но потерял драгоценную секунду, и атакой сбоку Криц отшвырнул его на пол. Проехавшийся по полу плечом Джерри подскочил на ноги, игнорируя боль, схватил майку и рванул к противоположной стене, на бегу одеваясь.

Посмотрев сорок минут тренировки, удостоверившись в том, что Джерри занимается боем, а не непотребством, Шулейман потерял к происходящему интерес и по-английски удалился. Джерри поднялся в квартиру через час, вымотанный, мокрый и липкий от пота. Закинув на плечо полотенце, он направился в ванную, немного шаркая от усталости, позволяя себе это.

Прохладный душ освежил и взбодрил, а горячая пенная ванна, которую, пораздумав, Джерри решил принять, расслабила нагруженные мышцы. Прикрыв глаза, Джерри наслаждался ощущениями, потом сделал маску на лицо, вымыл волосы и, отдохнувший и благоухающий, покинул ванную комнату.

- Где список причин? – спросил Шулейман, с которым Джерри встретился в коридоре.

- Уничтожил, - ответил Джерри, посмотрев ему в глаза.

Оскар непонятливо нахмурился. Снова почуял подвох, но не успел за него ухватиться и осознать. С губ слетел глупый, но единственно возможный вопрос:

- Зачем?

- Я пересмотрел свою позицию касательно визуальных стимулов и материальных носителей, - отвечал Джерри с тем же спокойным выражением, смотря доку в глаза и держа подбородок чуть вздёрнутым, поскольку тот стоял близко и всё-таки был выше. – Мне надоело твоё скотское поведение. А моя ценность в твоих глазах прямо пропорциональна количеству нужной тебе информации в моей голове. Ты же бизнесмен, сам должен это знать. Если же не знаешь, то удача вскоре тебе изменит.

Чистую правду изложил. Но наполовину. Второй, пожалуй, истинной, первостепенной причиной его решения больше не переносить догадки и знания на материальные носители, было то, что от Шулеймана помощи, как с козла молока. С него больше пользы будет в умеренном, контролируемом неведении, когда Джерри будет выдавать ему информацию в правильном виде и подталкивать к необходимым действиям.

- Я тоже умный. Не забывай об этом, - сощурился Оскар.

- Умный, - не поспорил Джерри. – Но в прошлый раз ты бы в жизни не догадался, в чём суть раскола, и сейчас тоже не догадаешься.

- Ты знаешь? – с шоком выговорил Шулейман; сердце застучало чаще от лавинообразно накатывающего понимания, что крыса водила его за нос.

Джерри позволил себе его побесить и только уклончиво пожал плечами, наклонив голову к правому. Оскар замахнулся, но не ударил, что-то остановило. Он больше пугал. Но Джерри не дрогнул, даже глаза не закрыл и сказал:

- Бей. Я не буду защищаться. Но помни, что каждым ударом ты отдаляешь себя от цели.

- Сука ты...

- Ты повторяешься.

Прожигая Джерри взглядом, Оскар мог только в бессилии сжимать кулаки. Он мог сотрясти мир, но перед этой дрянью был бессилен, как мальчишка. Перед ними обоими он был ничтожно слаб и уязвим: перед Томом – из-за своей любви, перед Джерри – из-за любви к Тому. На минуту Шулейман задумался: а может, послать к чертям эту невозможную парочку в одном лице, что ставит его на колени, что озаряет жизнь смыслом и счастьем и низвергает в ад. Выдрать с корнем из сердца и из жизни и не вспоминать безумие, ставшее его безумием. Сладким и ядовитым, необходимым и отравляющим мутагеном. Но Оскар даже под страхом смерти не согласится отказаться от Тома, усмехнётся и скажет: «Стреляй», зная, что Том последует за ним.

- И на тебя найдётся управа, - проговорил Шулейман предупредительно, с достоинством.

- И на меня есть управа, - согласно кивнул Джерри, и глаза его сверкнули победной ухмылкой навылет. – Но эту информацию мне тем более невыгодно тебе сообщать.

Выдержал паузу и равнодушно спросил:

- Дашь пройти?

«Хотел суку – получай суку, дорогой».

Оскар отошёл в сторону и опёрся предплечьем о стену, не обернувшись ему вслед.