Трое

Так пожалей мои нервы, нервы, нервы,
Хватит быть со мной верной, верной, верной.
Я-то знаю, ты - стерва, стерва, стерва.
Пожалей мои нервы, нервы, нервы, и проваливай...

Лёша Свик, Стерва©

- Привет, радость моя! – ответив на звонок, поприветствовал Джерри Карлос, голосом выдавая заразительную широкую улыбку. – Как всегда счастлив тебя слышать.

- Карлос, у меня к тебе дело, - интригующе начал Джерри. – Я обещал грандиозное гуляние с твоим участием по случаю моего двадцатипятилетия, но в прошлом году был немного занят медовым месяцем. Но я хочу исправить ситуацию и устроить крутую вечеринку в этот раз. Ты со мной?

- Какие вопросы? – воскликнул Монти. - Назови время и место, и я буду там, реши ты хоть на Южном полюсе праздновать!

- Со своим мужем я могу себе это позволить, - сдержанно посмеялся Джерри.

- Джерри, признайся мне в одной вещи, – вдруг заговорщически обратился к парню Карлос. – Ты ведь только притворяешься хорошим и милым, а на самом деле остался той же очаровательной сучкой? – голос его снова улыбался.

Обрадовавшись тому, что его самый любимый на свете мальчик снова стал тем Джерри, которого он знал, что увидел ещё на фото в инстаграме, Карлос позабыл о разговоре с Томом, в котором обещал называть его не Джерри, а Томом. Потому что вот эта блистательная остроязычная стервочка в штанах – только Джерри.

- Ты меня раскусил, - громче рассмеялся Джерри. – Только не говори Оскару.

- Понимаю-понимаю. Рот на замок.

- Я всегда знал, что на тебя можно положиться. Поможешь мне с организацией вечеринки? Понимаю, что раньше надо было сказать, три дня всего осталось.

- Радость моя, ты говоришь с мастером вечеринок! Я за несколько часов могу устроить конфетку, не то что за три дня. Какие будут пожелания? – поинтересовался, озаботился Карлос, с головой нырнув в роль организатора праздника. – Или сюрприз тебе сделать? Давай сюрприз!

- Не откажусь от сюрприза, но некоторые моменты всё-таки лучше уточнить.

- Я весь внимание. И что насчёт гостей, кто будет?

Том так ни разу и не провёл день рождения как положено, шумно, ярко, чтобы запомнилось. В последние года, хоть были все возможности и не было больше тёмных, отбирающих настроение преград, как и прежде не праздновал, а Шулейман почему-то не догадался и не сподобился устроить ему праздник. Уверен был Том, что в этом году дня рождения у него не будет, но Джерри был иного мнения и собирался отгулять за двоих. Живём один раз, в его случае эта фраза приобретала ещё больший смысл. Надо пользоваться тем, что границы раздвинулись настолько, что их и не видно.

В их с Томом день рождения двадцать восьмого сентября Джерри вышел из квартиры с пухлой сумкой с праздничным нарядом и некоторыми предметами для наведения полного марафета, а часом позже комфортабельно вылетел из аэропорта на частном самолёте в сторону Рима. Шулейману ничего не сказал, он в список приглашённых не входил.

Вайлдлес, которого Джерри неофициально перевёл из охранника в парня на побегушках, больше не дежурил денно и нощно у дома, потому не знал о его отъезде. Знал Криц, но не считал нужным отчитываться Шулейману, к тому же он тоже был приглашён на празднование, в качестве желанного гостя, а не сопровождающего телохранителя, и, решив посетить вечеринку, улетел вместе с Джерри.

- Тебя не смутит, если я переоденусь при тебе? – повернувшись в карамельного цвета кожаном кресле, спросил Джерри у Крица.

- Переодевайся. Мне какое дело? – ответил мужчина, продолжая смотреть в экран повёрнутого горизонтально телефона.

Правой ногой, подошвой грубого ботинка, он упирался в элегантный точёный столик перед креслом. Длинноногие стюардессы тряслись от него и едва не лишались чувств. Им Криц виделся похожим на наёмника или бывалого вояку с покорёженной психикой, но никак не на кого-то нормального, кого ожидаешь увидеть в окружении Шулеймана и в его самолёте.

Джерри снял свитшот и вынул из сумки замену ему. Криц взглянул на него, привычно оценивая обстановку.

- Криц, хотел кое-что спросить у тебя, - переодеваясь, обратился Джерри к тренеру-телохранителю. – Тебя не волнует, что я в браке с мужчиной?

- Почему это должно меня волновать? – равнодушно спросил мужчина.

- Ты похож на того, кто подобное не одобряет.

- Я никак не отношусь к сексуальным меньшинствам, мне нет дела до того, кто с кем и как спит. У меня был друг-гей, две горячие точки вместе прошли, в первой и познакомились и подружились. Мне до его ориентации не было дела, я с ним спокойно спал рядом, когда была возможность поспать. Хороший парень был, жаль, гражданка его убила.

- Не смог вернуться к обычной жизни? – уточнил Джерри, которому было на самом деле интересно, и он не совсем понял, что именно в высказывании Крица значит гражданка – гражданская жизнь или некая гражданка, то есть женщина, что свела его друга в могилу.

- Вроде того. Он без единого ранения и травм всё прошёл, а по психике ударило сильно, хотя по нему сказать нельзя было, пока там были. Через год после возвращения домой, добровольно пролечившись девять месяцев, он свёл счёты с жизнью.

- Мне жаль.

- Глупо это, - пожал плечами Криц и направил взгляд куда-то вперёд. – Но каждый сам волен выбирать, что делать со своей жизнью.

Джерри выдержал почтенную паузу, которой требовала затронутая тема смерти, оделся до конца, от чего отвлёкся, и снова обратился к Крицу:

- У тебя есть кто-нибудь?

- Отчего ты так интересуешься мной? – в ответ спросил тот, повернув к парню голову.

- Просто интересно, я о тебе ничего не знаю. Не волнуйся, быть моим любовником не предлагаю, - ухмыльнулся Джерри.

- Не с твоей комплекцией мне волноваться, - коротко, низко и негромко посмеялся Криц.

Смех у него был такой же, как и улыбка – кривой, до мурашек у окружающих от непривычности этих звуков от этого человека. Пережив лёгкий шок от того, что машина для убийств, оказывается, ещё и смеяться умеет, Джерри игриво поднял брови и с улыбочкой сказал:

- Ты хорошо меня учишь, а я способный ученик. Да и убить меня ты теперь не можешь, потому что охраняешь мою жизнь.

- Убивать тебя я бы и так не стал, не за что. Но в случае необходимости могу воспитать силовыми методами.

- А если мне понравится? – вновь вздёрнул брови Джерри, так и сверкая глазами.

Начинать пить до начала вечеринки он не хотел, потому что так можно раньше времени выйти из строя, и случайно нашёл занимательный способ скоротать время в полёте – заигрывать с Крицем.

- Если понравится, тебе дорога к психиатру, - усмехнулся телохранитель, не придавая значения ужимкам Джерри.

- У меня муж по образованию психиатр.

- Повезло. Далеко ходить не придётся.

Джерри усмехнулся уголком рта, повернулся всем телом к мужчине, подогнув под себя ноги, подперев челюсть кулаком, и напомнил о своём вопросе:

- Криц, так есть у тебя кто-нибудь?

- Никого.

- Давно?

- Да. При моём образе жизни семья противопоказана, а отношения не приживутся.

- К проституткам обращаешься или разовым свиданиям? – задал вопрос Джерри тоном столь обыденным, словно спрашивал о погоде.

- К проституткам. Это удобнее, когда нужно просто спустить пар.

На лице Джерри снова возникла улыбка, медленно оголившая зубы, и он произнёс:

- Мне сложно представить тебя в постели.

- И не надо представлять.

- Почему? Таких мужчин у меня ещё не было, - масляно улыбаясь, Джерри скользнул взглядом по телу телохранителя. – Это может быть интересной фантазией.

Криц поступил самым верным образом – никак не отреагировал на его слова, перекрыв раззадорившемуся вампиру доступ к крови, которой в этот раз не суждено хлебнуть.

Через пять часов после того, как хлопнула входная дверь, Шулейман забеспокоился, поскольку прежде Джерри так надолго не уходил. Случиться с ним ничего не могло, а значит – значит, что-то мутит тайком за пределами дома. Наверняка что-то нехорошее. Не одним звонком Оскару удалось выяснить, куда же запропастился Джерри, и он впал в праведный гнев от того, что гадина не только куда-то сошла из квартиры, но и «украла» его самолёт с экипажем и улетела, мать его, в Италию! И никто, ни одна собака его об этом не уведомила!

Как только второму самолёту Шулеймана разрешили вылет, он отправился вслед за Джерри в Рим, чтобы надрать наглую тощую задницу на месте преступления. Вариант «подождать, пока сам вернётся» не рассматривался, инфаркт схватит, если будет ждать, так клокотало всё внутри.

- Коньяк, - скомандовал Оскар, бросив на стюардессу взгляд, и снова потерял интерес и к ней, и ко всему, что происходило в самолёте, готовящемся к взлёту.

Барабанил пальцами по подлокотнику кресла – кресла, в котором Том сидел во время отправления в медовый месяц, а сейчас, год спустя, всё активно летело к чертям, превращалось в сюр. Думал, что скажет Джерри, когда встретятся лицом к лицу – специально не позвонил, гадина сделала ему сюрприз, и он тоже сделает.

Тем временем в одном доме вечернего Рима происходило веселье. Карлос не обманул и не разочаровал, организованная им вечеринка оправдывала самые изыскательные ожидания и была даже лучше, чем то, что Джерри себе представлял. Особенно постарался, проявил выдумку Монти по части выпивки – такого количества интересных, необычных, привлекательных алкогольных напитков Джерри прежде не видел в одном месте, что приятно удивляло. И минимум нелюбимого им шампанского, для дам, которые, впрочем, тоже предпочитали авторские коктейли со всех уголков мира и что покрепче.

Стены, потолок, пол и людей заливал глубокий лиловый, пурпурный и синий цвет подсветки. Гости состояли из модной тусовки, Джерри попросил друга пригласить их, тех, с кем в прошлом плотно работал, и никто не отказался. Дизайнеры, фотографы, даже модели заполнили этаж. Последние, конечно, лукавили, улыбаясь имениннику и говоря слова поздравлений и пожеланий, но Джерри это не заботило. Они все чествуют его персону, а искренне или нет – их дело. Джерри опрокинул в себя Олд-фэшенд, весьма подходящий под местную публику коктейль, привлёкший морковным цветом и вдохновивший раскрытым ромом ароматом эфирных масел апельсина.

Только один именитый, важный, хорошо знакомый Джерри дизайнер не был приглашён на вечеринку – Маэстро Миранда Чили. По двум причинам. Во-первых, Джерри его по-прежнему не терпел и, хоть уже был значительнее расслабленнее по поводу вещей, которые могут спровоцировать щелчок, не желал оказываться в замкнутом помещении с неуправляемым психом, от которого чёрт знает, чего ожидать, и которого невозможно контролировать. Во-вторых, позови он Маэстро, пришлось бы приглашать и сестрицу, а с Оили Джерри контактировать не хотел, как и со всей Томиной роднёй.

- Не могу привыкнуть, - держа левую руку Джерри, говорил пожилой, серебристо, благородно седой дизайнер, он же фэшн-фотограф, - что у тебя больше нет шрамов. Почему ты решил их свести?

- Они были полезны для работы, но не в повседневной жизни. По их поводу я никогда не испытывал комплексов, но всегда хотел свести. Каждому хочется иметь тело без изъянов.

- Понимаю, - кивнул мужчина, выказывая уважение к выбору Джерри. – Но они были большой изюминкой.

- Изюминкой мои шрамы были, когда я стал моделью, а в детстве мне из-за них постоянно прилетало, - улыбнулся Джерри.

- Неужели тебя били? – ужаснулся дизайнер, тем не менее прекрасно понимая, что подобное происходит постоянно.

- Из-за них меня обзывали, задирали, а за то, что я не реагировал или наоборот достойно отвечал, не давая себя в обиду, били. Увы, я всегда был худым и слабым, а их было много.

Дизайнер осуждающе покачал головой из стороны в сторону, сказал:

- Дети жестоки. Всё зависит от воспитания, но большинство родителей не справляются с задачей взращивания доброго, сострадательного человека.

Джерри согласно кивнул. Дизайнер выдержал недолгую паузу и обратился к нему:

- Не подумай дурного, но я всегда хотел потрогать твои рубцы. К сожалению, теперь никогда не узнаю, какие они на ощупь.

- Почему не потрогал? – удивлённо спросил Джерри.

Не каждый дизайнер может потрогать моделей, но для фотографа это совершенно нормально, а с Карлом Джерри отработал не одну съёмку, он мог даже не спрашивать, а «случайно» ощупать.

Дизайнер покачал головой:

- Не хотел тебя смущать. Модели не куски мяса и заслуживают уважения к личным границам не меньше прочих людей.

- Твоим моделям везёт, - улыбнулся ему Джерри и участливо задал вопрос: - Как твоя осенняя коллекция? Был уже показ? Извини, в последнее время я не слежу за модными новостями, было сложное лето.

- Премьера состоялась. Всё прошло прекрасно.

Самолёт летел по стремительно темнеющему небу, напитывающемуся чернильным цветом, местами ещё расчёркнутому узкими полосами красного и малинового закатного огня. Шулейман приговорил второй бокал коньяка и дал себе зарок не пить больше, чтобы не поломать Джерри шею. Если будет бить его, то надо бить так, чтобы не до инвалидности.

Долго. Казалось, что самолёт летит очень медленно, вообще не двигается по небу, что одинаково за иллюминаторами. Сверхзвуковой истребитель себе, что ли, прикупить, чтобы за считанные минуты добираться в пункт назначения? Том наверняка будет под большущим впечатлением от полётов на такой «ласточке». Оскар улыбнулся мысли о том, как Том будет визжать и хвататься за него и за кресло во время прохождения самолётом фигур высшего пилотажа, исполнить парочку которых он непременно попросит пилота. Но неизвестно, когда это будет, когда снова смогут жить счастливо и спокойно, без третьего лишнего и без внутренних Томиных терзаний, и будет ли вообще.

Решено – когда Том вылечится, купит истребитель. Вот просто чтобы был, и чтобы Тому были острые ощущения. Средняя цена за «птичку» всего лишь тридцать миллионов. А пока – надо добраться до гадины.

С тоской Шулейман вспоминал о том, как Том всегда оставался там, где его посадишь... Его хороший, добрый, милый мальчик. Взрывной, но не способный на зло. Преданный как щенок, требующий внимания и ласки. Мягкий котёнок.

Среди прочих гостей вечеринки из модельного прошлого была и Бо Аксель, преданная, безнадёжно влюблённая бывшая личная помощница, согласная быть для Джерри всем, чем он только пожелает. Конечно же, Джерри знал, что у неё при виде его слабеют колени, но всегда умело делал вид, что ничего не видит, чтобы не обижать удобную девочку отказом. Судя по взглядам её, мнущейся в сторонке, ничего не изменилось. Потому Джерри и выбрал её для приятного и полезного времяпрепровождения под шум гуляния тайком от остальных гостей.

Какую-то другую, более эффектную женщину, какими были все остальные, пришлось бы убалтывать, тратить время, и не факт, что не отказала бы в итоге. Посему Джерри предпочёл беспроигрышный вариант попроще. Бо, конечно, совсем не красавица, но и не страшная настолько, чтобы ничего не получилось. Да и выглядеть она стала лучше, прибавила килограмм пять навскидку, что пошло ей только на пользу, убрала жиденькие невнятного цвета волосы в аккуратный гладкий хвост и сутулиться перестала. Бабушкины очки остались на прежнем месте, но эта деталь была не столь принципиально отталкивающей. Тело у Бо нормальное, сойдёт, а для секса только оно и важно. Джерри просто хотелось потрахаться. Он даже думал соблазнить своего старшего друга Карлоса, но отказался от этой идеи, потому что, во-первых, секс всё-таки портит дружбу, а ему не хотелось, чтобы их товарищеские отношения изменились в худшую сторону и тем более прекратились; во-вторых, Том очень опечалится, если узнает, что Карлос, которого так отводил от измены, всё же отступил от верности – с ним.

Джерри отвёл Бо в комнату на втором этаже и, ничего не объясняя, не включив свет, прижал её к стене. Они даже не разделись: Джерри только расстегнул штаны, а на своей внезапной любовнице сдвинул в сторону трусики, в этот раз любовь Бо к юбкам сыграла только на руку. Ему быстрый секс в темноте понравился, ей, кажется, тоже, Джерри это не заботило.

Смахнув назад растрепавшиеся прядки, Джерри поправил приспущенные трусы и застегнул ширинку. Хорошо, ох, хорошо было... Как удачно по дороге в аэропорт заехал в аптеку и купил презервативы, планируя, что что-то может быть. Без резинки не рискнул бы – только детей незапланированных ему не хватало.

Бо не спрашивала, что это было, румянилась, пребывала в некоторой полупьяной растерянности от произошедшего и не пыталась упрекнуть в том, что Джерри воспользовался ею, или спросить, значит ли это что-то. В коридоре, где тоже царил мрак, но не настолько плотный, куда они вышли из комнаты, Джерри окинул девушку взглядом, цепляясь за припухшие губы, блестящие глаза и помятую блузку, и, махнув на надобность вернуться к гостям, снова набросился на неё, поцелуем впиваясь в рот, требовательно сжимая едва округлые бёдра. Наслаждался мягкостью женского тела, податливостью, природной готовностью принять, было бы желание. Вдыхал запах – от Бо не пахло ничем, только ею самой, женским телом, аромат которого Джерри успел позабыть. Благодаря чёртовому Шулейману в последний раз с женщиной он был три года и девять месяцев назад. С Кристиной – первой и последней своей женщиной до сегодняшнего вечера.

Надо натрахаться вдоволь, наперёд, кто знает, когда в следующий раз получится.

В этот раз свет включил, захлопнул дверь. На поверку освещённая комната оказалась спальней. Джерри раздел Бо догола и толкнул на кровать. Сам тоже разделся, стукнув сброшенными туфлями об пол, поставил девушку на четвереньки и, притормозив, оценил её в этом пикантном положении с тыла. Провёл ладонями по узкой спине, по раскрытым бёдрам. А у неё оказалась ничего такая попка, чего не было заметно под уродскими юбками.

Блистер заупрямился, не давал спрятанный в себе презерватив. Наконец Джерри справился с ним, аккуратненько надорвав зубами, раскатал по себе латексное изделие и снова погрузился в жаркую глубину. Останавливался, чтобы растянуть услаждающий процесс, гладил, пощипывал худое тело под собой. Пробегала мыслишка усадить любовницу верхом и переложить на неё все усилия на пути к своему оргазму, но – не Бо. Её лицо он видеть не хотел.

А на десерт получил ещё и минет, неумелый, но о-о-очень старательный. Бо работала как насос, и Джерри приязненно шипел сквозь зубы и одобрительно гладил сидящую на коленях у его ног девушку по голове, пока она выдаивала его до капли и играла тоненькими прохладными пальцами с поджавшимися яичками. Правду говорят про тихие омуты. Том до двадцати трёх лет доходил мальчиком пуганным, невинным – и какой охочий до секса и богатый на выдумку. И Бо туда же – типичнейшая серая мышь, а сколько желания и энтузиазма.

После всего, одевшись уже, Бо всё-таки заговорила, осторожно обратилась к Джерри:

- Джерри, я слышала, что ты в браке...

- Да, у меня есть муж, - подтвердил Джерри, отлично отыгрывая, будто ничего предосудительного не сделал. – Но мы разрешаем друг другу спать с другими, если хочется.

Подойдя к Бо, он спросил участливо:

- Ты расстроена из-за того, что произошло и моих слов?

Пусть к Бо никаких эмоций Джерри не испытывал, но обижать её не хотел – вообще никого не хотел обижать, кроме тех, кто задевал его или Тома. И Шулеймана. Изводить его было слабостью Джерри, с которой ничего не мог поделать, да и не очень-то хотел.

- Нет, ничего подобного, - не очень убедительно мотнула головой девушка, натянула улыбку. – Мне уже не пятнадцать, чтобы ждать чего-то после, - это было правдой, она ничего не ждала.

Джерри улыбнулся губами, на прощание подарил ей поцелуй – одно прикосновение к губам и открыл дверь. Больше Бо ни о чём не спрашивала, вместе с Джерри покинула обзаведшуюся секретом комнату и сильно отстала, чтобы не возвращаться вместе и не привлекать внимание.

- Где ты был? – спросил Карлос у Джерри, имевшего вид растрёпанный, довольный и затраханный.

Джерри ответил ему с очаровательной улыбкой:

- С Бо трахался.

Монти рассмеялся и похлопал его по плечу со словами:

- Ладно, не говори, если не хочешь. Ты ж моя вечно таинственная радость! – и тиснул в объятиях, смачно чмокнул в щёку, не унюхав, что от «радости его» сексом прёт за версту.

Воистину, хочешь сохранить секрет – озвучь его в шутку. Выбравшись из крепких дружеских объятий, Джерри обвёл взглядом огромный ассортимент напитков и выбрал нежно-цыплячьего цвета коктейль в высоком стакане. Выпил залпом, запил маленькой бутылочкой воды, так как после секс-рывка сушило, и закурил приятный, отдающий грушей вкус коктейля ментоловой сигаретой. Следующий в руку, а после в рот к Джерри перекочевал шот Форрест Гамп – гадость редкостная, если бы в рюмке не было на один глоток, пришлось бы искать, куда выплюнуть кисло-горькую зелёную жижу. А вот Белый русский, на которого положил глаз, порадовал вкусом. И Шпритц, что надо тянуть через две короткие чёрные трубочки, весьма и весьма. После Шпритца Джерри притормозил на полчаса, чтобы оценить степень своего опьянения, перекусил и подхватил с тянущейся вдоль двух стен стойки очередной красивый бокал. Стоя у стены, Криц, хоть отказывался быть нянькой и находился здесь не по работе, наблюдал за подопечным. По отдельности парочка сошедших с подиумов мадам пытались познакомиться с ним, молчаливым, суровым, до дрожи настоящим мужчиной, но Криц их интерес игнорировал. Подошла и третья девушка, пьяненькая, маленькая, улыбчивая, звонкая, как птичка.

- А ты тоже модель? Я раньше не видела тебя на показах и съёмках, но ты такой колоритный...

Не расплетая неприветливо сложенных на груди рук, Криц с высоты своей массивной фигуры обратил взгляд к девушке. Она продолжала щебетать:

- Я мало знакома с Джерри, почти не пересекалась с ним, когда он ещё работал. На самом деле, не знаю, что я здесь делаю... - девушка растерянно огляделась и вернула взор к незнакомцу-махине, улыбнулась, протягивая тонкую ладошку к широкому каменному бицепсу: - Можно потрогать?

В детстве она не получила от отца любви и чувства защищённости и большую часть жизни искала их у других мужчин. И только что она нашла свой идеал – мужчину, который воплощает собой каменную стену, за которой ничего не страшно. Взрослый, серьёзный, сильный, совсем не похожий на мужчин модного мира, среди которых она привыкла вращаться, от такого у неё дрожь зарождалась под ложечкой.

Криц сделал шаг в сторону от неё, ответил холодно:

- Мадам, я при исполнении.

- При исполнении? – распахнула голубые глаза девушка. – Ты...?

- Телохранитель, - подсказал Криц.

- Чей? – снова удивилась нежеланная собеседница.

- Телохранитель Джерри, - Криц кивком указал на парня.

Девушка проследила его жест и взяла со стойки два одинаковых напитка, предложила:

- Выпьем?

- Я не пью.

- Совсем?

- Совсем.

Озадачившись причиной полного отказа от спиртного, девушка придумала только одну:

- Ты мусульманин? – предположила.

- Только по крови.

- Точно! – воскликнула дама. – По тебе видно, что ты откуда-то оттуда... Это так привлекательно... - она всё-таки прошлась рукой по развитым, взбыченным мышцам груди Крица.

Отделаться от приставучей девицы Крицу не удавалось, как он ни показывал незаинтересованность в знакомстве. Сложно с женщинами, как с мужчинами не поговоришь, не припугнёшь одним своим видом, силой вопрос не решишь, потому что поднимать руку на женщину – недостойное дело, за исключением самых редких случаев, например, когда речь идёт о защите своего ребёнка. Звонкая пигалица в небесном платье отиралась вокруг своего идеала, крутила воздушным подолом.

Звонок в дверь слышали не все. Одна девушка, одетая в короткое, сложного покроя платье цвета фуксии, пошла и бесстрашно открыла дверь, полагая, что это припозднившийся гость. Шулейман зашёл в зал, где играла музыка, злой, как чёрт, источая чёрную грозу. Не сразу, но постепенно все остановились и обратили свои взгляды к нему, тому, кто в любом месте становился эпицентром внимания. Одним из последних законного супруга, испепеляющего его взглядом, заметил Джерри, просиял улыбкой и поспешил подойти к нему.

- Оскар, ты привёз мне подарок?

- Я его тебе дома отдам, - Оскар выдавил из себя ответную улыбку, потому что вокруг было слишком много лишних глаз и ушей, наблюдающих за ними, слушающих.

- Он неприличный? – хихикнул Джерри, захлопал ресницами, отлично отыгрывая роль пьяного дурачка. Впрочем, пьяным прикидываться не приходилось.

От него пахло чем-то крепким и сладким, ягодным. Напиток в звонко-точёном коктейльном бокале в его согнутой и отведённой в сторону руке цветом тоже намекал на наличие в составе ягод.

- Он личный, - ответил Шулейман с той же улыбкой – судорогой лица.

Отпив из бокала, Джерри обвил Шулеймана одной рукой за шею, повис на нём и поцеловал, протолкнув язык в его рот, насильно опаивая вкусом коктейля из водки, ликёра и чего-то там ещё. Шулейман был вынужден ответить на поцелуй, взял за талию, потому что, опять же – на них смотрят десятки глаз, а для всех на него вешается Том, любимый супруг, которому нет причин отказывать в ласке. Но под благовидным предлогом, что застеснялся выражать чувства при посторонних, Оскар отцепил от себя пьяную пиявку.

- Достаточно. На нас все смотрят.

- И что? – вздёрнув брови, тонким голосом вопросил Джерри и снова сладко заулыбался, потянулся к муженьку. – Пусть смотрят, все и так знают, в каких мы отношениях, - и снова засосал, толкнулся всем телом вперёд, прижимаясь.

Не воспылал Джерри к Шулейману чувствами, не захотел его сильно-сильно, не решил сегодня затрахаться до изнеможения, а банально бесил дока, дёргал за нервы, понимая, что тот ничего не сделает при стольких свидетелях.

- Почему ты не сказал мне, что уезжаешь и устраиваешь вечеринку? – шёпотом прошипел Оскар, больно сжимая хрупкое запястье.

Джерри ответил в полный голос – ему-то нечего скрывать:

- Хотел, чтобы ты сделал мне сюрприз, - сказал с неугасающей счастливой любовной улыбкой. – Сюрприз получился. Оскар... - протянул Джерри, потянулся к уху дока, говоря заговорщически: - Может, подаришь мне два подарка? Первый – крышесносный оргазм, чтобы у меня ноги потом дрожали...

- Я тебе сейчас ремня дам, - Шулейман зло дёрнул Джерри за руку, отчего в запястье хрустнули косточки, и парень поморщился, - что неделю сидеть не сможешь.

- Оскар, это мой день рождения, - жалобно надул губы Джерри, лицом и голосом изображая обиду за начинающуюся супружескую ссору. И голову понурил, чтобы всем его жалко стало.

Оскар на его мордашку не повёлся, сжал запястье сильнее, так, что у Джерри кровь перестала поступать к занемевшим, заколовшим пальцам, но Джерри даже не попытался высвободить руку, только болезненно свёл брови.

- Закругляйся. Мы едем домой.

К ним подоспел Карлос, спросил добродушно:

- У вас всё в порядке?

- Да. Просто мы друг друга немного не поняли, - натянуто ответил Шулейман, наградив фотографа свинцовым взглядом, говорящим пойти прочь и не нарываться.

Но Карлос видел, что Шулейман явно расстроил его радость ненаглядную и не собирался так легко уходить, пусть и было страшновато.

- Том, успокой своего тревожного товарища, - внешне сменив гнев на милость, сказал [велел] Оскар Джерри.

- Ой, Том! – распахнув глаза, воскликнул Монти. – Точно, я совсем забыл, что ты говорил насчёт своего имени. Почему ты меня не поправил?

Моментально выйдя из убитого состояния, Джерри одарил друга сиятельной улыбкой:

- Я отзываюсь на оба имени. Если тебе привычнее «Джерри», называй Джерри. Мне приятно.

Шулейман позволил Джерри уйти с Карлосом, смотрел зверем, но больше не пытался увести силой. Потому что проблематично устраивать разборки, когда за вами все следят, а дрянь этим пользуется и разыгрывает миниатюры для публики. Никто не должен знать о том, что происходит на самом деле. Точно ли он всё ещё умеет класть на «надо»? Оскар принуждённо задался этим вопросом, наблюдая за празднующим Томин день рождения, весело проводящим время Джерри, с которым ничего не мог сделать.

Сделав круг по комнате, по гостям, Джерри сам подошёл к Шулейману, с двумя бокалами чего-то плотного, кроваво-красного в руках, отпивая из одного. Облизывал губы, окрашенные напитком в вампирский алый цвет.

- Что это? – спросил Оскар, понюхав необычный, ничем толком не пахнущий коктейль в целом бокале, и попробовал.

Чего он только ни пил, сотни напитков мог различить, но память молчала, не сумев идентифицировать коктейль и ту его часть, которая дополняла алкоголь. Шулейман сделал ещё один глоток.

- Это самая настоящая Кровавая Мэри, - назвал коктейль Джерри, не сводя глаз с дока. – Водка с кровью.

Получив ориентир, мозг наконец-то определил, что это за солоноватый, ни на что не похожий вкус. Нервы ударили в голову сиреной: «Кровь!», и Шулейман выплюнул извращённый коктейль, сфонтанировавший от чрезмерного давления, обрызгавший лицо и парой капель рубашку. Джерри медленно, довольно растянул губы в улыбке.

- Повёлся! – хихикая, сказал непринуждённо и невинно. – Не знаю, что это, какой-то натуралистичный заменитель, но не кровь, не человеческая и не животная. Не думаю, что гости спокойно отнеслись бы к коктейлю с кровью. И я не псих ненормальный, чтобы пить кровь. Фу, - Джерри скривил губы и нахмурил брови, подражая Томиному, по-детски яркому выражению неприязни.

Шулейман жёг его взглядом и играл желваками на стиснутых в злости челюстях. Джерри не остановился на достигнутом, прильнул к нему, поцеловал в «окровавленные» губы.

- Ты немного испачкался, - заботливо проговорил Джерри и коснулся подушечкой пальца рубашки дока около свежего красного пятнышка.

- Пойдём поговорим, - для всех сохраняя доброжелательное выражение лица, процедил Оскар.

Джерри продолжил разыгрывать «пьяный цирк мальчика-зайчика», но Шулейман дёрнул его за руку, тряхнул, не обращая внимания на обращённые к ним взгляды. Не только Джерри мог позволять себе больше, Оскар тоже, у него и оправдание есть – он утихомиривает перебравшего супруга, а ещё он избалованный самодур, что ни для кого не секрет, и ему глубоко похуй на всех этих людей, которых при желании может уничтожить, если кто-то посмеет что-то не то вякнуть. Он уже подошёл к той опасной, непримиримой черте, за которой сжигаются целые города.

Уловив перемену его настроения, Джерри прекратил придуриваться и согласился:

- Пойдём.

Поставив бокал, он с Шулейманом поднялся в комнату на втором этаже. Дом был жилой – второй дом Карлоса в Риме, где он проживал большую часть года, который Монти использовал в качестве рабочей мастерской, уезжал сюда, когда нужно было настроиться и поймать творческую волну, поскольку дома влюблённым и озабоченным мальчишкой вечно отвлекался на Дино, если тот не был на работе.

- Что ты себе позволяешь? – пихнув Джерри об стену, прошипел Оскар.

Джерри стерпел, не ответил ни делом, ни словом, только глаза к нему поднял.

- На поставленный вопрос отвечай, - Шулейман дёрнул Джерри за руку, испытывая на прочность тонкие косточки в запястье и занывшие хрящи.

- Оскар, отпусти меня, ты делаешь мне больно, - дипломатично сказал Джерри, не проявляя сопротивления.

- Больно?! – и ещё раз Шулейман тряхнул его за руку, и на секунду брови Джерри болезненно сошлись к переносице.

- Оскар, я не хочу с тобой драться. Здесь слишком много людей, - продолжил Джерри попытки договориться мирно.

- Что, уже не такой смелый?

Что и следовало доказать: как бы Джерри ни вёл себя, он по-прежнему боится раскрытия, потому что он – крыса. Крыса может только исподтишка кусать и не допустит обличения.

- Оскар, давай поговорим позже. Здесь не время и не место, ты слишком взвинчен, - проговорил Джерри, аккуратно вертя запястьем в кулаке дока и пытаясь подцепить и разжать его пальцы.

Шулейман игнорировал его слова, повторил:

- Что ты себе позволяешь? – голос вибрировал, жёсткий взгляд прожигал дыры с обугленными тлеющими краями. – Думаешь, то, что позволено Тому, и тебе сойдёт с рук? – Оскар в который раз тряхнул Джерри за многострадальную руку, которую тот так и не сумел высвободить.

- Оскар, ты делаешь мне больно. Я не хочу с тобой драться, - также повторил Джерри.

- Кто тебе разрешил брать самолёт? Кто разрешил устроить вечеринку и улететь из страны?

На кончике языке крутилось множество яда и стрел, которые мог плюнуть Шулейману в лицо. Но Джерри ни слова не сказал из этого колкого комка, понимал, что умнее не провоцировать эскалацию конфликта, который и так пыхал и пульсировал огненным паром. Повторялась ситуация со школьными задирами: Джерри нарывался и потом вынужден был спасаться хитростью и смекалкой. Сейчас он не мог драться, не те обстоятельства.

Но Оскара не успокаивали отсутствие сопротивления и подливающей масла в огонь реакции.

- Кто. Тебе. Разрешил? Свободным почувствовал себя? Если я захочу, ты из страны без моего разрешения не выедешь, тебя не выпустят, - говорил Шулейман, глядя Джерри в лицо. – Ты знаешь мои возможности, но не понимаешь, на что я способен.

«Так вот, какое твоё истинное лицо, когда что-то идёт не так, как хочется тебе. Повезло, что оно проявилось не при Томе», - эти слова промелькнули в голове Джерри, но и их тоже не озвучил.

Оскар ударил Джерри по щеке, отчего его голова мотнулась вбок. Джерри и это стерпел, только глаза на секунду закрыл, переставая чувствовать холодеющую кисть всё ещё сдавливаемой Шулейманом руки. И сказал:

- Оскар, не бей меня. Отпусти мою руку, - прозвучало не просьбой, а предупреждением. – Я тебя понял. Больше я не буду сбегать, - пообещал бы что угодно, чтобы прекратить эту катастрофически неудобную ситуацию.

Шулейман и эти его слова пропустил мимо ушей.

- Что-то ты уж больно довольный и удовлетворённый, - заметил Оскар и жёстко, требовательно спросил: - С кем?

Джерри изобразил на лице недоумение и оскорблённость претензией, но Оскар не повёлся.

- С кем?

- Оскар, я не...

Фразу Джерри оборвала вторая пощёчина, ужалившая другую щёку. Тело его снова ударилось об стену и оказалось прижатым к ней лицом, а в штаны сзади сунулась чужая рука. Шулейман загнал в него два пальца, и Джерри стиснул зубы и зажмурился – это было больно и унизительно. Внутри он был сухой и очень узкий, что доказывало отсутствие сексуального контакта в предшествующие часы.

Не подумал Шулейман, что у Джерри мог быть секс с мужчиной в активе или с женщиной. Потому что, несмотря на то, что знал о нём и на собственный опыт с ним, считал Джерри – блядью. А блядь не берёт, а даёт. Удовлетворившись тем, что дрянь не осквернила с кем-то Томино тело, Оскар вынул пальцы и демонстративно вытер их об изнанку нарядной кофты Джерри. Повернувшийся к нему Джерри позволил это брезгливое, оскорбительное действие, но проинформировал ледяным тоном:

- Том узнает об этом.

- Конечно, - угроза Оскара не тронула ничуть.

- Твой поступок отвратителен, но он не испортил мне настроение, - неожиданно сказал Джерри. – Я счастлив, потому что сегодня провожу время с теми, кто был частью моей жизни, кто были моими друзьями, - сыграл на душещипательной теме «я так хочу жить», и это возымело некоторый эффект, Шулейман поостыл.

Солгал. От праздничного настроения ничего не осталось; чувствовал, что об него вытерли ноги, болели дважды ударенные об стену кости и перемученная рука и ощущался дискомфорт в заднем проходе, потревоженном грубым вторжением через напряжённые мышцы. Но ни за что не покажет этого, не скажет, как и всегда, будет улыбаться, никому не доставив удовольствия своей болью, спрятав чувства за идеальной маской. Таков его удел. И ведь не с кем поделиться, даже если бы захотел, во всём мире нет человека, которому мог бы рассказать, потому что всё рассказать никому не может.

Не вздумай дать им ухватиться за твой плач, они из него себе улыбок нашьют.*

Приметив, что в главной паре сегодняшнего вечера наметился разлад, дамы отринули совесть и активизировались, снова загоревшись надеждой, что смогут заполучить самого завидного ныне-не-холостяка-но-это-исправимо. Кружили вокруг Шулеймана голодными акулами, подступаясь всё ближе, одна даже сумела задержаться рядом, втянув красавчика в живую интересную беседу, украдкой демонстрируя и подчёркивая свои недурственные достоинства, что и так бросались в глаза.

Хоть и был зол на Шулеймана и ненавидел его в принципе, Джерри не терял его из виду. Видя, что он уже пять минут общается с хитро лезущей на амбразуру мадам, Джерри допил крепкий коктейль, подошёл к ним и мило улыбнулся наглой девице:

- Дорогуша, я тебя не раз видел за кулисами показов, у тебя без бюстгальтера грудь ужасно висит. Мужчинам такое не нравится, а таким мужчинам, как Оскар, тем более.

В другой ситуации ответила бы гадюке, но не при Оскаре. Растерявшись донельзя, униженная и оскорблённая девушка поспешила уйти с места позора. Шулейман вопросительно посмотрел на Джерри:

- Что, заменяешь Тома на поприще ревности?

- Охраняю Томину собственность, - ответил Джерри, не поведя бровью.

Шулейман выгнул бровь:

- Собственность?

- Не нравится объективация? – поинтересовался Джерри с колкой улыбкой.

- Не очень.

Джерри усмехнулся:

- Думаешь, только Том тебе принадлежит? Нет. Это и есть партнёрские отношения: вы принадлежите друг другу в равной степени.

- Какая же ты всё-таки гадина, - сказал Оскар, но не зло, а с усмешкой. Буря уже прошла.

- Я тебя тоже люблю, дорогой, - елейно-едким тоном проговорил Джерри и добавил твёрдо, зло: - Ещё раз засунешь пальцы мне в задницу, я тебе их поломаю.

- Ага, прям задницей. Долго придётся качать мышцы для этого. Скажи спасибо, что я тебя силой не трахнул, ты же просил оргазм.

- Думаешь, я смог бы его испытать? – вновь усмехнулся Джерри.

- Это твои проблемы.

По прошествии пары минут пикировок уголок рта Шулеймана подняла ухмылка, но Джерри не догадался, что он замыслил, и не успел остановить. Оскар повернулся к гостям и громко заявил:

- Внимание! Вечеринка окончена, именинник вместе со мной уезжает домой. Он вторым подарком запросил оргазм, а мне тут ни одна кровать не нравится, - он обнял Джерри одной рукой и облапал за попу. Обратил взор к Карлосу, хозяину дома, и уничижительно покрутил кистью в воздухе. – Домик на слабенькую троечку.

Вспыхнув смущением перед знакомыми, Джерри жестами показал, что супруг его пьяный и вообще неадекватный, не надо воспринимать его слова всерьёз. Шулейман это увидел, сказал ему, но достаточно громко, чтобы все слышали:

- Специально меня злишь? Чтобы я тебя пожёстче отделал, как ты любишь, - Оскар наклонился и куснул Джерри за шею, оставив на бледной коже розовый след зубов.

Джерри шумно втянул воздух, кипя от негодования, но не мог ответить, потому что для всех они – счастливая супружеская пара, и он беспросветную наглость и пошлость в муже тоже любит.

- Не при всех же, - произнёс Джерри с улыбкой, о которую при ближайшем рассмотрении можно было порезаться насмерть.

- Я бы трахнул тебя при всех. Но боюсь, что дамы зальют пол, если я сниму штаны. Счастливо оставаться, - Шулейман весело отсалютовал двумя пальцами от виска остолбеневшим гостям и развязно потащил к двери Джерри, которого продолжал обнимать одной рукой.

Сев в машину, Оскар захлопнул водительскую дверцу и обратился к Джерри совершенно другим тоном, холодным и неприязненным:

- Пристегнись и молчи, пока не прилетим домой.

- У меня нет ни малейшего желания с тобой разговаривать, - не воздержался от такого же недружелюбного ответа Джерри, защёлкнув ремень безопасности, и отвернулся к окну.

Дома не поговорили, разошлись каждый по своей спальне. Шулейман счёл, что Джерри усвоил урок и остальное додумает сам, не дурак. Джерри и усвоил и думал, но направление его мыслей едва ли понравится Оскару.

На следующий день, справившись с похмельем посредством чуда фармакологии, Джерри вызвал Вайлдлеса.

- Прости, что не позвал тебя на вечеринку по поводу моего дня рождения. Ты бы сдал меня Оскару, - виновато промурлыкал Джерри.

И прямо на пороге, не страшась законного супруга, потянулся к охраннику и поцеловал. Вайлдлес опешил настолько, что не оттолкнул, не ответил и не закрыл рефлекторно глаза. Таращился на закрытые веки Джерри, принимая искусные, нежные прикосновения мягких губ.

- Что... это было? – запнувшись, спросил Вайлдлес.

- Поцелуй, - обозначил очевидное Джерри, без капли смущения глядя на мужчину.

- Почему Вы меня поцеловали? – обычно невозмутимый Вайлдлес растерял всю выдержку, взгляд его метался в истовой растерянности, а речь была неровной и неуверенной.

- Мне показалось, что я нравлюсь тебе.

- Да, Вы мне нравитесь, очень нравитесь, но как человек. Не в этом смысле. Я вообще не... Меня привлекают женщины.

Джерри выдержал паузу и улыбнулся:

- Это была маленькая проверка. Извини. Если бы я спросил, ты бы в любом случае сказал, что у тебя нет симпатии, а так твоя реакция показала, что мне не о чем беспокоиться.

- Почему Вы подумали обо мне так? – в недоумении спросил охранник.

- Мне показалось, - уклончиво, но уместно ответил Джерри. – Мной очень часто в сексуальном и романтическом смысле интересовались и продолжают интересоваться мужчины, в том числе натуралы. Видимо, я так к подобному привык, что начал видеть даже там, где этого нет. Но я рад, что мы всё выяснили.

Джерри отступил назад, обратно в квартиру, и взялся за дверную ручку, давая понять, что разговор подходит к концу. Прежде чем попрощаться, сказал:

- Тебе решать, говорить о нашем поцелуе Оскару или нет. Но лучше не надо. Оскар может не поверить, что ты не интересуешься мной не в том смысле, его можно понять, а я бы очень хотел, чтобы ты остался работать со мной.

Отпустив «пёсика», Джерри пришёл в гостиную к Шулейману и тоже сел на диван, подогнув под себя одну ногу.

- Кто приходил? – спросил Оскар.

- Вайдлес.

- Какое задание на этот раз ты ему придумал?

- Никакое. Я просто хотел удостовериться, что он прибежит по первому моему требованию, - ответил Джерри, захватив пульт и ища по каналам что-нибудь интересное.

Оскар покачал головой:

- Мне его жаль. Ты, вампир чёртов, конкретно к нему присосался.

- Не нравится конкуренция? – приподняв бровь, осведомился Джерри и глянул на дока.

Тот снова покачал головой:

- Ты мне не конкурент.

Джерри не поспорил, а унизил его ответом – кивнул:

- Да. Ты мне не конкурент.

Около минуты Джерри молчал и повернулся, подался к Шулейману с неожиданной просьбой:

- Поцелуй меня.

Хотел испытать моральное удовлетворение от того, что Шулейман будет целовать его после охранника. То, что док не знает о том, что его губы буквально десять минут назад уже были с кем-то в контакте, только прибавляли злорадного удовольствия.

Оскар скосился к Джерри, окинул взглядом, ничуть не проникшись прошением, и вопросил:

- С чего бы мне тебя целовать?

- Мы договорились, что ты будешь тренироваться на мне целовать Тома просто так, - не моргнув глазом, притянул Джерри объяснение своего желания. – Но я забыл о своём обещании, а сейчас вспомнил и исполняю. Целуй.

- Вот вернётся Том – буду целовать его хоть сто раз в день. А тебя – нет.

Отворачиваясь обратно к телевизору, Джерри деланно вздохнул:

- Ты только обещаешь.

*Цитата из книги «Надвигается буря» Рэй Брэдбери.