Трое

- Решил заняться странной благотворительностью? – прозвучал над головой вопрос.

Шулейман резко обернулся к Джерри, что подкрался к нему совершенно бесшумно.

- И давно ты здесь стоишь?! – вопросил раздражённо, поскольку он сидел с ноутбуком, занимался рабочими вопросами, а Джерри, получается, сунул нос в его дела.

- Достаточно давно, чтобы заметить подвох.

- Какой ещё подвох?

- Ошибку, - ответил Джерри. – Если утвердишь этот контракт, то потеряешь деньги.

- Ой, вот только дурака из меня делать не надо, не разведёшь. Ты представляешь, сколько людей вычитывают документы, прежде чем они попадают ко мне?

- В таком случае у меня два варианта: или твои люди вступили в заговор с твоими нечистыми на руку деловыми партнёрами, либо у них так замылился глаз, что отказало внимание, - произнёс Джерри и наклонился через спинку дивана и плечо Шулеймана к ноутбуку, указал на экран. – Смотри. Из вычислений следует, что прибыль будет составлять восемьсот восемьдесят четыре. Но далее, - он прокрутил бегунок вниз и подчеркнул пальцем другую строку, - указана прибыль четыреста восемьдесят четыре. Догадываешься, куда уйдёт разница? – повернул голову, едва не проведя кончиком носа по виску дока, но задел кожу теплом выдоха.

- Этого не может быть.

Нахмурившись, Оскар вернулся к формуле расчётов, к цифрам и коэффициенту, на основе которых они производились. Пересчитал не только в уме, но и на калькуляторе в телефоне, но сумма в итоге обоих способом счёта получилась одинаковой – той, которую озвучил Джерри, цепко выхватив из многостраничного полотна текста несоответствие данных.

- Не может быть, - повторил Шулейман, переводя напряжённый взгляд с цифр на экране на мобильнике к цифрам на большем экране компьютера.

Человек, с которым должен был заключить договор, был для него новым, но у него была исключительно положительная репутация. Что же это? Его едва не кинули на четыреста миллионов, причём таким простецким образом – подменой цифр, которую почему-то никто не заметил – сам не заметил замыленным взглядом.

Никакого подписания контракта о сотрудничестве не будет, это понятное дело. Но остаются два вопроса: первый – почему его люди пропустили ошибку, не предатели ли они; второй – как наказать наглеца, посчитавшего, что может безнаказанно его обуть, и надо ли его наказывать или достаточно отказа в каких-либо деловых отношениях? В суровых раздумьях Оскар метался взглядом.

Джерри сел рядом – рядом, почти коленом к колену. Не торопился что-то сказать и нарушить мыслительную деятельность дока. Шулейман повернулся к нему с недоумевающим вопросом:

- Как ты заметил ошибку?

Джерри пожал плечами:

- Я внимательный.

- Я тоже внимательный, но ты меня поразил, - сказал Оскар, забыв об их войне и своём отношении к альтер Тома. – Ты же ничего не смыслишь в этом, - махнул он рукой на текст на экране, - как ты умудрился приметить то, что опытные профессионалы пропустили?

- Вероятно, что как раз по этим причинам. Дилетанты способны сделать то, что не под силу учёным профессионалам.

Шулейман покачал головой и отвернулся обратно к экрану, произнёс:

- Я в шоке.

У него в голове не укладывалось, что он ничегошеньки не заметил и едва не облажался по-крупному, а Джерри – Джерри! – просто проходил мимо и указал ему на ошибку. Подперев кулаком челюсть, Джерри выждал паузу, не сводя взгляда с озадаченного дока, и добавил к своей предыдущей реплике:

- Я намерен исправить отсутствие у себя понимания рода твоей деятельности.

Оскар повернул к нему голову:

- Зачем?

- Новые знания никогда не бывают лишними, - вновь слегка пожал плечами Джерри. – И для Тома, конечно. Ему следует понимать, чем ты занимаешься, хотя бы для того, чтобы на твоих званых приёмах не ощущать себя чужаком, который и слова не может вставить в ваши разговоры, потому что они для него – белый шум. Но Том слишком ленив, чтобы самостоятельно разбираться в неинтересной ему теме. Предоставлю ему готовую информацию, базу, которую сможет дополнять.

- У меня нет ни малейшего желания посвящать тебя в мои дела, - чётко ответил ему Шулейман.

- Боишься, что я разберусь в ваших схемах, устрою твою смерть, чтобы получить всё то, что мне причитается согласно завещанию, потом избавлюсь от твоего отца и стану единственным владельцем и управляющим империи Шулейманов? – проговорил Джерри с колкой улыбкой.

Оскар понимал, что он шутит, но – шутка ему не понравилась. Джерри улыбнулся шире, живее, качнул головой:

- Я этого не сделаю. Мне нравится Пальтиэль.

- Паскаль тебе тоже нравился, - констатировал Шулейман не внушающий спокойствия факт.

- Нравился, - не поспорил Джерри. – Оба на «Па», - выговорил, выразительно округлив губы на объединяющем начало двух имён звуке.

Вообще не смешно. Несколько секунд Оскар впивался в него взглядом и покачал головой:

- Лучше бы я потерял эти деньги, чем был вынужден терпеть тебя. Когда ты уже придумаешь, как тебя убить и растворить?

Речь его не источала привычную язвительность человека, который может сколько угодно пинать, но никогда не убьёт. Слова несли граничащее с ненавистью неприятие, обжигающее до кости, знакомое Джерри с юных лет. Сколько раз он слышал подобное между слов докторов центра, читал в глазах: «Ты – тварь, не имеющая ничего общего с человеком, ты должен исчезнуть».

Джерри вскинул голову выше:

- «Бей меня, ломай, трави, живьём отрезай куски от тела!.. Но я всё равно выживу», - в лицо Шулеймана громко продекламировал цитату из одной малоизвестной книги, что довелось прочитать в первом учреждении принудительного лечения, где пациентам позволялось пользоваться библиотекой раз в неделю.

Псих чёртов. Крайне забавно мысленно прикреплять такой эпитет к человеку, являющемуся по своей сути проявлением психиатрического расстройства.

- Аплодисментов не будет, - отказал Оскар в признании выдающегося артистизма Джерри.

Внезапно рука Джерри коснулась его лица. Отнюдь не резким движение было, но слишком неожиданным для Шулеймана.

- Я тебя расстроил? – с улыбкой просюсюкал Джерри, щипля, трепля дока за колючую щёку. – Плохой Джерри тебя обидел? Ай-яй-яй.

- Какого чёрта ты делаешь? – слетело с губ Оскара, брови которого сползлись к переносице в озадаченности крайне странным, нелепым действием, участником которого являлся.

- Играю, - одарил его Джерри ещё одной чарующей солнечной улыбкой, не убрав тонких пальцев от сурового лица.

- Это плохая пародия на Тома.

- Это – оригинал.

- Хочешь сказать, что игривость в Томе от тебя? – выгнул бровь Оскар без намёка на удивление, с которым рука об руку идёт озарение или подозрение озарения. Он не верил, что может быть так.

Джерри мог бы дать информацию в готовом виде, но предпочёл ответить вопросом, который не оставит возможности не сделать верный вывод, дабы Шулейман пришёл к ответу самостоятельно.

- Ты помнишь, чтобы Том хоть раз проявлял игривость до объединения? – также выгнул он бровь, глядя Шулейману в лицо.

И сейчас тоже Оскар не дрогнул, не запутался от того, что образ Тома в его голове ещё одной деталью оказался отличным от реальности.

- Здесь как нигде подходит фраза «это от лукавого», - высказался в ответ Шулейман.

- Мы с тобой похожи, - блеснул зубами Джерри в оскале острой улыбки.

- Не знай я, что ты не можешь «пойти против системы», подумал бы, что ты пытаешься меня соблазнить и остаться вместо Тома.

Джерри плавно, точно дикая кошка, приблизился к доку и, смотря в глаза со слишком малого расстояния, чтобы не стало не по себе, произнёс в его губы:

- Ты уверен, что я не могу?

Не отклонившись, стойко выдержав изощрённую атаку, Оскар ответил:

- Тома тебе удалось провести и запугать, но я – не Том.

- Я тоже.

Уголки губ Джерри, остающегося ближе положенного, склонила вверх ухмылка. Шулейман взял его за подбородок и силой опустил уголки рта вниз, сотворив на красивом лице карикатурно кислую мину Арлекино. Когда отпустившие пальцы дока оказались на уровне рта, Джерри звонко клацнул зубами, грозясь вонзить их в плоть, но не сделал этого намеренно. Оскар инстинктивно отдёрнул руку, впился взглядом в крысу. Будто до этого со стороны смотрел на своё тело, а теперь воссоединился с ним и почувствовал, что ускорилось сердцебиение и отяжелело дыхание. О да, их острое, жаркое противостояние заводило. Но рождающиеся в груди чувства не имели ничего общего с той любовью, с тем вожделением, которые испытывал к Тому – с Джерри его охватывало злое чёрное пламя, которое не согреет, но испепелит, не даст жизнь, а убьёт как минимум одного. Джерри он хотел уронить во всех возможных смыслах этого слова, сломать, свернуть тощую шею, чтобы хруст костей знаменовал безоговорочную победу. Хотел уничтожить – за то, что каждую минуту уничтожал его спокойную, слаженную счастливую жизнь.

- Только пугаешь ты, - сказал Оскар, обесценив старания противника, на самом деле возымевшие эффект.

- Могу не пугать, - загадочно, с блуждающей улыбкой на губах произнёс Джерри и снова подался к нему. – Я знаю, чего ты хочешь... - промурлыкал, преступно соблазнительно понизив голос, и широким, длинным мазком провёл языком по щеке дока.

В голове Шулеймана замкнуло последние нервы, он как ужаленный подскочил с места:

- Что ты, блять, делаешь?!

- Хотел, чтобы ты освободил диван, - сверкнул ему Джерри очаровательной улыбкой, взял пульт и включил телевизор.

- Пошёл вон, - отчеканил Оскар, стискивая кулаки, которые, знал, не пустит в ход. Не сейчас.

- Будь осторожен в своих желаниях.

- Не доводи до рукоприкладства, - посоветовал Шулейман, стоя на узкой границе перед тем, как броситься в атаку и сделать больно не только тому, кого ненавидит, но и – тому, кого любит.

- Мы ещё не закончили. Ты должен посвятить меня в суть твоей работы, - бесстрашно, невозмутимо сказал в ответ Джерри.

Забрав, захлопнув ноутбук, Оскар сам ушёл. Впервые оставил территорию другому человеку – другому самцу, что при всех своих далёких от эталонной мужественности характеристиках умудрялся быть несгибаемым альфой. Джерри проводил его взглядом.

По поводу дел своих Шулейман Джерри не просветил, не рассказал ничего, что помогло бы Тому в будущем. Но Джерри не был бы собой, если бы его это остановило. Было кое-что, что Оскар не учёл в своём нежелании помогать Джерри и нагружать голову Тома потенциально опасной информацией. Всё сложное всегда просто.

Джерри не стал делать тайну из своей победы – наоборот, о ней необходимо было сообщить.

- Поскольку ты вредный и не хочешь помогать мне, я разобрался во всём самостоятельно, - сказал Джерри в качестве прелюдии к основной информации. – Теперь Том будет осведомлён о твоих делах и части деловых связей и сможет поддержать беседу. Но советую тебе говорить и непосредственно с ним и сообщать новую информацию, поскольку текущая через год утратит актуальность.

- Не понял? – Оскар повернулся к нему. – Откуда ты мог это узнать? Составил картину на основе своих домыслов? – спросил с оттенком пренебрежения.

- На твоём ноутбуке нет ни одного пароля, - дал Джерри ответ, объясняющий всё.

В первые мгновения воцарившееся на лице Шулеймана неверие, удивление сменялось растерянностью, в которой вскипала злость.

- Ты брал мой ноутбук? – переспросил Оскар.

- Брал, - с кивком подтвердил Джерри.

В голове Шулеймана спутывались мысли, шипели, плавились и испарялись.

- Ты... Ты... Ты... - слова не подбирались, такого градуса за считанные секунды достиг гнев.

- Я – что? – вопросительно выгнул брови Джерри. – Правильно поступил? Молодец?

- Ты понимаешь, что натворил?! – Шулейман подскочил на ноги, яростно всплеснув руками.

- Овладел конфиденциальной информацией без твоего разрешения и ведома. Согласен, не очень красиво, но ты не оставил мне другого выбора.

- Ты подверг Тома опасности!

Редко Оскар кричал, но крыса, поступившая как – крыса, довела его. Взирая на него снизу со змеиным спокойствием, Джерри в ответ вопросил:

- Какой же?

- Ты вложил ему в голову информацию, за которую его могут пытать и убить! Ты хоть представляешь, сколько стоит то, что ты прочитал?!

Шулейман орал так, что болело горло; так, что ударил бы, разбивая кожу и кости, если бы мог думать о чём-то ещё, кроме того, что Джерри всё испортил, уничтожил шаткую безопасность искусственного неведения, снижающего ценность Тома в глазах недоброжелателей.

- И как же владение информацией увеличивает риск для Тома? - сохраняя холодность рассудка в противовес доку, спросил Джерри.

- Так, что его ради её выпытывания могут похитить!

- Это уже твоя ответственность – обеспечение его безопасности.

- Я не могу обезопасить его на сто процентов! Никто не может! Это невозможно!

- Откуда твоим недоброжелателям знать, что Том владеет важной информацией?

- Это логично – супруг посвящён в секреты, - махнул рукой Оскар. Он перестал орать, но всё равно говорил громко, звучно, и взбудораженное сердце долбилось в основание горла.

- Какая разница в таком случае, знает ли Том что-то на самом деле или нет, если все уверены в его осведомлённости? Знание даёт не риск, а фору – Том сможет его продать.

- Ты наивный? Или просто тупой? – грубо спросил Шулейман. – Никто не отпустит похищенного человека целым и невредимым, даже если он всё расскажет, как минимум потому, что он свидетель.

- Понимаю, - сказал Джерри, не ответив на оскорбление. – Но убьют информатора быстро, а не будут замучивать, пока не повредится рассудком и не превратится в кровавое месиво, не будут истязать, чтобы повлиять на тебя, что тоже неплохо.

- Мучить его всё равно будут, потому что никто не поверит сходу, что он говорит правду, - озвучил суровую, жестокую истину Оскар.

- Тем более непонятно, почему ты так всполошился, если для Тома нет никакой разницы.

- Разница в том, что, если Том заговорит, у него не останется шансов.

Шулейман упрямо не понимал, что Джерри не просто так ведёт с ним полный схожих вопросов диалог, эмоции не идут сухому рассудку на пользу, а они захватили с головой. Но Джерри не раздражался даже внутренне, подобно опытному психотерапевту был терпелив и ждал, когда клиент созреет.

- Заложников не возвращают, получив выкуп, каким бы он ни был, так? – произнёс Джерри.

- Да.

- Почему у Тома не останется шансов, если он заговорит?

- Потому что если его будут пытать, чтобы выведать информацию, которой он не владеет... - посреди предложения Оскар сделал паузу, чтобы протолкнуть обратно по горлу, проглотить свинцовую тяжесть ужаса того, о чём говорил, что представил помимо воли, - или повлиять на меня, у меня будет время и возможности найти его живым и спасти. Сможет ли Том простить мне пережитые муки, решать ему, но он будет жить, - ещё одно страшное предложение, сбрасывающее в темноту и холод. – А если он всё расскажет, у меня не будет ни времени на спасение, ни возможностей отомстить за него.

- Боишься пойти на дно вместе с ним? – спросил Джерри, подводя к тому, что начинал понимать всё яснее.

- Причём здесь это?! – раздражился Шулейман, но следующее предложение вступило в противоречие с его эмоциями и выраженной мыслью. – Да, я не хочу, чтобы нас двоих уничтожили одним махом. Чем это поможет Тому?! – и снова раздражение тем, что Джерри упрямо не хочет его понимать, не хочет даже попытаться осознать, что натворил.

Джерри задал один вопрос:

- А чем Тому поможет то, что ты за него отомстишь?

- Тем, что злодеи не останутся безнаказанными, - ответил Оскар, чуточку растерявшись от тупости вопроса.

Не отводя от него взгляда, Джерри повторил:

- Чем это поможет Тому?

Что-то в голове Шулеймана сдвинулось, стопоря слова, что должны были слететь с губ в качестве ответной реплики. Джерри ждал ответа – озвучить его должен был Шулейман.

- Ничем, - признал Оскар в бо́льшем замешательстве. – Мёртвым всё равно.

Джерри кивнул и вновь вперил в него внимательный, проницательный взгляд, точно док был насекомым под стеклом, которое изучал со всех сторон и разбирал на составные части. Настал момент раздвинуть пластины хитинового скелета.

- Раз Тому будет всё равно, то это имеет значение только для тебя, - говорил Джерри, гипнотизируя неразрывным зрительным контактом, словами, как молоточком, нанося мелкие удары в одну точку стекла, что уже пошло трещинами и хрустело. – Но имей честность вместе с любимым человеком потерять деньги и власть, ради которых его убили. И ответь ещё раз на вопрос: почему ты ограждаешь Тома от знания?

Оскара замкнуло, парализовало озарением, он будто очутился за стеклянной стеной, что кругом окружила его, отделяя от реальности с её звуками и непрестанным течением времени, чтобы он, только он сам разобрался с тем в себе, на что наткнулся. Выверено выстроенная речь Джерри вытащила наружу и распутала клубок, о существовании которого не догадывался. А действительно, почему он так простив того, чтобы Том знал? Это что-то из детства... Помимо воли Оскар нащупал что-то столь далёкое, что ощущение открытия не сопровождалось образом, память не сохранила точного воспоминания о том, откуда он взял уверенность, что от близких необходимо всё скрывать, ограждать их ради их же блага – блага, которое теперь поставлено под сомнение. В неразумном раннем возрасте он от тревожного до паранойи отца, от всей обстановки, в которой рос, усвоил установку, которую много позже посчитал своим выбором. Так вот он какой, инсайт? Нет, инсайт не бьёт по голове столь сильно.

Пальтиэль доверял лишь сыну да Эдвину, жизнь научила его быть предельно осторожным и не верить людям. А Оскар не доверял никому. В общем смысле он был лёгок и мог рассказать кому угодно что угодно, но если капнуть глубже, то никого он не считал партнёром, с которым можно идти плечом к плечу – он всегда должен быть на шаг впереди. Он подавлял, в контроле находя способ обретения уверенности, что жизнь в лице другого человека не подкинет неприятный сюрприз. Проблемы доверия берут свои истоки в первых годах жизни, когда формируется базовое доверие к миру, зависящее от качества материнской любви и принятия.

В ошеломлении Шулейман опустился на диван, водил глазами, не останавливая взгляд на том, кто без спроса выступил его личным психоаналитиком и взломал мозг. Теперь, когда замки взломаны, можно вложить в сундучок новую информацию. Джерри подсел ближе к Шулейману и накрыл ладонью его ладонь:

- Я понимаю, что тебе не хочется всё терять, - начал он с правильных слов. – Но посмотри на ситуацию с гипотетическим похищением Тома с другом стороны: у него будет шанс продать информацию взамен на свою жизнь. В Томе немало от меня, а я умею договариваться с людьми, есть немалая вероятность, что он сумеет убедить похитителей в том, что перешёл на их сторону, и тем самым спасётся. А ты сможешь выстоять, под твоими ногами слишком крепкая почва, чтобы тебя смогли уничтожить в одночасье. Тягаться с тобой мог разве что Эванес, их империя, а те, кто идут ниже по списку, против тебя мелкие сошки, им ты не по зубам.

«Другой вопрос – как сделать так, чтобы Том предал меня ради себя?», - подумал Оскар, приняв лишённым защит разумом всю остальную информацию в себя.

Не сказал этого, но согласился с Джерри. Неподвластные разуму установки в голове перестроились, обличённая старая установка утратила диктаторскую силу. Шулейман повернулся к Джерри:

- Как?.. – задал вопрос без раздумий, поймёт ли собеседник, о чём он спрашивает.

Джерри понял.

- В разговоре рождается истина, - улыбнулся он, но на губах расцвёл не один из идеальных фирменных оскалов, а простая, мягкая улыбка, какой Том освещал мир Оскара. – Я затеял всё не ради этого разговора, а ради того, чтобы дать Тому знания, которые помогут ему чувствовать себя увереннее, как я и сказал. Но в процессе нашего с тобой диалога я понял, что у твоего поведения есть не озвученная причина, а докопаться до истины не слишком сложно, если знаешь, где и как копать. Спасибо, что не сопротивлялся, - закончил Джерри также верными, располагающими к себе и укрепляющими установившуюся связь словами. – Этот разговор пойдёт на пользу нам обоим. Нам троим.

Шулейман отвернулся, побарабанил пальцами свободной руки по колену – про вторую руку будто забыл, перестал чувствовать её, подменившуюся теплом чужой кожи, потому не пытался ни взять чужую ладонь, откидывая чуждую пассивную, принимающую роль, ни выдернуть её из-под чужой руки. Снова посмотрел на Джерри:

- А если Том проболтается?

Джерри покачал головой:

- Том совершает глупые поступки, они никому не чужды. Он может необдуманно навредить себе, но никогда – тебе.

«Цени это», - прозвучало дополнение между строк, поскольку произнесённые вслух слова прозвучали бы резко, навязчиво, и Оскар услышал его, принял, кивнул.

Ещё некоторое время Оскар помолчал, раздумывая, и серьёзно обратился к Джерри:

- Я могу тебе доверять?

- Ты можешь мне доверять, - утвердительно, без подвоха отзеркалил тот его слова.

Сейчас в нём говорил и Джерри, и Том. Том искренне хотел обсудить всё, понять, договориться, сделать то, что без опоры на плечо «старшего брата» сделать не смог. А Джерри всего лишь показывал завидное психологическое мастерство, вёл ситуацию, разыгрывая ради достижения угодного ему результата очередную партию своей многогранной игры. С этой двойственностью, ничуть ему мешающей, не расшатывающей должную быть единой личность, Джерри жил большую часть своего существования, мог подавить её, а мог выпустить и чувствовать и мыслить за двоих, в двух плоскостях. Можно было запутаться от такого, но Джерри – единственный – всегда чётко понимал разницу между собой и Томом. А теперь различать их стало ещё проще. Том любил Оскара, а Джерри с удовольствием уехал бы в собственную квартиру в выбранном им городе, где будет не только единственным полноправным хозяином квадратных метров, но и избавится от необходимости делить жизненное пространство с другим человеком, что неизменно вынуждает подстраиваться, и принял в свою жизнь кого-то более приятного, чем Шулейман. Джерри предпочёл бы вернуться в Париж, ему нравился этот город; нравился вид из окна в том районе, где снимал квартиру, которую мечтал купить; нравились просторные веранды, на которых можно предаваться философскому созерцанию прекрасных, душу радующих видов классической архитектуры да пылающих золотом или серебром в зависимости от времени дня крыш; нравилась глупая мысль, что там случилось чудо. Или в Амстердам переехал бы – был там только проездами для съёмок, но показалось, что люди там очень расслабленные, что не может не привлекать. Или в Лондон, колоритный город-многомиллионник, что может многое предложить и своим жителям, и случайным прохожим-туристам; Джерри в отличие от Тома не так нуждался в солнце и тепле, потому вполне смог бы основаться в промозглой столице Великобритании; там вишнёвые автобусы-великаны снуют муравьями, сокрушающий своей атмосферностью Тауэр и вечно свинцовая Темза.

Наконец-то Оскар ощутил единство с правой рукой, заботливо укрытой ладонью человека, от которого нежность и участие, простое человеческое тепло были совершенно неожиданны, и ему было приятно это тепло, текущее под кожу, успокоившее встревожившееся не на шутку сердце, что сейчас билось ровно. Не отказался бы от объятий, душа просила их, но вовремя – или не вовремя – вспомнил, что с ним не тот, у кого стоит искать поддержки. А Джерри не настаивал, лишь на мгновение сжал его ладонь чуть сильнее, чтобы ощущение контакта не растворилось в привычности.

Шулейман смотрел на отставленный на столик ноутбук, но так и не дал его Джерри, не показал запрятанные архивы, которые, не зная о них, не найти и не вскрыть, не рассказал всё то, что дополнило бы полученные им знания, - может быть, потом с Томом поговорит и раскроет все карты [вряд ли]. Одного «сеанса» мало, чтобы выстроить здоровое доверие и исправить всё то, что формировалось на протяжении тридцати двух лет жизни. Оскар вытащил ладонь из-под ладони Джерри, и Джерри в молчании тоже убрал руку.

В голове блуждала выбивающаяся из прочих размышлений вредоносная недоверчивая мысль, что теперь Джерри владеет мощнейшим из оружий – информацией, которой может воспользоваться как угодно. И Оскар никак не может изъять знания из его головы – они исчезнут лишь вместе с угасанием в нём жизни, а жизнь его в смысле физического существования неразрывно связана с жизнью Тома, что связывает руки.

До того, как распалось соприкосновение рук, Оскар не приметил кое-что важное.

***

По окончании седьмой тренировки, вытирая маленьким полотенцем пот с лица и шеи, Джерри обратился к тренеру:

- Криц, у меня есть к тебе ещё одна просьба-предложение.

Мужчина, также занятый приведением себя в порядок после активного занятия, кивнул, показывая, что слушает.

- Будь моим охранником, - озвучил Джерри желание.

Криц посмотрел на него вопросительно, несколько удивлённо, снисходительно.

- Шутишь?

- Нет, - уверенно качнул головой Джерри. – Я предлагаю тебе занять место моей личной охраны. Прошу об этом и настаиваю.

- Я таким не занимаюсь, - без раздумий отказал Криц и бросил своё полотенце на высокий квадратный столик.

- Я более чем уверен, что у тебя получится. С твоим опытом и навыками – ты идеальный телохранитель.

- Я хорош в другом, но за охрану я не возьмусь, не проси, это не моё поприще.

- Криц, ты нужен мне.

- Не проси, - повторил мужчина, ставя точку, после которой что-либо говорить бесполезно – только время тратить.

Но Джерри умел не только просить и убалтывать, у него в рукаве был припасён один козырь, которым, как и предполагал, пришлось воспользоваться.

- Я не прошу – я настаиваю, - сказал Джерри, с высоко поднятой головой смотря на тренера. – Ты так-то должен мне.

Криц, собиравшийся уже выйти в другую комнату, где располагалось несколько узких шкафов и стиральная машина для грязных вещей, удивлённо обернулся к ученику. Добившись внимания к себе, Джерри раскрыл карты:

- Ты менял согласие меня тренировать на мой ответ на один вопрос, но вопросов задал куда больше, и я на все честно ответил. Ты мне должен за дополнительные ответы.

Мужчина усмехнулся, отвернув голову к стене, и снова посмотрел на Джерри:

- Ты далеко пойдёшь.

- Даже не знаю, куда дальше, - сказал Джерри и сложил руки на груди. – Так что, твоё отношение к моему предложению изменилось?

Долг – священное понятие для тех, кому не чужда честь. Криц был из тех, для кого это не пустой звук, даже если речь идёт о чём-то столь объективно смешном, несерьёзном, как количество данных ответов.

- Я могу как-то иначе отдать тебе долг? – совершенно серьёзно спросил мужчина, также сложив руки на груди.

- Нет. Если ты не удовлетворишь мою просьбу, то так и останешься моим должником.

Криц улыбнулся – странно, неровно. Определённо, он улыбался так редко, что мышцы лица забыли, как это делается. Джерри впервые видел у него улыбку.

- Ты представляешь собой удивительное сочетание хрупкого тела и стального духа, - сказал мужчина, кивнул сам себе. – Что ж, раз у меня нет выбора, я согласен на твоё предложение, но – на своих условиях. Поскольку ты не уточнил, что я обязан выполнять твои требования, я могу на них не соглашаться.

- Я приму твои условия, если ты примешь мои. Думаю, мы сможем договориться, - дипломатично ответил Джерри.

- Я не буду тебя сопровождать на всех прогулках и ждать на улице в машине, как твоя нынешняя охрана, - выдвинул Криц первое условие.

- Для меня главное, чтобы если на меня нападут или похитят, ты подоспел и спас меня. Думаю, с этим ты без проблем справишься.

- Справлюсь. Но можешь инсценировать ситуацию и проверить меня. Это будет справедливо, - ответил мужчина.

- Хорошо, я подумаю над этим. Какие ещё у тебя условия?

- Я работаю в одиночку и не буду входить в службу безопасности Шулеймана.

- Принимаю, - на иной расклад Джерри и не рассчитывал. – У меня останется и другая охрана, но вы будете работать отдельно и исполнять разные функции. Сами разберётесь, как и когда вам взаимодействовать.

Криц кивнул в знак согласия с частично компромиссным моментом будущего сотрудничества в новом качестве.

- Оружие, - сказал мужчина после некоторых обсуждений других вопросов. – Приобретать всё необходимое я буду самостоятельно, но вы должны покрывать мои расходы.

- Разумеется. Но позволь спросить – что тебе может понадобиться, кроме пистолетов? Охрана вооружена только ими.

- Лучше тебе не знать, - покачал головой Криц. – Увидишь в действии, если тебя возьмут в плен.

Джерри улыбнулся:

- Похоже, в случае похищения за меня развяжется настоящая мини-война.

- Не улыбайся. В этом нет ничего весёлого.

Сверкающую до этого улыбку Джерри проглотил. Так вот, как чувствуешь себя, когда тебя одёргивают, стыдят, и это действует на самом деле, добираясь до сердца, а не потому, что надо подыграть и быть хорошим мальчиком.

- Тебе лучше знать, что такое война, - сказал Джерри, чтобы заполнить неловкую для него, одёрнутого, как невоспитанный ребёнок, паузу.

- Поэтому я и говорю, что смешного в ней нет ничего. Позже, когда разберусь со всеми вопросами и составлю план действий, проведу с тобой инструктаж, как вести себя в «горячих» ситуациях.

- Эм... Окей.

Джерри замялся, не думал, что от него тоже что-то будет требоваться. Но, судя по тому, что знал о Крице, шансов отказаться от инструктажа у него не будет. Поздно говорить «я не хочу» и «мы так не договаривались», раз сам затеял это сотрудничество.

- Но что от меня может потребоваться, если, например, ты будешь вызволять меня из плена? – спросил Джерри. Не понимал, какие может предпринять вспомогательные действия непосредственно в ситуации спасения.

- Как минимум потребуются знания, как не попасть под пули во время перестрелки и не задохнуться дымом.

- Научишь меня, как не дышать? – не к месту пошутил Джерри.

Криц ответил серьёзно, как и всегда:

- Научу, как дышать, чтобы не лишиться чувств и не угореть.

- Есть смысл спрашивать, откуда возьмётся дым?

- На этот вопрос я отвечу тебе во время инструктирования.

Обсудив, уладив все вопросы с тренером тире самым лучшим телохранителем, дома Джерри подошёл к Шулейману с заявлением, лишь с громадной натяжкой похожим на просьбу.

- Купи ещё одну квартиру в этом доме.

Подняв взгляд от экрана телефона, Оскар посмотрел на него вопросительно:

- Съехать от меня решил? Я не против, но оставь Тома здесь.

- Это не для меня, а для моей охраны. Твоя охрана живёт под нами, моя тоже должна быть в шаговой доступности.

- «Твоя» охрана выполняет несколько иные функции, им не нужно жить в одном с нами доме.

- У меня новая охрана, с другими функциями.

- В смысле новая? – нахмурился Оскар, которого озадачило услышанное, совсем не понравившееся ему.

- Я нашёл идеального телохранителя и нанял его, для удобства он будет жить в одном с нами доме. Из старой охраны я оставляю только Вайлдлеса, остальных перекинь на другую задачу, - невозмутимо объяснил Джерри.

- Ты не можешь принимать такие решения, - зло напрягся Шулейман.

- Могу. Необходимость мириться с навязанной личной охраной является для Тома стрессом, но его устроит выбранный мной вариант. По той же причине я оставляю Вайлдлеса – велики шансы, что они найдёт общий язык и даже подружатся, Тому подходят такие люди, как он.

- То есть всё опять во благо Тома? – приподнял бровь Оскар, не слишком доверяя крысиным речам, которым безусловной веры быть не может – не должно быть.

- Именно.

Несколько секунд Шулейман сверлил Джерри пристальным, испытывающим взглядом и покачал головой:

- Ты бессовестно манипулируешь Томом...

- Возможно. Но можешь ли ты позволить себе не поверить мне? – не удержался Джерри от малюсенькой психологической игры, вздёрнув бровь.

На челюстях Оскара двинулись желваки.

- Сука ты, - выдохнул он, за границей разума сознавая своё бессилие, поскольку он на самом деле не имеет возможности проверить – только поверить гадине на слово.

Джерри поднял ладонь:

- Позже обменяемся любезностями. Пока мы не решили вопрос с квартирой.

- Что за человека ты нашёл? – строго выдвинул Шулейман свою тему.

- Мой бывший и нынешний тренер по боевому искусству. Он идеально подходит на роль нашего с Томом телохранителя.

- Тренер? – переспросил Оскар удивлённо. – И давно ты возобновил тренировки?

- Три недели как.

- Почему не сказал?

- Потому что не хотел, чтобы ты узнал об этом раньше времени.

Шулейман поднялся с дивана, раздражённо прошёл перед ним вперёд, назад. Подошёл к Джерри и схватил одной рукой за грудки, притянув к себе, предельно чётко говоря в лицо:

- Не смей ничего делать за моей спиной. Понял?

Выглядел он весьма устрашающе, но Джерри не испугался, не напрягся по простой причине понимания, что из-за Тома док не причинит ему серьёзного зла.

- Понял, - сказал Джерри не с интонацией и видом «отъебись», но именно такой смысл, который не нужно знать адресату словесного послания, нёс его ответ.

Понял, послушался – как же! Ни перед кем он не был кристально честен, открыт, бесхитростен, и Шулейман определённо не тот, кто удостоится такой чести. Но заявлять об этом в лицо ни к чему, поскольку в доверии можно добиться куда большего. Но удержаться от некоторых колкостей, от очевидных выводящих из себя игр, как пятью минутами назад, Джерри не мог (это его маленькая слабость), должен же он, в конце концов, получать какое-то удовольствие от взаимодействия с доком.

- Я пошутил, - добавил Джерри. – Смена охраны – стопроцентно во благо Тома, как и возобновление боевых тренировок. Поскольку мне неизвестно, что из списка послужило причиной раскола, я исправлю всё – кроме Эванеса, его воскрешение и последующее повторное умерщвление – твоя задача, - вот снова – не удержался от капли едкости.

Удовлетворившись приятным – до второй части последнего предложения - ответом, отступлением противника, в котором не углядел притворства, Оскар отпустил одежду Джерри, но не вернулся на диван, скрестил руки на груди. Не ожидая вопросов, которые должны были блуждать в голове дока, Джерри пояснил про необходимость тренировок:

- Ещё первой зимой после объединения Том хотел продолжить тренировки, именно с этим, моим, тренером, но откладывал, а потом разленился и забыл думать о своём желании. Я бы с удовольствием позволил себе полениться, в безопасной, устроенной жизни с тобой я могу себе это позволить, что мне очень нравится, но если я не положу начало занятиям, Том к ним так и не приступит. А если он вернётся, когда тренировки уже станут накатанной колеёй, то продолжит их – если ты не позволишь ему сдаться лени и отказаться от занятий. Во-первых, это желание Тома, которое окажется реализованным – вспоминаем пункт «нереализованные желания». Во-вторых, занятия спортом и в особенности боевыми искусствами дают ощущение силы, уверенность в ней, что для любого человека важно, а для Тома и подавно. В-третьих, на тренировках с Крицем...

- Криц, значит, - кивнул Шулейман. – Теперь я хотя бы имя его знаю.

- Это не имя, - вернул к нулю его знания о загадочном новом охраннике Джерри и вернулся к прерванной мысли. – С Крицем у Тома не будет шанса не чувствовать себя мужчиной, и здесь мы откатываемся к пункту «отсутствие реализации как мужчины». Не в сексуальном смысле он реализуется, но всё же. И вполне вероятно, что, распаляясь на занятиях, Том будет приходить домой и задираться с тобой, что бонусом даст исполнение его желание с тобой побороться.

Можно выдохнуть. Прекрасную речь выдал, таковые всегда были его сильной стороной. Оскар не торопился что-то сказать в ту же секунду, как Джерри замолчал, раздумывал, изучая его взглядом.

- Я не могу тебя понять, - сощурился Шулейман. – Ты вроде бы такой хороший, всё для Тома делаешь, помогаешь. Но ты не такой, не добрый герой.

- Почему ты так думаешь?

- Потому что я тебя знаю; потому что Том достаточно о тебе рассказывал, - назвал Оскар две весомые причины. – И я не могу понять, что у тебя в голове.

Джерри покачал головой:

- У моих действий не всегда есть второе дно. Моя помощь Тому искренна. Но мне интересно, почему ты не веришь мне, почему не можешь довериться?

- Я уже сказал, почему.

Снова Джерри покачал головой:

- Это о доверии, вернее – недоверии, - пристально посмотрел на Шулеймана. – Оскар, почему ты никому не доверяешь?

- Не обобщай, я не доверяю только тебе.

- А Тому доверяешь? – задал Джерри цепкий вопрос.

- Доверяю, - не погружаясь в глубокий смысл вопроса, ответил Шулейман.

- Как давно?

- Что?

- Как давно ты обрёл уверенность в Томе? – более развёрнуто повторил Джерри, но этим не ограничился. – Ты долгое время был не уверен в Томе, думал, что он уйдёт. Потом, уже в браке, ты перестал бояться его ухода, наконец-то обрёл внутреннее спокойствие. Но теперь, после его попытки побега и требования развода, снова боишься, так ведь?

Шулеймана запутало высказывание Джерри, потому что первая и последняя его части прямо противоречили друг другу, и потому, что в ходе одного изречения он ловко сменил смысловую нагрузку, что было изощрённой психологической игрой, в капкан которой попался.

- Я не боюсь, - ответил Оскар не с непоколебимой уверенностью, поскольку мозг не мог обработать разом так много, что вновь подковыривало незримые замки.

- Не ври мне, - глядя в глаза, внушил Джерри. – Мы должны доверять друг другу, чтобы добиться успехов в общем деле.

- Я не боюсь, - уже без сомнений повторил Шулейман. – Побег Тома и желание развестись были психозом от страха и растерянности из-за возвращения расстройства. Уверен, в следующий раз он не вспомнит об этом. А если и попытается вновь смотать, я его удержу и никуда не выпущу из квартиры.

- А если Том не отступится, если не откажется от своего желания развестись и уйти, неделю, месяц, полгода всерьёз будет говорить, что не может больше, не хочет с тобой жить? Что сделаешь ты?

- Я объясню ему, что он говорит дурь, и не отпущу.

- А если это не блажь? Что ты будешь делать?

- Я уже ответил.

- Будешь держать его силой? Каждый день смотреть, как он медленно затухает в насильственной неволе; как ложится с тобой в постель от неизбежности, а не желания?

- Мне не нужно его держать.

- А если?

Шулейман молчал, но не в растерянности чувств, взгляда не отводил. Упёрся, не желая даже повторять то, что уже говорил. Возможно, понимал, что любой диалог, в котором, как мячиком в пинг-понге, будут перебрасываться вопросами-ответами, приведёт не туда.

- Почему ты не доверяешь Тому? – продолжал Джерри наносить ювелирные удары в одну точку с разных сторон.

- Я ему доверяю.

Положительный ответ Шулеймана не помешал Джерри дальше следовать своей линии:

- Почему ты не считаешь Тома равным себе? Не относишься так? Даже женщины не должны играть второстепенную роль в паре. Но Том – не женщина. Не мальчик, не юноша уже. Он – мужчина, без малого двадцатишестилетний мужчина, Том сейчас на два года старше, чем ты был на момент вашего знакомства.

- А я его женщиной считаю? Меня вполне устраивает его мужской пол. Платья Том по своему желанию надевает, я его не прошу.

- Ты считаешь его мальчиком.

- А он кто? – развёл руками Оскар

- А он кто? – вторил ему Джерри.

Оскар нахмурился, но за считанные мгновения сообразил, что к чему.

- А, я понял тебя, - произнёс он приподнятым тоном. – Ты сказал, что Том мужчина, я ответил, что кто он, если не мальчик. Если предположишь у меня латентную педофилию, разговор окончен, - серьёзно, строго добавил.

Джерри отрицательно качнул головой:

- Нет. Педофилию я у тебя не подозреваю. Но ты делаешь из Тома мальчика, ребёнка. Это выгодно, поскольку дети зависимы и ограничены в правах. Повторю – почему тебя не устраивают равноправные отношения?

Джерри смотрел пристально, зрачки, две прицельные бездны, снимали защиты слой за слоем, забирались в душу. Посмотри в глаза секундой дольше, Оскару стало бы не по себе от того, что его препарируют как жалкое насекомое.

- Что ты почувствуешь, если Том не захочет оставаться? – добавил Джерри, нанеся новый удар молоточком по повреждённому ранее стеклу.

- Ой всё! – фыркнул Шулейман, махнув рукой, отбросив искусные старания Джерри. – Не пытайся копаться во мне. Даже специалисты не нашли в моей голове никаких проблем, а тебе, выскочке-самоучке, и подавно не светит.

«Я не удивлён, что они в твоей голове ничего не нашли...», - подумал Джерри, имея в виду отнюдь не отсутствие психологических проблем, и произнёс:

- В центре меня не могли погрузить в гипноз, как ни старались, а Тома легко загипнотизировали, - поделился он будто совсем не в тему. – Всё дело в сопротивлении. Но, повторю, мы должны друг другу доверять, - произнёс Джерри вкрадчиво, словно удав, и шагнул к доку.

Шулейман сделал шаг от него и разозлился сам на себя за позорное отступление, стиснул челюсти, обдав крысу потяжелевшим взглядом.

- Сейчас я испытываю неимоверное желание надеть тебе на голову пакет и не отпускать, - сказал Оскар, взирая на Джерри. – Определённо, надо вложиться в науку, чтобы тебя отселили в отдельное тело.

- Хорошая идея. Но для начала вложись в квартиру, - Джерри грациозно уселся на диван, закинув ногу на ногу, и подпёр висок двумя пальцами.

Вместо ответа Шулейман вновь сложил руки на груди и задал собственный вопрос:

- Ты уверен, что смена охраны сработает?

Джерри не стал настаивать на ответе по поднятой им теме – вернутся ещё к ней – и сам ответил:

- Должно сработать. Я знаю, что Тому подходит. Если же ему не станет легче с новой охраной, придётся задуматься об изменении чего-нибудь другого.

- Чего?

- Тебя, - прямолинейно, как кнутом рассек воздух, ответил Джерри. – Раз рядом с тобой Том в опасности, безопасность ты ему обеспечить не можешь, а охрана ограничивает его свободу и лишает счастья, тем самым подрывая психическое благополучие, придётся убрать тебя от Тома.

На долю, самую незначительную долю секунды Оскар поверил в реальность угрозы, которая на деле была всего лишь оповещением, но даже не успел задуматься о таком жестоком, кардинальном варианте, ответил уверенный:

- Ты не можешь навредить Тому. А даже если со мной у него что-то не так, без меня ему будет намного хуже.

Благоразумно Джерри не стал спорить, напомнил:

- Что по квартире?

Снова Шулейман вместо ответа озвучил свой вопрос с заложенным требованием:

- Когда я познакомлюсь с этим Крицем?

- После того, как мы с тобой решим все вопросы, может быть, он согласится с тобой встретиться.

- Он согласится? – от души усмехнулся Оскар такой ереси, что слышал впервые в жизни.

- Ты будешь удивлён, но не каждый в мире горит желанием обзавестись знакомством с тобой, - отвечал Джерри. – Более того скажу тебе – некоторые были бы рады никогда тебя не видеть. Так что с квартирой? – напомнил о главном вопросе повестки дня, намекая, что не отступится, не забудет, а Шулейману пора достать бумажник.

- Пусть живёт с моей охраной.

Джерри покачал головой:

- Он одиночка.

- Квартира огромная, при желании они могут не пересекаться.

- Криц всегда живёт в одиночестве, - не уступая, не намереваясь снижать цену, повторил Джерри отрицательное движение головой.

- А не слишком ли шикарно – целые апартаменты для одного всего лишь охранника? – также упрямо не желал уступать Оскар, раздражаясь от того, что крыса намутила что-то за его спиной, а он ещё и должен за это платить.

- Денег жалко? – с лукавством в голосе вздёрнул брови Джерри. - Кровь твоего народа в тебе проснулась?

- Да, жалко, - без стыда подтвердил Шулейман. – Не понимаю, почему я должен покупать квартиру твоему охраннику.

- Можешь не покупать, а арендовать, - пожал плечами Джерри. – Главное, чтобы квартира была.

- Даже если представить, что я согласился, приобрести квартиру в нашем доме не так просто, они все заняты.

Джерри вновь пожал плечами:

- Своей охране ты квартиру обеспечил, хотя тоже свободных не было. Тебе лучше знать, как это устроить.

Помолчал, держа ладонь на тонком колене, смотря на Шулеймана, и добавил:

- Оскар, не упирайся. Ты сам знаешь, что охрана должна быть под боком, к тому же так мне, а затем и Тому не придётся далеко ходить на тренировки.

Приняв про себя то, что квартиру ему придётся купить, Оскар покачал головой:

- Дорого ты мне обходишься...

- Я – дорогое удовольствие, - проговорил Джерри без тени ложной скромности. – А счастье Тома и подавно.

Шулейман усмехнулся негромко:

- Счастье Тома ничего не стоит, какие-то дорогие вещи не делают его счастливым.

- Знаешь такое – бесплатное обходится дороже всего? – выгнул бровь Джерри. – Ты не смог обеспечить ничего не стоящее счастье Тома, а теперь тебе придётся платить. Дорого платить, - выделил он.

Хлопнув себя по коленям, Джерри поднялся на ноги и бросил:

- В общем, улаживай жилищный вопрос. Когда принесёшь мне ключи от квартиры, я позвоню Крицу и договорюсь о вашем знакомстве.

- Сначала знакомство, потом ключи, - сказал Оскар, твёрдо намеренный оставить на своих условиях хотя бы эту часть невыгодной для него сделки.

- Сначала предварительный договор о квартире, чтобы потом не получилось, что её не будет, потом знакомство, потом ключи, - на ходу внёс правку Джерри, тем самым сказав последнее слово и оставив его за собой.

Шулейман проводил парня взглядом с отвратительным, унизительным пониманием, что мелочь ухоженная загнала его под фигуральный каблук. Вроде бы сказал своё слово, Джерри уступил в чём-то, а всё равно он оказался проигравшим, а Джерри добился своего в полном размере.

Получив звонок с приглашением от Джерри, Криц согласился познакомиться с влиятельным супругом своего ученика и не только, зашёл в гости, как раз неподалёку был. Сунув руки в карманы большими пальцами наружу, не обронив слов приветствия, Криц с неприветливого расстояния в стенах дорогой гостиной рассматривал щегольски одетого Шулеймана с его бриллиантами на часах. В точности повторяя его позу, Оскар также не торопился заговорить, также изучал взглядом заочно знакомого незнакомца, не вписывающегося в его лакшери-аппартаменты, бросающего тёмную тень под стать его монолитно чёрной одежде на мощном теле со шрамами. Джерри стоял подле открытого дверного проёма с той стороны комнаты, не вмешивался в их знакомство, покуда безмолвную беседу-испытание. Они как два случайно столкнувшихся конкурирующих самца, у одного за спиной армия, другой – сам армия. Джерри было занимательно за ними наблюдать, особенно, конечно, за Шулейманом, который видел, чувствовал, что пришёл более большой, более сильный самец. Самец, который ему пока (пусть думает, что только пока) не подчиняется, что всё вместе на животном уровне включало конкурирование, желание расправить плечи, выпятить грудь, утвердить своё место и показать, что он здесь единственный вожак и альфа. Это в мужской природе, у кого-то больше, у кого-то меньше. Шулейман в большой степени был животным.

- Оскар Шулейман, - проговорил Криц, положив начало диалогу.

- Могу не представляться, - кивнул Шулейман и воззрился на мужчину. – Как тебя зовут?

- Просто Криц.

- Я уже знаю, что это не твоё имя.

- Достаточно его. Если ты захочешь узнать обо мне больше, то сделаешь это и без моих рассказов.

Шулейман кивнул. Принял к сведению, что Криц понимает, каковы его возможности, что хорошо. Он любил, когда люди сознают, с кем имеют дело. Ещё больше любил трепет, к которому с горшка привык, но и просто уважения (а Оскар самовольно решил, что новый охранник его уважает) достаточно.

По инициативе Шулеймана и с согласия Крица второму устроили проверку на профпригодность. Не успели Джерри довезти до окраинного района города, как их настиг Криц, помяв лощёный Порше, и отобрал «жертву похищения». По прибытии к дому Джерри потирал плечо, ушибленное о жёсткую дверцу во время крутой погони в рамках разыгранной операции, и недовольно смотрел на тренера-телохранителя исподлобья. С ценным живым объектом мужчина обращался отнюдь не как с хрустальным – а Джерри любил, чтобы как с хрустальным! Но с юных лет все тумаки достаются ему, у Тома такого не происходило. Таков нерадостный удел сильных – их бьют, тех бьют, кто не соглашается быть слабым.

Разгадав причину недовольства парня на заднем сиденье, Криц, не оборачиваясь, сказал:

- В следующий раз ляжешь на пол. Так и не ушибёшься, и пулю не поймаешь.

- В следующий раз машина будет бронированной, пулю я в любом случае не поймаю.

- Машина будет – моя, - бескомпромиссно сказал своё слово Криц.

- Кто откажется от хорошей новой машины? – более дружелюбно, с улыбкой обратился Джерри к мужчине, разведя рукой.

- Я откажусь. Ты спишь с Оскаром, ты и принимай от него подарки.

А вот это было пиздец оскорбительно. Ограничив выражение возмущения движением брови, Джерри не огрызнулся в ответ – потому что ругаться с камнем бессмысленно – и зашёл хитрее:

- У всей охраны крутые тачки, это часть рабочего инструментария. Зачем тебе выбиваться?

- Я уже говорил – я не часть службы Шулеймана. Я работаю с тобой. Если тебя не устраивает моя машина, ничем не могу помочь.

Джерри мог бы поспорить, но понимал, что этот бой им заведомо проигран. Потому что истина не на его стороне: чёрный внедорожник Крица, припорошенный дорожной пылью, будто матовым покрытием, отвечал всем необходимым характеристикам, кроме элитарности и услаждения эстетического чувства. И потому, что это Криц – человек-скала-кремень-машина, с которым невозможно спорить, невозможно его переубедить, а свой единственный козырь он уже израсходовал.

Ладно, он как-нибудь перебьётся со своей тягой к прекрасному, так даже лучше, если подняться над ситуацией, - у него эксклюзив. А вот Шулеймана точно хватит инфаркт при виде этой тачки. На этой злорадной внутренней ноте Джерри покинул машину и вместе с Крицем пошёл к парадному входу. Только плечо продолжало болеть, грузом привязавшись к поднявшемуся настроению, не давая ему закрепиться в высокой точке. Такими темпами его убьют не недоброжелатели Шулеймана, а во время спасения.