Трое

- Что строчишь? – поинтересовался Шулейман, подкравшись со спины к Джерри, который сидел за письменным столом. – План по устранению меня, чтобы вступило в силу выгодное тебе завещание?

- Такие планы я держу в голове, - Джерри обернулся к нему, одарив острой улыбкой, и отвернулся обратно. – Это список возможных причин раскола. Мне проще думается, когда перед глазами визуальный материал.

Оскар заглянул ему через плечо. Список состоял из двух столбцов. Первый, который можно было окрестить кодовым словом: «Эванес», состоял из трёх пунктов:

- изнасилование;

- травма головы;

- покушение.

Ниже первого столбца особняком значилось «электрошок». Между строками второго столбца навскидку ничего общего не было, он включал в себя следующее:

- инфантилизация;

- отсутствие реализации как мужчины;

- нереализованные желания и мечты;

- отсутствие свободы.

Пункт «отсутствие свободы» делился на два подпункта:

- брак;

- тотальный контроль охраны.

Просмотрев слова, выведенные каллиграфическим почерком, Шулейман не прочитал приписанные более мелко подпункты и требовательно ткнул пальцем в строку «отсутствие свободы»:

- Что это значит?

- Ты читать разучился?

- Нет. Я спрашиваю о смысле.

- Невозможность понять смысл прочитанного может быть симптомом многих расстройств. Поможешь провести дифференциальную диагностику?

- Что ж ты за гадина такая? – Шулейман крутанул кресло, разворачивая Джерри к себе лицом.

- Я всего лишь попросил твоей помощи, - ответил Джерри с видом столь же невинным, какого к лицу придерживаться демону под прикрытием, что отравил напитки всех, присутствующих за званым столом. – Дипломированный специалист должен разбираться в этом всяко лучше меня, самоучки.

- Вломить бы тебе, - поделился желанием Оскар, угрожающе склонившись над ним. – Но мне нужен от тебя «самый ценный ресурс». Рассказывай, - он директивно крутанул кресло в обратном направлении, возвращая Джерри к столу, разве что носом не ткнул в открытую страницу тонкого блокнота большого формата.

- Как-то неправильно ты просишь, - сказал Джерри, демонстрируя свою обычную хладнокровность. - Я не животное, но тоже люблю ласку.

- Дорогой мой человек, которого я никогда бы не повёл под венец, объясни мне, что стоит за указанными тобой причинами твоего нежданного появления, - упёршись одной рукой в ребро стола, а вторую поставив на спинку стула, саркастично произнёс Шулейман.

- А теперь искренне.

- Уймись, вампир.

- Неприятно выступать в качестве донора?

- Не знаю, куда тебе засунуть осиновый кол, чтобы убить тебя, но не Тома.

- Попахивает извращением. Мне такое не нравится. Но, к слову, о таком думал Том.

- В смысле? – забыв, что они препираются, удивился Оскар.

- Не в дословном, - коротко посмеялся Джерри, - Том не настолько не дружит с головой. Но у него завелась неоформленная ещё фантазия попросить тебя купить какую-нибудь игрушку на порядок длиннее твоего члена, чтобы проверить, будет ли приятно, если стимулировать глубже.

Шулейман подвис от такого откровения (в их паре по-прежнему он развратный, а Том неискушённый в делах интимных?), тряхнул головой, отгоняя морок, и сказал:

- Выноси сексуальные фантазии Тома в отдельный блок информации, чтобы не сбивать меня с толку в ходе обсуждения совершенно другой темы. И вообще, с нашим сексом мы сами разберёмся, - заявил он веско, рубанув рукой по воздуху.

- Том будет приятно удивлён, если ты его... удивишь, - развернувшись на стуле, поиграл бровями Джерри.

- Отвернись, демон, - Шулейман крутанул его обратно, не желая видеть искушающую мордашку и лукавый огонь в глазах.

- Опасаешься, что не устоишь?

Джерри откинулся шеей на спинку кресла, запрокинул голову, снизу глядя на дока. Тот спросил:

- У тебя гормоны или припадок?

- Недостаток крови, - ответил Джерри и сел нормально, бросил взгляд через плечо. – Как и ты, я периодически нуждаюсь в подпитке чужой энергией.

- Ты моей крови уже в прямом смысле выпил.

- Ты путаешь слова «выпил» и «пустил», - откусывая ещё один кусок нервов, поправил дока Джерри, и оставил игры. – Всё, достаточно.

- Достаточно?! – воскликнул Шулейман. – Ты сам это начал!

Джерри проигнорировал его слова и указал на частично исписанный лист:

- Смотри. Эти причины можно объединить в один блок, потому что виной им один человек. Но если именно одна из них стала причиной раскола, у нас проблемы, потому что Эванес уже мёртв, а если исходить из логики прошлого раскола и исцеления, то для свершения объединения необходимо уничтожить причину разделения.

- Но Эванес уже мёртв, - бессмысленно повторил Оскар.

- В вашем «кругу избранных» случайно не доступно воскрешение усопших? – поинтересовался Джерри, глянув на него через плечо. – Теории заговора утверждают, что «закрытый клуб элиты» владеет гораздо большей информацией о мире и технологиями, чем простые смертные.

- Ты ведь несерьёзно? – Шулейман в ответ скептически посмотрел на него.

- Не очень. Но кто знает, чего я не знаю. В твоём «клубе» я без году неделю.

- Ты – не в моём клубе.

- Разве твой законный супруг не часть твоего мира? – выгнул брови Джерри.

Оскар открыл рот, чтобы объяснить, что Том – часть его мира, Джерри – нет, но передумал, потому что это пустое.

- С тобой невозможно нормально разговаривать, - покачал он головой и осёкся.

Мощнейшее дежа-вю словил, зеркальное, мать его, дежа-вю, кармическое. Сколько раз за всю жизнь ему разные люди говорили эти слова – и Том тоже не единожды говорил, когда пытался достучаться, а он, Оскар, не вёл себя серьёзно.

Подняв голову, Шулейман столкнулся с внимательным, нечитаемым взглядом Джерри. Его посетило довольно неприятное озарение.

- Ты что, пытаешься поставить меня на место Тома? – предположил он и тут же поднял руку. – Впрочем, неважно. Это мы обсудим как-нибудь позже. Давай дальше по списку.

Оскар склонился над столом, опёршись на него одной рукой, и вдумчиво перечитал складывающиеся из аккуратных букв слова. Ещё одно подтверждение, что он смотрел куда угодно, но только не туда, куда следовало: видел написанное Томом от руки, и его почерк откатился назад, не имел ничего общего с выверенной каллиграфией Джерри, после объединения оказавшей заметное влияние на форму письма Тома.

- Инфантилизация... - вслух прочитал Шулейман и посмотрел на Джерри. – Инфантилизация? И что это значит? Не определение, а применительно к Тому, - уточнил, предупреждая очередную колкость из уст крысы.

Джерри и не собирался дерзить. Упивание кровушкой дока он решил отложить до вечера, сейчас важнее обговорить то, что он выделил.

- Ты создал Тому условия, в которых у него нет совершенно никаких обязанностей, - начал объяснять Джерри. – А у кого нет обязанностей, кто не отвечает за свою жизнь, потому что за неё отвечают другие? Правильно – это всё про детей.

- Дети не занимаются сексом, - выдвинул аргумент против Шулейман. – И Том не инфантилен, он порядочно вырос в этом плане.

- Двенадцатилетний ребёнок может заниматься сексом. И что же, он перестанет быть ребёнком, перестанет быть школьником, за которого всецело отвечают взрослые? Ты можешь сколько угодно трахать Тома, можешь вытворять с ним самые грязные вещи, но ты его инфантилизировал. Не спорь, это очевидный факт.

Оскар понимал, что его аргумент про секс глуп. Он сам начал вести сексуальную жизнь с пятнадцати лет и имел всё, что попадало в поле его досягаемости и устраивало внешне. В восемнадцать, окончательно съезжая из дома, напоследок переспал с папиной любовницей, через год, по требованию папы приехав в гости, переспал уже с другой отцовской любовницей, на которой Пальтиэль всерьёз подумывал жениться, потому что она «одухотворённая, верная и немеркантильная». Та молодая мадам так и не смогла объяснить, какой чёрт её дёрнул раздвинуть ноги перед младшим Шулейманом, который, надо сделать ремарку, был к ней по возрасту ближе, нежели тот, с кем в отношениях она состояла до этого злополучного эпизода. В отличие от подавляющего большинства подростков, для которых секс – это редкая удача, Оскар, начав, не делал перерывов, имел регулярную и разнообразную половую жизнь, но это не делало его взрослым, даже мировоззрение никак не изменило.

Единолично рассудив, что краткого и ёмкого объяснения первого пункта списка, которое уже дал, достаточно, Джерри перешёл ко второму пункту:

- Отсутствие реализации как мужчины, - зачитал и посмотрел на дока. – Этот пункт перекликается с инфантилизацией, но есть парочка нюансов, из-за которых я его вынес в отдельную причину. Итак. В вашей паре Том не может быть добытчиком, но это не критично, это не его роль. Критично то, - интонационно выделил Джерри, - что о принадлежности к мужскому полу Тому напоминает только справление малой нужды стоя и семяизвержение во время оргазма. И то последнее – слабенькое подтверждение, потому что к своему члену Том не прикасается...

- Можешь не продолжать, - перебил Шулейман. – Я знаю, что ты скажешь: мы должны меняться ролями. Но есть одна неувязка – Том сам сказал, что ему больше нравится снизу. Или что, в этом Том тоже не сказал мне правду? – добавил, подозрительно сощурившись.

- Отвечаю на каждую часть твоего высказывания: не угадал; так и есть; это правда. Том хотел попросить тебя быть в пассиве, но не просто так, а для эксперимента: хотел вставить в себя фаллоимитатор и посмотреть, какие будут ощущения от стимуляции с двух сторон. Эту фантазию вы исполнили с той проституткой с рождественским именем.

Про себя Шулейман поставил галочку, что не испортил Тому малину в тот горячий вечер, а всё сделал правильно. Нет, в себе он и так не сомневался, но приятно было узнать, что угадал и исполнил фантазию, о которой Том по какой-то причине молчал.

- Сейчас я скажу тебе то, что может одновременно и усладить твоё эго, и стать для тебя страшным открытием, - продолжал Джерри. – Тому нравится быть в пассиве – только с тобой. С Марселем он предпочитал активную роль; с Маркисом было всего один раз, за который они успели так и так, но изначально Том был сверху, и я уверен, что, повтори они, он был бы только в активе. По своей сути Том – не пассив.

Если бы Джерри сразу не обозначил, что новость может оказаться и приятной, и страшной, Оскару пришлось бы ломать голову над тем, что он по этому поводу думает. А так... В принципе, ничего не изменилось. Всё равно он сам должен был определиться, как относится к поступившей информации. Причём, если прокрутить высказывание Джерри в голове, получалось, что «страшную тайну» (насчёт надобности кавычек Шулейман ещё не определился) тот открыл не одну, а целых две. Не думал Оскар, как у Тома было с бедным аристократом, но по умолчанию полагал, что Том был сверху, а тут узнал из первых [без маленького уточнения] уст, что бледное убожество трахало его Тома.

- Том был в пассиве с Маркисом? – переспросил Шулейман.

- Да. Не уверен, что поступил правильно, рассказав тебе эту маленькую деталь, но более полное отражение картины требует примеров. В качестве компенсации дам тебе бонусную информацию: Том больше всего переживает и чувствует себя виноватым, когда бывает с другим мужчиной в пассиве. Вроде как его задний проход – сугубо твоя территория, на которую никто другой не должен заступать.

- Подожди... - Оскар закрыл глаза и сжал пальцами переносицу. – Что у нас получается в итоге? – он резко опустил руку и требовательно посмотрел на Джерри. – Нам с Томом перестать заниматься сексом, раз «это не в его природе, но со мной ему нравится именно так»? И вообще, почему я должен тебе верить, что это, - он небрежно, жёстко махнул рукой на раскрытый блокнот, - причины раскола?!

Джерри спокойно выслушал его речь, к концу набирающую агрессию, и ответил с ровным достоинством знающего себе цену гения:

- Потому что у тебя нет другого выбора. У тебя нет возможности получить интересующую тебя информацию никаким способом, кроме как узнать её от меня.

Шулейман сощурился, ему не нравилось зависеть от Джерри – не нравилось, что тот чётко сознавал свою ценность и манипулировал ею – и больше всего не нравилось, что это было правдой. Никто его на поводок не сажал, и эта сучка не посадит. Тем более не факт, что ценность Джерри на самом деле столь велика и незаменима.

- Раз ты такой чудесный и незаменимый, скажи: что из этого причина раскола? – недобро спросил Оскар.

- Я не знаю, - честно ответил Джерри и отвернулся обратно к списку. – Если бы знал, здесь была бы только одна причина.

- То есть – не знаешь? – Шулейман сделал шаг к нему, подпирая сбоку.

- То и есть. Раньше мне по умолчанию была известна причина раскола, сейчас – нет. Приходится гадать и анализировать.

- Как так? – с оттенком наезда недоумевал Оскар.

Он рассчитывал, что если Джерри на самом деле изначально не знал, что послужило причиной раскола, то за две с лишним недели нашёл ответ, составил чёткий план, и ему, Оскару, остаётся только добыть у него информацию и всё сделать самому, если откажется добровольно возвращать Тому его законное место, или помочь в претворении плана исцеления в жизнь, если Джерри будет с ним сотрудничать.

- Как-то так, - ответил Джерри. – Полагаю, вновь произошла перестройка в расстройстве, другого объяснения изменениям я не нахожу.

- Какой же в таком случае от тебя толк? – Шулейман скрестил руки на груди.

- Большой. Я по-прежнему имею доступ ко всей информации, хранящейся в голове Тома, что позволяет выделить возможные причины, а сузить круг до одной – дело времени, - не огрызнувшись, хотя док на то активно нарывался, рассудительно объяснил Джерри. – Или, быть может, в этот раз причина не одна, а все эти причины в совокупности дали раскол.

- Я и говорю – нет от тебя толка, - отрезал Оскар и забрал блокнот. – Я и сам могу найти причину и устранить её.

Взглянул на список и ткнул пальцем в левый столбец, посвящённый деяниям Эванеса, едва не ткнув блокнотом Джерри в лицо. Заявил без капли сомнений:

– Очевидно, что раскол произошёл из-за Эванеса. Это логично: в прошлый раз Том раскололся из-за изнасилования; когда насилие повторилось, произошёл повторный раскол. Похищение с изнасилованием заложило трещину, травма головы ускорила процесс разъединения, а покушение с серьёзным ранением завершило диссоциацию, потому что быть Томом стало опасно, он едва не умер. То, что переключились вы не в клинике, а спустя два с половиной месяца, по прибытии домой, тоже объяснимо. По известным нам обоим причинам тебе нельзя было попадать в медицинские учреждения, этого избегала психика, чтобы ей не помешали самоисцелиться. Но психика – не человек, она не учитывает новые вводные и действует по одному сценарию, потому переключение произошло только дома, в безопасной обстановке.

Браво. Может всё-таки, когда хочет, не пропьёшь профессиональную хватку. Шулейман так всё разложил, что Джерри бы ему поаплодировал без иронии, но...

«Как отчаянно ты не хочешь признавать, что причина может быть в тебе...».

В отличие от Оскара, Джерри бо́льшую ставку делал на причины из второго столбика, по крайней мере, они подготовили почву, ослабили Тома, благодаря чему он не справился с причинёнными Эванесом травмами. Так уже было: на протяжении четырнадцати лет своим воспитанием Феликс развивал в Томе разделение личности, полный раскол был закономерным финалом этой ситуации. Не случись в жизни Тома подвала, с большой долей вероятности он бы всё равно раскололся, любая достаточно сильная травма, будь то насилие, глубокое разочарование, потеря или сотрясение мозга, могла спровоцировать первое переключение. Потому что альтер-личность, в которую гнёт запрещающей реальности согнал всё истинное, развивалась в Томе с малых лет и к судьбоносному Хэллоуину была уже сформирована, оставалось только дать ей импульс жизни.

Потому что роль Защитника предполагает не только спасение, но и – исправление ситуации. А значит, должно быть что-то, что необходимо исправить. Простая логика, подкреплённая интуицией. Том не раскололся бы просто от сильного стресса, коим было покушение – последний по времени узловой эпизод в списке факторов-провокаторов, к тому всё шло. Даже повторное изнасилование не сломало Тома. До лета всё было в порядке, Джерри был уверен в этом на девяносто пять процентов – оставшиеся пять процентов отдавал на то, что всё-таки изнасилование проложило первую трещину, которая была незаметна, как, в принципе, было в прошлый, первый раз и как должно быть. В детстве по Тому, не зная его правдивую историю, нельзя было предположить, что параллельно с ним формируется и развивается альтер-личность, нематериальный близнец. Психические болезни и расстройства в большинстве своём никак не дают о себе знать до манифеста, а чтобы по мелким, нередко косвенным предвещающим признакам предугадать болезнь, надо быть незаурядным опытным специалистом. В настоящем предвестники у Тома были, немало их было.

Но Шулейману, конечно, выгоднее думать, что во всём виноват покойный бывший друг, а не он сам конкретно обосрался и должен признать это и что-то менять. Наверняка он не сознательно переводит стрелки, а искренне верит в вину Эванеса.

- Удачи тебе на поприще воскрешения покойника, - сказал Джерри. – Дай знать, когда получится, я с удовольствием поболтаю с Эванесом и отрежу ему одну часть тела.

До пункта «отсутствие свободы» так и не добрались. Но оно к лучшему. Данной причине Джерри уделял особое внимание, несмотря на то, что поставил в конец, а в её подпункт под названием «брак» можно было объединить все прочие выделенные им причины, в том числе два из трёх жестоких поступка Эванеса. Оскар так и не узнал, что Том очень хотел научиться кататься на велосипеде – о чём говорил ему, но так и овладел этим достаточно полезным умением. Не узнал, что Том хотел научиться играть ещё на каком-нибудь музыкальном инструменте, сам научиться, а не получить умение в готовом виде – думал о скрипке. Не узнал, что ещё в первые месяцы объединения Том думал о том, чтобы продолжить серьёзные тренировки по самообороне, но разумное желание забылось вместе с тем, как он осел в квартире Оскара, а затем и в его постели, постепенно эволюционируя в тёплого домашнего котика. Не узнал, что втайне от себя Том хотел путешествовать в одиночку; что в начале текущего года он часто думал про Африку, куда Оскар обещал его отвезти, но благополучно забыл о данном слове. Не узнал, что Том мечтал покататься на лошади, о чём поведал Маркису, но не партнёру и законному мужу. Много чего Том хотел, хотел развиваться, но так ничего и не сделал. Даже любимая камера, в руках владельца раскрывавшая его незаурядный потенциал, оказалась заброшенной.

Оставшись в одиночестве, Джерри стёр с фотоаппарата пыль, снял крышку и заглянул в видеоискатель, направляя объектив на окно.

Щёлк.

***

«Я буду учиться кататься на велосипеде», - сообщил Джерри.

На вопрос Шулеймана: «Нахрена?» ответил, что Том хотел научиться, а раз его нет, он займётся этим. Не впервой за Тома овладевать навыками.

На замечание: «Удивлён, что ты не научился раньше» сказал, что не посчитал данное умение необходимым, они ведь не в Нидерландах живут, где велосипед является основным средством передвижения.

Джерри сказал – Джерри сделал. Верная собачка с хвостом не на том месте, именуемая Вайлдлесом, по поручению купила велосипед и доставила к ним домой. Оставил его на первом этаже, чтобы Джерри не пришлось спускать транспортное средство вниз, пусть даже на комфортабельном лифте. В доме такого класса можно было не беспокоиться о том, что кто-то умыкнёт движимое имущество, а если какой-нибудь крупнокалиберный клептоман всё же проскочит и покусится, его остановит охрана.

В парк, примеченный Джерри по причине наибольшей благоустроенности для велосипедных прогулок и отсутствия в дневное время толп народа, отправились вдвоём. Шулейман не совсем понял, как подписался на участие в этом сомнительном мероприятии: по той причине, что Джерри умел хитрыми путями добиваться своего, или потому, что опасался отпускать его одного и даже охране не мог доверить присмотр за тем, чтобы он не исчез из-под носа? Остановился где-то посередине.

Надев всю защитную экипировку, Джерри затянул под челюстью ремешок шлема.

- Выглядишь как идиот, - высказал мнение Оскар.

Джерри не полез за ответом в карман:

- Зато в случае падения мой мозг останется в черепной коробке.

Его невозможно было убедить в том, что разумная предосторожность выглядит глупо. А если и так – плевать. Прежде на велосипеде он никогда не сидел и был не намерен рисковать. По его мнению, гораздо глупее выглядит тот, кто во имя крутости или по беспечности своей катается безо всякой защиты.

Перекинув через велосипед ногу, Джерри присел на сиденье.

- Аккуратнее с ухабами, - посоветовал Оскар. – Я буду крайне недоволен, если ты сделаешь Тома кастратом.

- Интересная у тебя логика: голову защищать не обязательно, а гениталии надо беречь. Как думаешь, о чём это говорит?

- Я передумал. Не объезжай перепады высоты и не приподнимайся, будет занимательно посмотреть, как ты скулишь на земле.

- В таком случае тебе придётся полечить меня поцелуем в ушибленное место. Ты же доктор.

Джерри оттолкнулся и поехал. Никогда у него не было проблем с равновесием, некоторой неповоротливостью Тома он не обладал, двигался плавно и в сложных боевых тренировках демонстрировал завидную ловкость. Но верхом на велосипеде природная грация почему-то не работала, двухколёсное транспортное средство петляло, дрожало и отказывалось подчиняться твёрдому, уверенному хвату рук на руле. Не прошло трёх минут, как Джерри завалился в низкорослые, постриженные в форме перевёрнутой трапеции кусты. Конечно же, сзади раздался бессовестный смешок.

- Учение не проходит без шишек, - философски высказался Шулейман, которого позабавило то, что идеальная крыса так неизящно оказалась на земле.

- Я знаю, - гордо ответил Джерри.

Встал, поднял велосипед и снова оседлал его, поехал. Но вторая попытка окончилась там же, на траве. Кажется, освоить велосипед не так просто, как полагал. Не зря, определённо не зря нацепил на себя всю защиту, которую предлагали специализированные магазины. После пятого падения Джерри сел на траве и обратился к Шулейману:

- Научишь меня кататься?

- Я? – неподдельно удивился Оскар с оттенком «как можно мне такое предлагать?!».

- Да. Покажи, как надо, поддержи. С помощью я поеду быстрее.

- Я не буду тебя учить, - безапелляционно отказал Шулейман.

Джерри поднялся, поднял велосипед, прислонив его к бедру.

- Боишься упасть? – выгнул он бровь.

Оскар покачал головой:

- На такой дешёвый понт ты меня не возьмёшь.

Джерри пожал плечами, в который раз взобрался на велосипед и, прежде чем тронуться с места, обернулся к доку:

- Трус, - сказал с ухмылкой и оттолкнулся от дорожки.

Оскар лениво огляделся в поисках того, чем можно бросить гадине в спину. Внимание привлекла белка, но её ещё попробуй поймай. Ладно, пусть живёт крыса – обе крысы. Ступив на траву, Шулейман опёрся о дерево, на котором приметил рыжего грызуна. Белка не испугалась и продолжала нарезать круги чуть ниже уровня глаз.

- На его месте должен быть другой, я его должен был учить кататься, - поделился Оскар с белкой.

Белка затрещала своими особенными звуками, то ли поняла и сочувствовала, то ли ругалась, что пристал. Докатился, с дикой зверушкой разговаривает, как грёбанная Белоснежка. Что дальше? Розовое платье-облако, стразы и Фея Крёстная? Фея Крёстная лишней не была бы.

Оскар подобрал с земли фундук в скорлупе, который явно выронила белка, поскольку дерево, под которым лежал орех, мало походило на орешник. Подал его грызуну, предупреждая:

- Если укусишь, я не поленюсь, поймаю тебя, отнесу домой и скормлю своей собаке.

Шевеля носиком, белка несколько секунд в нерешительности смотрела глазами-бусинками, проворными лапками забрала жёлудь, утащила его куда-то, сверкнув рыжим пушным вихрем, и возвратилась, видимо, ожидая ещё какого-нибудь лакомства. Заметив, чем занимается док, Джерри не мог не сделать перерыв и не уделить внимание этой умилительно смешной ситуации. Достал телефон и снял на видео Шулеймана в образе Диснеевской Принцессы.

Оставив пушную подругу, Оскар пошёл за Джерри, нащупывая в кармане мобильник. Рассчитывал, что тот упадёт ещё раз, чтобы мог запечатлеть его курьёз, и не прогадал. В этот день Джерри не удалось овладеть умением езды на велосипеде. Последнее падение всё-таки принесло ему травму – рама ударила под колено, потому домой он возвращался, прихрамывая на правую ногу.

Вечером Джерри увидел, что Шулейман выставил его неизящный полёт на землю в инстаграм, обозвав пост: «Птенец вылетает из гнезда». Наложил на видео с белкой песню из мультфильма и также выбросил в сеть. Как и всегда, смешная публикация, выставляющая Шулеймана в совершенно непривычном свете, наибольший восторг снискала от его подруг. Первая публикация после пятимесячного перерыва получилась достойной, пусть и не имела никакого отношения к искусству фотографии, ради демонстрации которого Том заводил аккаунт.

Заодно Джерри отметил, что у Тома поубавилось подписчиков. Оно и неудивительно. Толпа требует контент, а если его не поставлять, народ уйдёт туда, где дают зрелищ. Том ещё не достиг уровня тех личностей, на чьи пустые страницы подписываются миллионы. Надо бы это исправить. Но позже, если придётся. Пока Джерри опирался на вероятность, что Том вернётся и сам сдюжит, с его подсказками, разумеется.