Теория Золота: Сказки на Крови

Тайный архив №28022021: «Цена империи»

Маленькое золотистое пятно на карте, подпоясанное пурпурной окантовкой, сразу же бросалось в глаза. Столичное владение отдавало показной роскошью, поблёскивая бриллиантовой россыпью даже на и без того позолоченной поверхности напольного глобуса, не оставляя шанса её не заметить. Или меня она привлекала потому, что это всё моё...? Мой маленький столичный городок... Или цепляло то, что в нём было внутри? Начинка... естество.

- Начинка...

Многозначительно посмотрев в пустоту, я отстегнул крышку и раскрыл глобус, вновь и вновь прокручивая в голове то, что хотел бы сказать. То, за что хотел благодарить свой народ, слуг, приезжих... да даже андроидов. Хотел благодарить всех за сам факт того, что считаю это правильным. Благодарить других...

- Маркус!

- Да, ваше величество...

Одарённый юнец тотчас вошёл в кабинет. Не зря всё-таки я отдал его в дворцовый корпус. Заметен прогресс... приятно глянуть на такую одарённую молодёжь.

На это не жалко и денег.

Бегло вспомнив деньки, когда у самого борода была ещё без проседи, я отвернулся к зеркалу, наполнив хрустальный бокал столь притягательной, в моих землях, виноградной «начинкой» глобуса...

- Что прикажите, ваше величество?

- Прикажу вспомнить о том, что я просил, Маркус.

- Простите, сир. Я ещё не привык ко дворцу. Не могу заставить себя обращаться к повелителю, как прежде. Всё же, я всю жизнь лишь исполнял просьбы друга, который купил нищего мальца за еду... а теперь он вдруг стал царём.

Маркус всё продолжал стоять в коротком поклоне, учтиво прижимая ладонь к груди и заводя вторую за спину, даже не пытаясь посмотреть мне в глаза.

- Я император, но и человек тоже. Не забывай об этом, Марк. Хоть я и старше, но пока мы одни, зови меня по имени. В моей жизни этого слишком мало. Даже жена не обращается ко мне по имени, так что хоть ты дай отдохнуть от манер.

Отхлебнув прохладного бренди, я окинул взглядом позолоченные границы империи и гулко закрыл глобус.

- То, что ты когда-то украл у меня дорогущий хамон, ещё не означает, что я отношусь к тебе, как к рабу. Я лишь помогал другу...

Если в стране ещё бывают такие, как он когда-то, ночующие в подвалах на снегу, то мне есть куда стремиться... хватит с меня выпивки.

- В конце концов, если тебе так приятнее, то это приказ...

Избавившись от прислуги перед выходом в люди, я всё равно не смог унять лёгкое волнение, а решение экономить на любимом алкоголе не способствовало унятию нервной дрожи. Прочувствовать их лишения оказалось куда труднее... а ведь это лишь алкоголь.

- Придумал же себе на голову... Побыть ближе к народу... чёрт.

- О чём вы, государь?

Я отставил бокал, лишь краем языка пригубив виноградную усладу.

- Ничего, Маркус... просто решил не пить.

Всё же, в такой день нельзя оплошать. Как бы не хотелось усладить голову букетом из пряной корицы и алкоголя, но я должен быть в здравом уме... обязан быть искренен, а иначе всё просто не будет иметь смысла.

- Раздай это слугам. Сегодня у них до вечера будет много работы. Пускай потом отдохнут.

- Будет исполнено, государь.

- Что же... опустим это. Что с нашим приглашённым гостем? Она придёт?

- Вы нам льстите, ваша светлость. Она знатная дама, но ваше приглашение не просто приказ... это честь.

- Да неужели...? Пророки с меня бы лишь посмеялись... даже не могу выйти к народу с гордо поднятой головой.

Пока я с усердием вычёсывал проседь бороды, словно убирая поле серебристых ковылей, Марк подошёл со спины и накинул мне на плечи порфиру.

- Думаю, пророки как никто не стали бы смеяться, ваше величество.

- Ты прав... даже о великих людях я думаю слишком мелочно.

- Хах, сир... не думал, что вы горазды шутить.

- Дерзишь?

- Ну что вы. Я хотел сказать, что вы смешной, а так нет. Всего лишь правда.

Получив от меня подзатыльник, самый молодой канцлер империи встал рядом, задумчиво проводя по разбросанным во всех концах планеты позолоченным границам империи от Калининграда до огненной земли.

- Как бы я не был вам благодарен за моё положение, государь, но вы воплощение народной славы и без моего мнения. Пока вы, помните об этом, и живёте подстать, то нести вашу волю – это честь.

- Льстец...

- Ну... если такой безродный нищий, как я, при вашей власти смог оказаться здесь и звать царя по имени, то не это ли показатель? А сколько ещё моих друзей оказались не на улице, а при дворе, в тепле, при деле... стали вновь считаться людьми? И это даже в разгар войны...

Марк на мгновение замер, проводя пальцем по далёким рубежам своей родины, секундой спустя скользнув по грани Суринама.

- Вы очень строги к себе, государь, что неизменно только красит, но это правда. Не каждый найдёт в себе мудрости приблизить чернь, самолично найдя её в такой-то дыре. Дать им кров и смысл жить. Обучение в вашем дворцовом корпусе лишь приятная мелочь... одна из многих причин, почему я здесь. Почему не уйду впредь.

- Коль тебе так нравиться это место, то, может, тебе стоит выйти к народу вместо меня?

Марк лишь усмехнулся.

- На всё ваша воля, государь.

- Даже так?

- А чего вы ждали, ваше величество? Коль вы решите, что это к лучшему, то от власти я не откажусь. Было бы приятно накинуть порфиру.

- Так у нас тут нашёлся заговорщик?

- Ну что вы, сир. Лишь скромный слуга...

Он засмеялся, а я не стал ему мешать. В конце концов, Марк был абсолютно прав. Честность... самое ценное, что я мог получить от слуг. Тем более во дворце...

- Ну, что, государь, вам полегчало?

Он с интересом посмотрел на меня в зеркало и отстранился, подвязав мне на грудь золотую петлицу.

- Император никогда не волнуется, Маркус. Он лишь глубоко задумывается о благе народа.

- Разумеется, сир...

За окном, наконец, прозвучали торжественные фанфары и возгласы собравшейся на праздник радостной толпы.

- Они ждут вас, государь. Ваши люди заслужили такого человека, как вы. Заслужили нового пророка...

Я обернулся к окну и грустно вздохнул.

- А заслужил ли я этот народ, Марк?

- Может я буду дерзок, цитируя её величество императрицу, но не заставляйте людей слишком долго растекаться от ваших пафосных речей, государь, и всё будет хорошо. От громкой лирики в этой комнате тоже никому не станет легче. Просто пойдите к ним и будьте тем, кем вы не родились, но кем заслужили быть...

Маркус ещё раз поклонился и скрылся за дверью внутренних покоев, стоило только послышаться голосу Хьюго.

- И кто ещё из нас пафосный...?

Спустя пару минут, поговорив и приобняв сына, я вышел к моему смыслу жизни... к моему народу.

Жгучая боль разрывала грудь и лёгкие, наполняя душу взвешенной гарью. В глазах помутилось, закрывая весь мир кровавой пеленой, а рот переполняло изобилие воткнутых в него трубок.

- Никакого наркоза! У него плохая проба! Может быть острый коронарный синдром!

В глазах появился едва уловимый лучик света и приглушённый голос.

- Ваше величество! Вы меня слышите!?

Я едва уловил, как по руке расплылось шипящее нечто, а сознание стало исчезать.

- Канцлер передал ваш приказ, сир, но это опасно! Я сделаю всё, что смогу, однако вам придётся терпеть, если вновь решили выйти к людям. Будет чертовски больно!

Шипучее нечто растеклось уже по всему телу, непередаваемо выжигая каждую вену изнутри, предательски разносясь сердцем до каждого пальца и даже волоска.

- А!

- Вяжите его, быстрее!

Тело уже само извивалось, словно не моё, а сознание оборвалось, окончательно провалившись в пучину...

Я неожиданно очнулся. Глаза не открывались, склеенные высохшей закисью, а сознание лишь на пол тычка показало своё обличие, словно вынырнув лицом из толщи вязкого небытия.

- Ма... мар... кус...

- Ваше величество!? Сокол очнулся, повторяю, сокол очнулся!

В глаза тотчас ударил ослепительный свет. Губы истлели и не могли даже шевелиться, намертво склеившись высохшей кровью и вязкой массой со вкусом кошачьего дерьма.

- Ваше величество, операция прошла успешно, но вы потеряли зрение, так что вам не стоит раскрывать глаз. Можете потерять сознание от боли.

Марк прикрыл мне глаза рукой, отгораживая мой затуманенный взгляд от слепящего окна.

- Как... Нен?

Голос Марка притих.

- Она ещё жива, государь, но... ей уже не станет лучше.

- Ясно...

Я молча попытался встать, но тело пронзила вопиющая боль, сковавшая тотчас онемевшее тело.

- Ваше величество. Вас оперировали по вашему приказу, но зачем вы пошли зная, что на вас нападут? Это...

Марк со всей силы сжал мою руку.

- Это так эгоистично с вашей стороны, сир. Ваша жизнь стране нужна больше, чем это...

- Где... Мэ...рит?

- Её величество за дверью. Ей стало плохо, когда вас увезли, и она потеряла сознание. Простите, но я не могу пустить её к вам.

Я открыл глаза. Боль тут же пронзила голову, словно в мозгу закоротило бесконечное множество молний, но я не закрыл век.

- Я... сле...?

Из немигающих глаз полились слёзы, но мне не было жаль. Я знал на что иду. Знал, что недовольные будут всегда, а за веру народа в лучшее кто-то должен рано или поздно заплатить. И пускай это буду я, а не кто-то другой...

- И всё же, государь, какие приказания?

- Соберите людей... я не закончил говорить.

- Но сир!

Язык понемногу приходил в себе от подключённой капельницы, а Марк вытер с губ их мерзопакостный клей.

- Не кричи на меня...

Он тут же осёкся.

- Прошу простить...

Я высвободил руку и дрожащими, после операции, пальцами провёл по ничего не ощутившим глазам. Ничего... даже не моргнув.

- Ты же уже и так всё понял, Марк... чего мне тебе объяснять?

- Разумеется... я уже приготовил всё для следующего шага и собрал информацию о нападавших. Подробнее доложу позднее. Впрочем, это подождёт вашего восстановления, государь. Я знал, что вы решите продолжить, а потому взял на себя ответственность подготовить новую трибуну для вашей присяги. Если для вас клятва народу важнее собственной жизни, то...

Он громко сглотнул, нажав кнопку вызова врача для полноценного осмотра.

- Я не посмею вас отговаривать...

Марк сделал пару кликов по рабочему планшету, переправив мне на защищённый канал всю новую информацию. Я взглянул на ручной интерфейс, но перед глазами была лишь кромешная тьма. Чёрт... теперь ещё нужно привыкать.

- И всё же, разве это стоило вашей жизни? Стоило рисковать ради кучки надменных князьков?

- Зато теперь с мучеником не станут спорить. Если царь поклянётся что-то сделать, то у бояр будут связаны руки. Наконец, я смогу быть полезен... Ты уже называл меня пророком, Марк. Теперь я постараюсь стать тем, кому не нужны глаза, чтобы видеть правду. Осталось, чтобы её узрели другие... пускай даже силой.

Канцлер ещё хотел что-то сказать за мою любовь к красному словцу, но я крепко сжал его руку и наконец закрыл глаза.

- Перемены стоят слепоты...

Видимо, я потерял сознание. Что же, коль очнулся, значит скоро поправлюсь. Теперь я обязан выжить...

Над ухом раздавался сдавленный плачь и всхлипы. Конечно, я сразу же их узнал...

- Мэрит...

Я протянул руку на звук родных сердцу прерывистых вздохов трясущихся белоснежных ключиц и такого громкого стука в её груди.

- Матео...

Любимая женщина поймала мою слепо протянутую руку в свои горячие ладони и прижала их к дрожащим губам, целуя и плача от переполнявших её горя и радости.

- Слава Богу, Матео, милый... слава Богу ты жив...!

Я лишь улыбнулся, скрипя онемевшими щеками и отдававшими кровью, уголками рта.

- Я даже рад...

- Чему тут можно радоваться!?

Она снова заплакала, прижимая мою ладонь к своей прохладной щеке.

- Вы так давно не звали меня по имени, ваше величество... я боялся, что вы его забыли.

Я погладил любимую по строгой линии величественных скул и передо мной, даже без глаз, предстали мои родные сердцу черты и тепло дрожащего дыхания.

Она замолчала, лишь уронив на мою руку пару горделивых слезинок и прилегла мне на грудь.

- Моя Мэрит... я очень скучал.

Прижав любимую женщину в охапку под тяжёлой периной, я не видел её лица, но мне было спокойно. Темно, но не страшно и впервые за долгие годы не одиноко.

- И всё же... я ничего не потерял.

Едва улавливая её тёплое дыхание на кончиках влажных губ, я протянул к ней руку и утёр мокрые глаза.

- Ради такого свидания мне ничего не жалко...

- Вы дурак, сир...

- Вам виднее, любовь моя, и всё же...

Прижавшись к ней лбом под мягкой периной нашего маленького мирка, я, наконец, забыл про боль, вновь ощутив лишь давно забытый трепет.

- Я давно так хорошо тебя не видел... моя царица.

Мэрит прерывисто засмеялась, явно сдержавшись от сарказма над моим высокопарным слогом, и не сказав ни слова, выплеснула всю накипевшую в ней боль и радость на мои пересохшие губы.

А дальше была только мягкая перина и наша давно забытая страсть.

На секунду закрыв глаза, я снова провалился в сон.

- Родная... я долго спал?

- Нет, милый. Ещё есть время, не переживай.

- Честно говоря, я уже не хочу, чтобы оно кончалось...

- Милый... Матео...

Моя славная Мэрит из великого рода Тэшен сейчас прижималась к моему плечу и лишь нежно водила пальцем по груди.

- Нужно вставать. Прости. Тебе ввели очень сильные лекарства, но уже час назад, так что скоро станет не до слов. Прошу, милый...

Она прижала меня к себе, а я прекрасно её понял.

- Прости... я должен к ним выйти. Людям нужен их царь. Нужен порядок...

- Я знаю...

Любимая встала с кровати, сбросив нашу маленькую крышу уютного мирка.

- Даже если бы пришлось выбирать, ты бы всё равно выбрал страну, а не меня. Я всё понимаю...

- Мэрит...

- Ничего, милый... когда я говорила «да», то знала, на что иду.

Моя дражайшая супруга... единственный союзник и друг, немного грустно вздыхая, склонилась ко мне и поцеловала в щёку.

- Вставай, мой государь... если ты сделал выбор, мой долг его поддержать. В горе и в радости...

Пару мгновений пошелестев краями своего пышного платья, моя прелестная леди оделась и протянула мне руку.

- Хоть в кровати вы находили всё как надо, но позвольте вам помочь, государь...

С нескрываемой ноткой ехидства и напускного спокойствия, моя госпожа взяла меня за руку и усадив на кресло, повезла куда-то вместе с ним.

Мягкий ветерок набранной скорости приятно обдувал вспотевшее лицо, успокаивая нараставшую в теле боль, но женская езда даже с инвалидным креслом оказалась страшнее накатившего жара.

- Неужто вы решили сбросить слепца с балкона, госпожа?

Ласковая супруга тут же резко притормозила, чуть и взаправду не сбросив меня вперёд с кресла.

- С такими тонкими намёками на потенциальное регентство моего отца, ваше величество, не ровен час и вы этого дождётесь.

- Даже не думал говорить о твоей семье. Я же знаю, что северная красавица на зависть всем только моя... как бы я посмел её обидеть?

- Эх... ваше величество. Ещё одно слово, и я ведь не сдержусь...

Мэрит снова заплакала, отстегнув какой-то маленький замочек.

- Откройте... от.. крой...

Её голос сорвался на хрип и вновь сдавленно застонал под стыдливо приставленной ко рту ладошкой.

Я на ощупь нашёл её бедро и притянул к себе, усадив мою леди на колени. Сердце бешено застучало от одного лишь только её манящего запаха, тотчас преисполнившись сладких воспоминаний о нашей первой встрече. Прекрасного аромата её волос, заставлявшего до сих пор содрогаться от долгой борьбы за теплоту моей северной любви. А теперь её плачь разрывал его на куски...

Я протянул к ней раскрытую ладонь и едва касаясь лица, провёл пучками по её прекрасным бровям и глубоким голубым глазам, после чего скользнул по щекам и обнял моё любимое лицо.

Только тогда я открыл глаза. Открыл, и среди пронизывающей пустоты всё равно разглядел её черты... с таким трудом завоёванные и до сих пор не познанные милые черты.

- Отныне вы единственный свет моих очей, миледи... и я ни о чём не жалею.

Втянув в себя слёзы, Мэрит ещё раз на мгновение прижала мою ладонь к своей щеке и пару раз глубоко вздохнув, пришла в себя.

- Прошу, ваше величество... посмотрите на меня.

Я раскрыл глаза как мог шире, неуклюже вглядываясь в пустоту, а любимая жена, прикрыв рот рукой и едва сдерживая дрожь, приложила к моему глазу прохладное нечто.

- Это линзы. Так глаза... глаза...

Она замолчала и поднялась с моих колен. Стало немного грустно. В конце концов я тоже держался с трудом, а позитива хватало только в её объятиях.

- Так ваши глаза будут, как живые, сир. Простите меня, но мне нужно привести вас в порядок. Не могу же я отпустить милого в люди вот так...

Присев рядом со мной на пуфик, моя дражайшая супруга загремела своими женскими штучками, спустя пару секунд прильнув к моему страшно горящему лицу.

- С-с-с...! И не жалко вам больного, госпожа? Ну точно радеете за отца, не иначе...

- Вы же рыцарь, государь, а бойцу не больно. Бойцу только приятно...

Она ещё неловко дрожала, промахиваясь мимо моей щеки и порой припудривая мне губы, но лекарство и правда стало отступать, а ноги уже совершенно невыносимо печь, растекаясь ниже колен расплавленным свинцом.

- Ну раз так...

Я схватил её запястье и притянул к себе, утолив боль её устами, а она лишь прильнула в ответ.

- Отец!

Дверь с грохотом распахнулась и на пороге раздался голос сына. Моя драгоценная императрица аж вздрогнула от неожиданности и выронив из рук мягкий шарик, схватилась за грудь.

- Ах... Хью! Ой мамочки, аж вздохнуть не могу!

Моя леди кряхтя, опустилась на пуфик рядом со мной.

- Отец, вы как!?

Я закрыл глаза, кивнув любимой, чтобы она продолжала, и под её нежные касания, решил ничего не говорить сыну про глаза. Всё же, с его вспыльчивым нравом ему не нужен лишний хворост, чтобы вспыхнуть... он ещё слишком молод, чтобы сгореть по глупости. Нужно вернуть его в чувства...

- Не гоже принцу врываться, как мятежнику! Извинись перед матерью...

- Ну вот, дорогой, даже наш сын волнуется. Чего же вы так причитали на меня? Только не говорите, что снова из-за моей семьи?

Женщины...

Я лишь улыбнулся в ответ на её слова и спустя ещё пару минут мягких речей, попросил Мэрит уйти и поговорил с сыном, едва сдерживая крик от разъедающей изнутри боли. Благо удалось занять его протезом для моей стенающей ноги, а самому отвлечься от боли изучением родного, но такого неизвестного слепцу, лица моего наследника. Благо за злостью, он ничего не понял.

Заходящее солнце слепило глаза, но я говорил. Не могу сказать, что конкретно, но был уверен в одном... говорил я от чистого сердца, а толпа ответила своим оглушительным рёвом.

Значит всё удалось...

Стоило скрыться за дверью, как ноги подкосились и в глазах ещё пуще потемнело, но братская рука вовремя подставила плечо, заведомо поджидая меня в тени.

- Ты что-то раздобыл?

- Да, ваше величество. Нашлась зацепка.

Я улыбнулся и похлопал Марка по плечу.

- И всё же, день прошёл удачно ха-ха-кхакха...

- Как будет угодно, сир. Я подготовлю отчёт? Сейчас вам стоит прилечь.

Прикрыв рот от кашля поданным платком, мне поплохело ещё больше. С проскользнувшим по лицу раздражением на свою слабость, я отбросил окровавленную ткань.

- Да... если это человек, то изолируй его без лишнего шума. Желательно чтобы он ничего не заметил. Я скоро приду...

Ступив ещё один обжигающий шаг, я закрыл за собой дверь внутренних покоев.

- Я исполнил свой долг...

Темнота заволокла глаза и больше не было ничего... только темнота.

Звонкий стук капель заставил открыть глаза. Словно разрезая бездонную пропасть зияющего мрака, они пробивались сквозь обострённый слух прямиком в сознание, не оставляя шанса на отдых.

Душное одеяло уже не грело без моей возлюбленной, отдавая изнутри лишь жаром, а секундой спустя пронизывающим холодом.

- Ваше величество... вы пришли в себя!?

Я легко узнал свою кровать, мгновенно учуяв на подушке след манящего запаха любимой женщины, бездушно перебитый стойким амбре спирта и горьким послевкусием морфина. Слева не слепило окно, а значит уже далеко затемно. Надеюсь, ещё не другого дня...

Впрочем, боль отступила, а речь приглушалась притуплённым умом.

Ну же, Матео, давай... разгоняй белену...!

Медленно согнув палец, я не смог посчитать, через сколько согнул второй, но звуки вокруг меня всё нарастали, приобретая чёткость разборчивой речи.

- Я понимаю, что это его приказ, канцлер, но император умрёт!

- Понимаю... и всё же, это приказ.

- И где же его хвалёная мудрость!? Чёрт...!

- И не говорите, профессор. Сам каждый день диву даюсь, как такой человек смог стать тем, кем стал... и всё же, вводите препарат. Он не простит нам ошибки...

- Хорошо... если это ваше «секретное дело» важнее жизни царя, то я... ай, чёрт!

Профессор тотчас щёлкнул переключатель у меня над ухом, и я практически моментально осознал себя и всё вокруг уже прочистившимся умом.

Я плавно открыл глаза.

- Лучше бы присягали моему сыну, если так боитесь за моё здоровье.

- Роптать куда интересней ваше величество. И всё же, нам не до этого. Нужно спешить.

Марк подхватил меня под голову и приподнял закоченевшее тело, спровадив врача на выход.

- Что же, значит шумиха вокруг заговора не была раздута нами напрасно. Стоило этим боярским иродам отвлечься, как тут же что-то всплыло. Что удалось разузнать? Расскажи вкратце.

- Да. Внутри сыскного ведомства был предатель.

- В самом сердце, значит... не удивительно, что так долго скрывали масштабный заговор. Имя?

- Луций Окситанский. Он мелкая сошка при ведомстве, но мне удалось накопать, что его семья была убита бомбардировкой жуков незадолго до его вступления в должность. Сомневаюсь, что это совпадение. Думаю, этот сед протянется через всё агентство...

- Он из Рима...?

- Да, государь. Тогда нам не удалось изолировать город, и его семья была заражена вирусом. Выжил только младший сын. Остальные обратились. Мы уже выслали людей проверить их тела в морге для обращённых, но не думаю, что всё будет так легко. Их не хоронили слишком долго... подозрительно долго.

Марк притих и задумчиво похрипывая, надел мне на ноги тёплые унты.

- Я считаю, что это была месть за ваш приказ о зачистке зоны от заразившихся «свежаков». Для мести не важна точность. Не имеет значения, кто на самом деле отдал приказ, если формально все они подписаны вашим именем, так что это и не удивительно. Однако, ему точно кто-то помогал... тот, кто не давал их похоронить. Примитивный шантаж. Возможно, кто-то просто сводил с ним счёты, а потом ещё и указал на вас.

- Понятно. Как там Мэрит и Хьюго? Они целы?

- Да, государь. Как вы и приказывали, их покои заведомо отгородили стальными перегородками и усилили охрану.

- Хорошо... вы уже поймали сына заговорщика?

- Он был на их усадьбе, но её охраняли. На приказ открыть ворота начали пальбу. У них не оказалось распознавательных знаков, стёрты отпечатки и лица. На ДНК анализ уйдёт время, так что я не отрицаю вариант шантажа. Думаю, его сына вполне могли взять в заложники, однако теперь он у нас.

- Молодцы. Прикажи не выпускать Мэрит и Хьюго из их покоев и оставь минимум слуг. К слову, прикажите, всё же, раздать мой алкоголь. Слуги заслужили, да и всё ими ненароком увиденное спишем на выпивку. Страховка так себе, но это лучше, чем зачищать свидетелей. Подымать остальную стражу никак нельзя. Если заговорщики пустили корни в сыскном ведомстве, то это точно не простой люд. Нам не нужен скандал со знатью...

Я развернулся к вошедшему в комнату капитану охраны, заранее предупреждённому Маркусом о нашем плане.

- Группа захвата наготове? Вы отбирали людей... им можно верить?

- Так точно.

- Тогда выдвигаемся. Я не могу не взглянуть ему в глаза...

Встав с кровати и тотчас попав под руки канцлера, я быстро выскользнул из комнаты, под сильнейшим допингом умудряясь уверенно шагать по до дыр затоптанному мной дворцу.

Здесь мой дом... в нём я вижу всё.

Покинув покои, я уже куда медленнее свернул в зимний сад, придерживаясь пальцами за шероховатую стену. И всё же, вступая на трон я был морально готов лишиться жизни, но зрения... и как мне теперь смотреть людям в глаза?

Усмехнувшись от чёрного каламбура, я не стал себя жалеть, уверенно вступив во вновь приобретённый миру. Мир обострённых чувств, звонких трелей и густого аромата ночного ветерка...

Миру в моих мечтах...

Почти не разу не сбив ничего по пути, мы втроём бодро проводили друг друга мимо случайно подвернувшейся передо мной колонн или закрытой для них на мой личный пароль, двери.

- Где пацан?

- Так как его отец в сыскном ведомстве, то мы спрятали его в здании секретариата.

- Идём туда. Из ребёнка можно вытянуть много интересного...

- Вы уверены, сир? Если об этом пойдёт слух, то все наши усилия с присягой пойдут прахом.

- Это лучше, чем им торговаться. Имидж важнее жизни, но не совести. На кону и так слишком многое...

Мы свернули через внутренний двор и оказалась перед входом в тщательно охраняемый кабинет.

- Откройте дверь...

Двое охранников тотчас поклонились и расступились.

- Вы двое ждите здесь...

- Как прикажите.

Я вошёл внутрь и закрыл дверь.

- Надеюсь, пройдёт легко...

Хоть мне было всё равно, но что-то подсказывало, что внутри было темно, а сырость отдавала плесневелым душком. Странно... я вроде выделял средства на ремонт.

Впрочем, мне не дали заскучать. Не опуская головы, я мигом отвёл ногу назад, в пол оборота уйдя в сторону от подлого, но неумелого выпада. Не дождавшись головы, тело само прекрасно знало, как поступать с противником, в ту же секунду отвесив нападавшему оплеуху оборотом кисти. Благо, под конец я вспомнил к кому пришёл и успел разжать кулак.

Парнишка отлетел в конец комнаты, а я, похвалив себя за не пропитую реакцию, стараясь не споткнуться, медленно пошёл в его сторону. Благо в темноте меня не должны узнать.

Я всего лишь слепой старик...

Расшаркав ногами по полу и выловив из тьмы звякнувшую заточку, я поднял увесистый кусочек, и протянув его в сторону паренька, улыбнулся.

- Вы что-то потеряли. Возьмите. Вам это пригодиться больше, чем мне...

Искренне улыбаясь, я не сдержался от дипломатичного оскорбления. Дожились... угрожаю ребёнку. Впрочем, не каждый взрослый рискнёт поднять на меня руку, а он...

- Дядя... вы слепой?

- Какой умный мальчик. Как вы догадались? Неужели я смотрю в другую сторону?

- Угу...

- Ох, какая неловкость.

Я показательно усмехнулся, будто бы так и хотел, вразвалочку повернувшись на голос и присев на пол. Осталось выведать у малыша всё, что нужно... хоть это и подло, но лучше, чем угрожать отцу ребёнком.

Я спокойно выдохнул и вновь улыбнулся.

- Что же, молодой человек, тогда я оставлю ваш меч себе. Вы не против?

Скорее всего мальчишка недоумённо таращился на чудаковатого старика и лишь молча закивал, проглотив лестный отзыв о своей поделке, ну а я с улыбкой убрал заточку в карман пиджака. Будет хороший сувенир...

- Не хорошо нападать без предупреждения, юноша. Какой же из вас вырастет рыцарь?

- Но я не рыцарь...

- Ну что вы, юный господин, не стоит скромничать. Ваш удар едва не задел меня, а это говорит о многом. Вы ведь из знатного рода, не так ли?

- Я...

Парнишка замялся, явно пытаясь придумать что-то на ходу. Не болтает с дуру... молодец, а ведь они одного возраста с Хьюго.

- Не волнуйтесь, молодой человек, я пришёл лишь вас разглядеть. Подсядьте ко мне, если вас не затруднит.

- Зачем?

- Не бойтесь, юноша. Такой умный малый мне попался впервые, вот и хочу посчитать ваши пяди. Думаю, вы будете хорошим наследником. Отец вами гордиться...

Плавно съехав на его семью, я не решился спрашивать про мать или сестёр. Слишком опасно...

- Вы ничего не знаете!

Паренёк наконец сорвался, перейдя на крик и сдержанный плач от переполнявшего гнева.

- Вы ещё очень молоды, господин, но уже предпочли подумать, перед тем, как ответить. Это ли не мудрость для наследника?

- Я... отец отвечает за наш род, и я не могу болтать с чужаками.

Действительно. Может стоило представиться как положено? Глядишь, перед императором он бы сам заговорил... нет, мальчик слишком полагается на отца. Тут нужно что-то другое.

- Уверен, что вы и так это знали, господин, но слепые могут видеть правду. Я слышу ваше сердце и не смотря на волнение, вы не боитесь. Хоть вас и выкрали среди ночи, а тут ещё и подозрительный старик. Это тоже гордость для вашего отца. Ради такого сына я бы и сам пошёл на всё...

- Это правда. Отец очень умный и постоянно работает. Всю ночь может не выходить из кабинета.

То, что нужно. Неужели удастся выудить что-то такой грубой лестью? И всё же, дети в политике – это слабость...

- Ну надо же! Достойно восхищения! Трудиться на благо империи... я-то уже мало на что гожусь. Даже завидно. Можете рассказать старику подробнее? Хоть будет, чем порадовать внука...

Я как мог доброжелательно улыбнулся, на всякий случай прикрыв платком, ещё не отвыкшие выражать чувства, глаза. Парнишка умён, так что это не будет лишним...

- Я... я ничего не знаю. Отец доверяет мне дела, но я...

Он явно прикрыл рот ладонью, с силой шлёпнув себя рукой по лицу.

- Разумеется, юноша. Я ничего и не говорил. И всё же, прошу, присядьте со мной. Дайте увидеть ваше лицо.

Хоть лет ему было всего ничего, но парень держался крепко, всё-таки, не поддавшись и на грубую лесть, перед чем не мог устоять даже мой искушённый сынок.

По телу пробежала неприятная нотка зависти. И что же я сделал не так...?

Впрочем, парнишка действительно дышал на всю комнату, едва сдерживаясь чтобы не промочить штаны от страха, но даже так не попадался на очевидные лестные ловушки. Видимо, по-хорошему добиться от него сведений об отце не выйдет. А жаль.

Впрочем...

Пока в моей голове начал зреть новый план, Окситанский младший подошёл ко не и не смотря на робость в шагах, присел рядом. Такой молодой, но даже понимает, где сила... Ну хоть больше не пытается напасть, а то, кто знает, чем бы это кончилось... хватило бы мне удачи на второй раз?

Оценив его толи мудрость, толи вежливость, я плавно поднял раскрытую ладонь, не спеша проведя пальцами по юному лицу.

- И почему я не удивлён...?

- О чём вы, дядя?

- Да, так... просто вы очень похожи на моего сына, господин.

Я не лукавил. Хоть и слеп всего пол дня, а глаза и тело скорее ощущали лишь до одури жгучее чувство боли, но пальцы сами улавливали в нем родные черты. Может, я лишь хотел видеть сына, такого как он...? А может от неутихающей боли я уже просто свихнулся...

Самому бы знать ответ.

- Забавно... вы такие разные, а снаружи как две капли воды. Вот бы вы стали ему другом... принц и нищий это всегда хороший дуэт.

Всё же, я стал слишком коварным. Как бы не врал самому себе, но во дворце среди его прогнившего нутра иначе не выжить. Как бы то ни было, а в голову уже пришёл новый план.

Я плавно отстранился.

- Поправить совсем чуть-чуть... и не отличить.

- О чём вы, дядя?

Малец и правда не понимал моих слов, но оно и к лучшему. Хоть я и попытался поиграть в благородство, понимая, что не по-рыцарски угрожать отцу его ребёнком, но, всё же, за свой ум и внешность пареньку придётся заплатить.

- Ничего, юноша. Я просто понял, что вы не лжёте. Ваш отец и правда достоин уважения...

Я поднялся и расшаркивая ногами, побрёл к выходу.

- Порой, жизнь трудна, господин, и даже если ты сам не виноват, иногда приходится платить за ошибки других. Я заплатил глазами, но не позволю так же платить и вам. Всё же, храбрость должна вознаграждаться...

- Значит меня не станут пытать?

- Разумеется, юноша. Ну какого вы о нас мнения? Я же не из тех, что вас держал в плену в собственном доме.

Паренёк явно сдал, на мгновение дрогнув и застучав на всю комнату разошедшимся сердцем.

- Знаете... честно признаться, дядя, я очень боялся. Особенно пыток...

- Вот значит, как... неужто видел уже?

- В кино...

- Хах...!

Я искренне засмеялся. Кино... мальчик, ты всё же ещё просто дитя. Хоть всё тело ломило и горело, но мне было плевать. Пускай не на долго, но я смог заглушить этот мерзкий хруст в ногах такой приятной беседой. С таким молодым поколением мне нечего бояться... А может я лишь снова всё приукрасил от осточертелой боли?

Самому бы знать этот чёртов ответ...

- А вы честный юноша, молодой человек.

- Какая польза от честности если меня всё равно убьют. Не пытки, так просто застрелят.

Я усмехнулся, приоткрыв дверь.

- Поверьте, молодой господин... мы ещё встретимся.

- Я ещё не так стар, дядя.

- Аха-ха-ха! Спасибо на добром слове, мальчишка. Договорились... вы не задержитесь здесь до старости.

Оценив шутку, я даже не стал оскорбляться на такой явный стёб, предпочтя просто быстро выйти из комнаты.

От громкого смеха из едва затянувшихся глаз полилась кровь, чуть не заставив моих подопечных свернуть операцию, но получив пару пинков под зад, они всё же вывели меня на улицу.

- Вы в хорошем настроении, ваше величество. Придумали план?

- Да... гнусный, но элегантный. Чёртов план «мягкой силы»...

Я ещё раз усмехнулся, окончательно решив привести задуманное в исполнение. Как бы не сложилось, но такие дети не должны страдать из-за мести...

Я найду в себе силы простить... может и не весь их предательский род, но я не повторю его отца. Не погрязну в мести с головой...

Ещё раз молча позавидовав такому сыну, я отложил мысли о пытках для своих губителей и бодрым шагом зашаркал к сыскному ведомству.

Дверь тихо отворилась и лицо обдало теплом из ароматного холла «дворца дворянского произвола».

Войдя внутрь, я по привычке огляделся.

- Ну да... точно.

Более не мешкая я пошёл вперёд, а Маркус поворачивал меня за руку. Хорошо всё же быть царём... и при этом иметь друзей.

- Мы на месте, государь. Сейчас он занят с бумагами, которые мы ему подослали для сверхурочной работы. Думаю, он уже давно изнемог. Если сейчас схватим, то он точно запаникует и выложит всё, как на духу.

Капитан охраны был прав. Впрочем, вырастить сына он смог, а значит его нельзя недооценивать. Это куда сложнее каких-то бумаг...

Группа захвата получила приказ и уже стала готовиться к штурму кабинета. Благо Марк быстро вошёл в роль моей сиделки и всё нашептывал мне на ухо.

Я тотчас поднял руку. Все замерли.

- Всем стоять. Я позову, когда придёт время.

- Но сир!?

Я повернулся на голос и с каменным лицом посмотрел на капитана. Он всё понял и открыл мне дверь.

- Всё будет хорошо...

Я плавно вошёл внутрь, простукивая пол наспех найденной для меня тростью.

- У меня много дел, Марта. Если решили задержаться, то посидите у телефона. Мне должен прийти важный звонок.

Видимо Луций и правда погряз в бумагах, раз не отрывал головы, но я хотя бы смог услышать его голос и развернуться к нему лицом.

- Может, я всё же, присяду рядом?

На его месте я бы побледнел от страха, но видимо это передаётся только по крови. Луций не проронил и слова. Спокойно поднявшись и по всей видимости поклонившись, он лишь вышел из-за стола и ёрзнул по полу ножками отодвинутого передо мной кресла.

- Хотелось бы узнать, чей звонок вы ждёте, но, думаю, я вас тоже не разочарую, Луций...

- Не сомневаюсь, ваше величество...

Я присел в кресло, учтиво подставленное мне моим же губителем, заботливо усадившим меня на кожаные перины. Почему-то я верил, что в них нет отравленной иглы... а может мне было уже просто всё равно. Всё же, Марк считал, что наша война с дворянской аппозицией уже давно выиграна и я больше не жалкая марионетка, кокой был посажен на трон. Вот только я, наверное, единственный, кто в это до сих пор не верит... а в этот раз решил поверить. Знать бы почему?

Как бы хотелось знать...

Посетовав на то, что не столь проницателен, как бы мне хотелось и не внушаю доверия людям, как они внушают мне, я поставил трость у кресла и положил руки на стол.

- У меня сложилось ощущение, Луций, что вы меня ждали. Не скажу, что это не приятно, но для всех было бы лучше видеть здесь Марту. Не так ли?

- Вынужден с вами не согласиться, государь...

Луций спокойно откинулся в кресле и усмехнувшись, накидал пару кубиков льда в бокал.

- Было бы очень досадно, не приди вы сюда... всё же, это ваш долг.

- Долг...? Впрочем, отрадно слышать от подданных о такой жажде встречи. Однако, не зря же ведь говорят, что близ царя, как близ смерти, а вы так учтивы. Неужто это ловушка?

Тонко намекнув, я лишь стал прощупывать почву под ногами, чтобы привести план в исполнение и поднял с глаз шёлковую повязку.

- Вы правы. В каком-то смысле это и правда ловушка... тупик, где вы потратили время, но ничего не узнаете. Ничего не добьётесь. Правда, не приди вы сюда, то и царём бы вас назвал лишь глупец... хотя я удивлён, что вы пришли ко мне поговорить. Я бы просто убил.

Мой бесстрашный губитель гулким хлопком откупорил бутылку, разлив напиток в два бокала, а по комнате тотчас разнёсся запах пряностей и алкоголя.

- Царь не имеет права быть дураком... я знал, что меня быстро найдут.

Я поднёс к лицу вложенный мне в руку бокал и принюхался к аромату моей родины... моему любимому виноградному бренди.

- Не бойтесь, ваше величество. Если я проиграл, то боги на вашей стороне, а значит я не имею права покуситься на их выбор. Здесь вы найдёте всё...

Передо мной на стол упала тяжёлая кипа бумаг.

- Позвольте мне хоть выпить напоследок... с моим царём.

Луций потянулся к своему бокалу. Мой же пах, как и всегда знакомо, словно мамино грудное молоко. И всё же, что-то терзало моё нутро изнутри. Я пил это бренди ещё с детства, по чайной ложечке каждый день, но сейчас что-то было не так.

- Если вы выпьете, то ему придётся выпить тоже...!

Неужели яд...? Не уверен... и всё же, губы Окситана уже касались хрусталя и было некогда думать дольше. Нет уж... храбрецам, поднявшим руку на императора, не пристало умирать так легко.

Хоть и сказал я это столь размыто, но перед смертью отец не мог думать о ком бы то ни было, кроме сына. Я-то это понимал сейчас лучше всех...

Тотчас замерев, душегуб не стал глотать и лишь тяжело вдохнул ароматные пары спирта и специй.

- Он... он у вас?

Дрожащим голосом отозвался мой собеседник, неуверенным движением опустив на стол, свой сладко пахнувший аконитом, бокал. Ясно...

Я не стал его щадить быстрым ответом, показательно долго вынимая из кармана платок.

- Да... мои люди его спасли. Я не буду вам врать, Луций... вы бы меня даже не увидели, если бы не он.

- Мой... Саша. Что с ним?

Ещё медленнее я развернул сложенный конвертиком расписной парчовый платок и утёр свой окровавленный рот, едва сдержав толстой тканью судорожный кашель.

- Не стоит волноваться, мистер Окситан. Думаю, вы и сами были осведомлены о его состоянии на вашей вилле, но ничего не могли сделать. Это очень мерзкое чувство. Бессилие... когда-то я жил так же. В то время, когда пал Рим...

Его лицо дрогнуло, но я не пытался его щадить. Я говорил правду, которой стыдился сам. И всё же... он понял, к чему я веду, а это главное.

Я знаю о нём всё...

- Ясно... не удивлён вашей осведомлённости, государь. И всё же, я не могу вам ничего рассказать. Даже если бы хотел. В папке только лишь мои «хвосты».

- Понимаю. Впрочем, сегодня ваш сын спас вам жизнь. Сначала я хотел лишь вашей мучительной смерти, Луций Абрамович, но потом увидел его, и кое-что понял.

Я плавно пригубил бокал, после чего протянул его своему губителю, что едва сдерживал судорожно трясущуюся от облегчения за сына, руку.

- Любовь купить можно, как бы кто с этим не спорил, но вот верность... Продолжить любить кого-то, даже в ожидании пыток... это нельзя купить. Такое можно только заслужить... надеюсь, ваш сын заставит поверить в это моего. Когда будет у нас «гостить»...

Едва не расплёскивая содержимое хрустального бокала, Луций осушил его до самого дна, с трудом удерживая себя в руках, после чего глубоко вздохнул и откинулся в кресле.

- Я не смею просить о большем. Это лучше, чем «гостить» у них...

- Это значит...?

Я уже было обрадовался, но Луций отрицательно помахал головой.

- И всё же, ваше величество, я не смогу вам помочь. Если вы пришли за этим, то мы оба понимаем, что в этой войне я лишь вершина айсберга. Вы уже победили клику фон Тэшен ранее... даже взяли себе их женщину, как победный трофей, но под морской гладью слишком много камней. Всех вам не избежать. Сейчас вы обошли один из них, но крупные дома никогда не оставят попытки прибрать власть к рукам. Даже сейчас... прямо в этом кабинете, я уверен, что нас слышат. Чем же я смогу вам помочь? Я могу только умереть и забрать всё с собой... чтобы выжил Саша.

Он снова потянулся к бокалу, всколыхнув его столь архаичную, почти что аристократическую аконитовую гладь.

- Чем? А как насчёт того, чтобы выжить, Луций...? Просто живите, и каждый раз вспоминайте это день, мистер Окситан. Может теперь вас и выкинут из коррупционной цепочки, но сегодня ваша семья спасла вашу жизнь... Остальное я расскажу вам позже... когда разберусь с «камнями».

Я встал с кресла и собрался выйти из-за стола, как вдруг меня схватили за руку.

- Вам не интересно за что я хотел вас убить, ваше величество?

- Ваша семья погибла в Риме. Пускай и жестоко так говорить, но это было на благо всех нас. Хоть я вас даже уважаю, мистер Окситан, но не стану извиняться за свой долг. Я лишь отдал приказ о зачистке зоны от заражённых орд... как бы мне не было их жаль.

- Разумеется... вот только ха-ха-ха! Их убили совсем не жуки... не жуки.

Тихо, но до жути истерично засмеявшись, мужчина отпустил мою руку и рухнул в кресло, обречённо перейдя на сдавленный плач.

- Они не умеют стрелять...

Он наклонился ко мне ближе и приставил пальцы к своему уже давно, не по сроку, поседевшему виску.

- Вот так... по пуле... каждой. И да, ваше величество... я проверил их глаза. Ни единого следа...

Тогда я понял, о чём он говорит и впервые смог его понять...

- Мне очень жаль, мистер... могу вас понять. Война - грязное дело, а дворянские склоки приносят много горя.

- Никто не сможет меня понять... тем более вы! Говорите, дворяне? Разборки? А кто же тогда к чёрту вы, государь!? Для такой знати, как вы, нет выхода. Даже минуй вы все камни, ваша жена останется последним, который уже не обойти... не будет дороги назад.

Я промолчал, сам едва сдерживая злость на себя, что слишком долго жил, как последний слабак под чьей-то пятой. Луций же, лишь со злостью в глазах, обречённо закивал головой, глядя на мою реакцию и швырнув свой бокал в стену, тихо заплакал.

- За это я вас всех и ненавижу... ваше величество!

Тем временем в комнату ворвалась стража, тотчас подхватив Окситана старшего под руки. Я не стал останавливаться и едва расшаркивая ногами, с трудом сдерживал скупую слезу. Сегодня мне впервые попался враг, которого я смог понять... стало даже страшно.

Пройдя ещё пару шагов, я замер и огляделся в своей абсолютной темноте, пытаясь разглядеть в ней хотя бы слова.

- Вы не правы, мистер Окситан... Я никогда не смогу разделить с вами эту боль и не смогу вернуть к жизни тех, кого расстреляли уже на границе. Пусть даже по ошибке их приняли за монстров и сгубили не за что. Пускай даже подкупили солдат, чтобы убить живых людей в суматохе, но я не повторю вашей ошибки... я не стану мстить.

Нащупав дверь, я упёрся рукой в вышибленный косяк.

- Сожгите здесь всё...

- Вы уверены, Ваша Милость?

- Да. Я ничего не видел...

Стражник ушёл, уводя удивлённого моей честностью заговорщика, оставив меня слепо смотреть на разгоравшееся пламя из той самой кипы бумаг.

- Всё готово, государь. Мы подбросили тело в огонь, как вы и велели. Дворец огорожен. Больше никто не пострадает.

Со спины подошёл Марк и вложил мне в руку забытую трость.

- Забавно... я ему даже не соврал. Я ведь правда ничего не видел...

- Завидую вашему оптимизму, сир.

Я лишь усмехнулся, плавно опустив повязку на опухшие от крови глаза и улыбнулся.

- Уж поверь, Марк... завидовать тут нечему.

На маске плавно проступили багровые пятна, прикрывая не сдержавшиеся немые слёзы.

- Я нашёл в себе силы простить... значит ли это, что всё было не напрасно?

- Не нужно глупых вопросов, государь. Вы нужны народу в здравом уме. Лучше прикажите, что делать с ним дальше?

Вдруг из неоткуда раздался звонкий голос моего сына.

- Отец!

Я тотчас взбодрился, не оборачиваясь, подозвав Маркуса подставить ухо.

- Мой план очень прост. Пацана отошлите принцу. Будет его «гостем» и двойником. Учите, как полагается. Подправьте лицо, если придётся. Мы его спасли, так что это уже аргумент. После такого, Луций точно не станет рисковать своим сыном снова. Убедите помочь выйти на тех, кто шантажировал его сыном. Мы и так его «убили». «Мертвеца» не придётся долго убеждать. Завтра пускай труп Луция Окситанского найдут наши люди и публично похоронят. Теперь он не существует. Из него выйдет хороший союзник... наша незримая тень. Сотрите ему отпечатки и...

- Отец!

- Дальше я разберусь сам. Ступай.

Кратко кивнув головой, Маркус мигом растворился в ночном полумраке, уведя за собой большинство охраны, а Хьюго с негодованием налетел на дверной косяк рядом со мной.

- Как же так, отец?! Это же улики! Как же вы могли их сжечь!? Это был наш шанс раскрыть заговор! Они же попытаются сделать это снова!

- А кто просил тебя подслушивать, Хьюго!?

- Да какая разница!?

Сынок с яростью повернулся ко мне, в сердцах сильно дёрнув за рукав, от чего я выронил из рук трость. Стоило развернуться к нему лицом, как мою руку тут же отпустили, в изумлении попятившись назад.

- Нет...

Едва не упав на землю и с огромным трудом согнув мерзко хрустящие под экзоскелетом колени, я поднял трость, и подошёл к принцу.

- Я не хотел тебе говорить... сам виноват.

- Нет... нет... отец...

Встав рядом с ним, я уже не мог держаться и едва унимал трясущиеся ноги, из последних сил упирая тело в грубую трость.

- Сын...

Я протянул к нему раскрытую ладонь, но Хьюго лишь отпрянул, в ужасе растолкав оставшуюся охрану.

- Я... я убью их... его... я! Это наш шанс раскрыть заговор! За это я их...! Надо пытать пока они... они попытаются сделать это снова!

Тело уже сдавало. Собрав последние силы, я поманил его рукой.

- Подойди... не заставляй отца унижаться. Мне трудно ходить...

Благо, хоть в манерах мой наследник разбирался лучше, чем в жизни, а потому, сжимая в ярости кулаки, всё же беспрекословно подошёл ближе. Я медленно снял с глаз платок и вновь протянул к любимому сыну раскрытую ладонь, прикоснувшись к моему принцу.

- Только с утра я сам не знал, как мне теперь быть, Хьюго... боялся не увидеть вас снова, но твоя мама осталась рядом и даже ты сейчас со мной. Как же мне теперь винить других людей в желании жить?

- Но ты же император, Отец! Ты должен жить! Как чернь могла посметь покуситься на твою жизнь!?

- Чернь...?

Слегка презрительно сведя брови и удержав недовольные уголки рта от дипломатичной улыбки оскорблённого человека, я не стал более вспоминать о моей жизни до дворца. Если он так говорит, то это уже не исправить.

Медленно скользя по его лбу, пальцы опустились на прикрытые веки и отринув негодование, я перестал пытаться засыпать пропасть между наших с сыном миров. Он дитя совсем другой эпохи... мне остаётся лишь научить, а принять или нет решать только ему.

- А ты, когда ни будь задумывался о том, кто такой император, Хьюго? Что-то кроме бездушных определений... за пределами пособий и книг?

- Власть она и есть власть... или вы хотите от меня услышать что-то вроде «слуги народа»?

Раздражённо нахмурив лоб, Хьюго лишь язвительно огрызнулся, но, всё же, не посмев сказать это слишком громко, чтобы могли услышать другие.

- Конечно, президент лишь слуга народа, но монарх – его отец. Мои люди – это моя плоть и кровь, которой я обязан дать всё, но волею судьбы именно моя жизнь, моё тело, само моё рождение... всё зависти от них. От каждого, кем бы он ни был. Если бы я хотел лишь денег, то давно бы отказался от трона. Император – это титул, который я ношу, чтобы отплатить моим людям, за то, что я живу. Это моё бремя...

- Но это же их долг перед родиной, отец? Почему ты им должен за то, что ты и так заслужил?

И всё же, это моя ошибка... каждое его слово было только моей виной. Было следствием того, что сын рос в окружении знати и вельмож... никогда не знал иного.

Я печально вздохнул, припомнив свою простую деревенскую жизнь никому не нужного тридесятого родственника недостижимо далёкой царской семьи и крах её мирного русла, когда меня силой привезли во дворец. Усадили на трон нищего деревенского паренька...

С тех времён у меня только один сувенир...

Я посмотрел на свою ладонь, безобразно изувеченную мозолями и порезами, так неподходящими царю. И всё же, наверное, родившись здесь уже этого не понять...

- Можно много говорить о родине и чести, Хьюго. Главное не забывать, что родина это те, кто каждое утро открывает глаза, чтобы спечь тебе хлеб и заплатить налоги вместо подарков жене и детям. Жизнь короля важна лишь на бумаге, Хьюго, а она ничего не стоит. Сними с тебя двуглавого орла и кем ты станешь тогда? Вот настоящий вопрос... Я очень надеюсь, что, когда ни будь ты найдёшь на него ответ.

Услышав такое, лицо моего принца тотчас исказилось гримасой возмущения, утопив мой палец в сморщенных складочках лба, но, всё же, он молчал... это плод его эпохи. Умение молчать...

- Принц... твоя жизнь должна быть такой, чтобы другие хотели за неё отдать свою. Только тогда ты и станешь настоящим королём, а не на бумаге... думаю, мать уже сказала тебе о том, что ты должен сделать. Я не стану повторять. И всё же, принц, у меня есть для тебя подарок.

- И что же это, отец?

- Сомневаюсь, что ты его оценишь по достоинству, но иначе тебе это не вернуть.

Я мягко отстегнул с его пиджака золотую брошь бриллиантового орла наследного принца.

- С сегодняшнего дня у тебя будет двойник. И да... это сын того человека, который пытался меня убить.

- Но отец...!

- Это приказ, Хьюго. Тут нечего разъяснять. Он тот, кого я хочу видеть твоим другом. Я не зря говорил всё то, что ты услышал. Если вы принц... если вы мой сын, то вы примете это к сведению и сделаете правильный выбор. Королю не пристало трепаться...

- Но это же предатель!? Как я могу...!? Я же не вы, отец...

В гневе отринув мою руку, Хьюго истерично заикаясь не мог собрать мысли в кучу и лишь позорил меня перед стражей ещё больше, чем, когда молчал. Я быстро его перебил.

- Кто тут предатель решаю я, а это мой приказ, принц, и очень надеюсь, что вы справитесь с этой задачей.

Он тотчас заткнулся, стоило увидеть мою серьёзность, которую я слишком редко проявлял... всё же, дети в политике - это слабость.

Вытянув из-за пазухи аккуратный свёрток с тяжёлой заточкой, я бросил его перед сыном.

- Когда решишься искренне стать человеком, а не просто королём на бумаге, то отдай ему это... и после не смей нарушить своё данное слово. Это единственное, что у мужчины не отнять... тем более у короля.

В голове стало стремительно пустеть, а тряпка на глазах уже отдавала холодком от сочащейся крови по моему раскалённому лбу.

- Милость ещё не значит слабость, Хьюго, а для императора - это его долг и тщательный расчёт. Не сомневайся... я знаю побольше твоего и умею «считать» наперёд. Когда ни будь ты поймёшь, что это было только ради твоего блага, сын. Что же до моего задания... надеюсь, в тебе хватит почтения ко мне, чтобы хотя бы попытаться.

Быстро отвернувшись, я в последний раз разогнул спину и расправив плечи, не спеша пошёл прочь от разгоравшегося пламени.

- И не смейте меня подвести... принц.

Конец записи!

Всё же, безвольно болтаться на руке, не имея шанса даже подсказать своему нерадивому чаду хоть что-то полезное в нужный момент, не самое достойное дело для настоящего мужчины. Облегчение от того, что он уцелел, уже переполняло мои светящиеся от радости раскалённые платы, но такого больше нельзя допускать. Эта девка точно опасна, но я его понимаю... есть на что взглянуть.

- Всё же мудра эта белая чертовка садовая, ох как мудра...

Они виделись всего-то раз, а такое наплела, что аж я прослезился. Заставить этого неугомонного сидеть и слушать бетон и без ста грамм... такое не каждому под силу. Может эта медитация и правда пойдёт ему на пользу?

- Хоть переведёт дух.

Паранойя пока держалась поодаль, но всё чаше маячила в углу экрана, не давая сосредоточится, а с такими женщинами вокруг и не мудрено.

Валерия Фреевна снова задумчиво жужжала, струшивая со своего нежно голубого корпуса водяной конденсат, электризуя на руке ближайшие волоски. И что она всё время делает? Неужели звонит кому-то? Эх, мне бы так, но нет, не завезли примочек, а ведь всего лишь телефон.

- Валерия Фреевна, вы снова так мило гудите. Ваши платы сегодня само очарование. Неужто на ваш обаятельный зов до сих пор никто не откликнулся?

Едва заметный импульс пробежал по моим проводам, на мгновение, пустив помехи, с которыми по корпусу прошла лёгкая дрожь, а внутри словно разлилась свежая термопаста... блаженство.

- Вы что-то сказали, Кузьма Русланович? Простите, я немного заработалась над очисткой памяти и отвлеклась. Прошу простить мне такую бестактность.

Хоть такое было со мной не в первый раз, когда процессы сами собой сворачивали рабочие вкладки, заставляя чувствовать неподдельное блаженство, но кем бы я был, если бы не сканировал память каждый Отцовский день? Такие моменты всегда сопровождались очередной потерей одного, а то и двух лишних файлов, а это очень странно. Особенно, когда я начинаю думать об этой прекрасной женщине.

А это грустно уже в двойне.

Ох, что-то я совсем поплыл... так, соберись тряпка, сигнал на полную, провода натянуты и вперёд! Как бы не хвалился, но всё же это очень странно... может сказать-таки Рою? Кстати, как там наш малыш?

Я перевёл лампочки на другую сторону и по платам аж пошла лёгкая рябь от сдержанного смешка.

- А... медитируем, ха-ха, ну давай проверим вашу стойкость...

Я нараспев стал зачитывать довоенные стишки, тайком подглядывая в сохранённую на жёстком диске, ещё заводскую библиотеку, на ходу приписывая строкам куда более забавные матерные загибы.

- Эй, умник!

Наконец кожаный не выдержал моей с издёвкой поданной тирады и огрызнулся.

- Ты меня специально довести хочешь?! Ану ка сам послушай стенку, не так запоёшь!

- Ну а что? Насмерть всё равно не ударишь.

- О... кого я только не бил: зверомена бил, виверну с горем, тоже, да что уж там и женщин бил, когда они просили... но вот об стенку я не бился точно. Или это ты меня подбодрить так решил?

Я не сдержался и тихо завибрировал от смеха.

- Зато точно не скажут, что ты псих, а просто претворяешься ха-ха!

На удивление, Рой как-то помрачнел.

- Что-то я тебя вообще последние пару дней не пойму. То молчишь всё время, то вообще разрядился посреди дня. Не похоже всё это на тебя, Кузь.

К несчастью кожаный был прав. Потерянные файлы не давали покоя и постоянные попытки кому-то сказать об этом, приводили только к негодующим взглядам. Рою не понять, а собратья словно не видали ничего подобного.

Может, я и правда уже перегрел платы...

- Ладно, нет сил с тобой спорить. Что ты там хотел обсудить? Мне так плохо, что готов на всё, так что давай без глупостей, а то ей богу мы займёмся твоим лечением, да Валерия Фреевна?

- Я всегда рада с вами пообщаться, мальчики.

Только стоило процессору перейти в режим вечных подколов своего малыша, как он сам вернул меня к неутешительным фактам. Я потерял энергию и не заметил этого, а он чуть не погиб... и снова нет файлов, а ведь я всегда делаю резервную копию перед сном. А теперь файлов нет...

- Кузьма Русланович...!?

- Нет- нет, всё хорошо. Да-да, я здесь, не беспокойтесь уважаемая, всё просто отлично.

Пока Кузя отвлёкся на оправдания перед тёщей, я уже успел позабыть о стене. Их лампочки задорно перемигивались, дразнясь и придушивая навалившейся завистью. Пока братишка что-то бубнил себе под нос уже битый час, а любимая тёща щекотала руку лёгкими покалываниями, я просто сидел и слушай бетон. Пока они там сплетничают обо мне, усердно делая вид, что меня тут нет, еще, куда не шло, но без ста грамм я только и слышал, что их издевательское ботовское щебетание. А тем временем долгожданное бетонное просветление в прохладной тени Сада, никак не приходило, лишь промочив утренней влагой уже «догоревшие» трубы.

- Эх, так уж и быть, давайте отдохнём, уважаемая, утешим малыша. Всё-таки, какой же ты слабак!

Нет моих сил больше терпеть усталость в руках от повисшей на них ботовской наглости и потому совершенно случайно она упала прямиком на камень экраном вниз.

- Вай-вай обидчивый какой! И что в тебе эта плоскогрудая нашла?

Тут уже стало интересно, хотя всё сейчас было интересней, чем эта безмолвная тишина и ехидное мигание ИИ.

- Ты о чём?

- О твоём бетонном приходе, о чём же ещё?!

Я демонстративно размахнулся.

- Ладно-ладно, не выдержу я больше ударов на сегодня. О Шине, дурной, о ком же ещё? Ты бы хоть спросил о ней у кого-нибудь, отправил письмо, что ли. У неё же есть ИИ. Най, кажется. Она хоть и плоскогрудая стерва, но и так сойдёт. Плащ отдал, а теперь завис? Ну ты и ло...

Уже которую минуту подряд в ладони ютился маленький камешек, что теперь незаметно прошёлся по краешку экрана с отвратительным писком.

- А! Прекрати, козлина! На век запомню!

- Мальчики, прекратите, лучше расскажите мне, кто такая Шина. Я вот что-то не поняла сейчас, Рой, милый ты мой. Я надеюсь, она плоскогрудая, потому что парень?! Ох, для твоего же здоровья пусть это будет парень...!

- Никак нет, милейшая, этот гадёныш подцепил девчонку, которая ему чуть башку не снесла, а он ей ещё и медальон подарил! Ну вы видели её, это она спасла его тупую задницу.

- Стоп! По теме разговора, я поняла, что он подарил ТОТ самый медальон?!

- Именно! Да я там чуть со стыда свои экранные платы не спалил, а ему хоть бы что! Взял и отрубился, гад!

- Кха-кха, уважаемые. Вежливо прошу... заткнитесь уже! Уж простите, Валерия Фреевна.

- Нет, ну вы только подумайте. Изменяет моей девочке, пока она больная и ещё мне хамит! Вот молодёжь пошла! Да Фрея ради тебя даже уби... проехали, всё равно ничего не поймёшь. Ты только представь, что там с бедной вашей Шиной твориться. Одной изменил так ещё и второй жизнь ломаешь!

- Ой, кажется, я что-то слышу... неужели это Бетон?!

- Да как же, хрен тебе, а не тему сменить! Слушай сюда... так уж и быть, расскажу тебе, что с ней происходит, из женской солидарности. И только попробуй спросить с кем... придушу!

- Молчу-молчу.

- Уважаемая. Вы не против, если я запишу всё для потомков? Глядишь, и это ничтожество кто-то вспомнит не злым тихим словом, а то совсем жалкий, так хоть я опишу. Если что, я буду говорить «мотор».

- Конечно, буду только рада. Потом покажу Фрее... то та будет драка. Ладно, думаю, у этой девчонки сейчас всё именно так...

Мотор!

Минуло всего пару часов, а я, как заведённая долетела до границы, и уже топтала родной этаж.

- Ничего не имею против, но куда так несёшься, дурная? Отдышкой подавишься.

- Не сейчас, Най, и так тошно, не грузи перед Кён. Она всё равно меня убьёт за отлучку, так что не переживай.

- Что же, тогда беги скорей.

Не дремлющий караул узнавал лидера в лицо ещё далеко на подходе, пусть будет он в мужском плаще или в чьих-то кишках, чтобы хоть как-то спокойнее миновать всё новые звероменские логова.

Дрессировка делает своё дело.

Может и не получится научить их стрелять силой, но бояться промахнуться они точно будут до самого конца. Пока этот промах не окончит их жизнь. А вот в конце туннеля они увидят меня и тогда точно захотят вернутся в строй, сделав вид, что эта прогулка к тому свету была лишь тактическим отступлением.

Я бы точно вернулась. Всё же не зря учитель начала всё это...

- Пэа!

В привычной манере, учитель шагала ко мне навстречу в сопровождении конвоя из людей старой Нен.

- Вот же... легка на помине.

По бокам коридора и в дали разгорались костры, приветствуя лидера, хотя такая формальность была уже перебором даже для Кён. Впрочем, на их фоне она казалась ещё мрачнее.

- Есть пару вопросов, которые требуют вашего решения... Пэа. Прошу пройдёмте со мной... немедленно!

Кён очень сильно обхватила меня под руку. Показывая всем своим видом, неподдельное уважение одной стороной лица для других, и лютую ярость другой, зримой только для меня, она скрывала её от окружающих за вечерней, уже распущенной косой.

- Живо за мной...!

Шипя сквозь зубы, Кён потащила меня за собой, уводя вглубь, недавно отбитой, но уже хорошо обжитой 204той аудитории.

- Нет... учитель, нет.

Уйдя за угол, мы быстро ушли от конвоя, оставшись у двери местного кабинета главы.

- Что за...!

Я вытянула руку вперёд, не дав начаться её бесконечному потоку упрёков и поучений, хотя естественно она была бы права... но только не сегодня. Сейчас мне нужно остаться одной и вернуть на землю...

Всё же, Сад слишком опасное место...

- Простите, учитель, но я выслушаю все доклады завтра! Сегодня я должна поработать одна... так сказать, вернуться в форму. Вы прекрасно справились в моё отсутствие, как и ожидалось, а теперь идите. У меня ещё много дел.

Учитель слега наклонила в изумлении своё гладкое, словно бетон, лицо, а щеку под глазом едва заметно перекосило от подавленной гневной горечи.

Впрочем, гнев, как ничто обжигает горло, мне ли не знать этого. И всё же, в полумраке сального факела я даже близко не могла сравниться с выразительным уголком её рта, лишь кратко вздёрнутого к верху в некоем жутком подобии улыбки.

Такое просто не может почудиться... хоть и было темно.

- Конечно... Пэа.

Учитель очень медленно склонила голову, а я, не теряя и секунды, уже юркнула за дверь освобождённой для меня комнаты. Естественно, по факту я просто забрала её у Кён никого не спросив, но кто оспорит Пэа? Собственно, так и надо, но она точно не будет против того, что её ученица проявит силу.

На что угодно, но на это она точно не будет злиться.

Комната была непривычно широкой и цветной, украшенной рисунками и гирляндами из старых шестерней, а на тряпичном полу то и дело валялись старые потрёпанные шорты.

- Ну надо же, учитель?! Какая вы... милая.

Не распуская больше в голове сплетен, я присела на стул, учтиво накрытый кожаной шершавой подушкой, где рядом со столом лежала моя старая шляпа и кружка горячего грибного чая.

- Учитель...

Хоть и была вероятность того, что этот горячий чай она хотела выплеснуть мне в лицо, но шляпка... сколько же лет прошло?

Старая шляпка Кён, которую она отдала мне ещё тогда... когда, я смогла попасть в своего первого зверомена. Да, всё же она осталась в первую очередь учителем... тем самым, что держал мою руку со взведённой тетивой.

- И вот как на вас злиться...?

И всё же, выходить за бронированную дверь комнаты всё равно было страшно.

Кто, как не учитель могла выбить меня из пучины мыслей прошедшего дня, и снова одним лишь своим видом макнуть головой в уныние тайнами за моей спиной.

Стул поглощал уставшую пятую точку, словно пытаясь спрятать её от гнева Кён и всех тревог вокруг, но мысли было не скрыть за пеленой усталости и боли в спине.

- Ублюдок... лохматый... гад...

Взгляд сам собой упал на плащ и торчащую в его кармане флягу, от вида которой сразу потянуло блевать.

- И как я только могла это пить?! Позор...

Переборов себя и сняв с плеч плащ, я аккуратно перебирала его тёплые сладки чёрного меха, сложив на коленях приятно пахнущий воротник.

- И почему я вожусь с ним? Что за чёрт!?

С размаху швырнув его в другой угол комнаты, я со стыда отвернулась к стене и с дуру глотнула горячего чая, видимо пытаясь смыть с себя уже давно перегоревшие остатки лохматого пойла. Чёрт меня знает...

- Чёрт! Что же я делаю...?

Немой вопрос завис в голове, пока от боли обильно наворачивались слёзы, ручьями стекая по обожжённым губам под по-настоящему детский рёв.

- Скотина... кто же так девушек мучать будет? Чтоб тебя... лохматый!

Медальончик с холодной медной нитью на тонкой резной гравировке сейчас лежал в руке, а ощущение от него было таким, что лучше и не знать. Может, оно похоже на то, как когда ты утром встаёшь весёлый и бодрый, но не стой ноги, попадая ею вместо тапочка в живот своего спящего у кровати ручного зверька, а он кусает тебя за пятку.

Резная гравюра неведомого языка украшала его деревянные, с любовью сглаженные края. Никогда не понимала, как эта «валентинка» может заставлять девочек идти на те безумства, на которые способны лишь самые слабые дурёхи. Что за магия толкала их на всё это, даже когда не было самого нужного... но сейчас эта магия терзала внутри, не давая лицу расстаться с улыбкой.

- Чёрт...!

То сжимая «валентинку» в руке, то снова любуясь на её тёплую деревянную гладь, я не заметила, как не могла усидеть на месте и носилась по комнате, давясь слезами и истерично смеясь, то и дело, швыряя что-нибудь на пол, со старенького стола.

- Чёрт! Чёрт! Чёрт!

В своё время крепкий не по годам, прикрученный к полу металлический столик не стал долго терпеть истерик и брани, со всей дури заехав поучительным подзатыльником по моему бедному мизинцу.

Рухнув от неожиданности на пол, я познала весь смысл слова боль и резко перехотела иметь дочек, чтобы уберечь их от своей тупости. Жаль, но соседи не слышат всех этих умных оправданий за оглушительным матом и припадочной истерикой.

- Ну и дозвалась же чёрта... блин!

После долгих стенаний и валяния на тряпичном ковре, я кое-как встала на разбитый мизинчик и очутилась прямиком перед треснувшим в моей истерии, зеркалом, которое совсем не добавило радости.

- И когда это я стала думать о таком...

Жива и слава Отцу.

- Нет...

Нет больше сил, не хочу себя видеть!

- Уж точно не такой...

Укрыв лицо руками от раскрасневшегося в зеркале, с потёкшими подводками, чёрта, я натянула любимую шапочку, чтобы хоть как-то скрыть за ней свою ничтожность. А ведь стыдно мне не было уже очень давно... ещё и за что? За себя?!

- Давит... неужели всегда было так?

Шляпа давила, сужала обзор, а ведь лидер должен далеко видеть. И как он до сих пор жив с такой огромной?

Разумеется, я говорила о его огромной шляпе, но сразу же подумала совсем не о том, а от смущения за такие мысли, сразу же стало тошно.

- Эй, Валерия Фреевна, ну это уже перебор! При чём тут это?

- Стоп! Стоп! Стоп! Запись прервана! Эй вы, договоритесь сразу! Пленка не вечная!

- Знаешь, Рой, я бы сказала тебе снова, но думаю, хватит с тебя. Может я и зря стараюсь, но вечно предлагать тебе свою же дочь не стану. Нужно сохранять достоинство... чтобы оно хоть у кого-то было.

- Что-то вы совсем ушли в сопли, Валерия Фреевна. Вот так и доверяй бабе байки травить, хорошую историю в романтичные бредни превратит и не заметит... Так ещё уметь надо.

- Ага, а ещё ты в этом виноват будешь, а за что - не скажет!

Мы с Кузей дружно засмеялись.

Как-то слишком обречённо, моя любимая тёща заиграла унылым рингтоном и свернула свои разошедшиеся вкладки под стихающие мигание огоньков. Вряд ли она хочет продолжать. Надо взять всё в свои руки.

- Ладно, что поделать, начало истории положено, ничего не попишешь, но, думаю, дальше всё было так...

Мотор!

- Что это?

Прожевав тёмное нечто, я не поняла, чем наполняла свой рот. Опять ничего не приходило в голову, кроме лохматого, но сегодня с утра уже я смирилась. Одной бессонной ночи и так слишком много для него одного.

- Лохматый... мерзавец.

Пусть приходит... мне уже всё равно.

Первое же, что пришло на ум сейчас, было то самое браконьерское мясо у вечернего костра под звёздами Великой крыши. Мясо, чей вкус спросонья казался таким далёким и загадочным, словно это было уже так давно или вовсе неправдой. Мясо и его...

Нет-нет, мне всё равно...

Потрусив головой, чтобы высыпать из неё лишние мысли, я с облегчением глотнула поданное мне яство.

- Мясо, что же ещё? Не задавайте глупых вопросов, Пэа. Ты принесла те травы из Сада, что я просила?

- Конечно, учитель.

Угрюмая стражница подошла столь же угрюмой походкой, по всей видимости, тихо ненавидя всех в этой комнате, но удивительно учтиво подала Кён принесённый мной ароматный мешочек.

- Они хороши. Натри ими мясо. Коль выпала такая честь, то не теряй возможность.

Учитель кинула тряпичный свёрток мне, а новенькая стражница, видимо из покорённых аудиторий, всё так же отрешённо ушла к двери.

- Случилось что-то хорошее? За что такая честь, учитель? Мясо... и такой огромный кусок?

- Лидер вернулась живой. Думаю, это хороший повод забыть о поражении... без неё. Сёстры на радостях достали лучшее, так что не обесценивай их жертву своей болтовнёй.

Совесть старательно выжимала из меня скупую незаметную слезинку от мыслей, что таким куском сильно сушёного, заготовленного впрок на зиму, мяса, мог кормиться целый отряд, но сейчас он впустую достался мне.

Мы молча продолжали жевать такие кощунственно огромные куски, до слёз приятно пахнущего мяса, что больше ничего не оставалось, как шмыгая носом от умиления и грусти, есть это блаженство.

- Зачем так много? Может отдать это сёстрам?

- Раны есть?

Отрезая небольшой кусочек своим любимым ножом, Кён не отрывалась от тарелки, игнорируя и меня, и мои вопросы, не предвещая своим тоном ничего хорошего.

- Нет...

От волнения плечи вжались в тело сами собой, а грубоватый кусок сушёной корочки дал хоть какой-то повод поменьше говорить.

- Что же... знаешь, как я потеряла палец?

Учитель резким движением вырвала кинжал из толщи куска, вытянув руку перед собой, и с довольным лицом посмотрела на меня сквозь раскрытые пальцы, зияя недостающей фалангой.

- Как-то всегда было страшновато спрашивать...

Кён взяла меня за руку, мягко потянув её к себе, и впервые за долгое время улыбалась, разводя жующие щёчки до самых глаз.

- Я всего лишь хотела отрезать мяса...

Я ничего не поняла, но рука через мгновение оказалась прямиком на её божественном кусочке, а учитель, не отрываясь от моих глаз, с размаха вонзила в него кинжал. Холодный метал беззвучно вошёл в сочные края мясной рульки промеж пальцев, лишь краем лезвия пустив с одного из них тонкую красную струйку.

- Я всего лишь хотела отрезать мясо своему другу... моему лидеру.

Учитель, не моргнув, мягко склонилась ко мне, всё так же, не отводя своих сверкающих глаз.

- Неповиновение перед другими – это одно, но он всегда был для меня другом, и потому я забылась... отвлеклась на споры.

Её спокойное ровное дыхание касалось моих мастных губ, а густая смольная чёлка щекотала ресницы, когда Кён упёрлась в мой вспотевший от страха лоб.

- Представь, что будет за то, что сделала ты. Чем мясо жёстче, тем дольше пилить... легче отвлечься.

Как ни в чём не бывало, учитель вернулась на место и с удовольствием продолжила есть, пока я солила своё мясо проступающим потом с онемевшей руки.

- Не заставляй мне оставлять тебе такое же напоминание.

В голове всё вмиг прояснилось. Язык онемел от шока, а трусливый лохматый в момент испарился из мыслей, стоило мне понять, что учитель права во всём. Девчонки – это весь мой мир, а теперь многих уже нет... и всё из-за меня.

И как я только могла усомниться...?

Кусок больше не шёл в горло. Хоть оно и было умащено свежими проступавшими капельками жира, но словно пересохло изнутри.

Кён же опустила очередной кусочек в рот и лишь искоса взглянув, кончиком ножа поддела мою руку и сбросила её с еды.

Положив свой нож на стол, я с трудом уняла дрожь. Тошнота подступала всё выше, словно поплавок, выталкивая наружу мясо, пока осознание вины за ту радость от прошедших волнительных дней с врагом, давило сверху, снова заталкивая пережёванную массу обратно в глотку.

- Как... как же я могла променять их на мечты!?

Досада мешалась с яростью к лохматому и миру вокруг. В первую очередь на саму себя.

- Вижу, вам было не скучно тут без меня...

Дурацкие осколки разрушенных мыслей, наконец, вынесло ураганом наружу, разметав их ошмётки куда не попадя, ненароком слепив в этот бред, но одно я знала точно... с учителем никогда нельзя молчать.

- Моя скука будет значить только то, что я сделала всё правильно и у моих сестёр есть на чём пережить зиму. Не находите, что «скучать» это смысл вашей работы, Пэа?

Больше сказать было нечего, и я заткнулась. Девиз о том, что пусть будет больно, но только не молчи, оказался невероятно точным. Боль совести раздирала изнутри, хотя мысли уже давно забыли о причине, смешав всё в единую кашу.

Кён привычно молчала, наказывая меня своим недостижимым превосходством, которое просто не требует слов, чтобы быть очевидным.

- Как дела у раненых?

Давая мне перевести дух, учитель медленно смаковала обжаренный кусочек мяса, и без того читая все мысли на перёд. Впрочем, это её любимое оружие...

- Не твоя забота. Поздно быть для них лидером... так останься просто Пэа. Может, хоть с этим ты справишься?

Она с удовольствием не отрывалась от трапезы, впервые за долгое время, закидывая в рот кусочек за кусочком, а рукой с любимым ножом легко подкинула мне папку «свежих новостей».

- Читай...

Как можно серьёзней сведя брови, я попыталась сделать начальственный вид, чтобы учитель хоть так ругалась меньше.

- Может лучше поговорим...?

Вышло так себе.

Голос прохрипел, закашлявшись под конец от втянутой в не то горло жирной капли. Нет, Шина, терпи! Только не кашляй, твою мать, терпи!

- Не боишься, значит...? Что же... может и стоит поговорить.

Увидев мою попытку сдержаться, учитель положила своё мясо на стол и снова стала смотреть мне только в глаза, испепеляя остатки храбрости пронзительным спокойствием и жесткостью не моргающего взгляда.

- Ты была в Саду?

- Да.

- Говорила с пифией?

- Да...

Получив вдумчивый ответ, Кён откинулась на спинку стула и не сводя с меня глаз, стала плавно перебирать пальцами нож.

- Думаю, она рассказала тебе немного больше, чем нужно, но ты уже большая девочка, так что пора выбрать сторону. Хватит с тебя игр.

Ещё более нахмурив брови, я не хотела ничего говорить, но спрятаться от расспросов было негде.

- Какие стороны, учитель? Неужели есть та, о которой я не знаю?

- Ты же не думаешь, что того парня, с которым ты была всё это время, смогли похитить случайные люди?

- Как вы уз...?

- Не держи меня за дуру, де Нар. Есть много способов выжить и один из них мне нравится больше всего. Я просто знаю всё...

Волнение стало проходить, когда я снова была в пучине волнительных событий, а Кён как всегда указывала на моё место снизу.

- Учитель, может не стоит говорить так с Пэа? Всё же, люди смотрят...

Я кивнула в сторону стоящей у двери новенькой сестры, с отрешённым видом смотрящей в пустоту за пределами комнаты.

- Ты выбрала не тот момент для дерзости, де Нар. Заткнись и слушай!

Даже не знаю, повлияла ли моя не долгая, но фатальная встреча с этим, до мерзкого приятным, лохматым, или я просто отрастила себе дерзость сама, но сейчас нервы стали не на шутку дребезжать.

- Думаю, эта девчонка в Саду сказала тебе что-то вроде того, что выбор есть всегда. А может и нет, кто её знает, но это как никогда правда.

Волнение уже отпустило, затянув в пучину живого интереса.

- Послушай сюда, Шина. Ты Пэа и много значишь для людей, но не бессмертная и не можешь защитить даже себя. Как рухнула-то в ту яму от взрыва, хах... ещё та умора.

- Вы были там?

- Помолчи пока и послушай. Я даже не буду ничего говорить тебе об этом лохматом. Я даже готова это принять, хотя оправдаться перед сёстрами тебе всё равно придётся. Можешь сказать, что он для «личных целей», но не думаю, что это пройдёт. Сама виновата, так что не жди помощи.

Приподняв нож, Кён опустила взгляд на стальную хромированную гладь своего холодного партнёра, приподняв его пальцем и прокрутив кончик на плавно разрываемом куске.

- Зато думаю, сейчас ты уже поняла, что некоторые «детали» бесцеремонно подслушанного тобой разговора были не пустым звуком. Ты же помнишь, не правда ли? Тогда... в твоём кабинете...

- Таки мне не показалось...

На сердце захолонуло, оголив ещё гревшуюся надежду перед очевидным исходом.

- Вы и правда меня заметили...

- Да, не показалось. Я всё видела.

Для стыда сейчас было слишком не до того, хотя неловкость вынуждала искать укромный уголок комнаты, чтобы мысленно спрятаться там от неестественного, отдающего холодком в спине, страха.

Страха, что ты уже обречён и не в силах, что-либо изменить, а наказание кажется просто неистовым.

- Жаль, но ученику ещё слишком далеко до учителя.

Угрюмая стражница стала медленно подходить со спины. Я чувствовала это по уродливому чувству паники и свербящему внутри под сердцем комку. Может всё это лишь бред, но секундой спустя уже было нельзя не заметить невнятно двоящуюся картинку в глазах.

- Ты провинилась, Шина, очень провинилась...

Угрюмо, без капли эмоций, девчонка опустила передо мной широкий и чистый лоскуток ткани, пока учитель всё так же честно смотрела мне в глаза. Шея онемела, словно я была всего лишь бетонным изваянием, а стражница не спеша обмотала мне горло, словно дразнясь моим привороженным забвением в учительских глазах.

- Ты оказалась плохим шпионом, Шина. Ты подвела сестёр... подвела меня.

Я не хотела сопротивляться... казалось, что даже не могла и словно завороженная смотрела учителю в лицо. Кён склоняла голову, растягивая каждое слово, а моя словно в момент опустела, и сама плыла за ней, не в силах оторваться от чёрной бездны её глаз.

- Что в тебе хорошего, Шина?

Шарф всё крепчал, а голова сворачивалась всё ниже и ниже.

Неизбежно... неукротимо.

Разводы у краёв глаз стали наливаться розовизной, а в ушах послышался отдалённый звон.

- Может мне помочь тебе в последний раз? Облегчить путь? Может даже увидишь брата...

Расплывчатый серебристый «кусочек мозаики» оказался чуть ближе, упиравшись в горло болезненной холодной иглой её любимого ножа, словно ледышка к распаренной пояснице.

- Или твоя совесть не позволит жить дальше?

Ещё различимое, на грани сознания, лицо Кён приблизилось вновь, а моя голова сквозь жгучую боль всё равно подалась вперёд, разрезая сама же свою безмозглую шею.

Наконец исчезло и оно... последнее и единственное в моей жизни любимое лицо. Остался только туман... белый, нет, уже бурый туман.

Да и чёрт с ним...

Может в этой пелене мы и встретимся с этим рогатым? Не зря же я его так долго звала...

Резкая боль.

Туман разлетелся в стороны, словно его рассекли очень острым и быстрым мечом, а голова с ускорением понеслась навстречу столу.

Удар.

Кровь сочилась из носа, потихоньку выпуская из ноздрей потоки розового тумана. Глотать было невыносимо, а из горла текли горячие струйки.

- Вставай...

Нет сил... нет, просто... нет. Так вот она как... смерть.

- Вставай!

Титанические усилия заставили голову решиться на самый тяжёлый бой самой с собой, а победив, она таки смогла поднять ожившее тело, ещё не осознавшее, что произошло.

Учитель сидела передо мной, держа на кончике ножа аккуратно срезанную ткань шарфа с влажными красными пятнами.

- С воскрешением, салага. И как оно там?

Только сейчас горло набралось сил, чтобы разразиться сотрясающим кашлем, что, казалось, даже краешки лёгкий уже не в силах сдержаться от желания повидать этот гадкий мир.

- Подавилась? Ну ничего, сейчас Шина де Нар была мертва за своё предательство, но мертвецы не рассказывают сказки, а они нам ещё понадобятся.

Утерев с ножа кровь о мою щёку, Кён убрала её за сапог и поддержала мою вновь кренившуюся голову.

- Подрывай свою обновлённую задницу, де Нар и иди говорить с людьми. О выбор сторон поговорим позже. Твою речь уже и так ждут слишком долго...

Учитель встала и вложила мне в руку остатки шарфа, одним глотком осушив стакан с прекрасным чаем сине-белых цветов и быстрым шагом ушла к двери.

- Надеюсь, это мясо ты запомнишь надолго.

Скрывшись за дверью, Кён ушла, хлопнув дверью руками угрюмой стражницы, а я осталась одна.

- Стоп! Снято!

- А не плохо вышло, однако. Я даже не ожидал от тебя такого, дитя ты эдакое.

- А то! Это ещё не самое интересное. Так... затравочка.

После всех бесплодных попыток услышать бетонный голосок, придумать что-то было просто потрясающе. Впрочем, было бы даже забавно, окажись всё это правдой...

- Ладно-ладно, дай и батьке слово. Сейчас я вам покажу, как истории пишутся, а ты сиди и слушай. Думаю, бетон такого не расскажет.

- Эх... мальчики.

- Ладно вам дуться, уважаемая! Всего будет в меру. Итак, готовы? Один...

- Хоть бы кто даме уступил... эх, перевелись джентльмены.

Тёща показательно грустно вздохнула, понурив свои привычно яркие цветные огоньки.

- Но вы же первой были?!

Любимая тёща сразу замигала лампочками, даже потушив свой экран с нашего края, а у меня перед глазами так и стояла уморительная картина её надутых губок и обиженного лица.

- Бедный, Кузьма, не видать тебе больше тайных переписок по ночам, да?

Никто не обращал на меня никакого внимания, решая свои электронные мелодрамы, но кто останется виноватым было очевидно.

- Всё, уважаемая, прошу к микрофону. Счастливого натирания соплей, тоже мне...

- Вы что-то сказали, Кузьма Русланович?

- Говорю, вдохновения вам и удачи, уважаемая. Готовы?

Мотор!

- Ты вернулась...! Вернулась, сучка такая... живая!

Дашка накинулась мне на шею, с облегчением выдохнув прямо в ухо, сжимая в так любимых мною объятьях. А ведь больше и нет человека, в чьей любви ко мне я бы не сомневалась.

- Я дома...

Окровавленный шарфик до сих пор лежал в руке неспособной разжаться, а потому сердце сковало жуткой тревогой. Нет... нет, только не это, нет, только не снова.

Оттолкнув подругу, я не смогла скрыть проступившей испарины. Сжимая влажную ткань в кулаке, и громко глотая густой кисель воздуха, я в панике била себя по груди в попытках хоть как-то протолкнуть его внутрь.

- Как же я рада!

Любимая подруга снова повисла на мне, подхватив под обмякшие плечи, что на удивление, оказалось просто прекрасно. Уже не в силах держать себя в руках, я отдалась её бескорыстной помощи, наконец, успокоившись и приобняв за тощий животик.

- И я тебе рада... и сама ты сучка.

Смеясь и плача, мы постояли ещё немного в обнимку, а потом, надавав друг другу воодушевляющих пощёчин, присели на тёплые, от горящего костра храмовой палатки, бочки, душно пахнущие пыльной картошкой.

- Ясно... всё-таки я не зря волновалась. Так и знала, что учитель что-то задумала. Прости, Шин, но, по твоим словам, думаю, это я помогла тебя подловить.

- Ты о чём? Уж прости, но сейчас голова кругом идёт, ничего сама не пойму.

- Старость – не радость, да? Хах-ха.

- Ага, подкол засчитан, юмористка, а теперь не сходи с темы.

- Понимаешь...

Дашка замялась, начав лепетать по привычке невпопад, но потом продолжила.

- Понимаешь, я подбирала ей те травы, которые она дала тебе. Это был сушёный эльёэль, ну тот, который у бетонников, ну курят что. Блажь-трава тоже пахла на весь коридор, а мочить её в воде... Прости, я не думала, что из этого сварят чай. И девочку ту я тоже послала. Она говорила, что ей нужен кто-то «неопределившийся», ну такой, для грязной работы, понимаешь? Не думала, что всё так выйдет. Да и к лохматому тебя тоже я спровадила, так что... Прости-прости-прости!

Дашенька схватила меня за руку и сжимая прикрытые глазки, натужно выпрашивала прощения за столь естественную для неё доброту и наивность.

- Наркотик, значит... «неопределившиеся». И как зовут эту...

- Только не мсти девчонке, пожалуйста, не надо. Я же спать потом не смогу! Ну пожалуйста, ради меня!

- Что же, я запомню, пифия, смотри мне, ещё раз и...

Я состроила грозное лицо и замахнулась, но Дашка сникла и подавленно вжалась.

- Да... прости.

- Ничего, я же шучу. Смотри мне, ещё поверить вздумаешь. Я сама виновата.

Наконец, стало пробивать врождённое жизнелюбие. Кто-то из девчонок говорил когда то, что выжили только те из нас, кто мог не есть дольше других, кто бегал лучше или вовсе мог не спать, пялясь в пустоту этого мира до самого утра. Но сейчас, как никогда, я в это не верю. Может я такая одна, но верю в то, что выжили те, кто хотел этого сильнее других.

- Всё же, учитель знает, что делает... пусть оно и не ведомо нам.

Тяжёлый комок уже отлёг от сердца, уйдя в живот металлическим привкусом с глотком горячей воды из сине-белых цветов, опрокинутом, будто тост, за такие заумные мысли.

- Всё же, Кён права... Я подвела вас, девчонки, и заслужила как минимум побоев, а она лишь дала мне шанс пожить ещё... проявила милость. Может даже слишком...

- Не понять мне тебя, подруга.

Сняв чайничек с решётки камина, Дашка снова подлила мне горячей живительной влаги, поделившись со мной теплом этого глиняного чудо-камина.

- Ты же наш лидер... Пэа, чёрт возьми! Почему же ты так робеешь перед ней?

Я отхлебнула чай и с лёгким недоумением подняла глаза на понурую жрицу.

- Кён наш спаситель, наш миссия, ты же знаешь. Я просто... просто не могу иначе с той, кому обязана жизнью.

Дашка лишь возмущённо цыкнула и гулко стукнула чайничком по решётке камина.

- Спаситель у нас только один, и кто, скажи на милость, на крышу смотрит, а? Кто так Отцу в пол кланяется? Если она и миссия, то чью же волю несёт? Свою?

Подруга снова начала говорить что-то очень заумное и такое сложное, что сразу казалась правой. Легче было согласиться. Я так и сделала, быстро отойдя от Дашки к чудному камину.

- Я понимаю тебя, Шин. Может это и будет эгоистично с моей стороны, а я просто неблагодарная сволочь, но... нет, я просто не могу промолчать. Если Кён и миссия, то только Отца, а ему ты так не кланяешься. Так что даже не начинай... ты плохо врёшь.

Присев к набитым песком каминным стенам, сложенным из множества пустых глиняных горшочков, я сразу поплыла, а комок, наконец, исчез. Поманив рукой Дашку к его приятным, болезненно горячим горшечным стенам, я положила голову ей на плечо и в наглую промолчав в ответ, тихонько засопела на разогретом полу.

- Знаешь, Даш...

- Что, сучка ты эдакая? Меня слушать не хочешь, а самой во рту завонялось?

Я лишь вяло улыбнулась и не стала спорить.

- Сама такая... эх, такой камин сложила, заботишься обо мне, даёшь погреться. Ты такая добрая...

- А то! Холод не тётка, знаешь ли, да и надо же похвастать такой прелестью... хоть уже и привыкла. А уже столько лет прошло... правда приходиться снаряжать аж трёх лохматых. Перенести-то его ещё та морока.

- Это он тебе его собрал, правда?

- Ты о ком?

Я не стала смущать её взглядом, лишь легонько начав ковырять подруге пальчиком стеснительный бочок.

- Да ладно тебе, Даш. Ты всегда молчала об этом, но все девчонки знают, что это тебе твой лохматый собрал, а потом сбежал, когда ты уснула. Прости... я не хотела тебя обижать, вот и не говорила. Всё же, сплетни о лохматых не самое достойное дело.

- Тоже мне, кулинарка нашлась! Раны солишь на ура...

Даша пхнула меня в бок так сильно, что даже стало слегка обидно, но тихо прыснув на обидчивую девчонку и состроив рожицу, я снова опустилась на её мягкое надёжное плечо.

- А ведь тот лохматый... Рой. Он меня даже за руку держал, представляешь? Под меня шаг ровнял...

- Ты это чего вдруг? Перегрелась?

Давно не выходило почувствовать себя дома. На горячем, даже обжигающем полу, сиделось уютно и тепло, а запах свежей кожи от недавно разбитой палатки, ублажал душу изнутри.

Голова сама скатилась с маленького костлявого плеча и упала на Дашкины колени.

- Он всегда шёл с краю... держал за руку, когда было страшно. И знаешь... Рой даже молчал, когда это стало видно. Не засмеял... не бросил.

- Даже забавно, что Пэа может боятся.

- Ага... смешно, аж умереть хочется.

Почему-то слезиться глаза решили сегодня от души, давая аванс на будущее, как бы говоря, что оно будет не долгим и не самым весёлым.

От этого стало ещё грустнее.

Дашка же ничего не сказала, просто погладив меня по голове.

- Конечно, учителю такое не скажешь. Куда там... Хотя она и так всё знает, а ведь он правда шёл всегда только с той стороны, где был то обрыв, то пустота... ни разу не зашёл мне за спину, понимаешь? Всегда был впереди... открытый.

Про валентинку я, всё же, решила промолчать. От одной мысли об этом обручальном подарке сердце снова ёкнуло, а лицо залилось багровым от злости и смущения.

- Не знаю с чего это ты решила поговорить о мальчиках, но, лохматые они такие... понимаю. Хорошо это, знаешь ли, управлять легко, а тебе вообще повезло... неблагодарная.

Она отвернулась, угрюмо подливая чай.

- Ты чего?

- Знаешь, подруга... когда я ещё была в Саду, он не казался таким красивым, как сейчас. Тогда у меня была семья и работа, был свежий воздух... Настолько густой и сладкий, что зачастую заменял еду.

Задумчиво покручивая чашечку, Дашка делала длинные паузы, словно теряя мысль, но всё равно продолжала говорить, нежно поглаживая меня волосам.

- Мне не хватает тех дней, но больше всего я скучаю за теми, кого он у меня забрал. И я бы была рада винить в этом Сад, но он слишком прекрасен, в отличие от тех, кто в нём жил.

Страшно хотелось напиться. Впрочем, чай из прекрасных сине-белых цветов был единственным, что росло даже на среди голого камня и серого льда, не давая нам умереть. Был единственным упоением, питая даже в самые голодные зимы, но сейчас он не мог заменить даже простого самогона.

- Только веря в других и защищая, мы смогли защитить наш дом тогда и сейчас, спасти его жалкие остатки... а моя подруга воскресила Сад вновь. Если вера в ближнего дала новую жизнь чему-то прекрасному, то разве это не стоит борьбы?

Хоть печаль ещё никогда не оставалась после разговора с Дашкой, но вот её очень грустные глаза не давали покоя.

- Если ты говоришь, что твой лохматый делал всё, чтобы защитить тебя и вверил спину, то я поверю тебе и не стану винить в измене. Клан ещё не весь мир... Ты моя единственная подруга, Шин, и я всегда рада, когда рада ты. Так что прекрати себя винить. Иди к учителю и стань уже Пэа, чёрт возьми! Она это оценит...

Стук по жестяной пластине у входа в шатёр, прервал любые грустные мысли, когда разразился привычной бранью Маи.

- Даша! Ану открывай! Я знаю, что лидер у тебя!

- Кто там?

- Леди Вро Жу Дам! Живо открывай!

- Ну так войди и возьми!

- Издеваешься?!

Мая гневно пнула своды палатки, да так, что она едва ли не покосилась.

- Войди и возьми, тоже мне...!

Конечно, войти сама она просто не могла. Кто такой простой архивариус, чтобы топтать священную землю? Статус решает всё... а вот быть Пэа удобно в двойне.

- Ну и заперлась же ты тут, подруга... прямо кожаная крепость.

- Хватит уже сидеть. Иди к Кён, Шина и не поведи меня.

Надув возмущённые щёчки, Дашка встала, потерев измазанное в саже платье, и с нервной ноткой в голосе, пнула ногой укатившийся уголёк обратно в печь.

- Нашла такого парня, а ещё жалуется... сучка.

- Ты что-то сказала?

- Говорю, вдохновения вам и удачи, Пэа.

Фыркнув напоследок, Дашка скрылась за своей потрёпанной, но идеально чистой ширмой, как и всегда оставив своей занавеске роль провожатого.

Стоп! Стоп! Стоп!

- Это что сейчас было, уважаемая? Неужели изящный оммаж в мою сторону?

Прервал Кузьма такое гладкое повествование.

- Ну что вы, уважаемый, всего лишь девичья беседа, ничего более.

Парировала Валерия Фреевна.

- Тебя жестко подкололи, братан. Не будешь хамить моей любимой тёще. Крепись... ха-ха!

- Я те дам смеяться с батьки!

По руке с возмутительной силой прокатилась электрическая дуга, аж до дрожи спазмировавшая онемевшую кисть.

- Ладно-ладно, ловелас отвергнутый. Ваши брачные игры только начались, не трать запал на меня. Прошу, Валерия Фреевна, продолжайте. Всё очень интересно пф-ха...

Не прекращая тихо попискивать со смеху, я подбадривающе похлопал Кузьму, как мне казалось, по плечу, замацав пальцами и без того многострадальный экран.

- С удовольствием...

- Ох и дождётесь у меня... придёт ещё моё время, будет вам настоящая история для мужиков. Аха-ха-ха!

Мотор!

- Рада вас видеть, Пэа.

Резким кивком головы, Мая холодно поприветствовала меня сразу у выхода, тут же подхватив под руку, и с силой задёрнула вход в палатку.

- Да, Мая, я тоже. Как прошёл твой суд? Прости, что не была рядом. Я пришла, но на меня напали по дороге, так что не смогла прийти.

Идя впереди, архивариус как всегда плевать хотела на правила, бесстрашно шествуя передо мной и загораживая дорогу.

- Хорошо. Всё было продумано за долго до этого, так что победа была очевидна, но я не ожидала, что судья будет на моей стороне. Не знаю, что на него нашло. По моим сведениям, это животное лишь тупоголовый пьяница. Может я была хорошей ученицей...? Не думала, что посещение его глупых лекции правда поможет подготовить почву.

- Я рада. Куда мы идём?

- Вы же знали, что там будет этот лохматый, верно?

Мая вдруг остановилась, неожиданно свернув за угол, сколоченной из мусора, хибарки.

- Пэа, я знаю, что вы не просто пошли туда. Вы точно знали, что судьёй будет Ройсан, не правда ли? Неужели вы выбрали его? Вам что лохматых мало? И что вы только делали с ним эти дни...

Мая пренебрежительно скривилась, продолжая держать себя с высока, но моё терпение уже было на пределе. Всё же, разговор с учителем действительно даёт свои плоды...

- Я прощу тебе твою наглость. На этот раз, в честь твоего праздника. Тебе же просто радость вскружила голову, верно? Или я ошибаюсь...

С нажимом протянув последние слова, я дала всем в округ понять, что лидер был уязвлён. Мая скривилась в удовлетворённой улыбке, а косые взгляды прохожих, заставили её склонить голову.

- Верно... Пэа. Ха, что же, может вы и правы?

- То та же...

Эта жизнь и злость на её несправедливость уже давно тяготили плечи, но сейчас, наконец, я смогла с ней смириться.

Я лидер... хочу того или нет. Больше мне нельзя лажать.

Продолжая презрительно смотреть на меня в своей привычной манере, Мая вынула из мешка что-то ценное и развернула кожаный свёрток. В отмытом до блеска меху лежала моя корона.

- Не думала, что скажу это, но сейчас вы правда заслужили её надеть. Идёмте...

- Продолжаешь дерзить, девчонка? Не зря я тебя не хочу видеть, а тебя это и радует, верно?

- Верно... если вы прощаете, так уж сегодня по хамлю вдоволь... ваше величество.

Предусмотрительно шагнув в тень от лишних глаз, архивариус грубо улыбнулась и прокуренным голосом съязвила, но в этот раз с очень редким оттенком уважения.

- Учитель ждёт вас. Вы и так показали всем вокруг, кто тут главная, а теперь, всё же, не стоит заставлять её ждать вас слишком долго.

Свернув по лабиринту из палаток с десяток другой раз, мы, наконец, вышли к огороженной полукруглой постройке. Своими широкими сводами деревянных перекладин и толстых бетонных стен, она занимала всю центральную часть аудитории, словно укреплённый бастион.

У подножия ютились десятки лохматых, спешно расчищая внутренние комнаты этой крепости, а по её огромным стенам то и дело вздымались наспех сколоченные ступени.

- Это же целый город... в воздухе!

Полноценные же лестницы, оставленные от старых жильцов, вели к узким, но, всё же, пригодным для жизни рядам жилых и торговых хибар, словно лиана оплетавших вешние стены «бетонного дворца».

- Да. Мы пришли в «гости», но хозяев не было дома, так что теперь они его отстраивают. Благо ресурсов у этой швали было вдоволь... особенно скота.

Яростно пнув паренька, пробежавшего слишком рядом с госпожой, Мая с парой крепких слов от души раздала ему тумаков всегда пристёгнутой к поясу ногайкой.

- Тут будут жить наши ветераны. Всё же, покои приближённых у Фреи действительно были достойны. Ничего не скажешь.

Отдышавшись и убрав с лица растрепавшиеся дреды, Мая грозно кивнула остальным скотам и обернулась в поисках меня.

- Ничего, Мая. Кто бы их не строил, а наши достойней...

Я положила руку ей на плечо и успокоив после взбучки, помогла лохматым забрать своего, на всякий случай отведя архивариуса в сторону.

- Хороший ответ, Пэа... Ваш шатёр наверху.

Ступив на деревянный помост мне стало как-то не по себе.

- А всё будет в порядке?

- Я бы не вела вас здесь, будь это опасно.

- Да ладно?

Мая гнусно усмехнулась и словно издеваясь над моей трусостью, быстро взбежала до первого пролёта.

- Не поверите, но провал задания для меня страшнее вашей смерти...

С ехидством наблюдая за моими осторожными шагами, Мая облокотилась на перила и с восхищением окинула башню от пола до самой крыши.

- И всё же, любили предки выпендриться... Для нас это целый город, а ведь это всего лишь трибуна, представляете? Ещё то тщеславие...

- Трибуна?

- Не обращайте внимания. Я о своём. Пойдёмте. Осмотритесь там... наверху совсем другое зрелище.

Мы быстро шли, мелькая между огромных лохматых палаток и строительных куч мусора, привычно разбрасывая ногами валявшиеся обглоданные кости и прочий хлам. Лестница угрожающе скрипнула под ногами, стоило подняться всё выше и выше по этой невероятной конструкции, своими деревянными навесными этажами напоминавшей обвитое лианной дерево.

И всё же, наконец мы достигли вершины. От сердца сразу отлегло и мысли о том, что скрип шагов сверху обрушит нам на голову добрый десяток людей, наконец ушли, впервые за десять минут подъёма, позволив вдохнуть и расслабиться.

- Я буду ждать у входа. У вас ещё есть дела.

- Хорошо. Не замёрзни здесь.

С её лица не сходила тень лёгкого призрения, но Мая снова кивнула, когда мы остановились у нового кожаного дворца на продуваемой сквозняком верхушке этой причудливой аудитории.

- А ты была права...

Внизу действительно открывался просто непередаваемый вид.

- Я никогда не вру... без приказа.

Мая встала рядом и перед нашими глазами встала картина сотен парней, без продыху вкалывавших над непостижимой стройкой, едва ли ни с нуля перестраивая весь город 204той.

- А ведь у нас, когда-то не было ничего... зато у них столько всего...

Мая с тоской окинула взглядом масштабное строительное поле и сплюнула куда-то далеко вниз.

- И на всё это ушли ещё даже не все припасы... зажравшиеся скоты.

Даже у меня на сердце что-то больно кольнуло.

Ведь и правда...

Когда-то у нас были только девчонки и сколотый бетон, но мы здесь, а они внизу...

- Жизнь расставила всех на свои места...

Мая улыбнулась и вновь сплюнув лохматому на голову, одёрнула меня от завораживающего вида.

Вида нашей заслуженной славы...

- Пойдёмте, Пэа. Учитель вас ждёт.

Отбросив мысли о цене всего пережитого и всех смертях, я не сдержалась от счастливой улыбки, что всё уж позади, и прошла вслед за Маей к шатру.

- Спасибо за этот вид, Мая. Мой народ придал мне сил. Теперь я готова... по крайней мере, надеюсь.

Не кланяясь архивариусу в ответ, я отвернулась к распахнутой передо мной парадной двери.

- Наконец! Аха-ха. Будете мне знать! Стоп шарманка!

Даже не пытаясь понять причину его радости, я спокойно повернулся к Кузьме. Наверное, я просто знал его уже слишком давно, чтобы удивляться. Может даже слишком давно...

Его наглая электронная морда довольно отражала солнечный свет, пока капли влаги на экране смотрелись, как проступивший от его усилий, пот.

- Вот так, уважаемая, женщина на кухню, аха-ха!

Из мужской солидарности я промолчал, когда заметил его коварные помигивания раз от раза, по дивной случайности, попадавшие в ритмичные паузы любимой тёщи, увлечённой своей интригующей, но возможно, слишком далеко идущей историей.

- Ну вот, герой, заткнул девушку, доволен? Эх ты, мужлан позорный. И как у тебя термопаста не испарилась после такого?

- Ничего, пусть помолчит и послушает, как батька историю писать будет! Как она свой динамик взломает обратно, так нам ещё и не такого навешает, вот увидишь, а пока хоть пацаны дела порешают. Я ей такого «червя» заслал, закачаешься!

- Да уж. Взломать динамик — это же почти как связать и кляп запихать... не жёстко ли? Конечно, я и сам люблю такие игры, но как же ты так с тёщей?

- Ну да, подглядел я за тобой немного, ну что такого? Должен же и батя поучиться чему-то. А есть чему, скажу тебе...

Уже вдвоём лукаво переглянувшись и потрусив пальцем под одобрительный смешок, я не стал смотреть на нервные мигания уважаемой Валерии Фреевны, но и она быстро поняла нашу решимость.

Картина подмигивающего Кузьмы, одобрительно трясущего мне пальцем в ответ, совершенно не выходила из головы, но он лишь с радостью заиграл парой новых огней и с воодушевлением крикнул...

- Мотор!

- Прошу простить за опоздание, учитель. Дорога сюда оказалась очень... непривычной.

Не отрывая глаз от отчёта, Кён лишь закинула ногу на ногу и перелистнула страницу.

- Вам не пристало извиняться Пэа. Это я пришла раньше...

- Знаю, учитель.... Просто решила проявить к вам своё уважение.

Даже не знаю почему, но дерзость на мне росла удивительно хорошо, как на вспаханной грядке, давая урожай уже спустя пару дней, после хорошей встряски. Всё же лохматые, как ни крути, созданы для грязной работы.

Да... для них в самый раз.

Осознав, что только что сама себя назвала «грядкой» и «грязной работой», я осеклась и с максимально надменным лицом прошла мимо учителя, присев за лавку толстого металлического стола, на века прикрученного к полу.

- Принесите мне чай.

- Чай может подождать.

- Я говорю, что хочу чай. Сейчас...

Отложив отчёт, учитель с грустью усмехнулась, заведя растрёпанные волосы за краешек уха, и кивнула той самой потерянной стражнице, вышедшей, словно из пустоты, с жестяной кружкой сине-белого чая. Готовились, значит...

- Ваш эльёэль, Пэа.

Тихо... просто беззвучно, девка опустила чашку передо мной, словно из неоткуда появившись у меня за спиной. Да кто же она такая...?

- Меньше пей. Поясница болеть будет. Лидер не должна быть кривой... и так сутулишься.

Кён села напротив и даже дружелюбно улыбнулась.

- Пей уже, чего смотришь? Пей... пока можешь.

- Что-то случилось?

Учитель же с одобрением косилась на мою голову, опоясанную «хрустальной» короной и с искоркой в глазах причмокивала языком.

- Знаешь, Шина, я удивляюсь твоей способности ничего не замечать. Сейчас у меня хорошее настроение, так что не буду слишком злой.

Неужели... Мая – всего лишь проверка? А корона сигнал, значит? Хотя, чему было тут удивляться? Цепные сучки, как Мая, на то и нужны, чтобы гавкать на не прошеных гостей. Хах, учитель, с вами поведёшься и сам всё видеть начнёшь... как же, всё-таки должно быть страшно быть вами?

- Эльёэль растёт даже в коридоре на четвёртом, но ты же должна понимать, что всё это мелочи. Да, им это единственное спасение, но для нас...

К её столу вынесли ещё одну чашку прекрасного чая, чтобы я не сидела, как дурочка, в одиночестве за единственной горячей дымящейся кружкой. Такое внимание к моим прихотям и правда убеждало в том, что она чего-то хочет.

- Я удивляюсь, как Сад вообще соглашается продавать его нам. Мы же их враги... хотя, чему тут удивляться? Ты же у нас святоша... Впрочем, думаю, это и без того их долг.

- Долг? С чего бы это?

Я отпила из чашечки и едва удерживая страх в узде, плавно опустила её на стол.

- На их месте, я бы никогда не помогала врагу, Шина. Помощь ему означает лишь смерть для нас, для моих сестёр. Не знаю, как ты, но я не посмею допустить того, чтобы снова горели костры из книг под собачий...

Кён отвернулась, с горечью в голосе взяв мою чашку и отпив глоток.

- Уже не человеческий лай из голодных девичьих ртов. Жизнь собачью для вас я не допущу... только не теперь, не снова.

Нырнув головой в мрачные воспоминания, Кён выпила мой чай, слегка расплескав его из дрожащих краёв чашки, пустив пару небрежно пролитых струек из уголков губ.

- А они пифии... это их долг, чтобы быть чистыми хотя бы перед своей совестью. У них и так слишком много скелетов, чтобы ни использовать их кости, как полочки для почётных заслуг «защитников» и «человеколюбцев». Знала бы ты, на чём растёт их богатство...

Интриги... интриги... сколько можно, учитель, сколько можно тянуть всё на себе?

- Учитель, вы же меня не за этим позвали? У меня ещё есть дела. Всё же, я пропустила достаточно много, чтобы рассиживаться здесь. Уж простите за прямоту.

Кён усмехнулась, обеими руками завернув за уши непослушные волосы.

- Что же, вижу, корона и правда сама находит свою голову. Хорошо. Хватит тянуть. Я скажу прямо, если уж пошёл такой разговор.

Придвинувшись ближе, моя дорогая учитель взяла меня за руку, зарывшись пальцами в мои, будоража так давно забытые чувства к доброй, жертвенной Кён.

- Ты – моя замена. Замена моей сестре. Ты же помнишь Диану, верно?

Хоть я и не услышала ничего необычно, до чего не догадывалась сама, но стало немного обидно.

- Я знала, что она захочет уйти, пыталась её удержать, как могла, но Дин не оставила мне выбора и просто ушла. Интересно почему?

Прокрутив в руке золотистую гладь чая в недрах сколотой кружки, во мне не нашлось сил отпить его вновь.

- Честно говоря, я догадывалась, что недостойна быть Пэа, но даже так это очень больно слышать.

- Ты уже слишком большая, чтобы играть с тобой в игры. Ты же не думаешь, что к тебе было такое особенное отношение просто так?

Её тёплые пальцы грели старые добрые времена, давно жившие глубоко моей в памяти, но холодный взгляд окунал в жестокие реалии... к давным-давно умершему миссии.

- Я люблю всех сестёр, но ты их лидер и должна была понять, что жизнь – это боль. Мы живём не на центральной лестнице с её караванами из Сада и даже не у короля за пазухой вечного камина. Всё, что у нас было... всё что есть сейчас, это только мы.

Осушив последние глотки, Кён даже не поморщилась от раскалённого чая, проглотив его до последней капли, с грустью посмотрев на пустое донце жестяной кружки.

- Ты должна понять, что у нас есть только мы. А Диана этого не поняла... не приняла.

С печалью втянув оставшиеся капельки, Кён повторилась и отставила окончательно опустевшую кружку.

- Она ушла, потому что хотела любить всех... даже тех, кто пустил её на мясо. Просто изгнал на голый бетон, чтобы она замёрзла насмерть раньше, чем усохнут её последние мышцы и жир. Хах, сколько же сегодня связано с этим проклятущим мясом, скажи?!

Колко намекая на недавний разговор и словами тыча в самое больное, учитель даже не повела и бровью, спокойно взъерошив волосы и заведя их назад в тугой узелок звероменской косточкой.

- Чёрт... а ведь я с самого детства защищала её, хоть и знала, что она мне чужая. Всего лишь подкидыш, тридесятый родственник... но для меня она всё равно была сестрой. И... и всё же она выбрала их.

Стройные пальцы подрагивали, судорожно сжимаясь и дергаясь от каждого слова на фоне отстранённого лица, нервно обвивая горячую кружку, оставляя на столе белёсые разводы от стёртой кожи с разодранных пучек.

- В общем, хватит с тебя истории. Ты должна знать одно: я – это Орден.

Наконец, заботливая девчонка, ставшая всему нашему клану настоящей матерью, прекратила юлить и сказала это прямо.

Наконец, пришёл конец интригам...

- Знаете, учитель... я только хотела сказать, что сегодня первый раз, когда вы заговорили о милосердии. Пусть и не о вашем, но вижу, что что-то пошло не так.

Церемонность уже стала привычным амплуа, пока страх загонял её в моё тело всё глубже и глубже, прячась за деловитой надменностью и огрызаясь издалека.

Отпив чая, я немного промыла завонявшийся рот, чтобы из него больше не вырвалось ничего лишнего, пока голова отвлеклась на попытки вспомнить хоть что-то из слов пифии про Орден. По что-то столь необычное в пустоши, что даже не удерживалось в простой незамысловатой голове.

- Знаете, учитель, вот мы сидим сейчас здесь, говорим формально по титулу, но я всё-таки задам вам вопросы. Так сказать, для общего развития... вы же учитель, в конце концов.

Кён не повела и бровью, спокойно положив голову на сплетённые в замочек пальцы и всё так же не сводила с меня своего пронзительного взгляда.

- Я никогда не думала о чём-то кроме нас и нашего дома, так что не очень представляю о каких орденах вы говорите, учитель. Честно говоря, даже с трудом понимаю, что такое орден вообще.

Вновь отхлебнув долитого кипятка, я продолжала унимать страх, но прячась за формальностью, становилось немного легче.

- Пифия могла сказать что угодно, верно? Их удел – болтать. Всё же, расскажите мне, что знаете вы... вам я доверяю куда больше.

Мягко улыбнувшись, Кён склонила голову на бочок, заведя ускользающую чёлочку за ухо.

- Что же, думаю, что знаю твой первый вопрос. Не столь важно, что значит это слово, но сейчас Орден это те, кто готовы помогать нам. Тогда в кабинете, мы как раз решали, чего это будет стоить. Мне было необходимо преподать одному человеку хороший «урок», но как минимум это стоило свободы Мае. Так сказать, в подарок. Впрочем, их ценой было отстранение через чур сильного короля... а внутри его страны союзника на такое дело не сыскать.

Вновь отобрав у меня стаканчик, учитель подняла стакан в немом тосте и отпила поостывшей воды.

- Я знаю и второй вопрос. Продолжить?

Кён слегка нервозно съязвила, чувствуя мою вошедшую в роль властность. Всё же, это было впервые... первый раз и очень надеюсь, что последний.

- Да, вы правы. Мне было это интересно, но куда важнее то, кто они? Наши помощники...

- Они те, кто уже помогают нам. Прямо здесь. Прямо сейчас. Ты же не думаешь, что суд над Маей прошёл бы так легко? Или может тебя не смущало то оружие, которое носили Нен и её сёстры? Магия взрыва, не иначе, да? Или может тебе кажется, что стоит закончить мой допрос и послушать?!

Я дерзко перебила её монолог.

- И ещё кое-что!

Коль уже дерзнула хамить, так уж чего теперь робеть? Умираем всё равно один раз...

- Неужели решила спросить о том, что ждёт его...?

Хитро... очень хитро и издевательски медленно спросила учитель, растягивая свою злорадную улыбку.

- Роя ждёт то же, что и любого проигравшего. К чему сантименты? Или вы думали, учитель, что я вдруг размякну?

- О нет, дорогая, как раз наоборот.

Кён медленно шагала по мостовой из моей мирно лежащей на столе руки, своими ножками из двух пальцев щекоча тыльную сторону.

- Я жду, что ты будешь тем, кто унаследует всю школу, если решиться её взять.

Жёсткая хватка сковала ладонь, в очередной раз проморгавшую такой исход, заключив мою руку в тёплое заточение с пятью горячими прутьями пальцев.

- Для меня нет ничего важнее вас, Шина. Я буду жестокой всегда, тут уже ничего не поделать, но ты... ты та, которой я могу доверить всё. Союзы, войны, может что-то ещё – это уже твой выбор. Если, конечно, ты решишься взяться за ум. Орден – это лишь группа людей, которая помогает нам здесь и сейчас, а главное, они не хотят выходить наружу... за стену.

За стену? Школы? Стоп, что-то явно не так... Разве там вообще есть жизнь?

- А что в этом не так? Впрочем, я думала дышать можно только тут. Здесь же великая Крыша. А что там?

Кто там даёт воздух? Нет... держись серьёзней, Шина, не сбивайся с мысли.

Кён же даже повеселела и прикрыв рот второй рукой, тихонько засмеялась.

- Ничего-ничего... просто знай, что там не безопасно.

- Конечно...

Учитель отпустила мою руку.

- Если захочешь, ты можешь забрать этого лохматого себе. Я не стану мешать. Всё же, правительнице положен гарем.

- Нет уж, учитель. Спасибо, но меня вы не подловите так легко.

- Хах, и не пыталась...

Довольная собой, учитель лукаво улыбнулась, по всей видимости именно таким вопросом и подловив меня за хвост. В конце концов, ему я правда не желаю зла...

- Вот только Сад... Сад наш враг и я здесь, чтобы тебя переубедить. Поверь, я знаю, что ты слишком доверяешь им и в этом, во многом, моя заслуга, но у честолюбия слишком сладкий запах, чтобы ему противостоять. Ты очень умная девочка, Шина, но уже пора повзрослеть и решиться взять власть в свои руки, пока их тебе не оторвали те, кто захочет быть на твоём месте.

- А что, такие уже есть, учитель? Познакомите?

Подловив Кён в ответ, я всё же, быстро отступила, не доводя дело до обвинений в связи с предателями.

- Рано или поздно такие появятся, и я очень надеюсь, что это будешь не ты сама. Поверь, откусить себе всё локти уже не поможет, если в будущем осознаешь свою ошибку. Власть слишком сладка, чтобы её хоть кто-то отпускал окончательно... кого-то она всегда догрызает изнутри.

Власть... да, она знает, чем меня пленить. Кён, моя дорогая учитель... всё же вы как никогда ценны для меня сейчас, но власть - это хорошо, если есть к чему стремиться.

- Как же я смогу насладиться вашими обещанными горами еды и одеял, когда даже Великая крыша отвернётся от меня за то, что вы просите? Я не могу предать Сад.

- Чтобы предать, Шина, нужна им поклясться. Орден же, это лишь жалкая попытка людей найти себя в этом мире, где у одних есть прекрасный Сад, и они могут позволить себе быть прекрасными сами, хотя и там найдётся огрех.

Продолжив утренний пир разделённым на пополам яблоком, Кён протянула мне эту садовую усладу.

- Король 109той уже и так давно работает с ними и посмотри, что из это вышло. Когда-то они уже воевали с Садом, но пощадили его и это было ошибкой для всех. Теперь пифии просто сидят и разводят цветы, когда из школы уже давно могла быть одна страна, сожми король в кулаке и камин и еду. А вместо единства кто-то живёт на пустошах в жалком подполье, где каждая вылазка за простой едой даётся с трудом, когда гарпийное яйцо бывает тяжелее нескольких девчат. Тебе ли не знать...

Фата Сан... чем же вы насолили ей? Что встаёт перед вами?

- Неужели ради этого вы и существуете?

Откусив кусочек, перебила я её монолог.

- Кучка людей, говорите... не хотят выйти за стены школы? Да кто вообще захочет идти туда? И ради этого столько смертей...? Заговоры? Всего-то стоит просто собраться и пойти, а остальным остаться. Все ведь будут довольны.

Порезав яблочко на дольки, Кён бросила кусок тихо стоявшей стражнице и вновь украла у меня глоточек чая.

- Мне плевать, что ты выберешь, де Нар, но я не дам нашим девчонкам уйти из школы. Ты всегда занималась своим любимым луком и радовалась каждому подстреленному зверьку, но ты же не думаешь, что только ты кормила этой тушей все эти толпы.

Кён кивнула мне за спину, где за воротами шатра толпились сотни лохматых и девчат.

- Ты лишь подавала пример, но вслед за этим выходили десятки групп и собирателей. Те, кто комплектовали вручную каждый паёк и поверь... пойти за стену это не игра. Как бы ты не была против «заговоров», но я не дам умереть там, где нет жизни, а даже если есть, то взамен на неё не сгублю ту, что уже имеется. Только не ради чьих-то наивных мечтаний... тех эгоисток, кто сам туда не пойдёт. Угадаешь, кто этого хочет?

Учитель дала отмашку и в комнату снова вернулся аромат умиротворяющего сине-белого чая.

- Что-то ты слишком много говоришь сегодня, де Нар. Даже меня заставила трепаться, а это уже первый звоночек. Лучше помолчи и подумай. Знаешь, бывает полезно поговорить сама с собой. Ты же это любишь...

Ах... спокойствие. Шина... всё будет хорошо. Просто попей пока и подумай. Это не такая уж и плохая идея.

Глотнув свежего чая, глаза и правда умиротворяюще закатились, а изо рта вырвалось облачко горячего пара.

- К слову, теперь король готов выступить с нами. За нас и весть третий этаж. Остались лишь только Сад и Столица. Ах да, ну и твой любимчик... может хоть это заставит тебя одуматься.

- Я не хочу идти за предел школы... даже не собиралась. Вас это устроит?

- Прости, Шина. Я рада это слышать, но ты знаешь, что нет.

Позади послышались шаги как всегда безучастной стражницы, а Кён всё чаще невзначай покидывала взгляды в её сторону.

- Я тянула столько, сколько могла. Пыталась воспитать настоящую Пэа, но ты перешла черту, Шина. Я рада, что у тебя, наконец, появилась храбрость мне перечить, но лучше бы ты подумала дважды или не влезала бы вовсе.

Кён плавно вытянула из-за пазухи свой любимый клинок и положила его передо мной.

- Прости, но правителя нет выбора и чью-то сторону нужно принимать. Ты перешла черту вместе с ним, а посвящённые в тайну остаются с нами или... или нет.

Колени стали первыми терять уверенность в себе, отказываясь верить народной мудрости. И кто только говорит, что зверомен тухнет с головы? Впрочем, не удивлюсь, когда дрогнет и она.

- Значит Орден - это лишь те, кто просто хочет войны во благо мира? Неужели, учитель, это лучше, чем быть всем вместе? Пусть даже там... за стенами?

- Вместе с кем? С лохматыми? Пустозвонками пифиями? Неужели всё так плохо? А кто говорил, что не размяк?

- Вы же сами любили его... короля. Не думаю, что отказались бы от его кампании... тем более, что вы союзники.

Кён откинулась назад на лавку и стала теряться в далёких отблесках нашей единственной свечи.

- Поверь, Шина, за стеной есть то, что мы не можем понять... есть те, кого лучше не понимать, но я не смогу сказать тебе точнее, потому что никто не сможет. Я сама сражалась с ними в тот день...

- Когда? Так за стеной всё же есть люди?

- Не люди, де Нар, не люди... Там были только те, кого я бы назвала воспитателями, но они были страшнее. Они были теми, кого вела не слепая жажда крови, а нечто иное... неудержимое. Я сама убила одну из таких машин, но потеряла слишком многое, чтобы снова повторить их участь... только теперь с вами.

Учитель отвернулась, скрывая влажные глаза, но хоть и не могла мне объяснить всего, что так хотела, явно скрывая неудобные детали, но всё равно пыталась убедить меня из последних сил.

- Я сама видела, как становилась власть, Шина. Чего она стоит и как её вкус был манящим ещё тогда, когда нас с моим лидером возносили пуще твоей хвалёной Великой Крыши. А ведь мы победили совершенно случайно.

Кён с грустью посмотрела мне за плечо и тихонько кивнула в сторону, под звуки удаляющихся сапог обратно во тьму.

- Неужели свобода для вас ничего не значит, учитель? Разве вам нужно быть с кем-то из них, если вам важны только мы? Зачем нужен какой-то орден?

- Хах, девчонка. Может Орден и хочет оставить всё так, как есть и это породит только сотни убийств и пару войн, но это ничтожно перед тем, что ждёт нас там... за стеной. Пифия сильный игрок и стоит отвернуться, как она победит. Пусть тебе слишком трудно представить, что из себя представлял ОНИратор, но участь наших, сестёр будет куда хуже, чем было тогда... тогда была всего одна машина, а сейчас будут сотни. Сотни тех, кто умеет нас убивать, а нас будут жалкие десятки без еды, карты и воды. Много ли мы наживём в большинстве своём даже не зная, что такое компас?

Милое сердцу лицо, устало улыбалось, глядя на свой старенький нож. Ласково обхватив его за ножны, Кён медленно оголила сталь, игравшую бликами в багряных отблесках свечи.

- Запомни, де Нар, так называемая тобой «свобода» нужна тогда, когда знаешь, что с ней делать, а ты этого для себя не решила. Пэа не должна сомневаться. Она обязана делать, если решила вести людей... должна быть их опорой. Если тебя что-то смущает, то реши это по-своему, но помни, что раньше ты ставила перед собой более разумную цель, чем свобода... мир.

Кён отложила ножны походного клинка и очень коротким тычком вогнала его лезвие в деревянную крышку стола.

- Ты знаешь, что делать, но не думай, что я буду сидеть тихо.

- Учитель, я... может... нет, нам нужно... не могу.

- Решила струсить, родная? Я ведь тебя не такому учила...

Кён мягко улыбнулась, протянув к моему лицу заботливую руку.

- Простите, учитель... я не могу пойти на это. Я верю, нет, я точно знаю, что вы понимаете больше моего, но я... хах-ха-ха-ха.

- Чего ты смеёшься?

- Знаете, говорят, что кто предавал однажды, предаст снова.

- И?

- Не ожидала я, что сама стану такой, но кем же я буду, если предам саму себя и пойду против Отца и Сада?

- Мудрым лидером...

- Да... Думаю, вы не дадите девочкам попасть к Великой Крыше раньше времени, но вот меня к ней точно не пустят, если я её предам. Пусть даже ради того, чтобы не предать вас... больно быть меж двух огней, учитель.

Почему-то на сердце стало так легко... легко как тогда, в тёмных переулках Сада, когда кусты царапали счастливые лица двух совершенно незнакомых, но сытых и беззаботных браконьеров. А ведь стоило только выговориться...

- Мне плевать на застенки, учитель, но я не могу вам помочь. Если Фата Сан хочет вывести людей за стены, как вы и сказали, то это не хорошо, но если здесь хотят остаться те, кто силой удерживают любую попытку перечить им, то может это и не так плохо, как кажется?

Прости, Сад, твоя красота уже не будет прежней, но я не дам себе струсить и подвести тебя снова. Да... я не пойду за школу, но я не могу убить тех, кто меня принимал такой, какая я есть ради тех, кто лишь хочет оставить всё неизменным путём ещё большей войны.

- Если твоя вера не даёт тебе защитить близких, де Нар, спасти свой дом и родных, если она даёт силы идти вперёд только тебе, то какой от неё смысл... для чего она остальному миру?

- Всякую хорошую историю не грех приукрасить, не так ли?

- Что же, не буду спорить. Надеюсь ты украсишь её достойной ценой...

Начало боя всегда самое важное.

Мозг ещё не помнил, что нужно делать, а тело уже само склонило голову. Она всегда должна быть пониже, чтобы видеть дальше...

Рука вверх. Рывок к воткнутому в стол ножу, но куда там...

Он уже у неё.

Хорошо, что голова ниже. Острие прошло вскользь. А ведь там была моя шея...

Кён ушла вниз. Рывок ко мне.

Отпрянула.

Секунда и вот нож на месте моей груди. Слава Отцу за стол, упёршийся ей в грудь и мою реакцию. Чёрт!

Стол мешал телу шевелиться, а его холодные края лавки впивались в колени. Ах, как больно!

Её окованный сапог прямой наводкой вонзился в моё согнутое колено.

Хруст.

Нет времени на боль. Рывок в ответ. Да! Её рука у меня.

Запястье Кён выскальзывало из пальцев, оголяя лезвие рывком на себя. Нет, не подрежешь!

Перехват занял мгновение и вот вторая рука наносит удар по ладони учителя сбоку.

Бац! Да, нож мой. Кровит. Зараза, таки достала.

Секунда мысли мимо драки и прямая наводка основанием ладони отбрасывает меня назад. Голова, словно чугунный колокол звенит на всю округу, но таки даёт сдачи наотмашь. Открылась!

Рука моя! Снова держу запястье.

- С-с-с!

Кён зашипела, падая вперёд на меня в неловкой позе, не особо стараясь упереться в стол рукой.

О! Слабое место, учитель? Не ожидала... Теперь-то рёбра поболят.

Тяну к себе. Удар ногой по её ступне. Чёрт! Мимо. А! Ловушка! Чёрт!

Её сапог снова неведомым образом скрылся в тумане войны под столом и вот секунда, а он уже впился мне в ступню.

Боль. Адская боль.

Нога отдёрнулась и со всей дури расшиблась коленом о столешницу. Чёрт!

Мысли о боли были моим слабым местом, и она его использует уже дважды.

Секунда и удар по пальцам тяжёлым перстом. Нож снова у неё. Удар без замаха. От лица к лицу. Ничего более. Только расчёт.

Моргнув, я увидела её руку в последний раз. Больше всё в тумане. Мозг отключился. Теперь только рефлексы.

Уворот в сторону. Рука не сподручна. Ничего, дотянусь.

Удар.

Наконец! Кулак пришёлся ей в горло. Рука открыта!

Перехват. Снова уворот. Не дав мне приблизиться, она размашистым ударом пошла на выпад. Чёрт! Опасно.

Ноги! Сраные ноги! Опять?

Её голени обвили мою. Поворот.

- А!

Колено под столом затрещало не зря. Теперь его выбели наверняка!

Уже выхваченный нож не удержался в слишком слабой для него хватке и падая навесу оказался в руке куда достойней, чем моя.

- Замри!

Мои крики оборвались во мгновение, словно подрезанные, больно упиравшимся в горло остриём. Откуда не возьмись взявшаяся стражница издевательски кинула на стол сероватый платок, осевший на торчащий в моём горле маленький краешек ножа.

- Не дергайтесь... Пэа.

Шея занемела и отекла, а по горлу внутри стекали горячие капли. Дышать было невозможно, не то, что двигаться. Все клеточки чувствовали, как между ребристыми слоями красноватой трубки в горле, торчал уже прогретый моей кровью колючий металлический кончик.

Глаза заметались в стороны, интуитивно ища в округе хоть малейшей защиты для загнанного в угол зверя, а сердце забилось, как не в себя.

Тело же было умнее меня, а потому острая боль быстро осадила его на место и даже почти заставила не дышать в ожидании чего-то, что уже никак от меня не зависело.

- Трахею побереги. Всё же, не хочу кормить звероменов твоим любимым лакомством. У молоденьких псов она и правда вкусная, но не заставляй меня угощать их твоей в ответ.

Уж не знаю, что учитель видела во мне, но спустя пару секунд она подставила палец к шее, и упираясь в неё, плавно вынула смертоносный кончик, положив лезвие мне на плечо и кивнув стражнице.

- Пэа...

Поклонившись, стражница мягко прильнула рукой ко мне и двойным узелочком перевязала на шее платок.

- Ты самая добрая из тех, кого я знаю, де Нар. Сказала бы мягкая, глупая, но ты знаешь, что делаешь. Я верю тебе. Может ты ещё станешь, когда-нибудь для кого-то опорой...

Кён просто опустила руку, плавно отведя лезвие от моей шеи.

- Даже Нен верила в это...

- Простите...

Прохрипев в ответ, я больше не стала говорить. Не знаю сколько ещё смогу я хоть что-то сказать в своей жизни после этого, но сейчас точно должна лишь молчать. Учитель любит силу, но не глупость.

- Иди, де Нар. Иди и хорошенько подумай о том, что здесь произошло. Я верю, что ты примешь правильный выбор. Во что б ты не верила, сколько бы не предавала, цветы расцветают независимо от того, верим ли мы в них или нет... стоит лишь сохранить семена. Любой ценой. А сейчас я должна вас оставить... у взрослых ещё есть дела.

Кён встала и пошла к выходу, а стражница снова испарилась в ближайшей тени.

Лишь на выходе из дворца, мой кумир остановился и повернулся ко мне с той самой... старой, до боли добродушной улыбкой.

- И как я и сказала, Шина... Пэа не должна извиняться.