Молчи обо мне

От автора: чтобы полностью погрузиться в атмосферу данной главы, советую включить трек: Billie Eilish - when the party's over (slowed).

Приятного погружения!

⊹──⊱✠⊰──⊹
Оливия

Я вздрогнула, когда в дверь кабинки глухо постучали. Я не сразу поняла где нахожусь. В реальность меня меня привел взволнованный голос матери.

— Милая, ты здесь? Тебя долго не было, я решила, что тебе плохо. Ты в порядке?

Смысл маминых слов дошел до меня не сразу. Трясущимися руками я смахнула оставшиеся слезы с глаз и щек и прочистив горло, попыталась объясниться.

— Да, я наверное съела что-то не то. Можете подождать меня в кафе? Я скоро присоединюсь, — голос дрогнул.

Встав на ватные ноги, я не сразу поняла, что все это время судорожно сжимала в побелевших от напряжения пальцах тест на беременность. Теперь на него было невыносимо смотреть. В ушах все еще звенели одинокие гудки скинутого звонка.

— Хорошо, мы ждем тебя, — спокойно ответила мать, а через несколько секунд раздался звук закрывающейся двери уборной.

Дрожащими руками я открыла дверь. Подошла к зеркалу и стала разглядывать свое отражение: бледное лицо и такие же бледные губы, а завершал все это безжизненный взгляд. Красотаааа.

Кое-как приведя себя в порядок, я нацепила на лицо маску спокойствия — вышло хреново. В последний раз взглянув на тест, я, не думая, сунула его в задний карман джинсов и направилась в кафе, где меня ждали Эмми с мамой.

— Милая, ты выглядишь бледной, с тобой всё хорошо? — мама коснулась моей руки своими теплыми пальцами, до даже от этой приятной заботы на душе не стало легче.

А станет ли когда-то?

— Все в порядке, мам, просто устала, — отмахнулась я. Не хотелось поднимать эту тему. Я должна все обдумать сама.

Мои невеселые мысли прервал телохранитель Джон, которого приставил нам Саймон.

Саймон... его имя эхом отозвалось в сердце. Он впитался в него.

Мужчина подошел и остановился на расстоянии вытянутой руки, затем обеспокоено взглянул на меня и настойчиво попросил:

— Мисс Оливия, нам немедленно нужно уехать.

На мгновение я зависла — воспаленный мозг туго соображал и решил прикинуться валенком тогда, когда не нужно. Чертыхнувшись, я потерла переносицу и устало уставилась на Джона.

— О чем ты говоришь? Куда и зачем?

Джон поджал губы и будто в нетерпении кивнул, мол, «не здесь». Нехотя я встала и последовала за ним под вопросительные взгляды Эмми и мамы.

— Поступил приказ, чтобы я сейчас же увез вас троих отсюда, — закончил он.

Я нахмурилась.

Что? Что случилось?

Во рту пересохло, а сердце пропустило удар, когда в голове пронеслись нежелательные мысли. И я тут же поспешила их озвучить:

— Кто отдал приказ? Это был...Саймон?— голос надломился, выдавая нарастающую панику.

— Мисс, сне приказали, я исполняю, — в глазах телохранителя промелькнуло сожаление.

⊹──⊱✠⊰──⊹

Спустя пять минут мы вчетвером сидели в машине. Пальцы сжались в кулаки так, что ногти впивались в ладони. Машина мчалась по улицам, но я почти не замечала, куда именно мы неслись. Он сказал: «Это приказ»? Отдал ли его Саймон?..

«Саймон» — его имя отозвалось в сердце уколом боли.

Телохранитель был молчалив. Слишком молчалив. Я напряженно всмотрелась в мужской профиль, выпытывая у него хоть какие-то ответы на мои вопросы.

— Джон, — голос мой звучал натянуто, слишком звонко от напряжения, как стекло. — Скажи мне, что происходит?

Мужчина не отрывал взгляда от дороги. Наоборот, он вжал в педаль газа посильнее.

— Нам нужно срочно уехать, мисс Оливия.

— Это я уже поняла, — она выдохнула, но от этого сердце не стало биться медленнее. Неведение съедало изнутри. — Кто звонил?

— Саймон.

От этих слов что-то внутри перевернулось.

— Что случилось? Зачем он отдал тебе этот приказ? Что, черт возьми, вообще происходит? — вопросы рвались сами собой, обжигая губы, словно раскаленная лава.

Джон сжал челюсти, его пальцы сильнее легли на руль. Я судорожно сглотнула.

— Он приказал отвезти вас в его дом. Это сейчас самое безопасное место.

Я моргнула, не веря в услышанные слова. Безопасное место?

— Он... что? — глухо переспросила я.

— Приказ есть приказ, мисс. Простите, я не могу, мне приказано... — ответил он, но я не дала ему закончить.

— Чёрт возьми, Джон! — я не выдержала, и мой голос сорвался. — Я хочу знать, что случилось! Почему он не позвонил мне?! Почему ты не говоришь мне правду?!

Молчание.

Только ровный шум двигателя, только равнодушное лицо телохранителя. Я обхватила себя за плечи, чувствуя, как по коже прокатилась дрожь.

Саймон всегда предупреждал меня, если что-то шло не так. Он знал, что я ненавижу неопределённость, ненавижу, когда меня держат в неведении. Значит, теперь ситуация настолько хреновая, что он даже не рискнул объяснить мне всё сам?

А, точно, новость о беременности и всё такое... Неужели для него это всё поменяло? Зачем тогда все это? Зачем отдавать приказ телохранителю отвезти меня к нему?

Голову будто между молотком и наковальней положили. Теперь мне окончательно ничего не понятно...

К горлу подкатил страх, густой, липкий.

Мой взгляд метнулся к заднему сиденью. Мама крепко держала за руку Эмми. Я взглянула на них, они с тревогой смотрела на меня. Особенно моя дочь — такая маленькая, но уже все понимающая девочка. Они все понимали, они обе чувствовали, что что-то не так.

Нет, нет, нет. Я должна быть сильной. Я сжала пальцы так, что костяшки побелели. Если бы с ним что-то случилось, Джон не повез бы их к нему домой. Верно? Верно?! Я смотрела в окно, но дорога была размытой, словно сквозь рваный туман. Мне хотелось верить, что он в порядке.

Но почему тогда сердце билось так больно, будто предчувствовало что-то ужасное? Даже не смотря на то, что... ему оказался не нужен наш ребенок, я продолжаю любить его и беспокоиться...

⊹──⊱✠⊰──⊹

Саймон

Какое-то время назад.

Автомобиль буквально летел по дороге, посылая все правила дорожного движения и скоростные ограничения на всем известные три буквы. Адреналин гудел в крови, заставляя сердце биться быстрее, а пальцы сильнее сжимать руль. Левая рука удерживала его мертвой хваткой, а в правой я сжимал смартфон, сообщая сослуживцам из ОТГ-141 и начальству на базе о нападении на дом Оливии.

Мысли путались, страх и ярость сплетались в тугой узел где-то в груди. Черт, я не мог себе позволить паниковать. Не сейчас. Я не имею на это право. Я должен защищать её. Её и уже ставшую моей семью. Всех их.

Я понимал, что, отдавая приказ Джону отвезти Оливию и её родных в мой дом, не мог быть до конца уверен в их безопасности. Тревога разъедала изнутри. Оливия... Я просто не мог рисковать ею. Стоило только представить, что она может оказаться в руках Эмиля, как меня охватывал бешеный, всепоглощающий гнев. Перед глазами сразу же всплыли воспоминания о тех фото, на которых Оливия и Эмили находились под прицелом снайперской винтовки.

Нет. Я не позволю.

Как только они приедут ко мне, Эмили, Грету и Гилберта заберут на базу — туда, где им точно никто не причинит вреда. А мы с Оливией исчезнем с радаров. И тогда, наконец, я смогу довести до конца то, что должен был сделать еще несколько лет назад, когда у меня был шанс. Убью всех, кто угрожает моим близким.

А её заберу с собой. Потому что она, черт возьми, моя.

Её семья не представляет интереса для наших врагов, но мы с Оливией — другое дело. Эмилю и, возможно, Валерии нужны мы оба.

Боже, как же меня все достало.

Тяжело вздохнув, я резко вошел в крутой поворот, шины взвизгнули, но мне было плевать. Меня волновало только одно: я должен успеть к Оливии раньше Эмиля.

Пальцы судорожно набирали её номер, но в этот момент телефон разразился трелью, и на экране высветилось её имя. Сердце пропустило удар.

Я свел брови вместе, тут же принял вызов.

— Оливия? — мой голос прозвучал напряженно. — Вы в порядке?

На том конце провода послышался шум, будто она спешила или, хуже того, боролась с чем-то.

Черт.

— Слушай меня внимательно, — я с трудом сдерживал волнение. — Водитель отвезет вас ко мне домой. Прошу, не волнуйся — это необходимая мера. Я тебе все объясню, когда приеду.

Громкий звук в трубке заставил меня напрячься.

— Оливия?!

Ответа не последовало. А потом — короткие гудки. Связь оборвалась.

Я моргнул, глядя на экран, где мигала надпись «Вызов завершен».

И меня накрыл страх. Настоящий, всепоглощающий страх за жизнь моей женщины и её родных.

Мой внутренний зверь затаился впервые — будто перед прыжком. Но нет, он, так же как и я, застыл в оцепенении, следя за жизнью той, которую полюбил. Он предчувствовал опасность, нечто ужасное. Даже демоны, сидящие внутри меня и раздирающие мою душу на куски, застыли на месте, складывая свои нечеловеческие когти, наблюдая. Поистине, я в первый раз в жизни не знал, что мне делать.

Я запаниковал.

⊹──⊱✠⊰──⊹

Оливия

Я стояла у массивных дверей дома Саймона, сжимая пальцы в замок, словно это могло удержать меня от обрушивающейся паники. В груди зияла пустота, смешанная с болью и злостью. Казалось, что я чувствую себя одновременно ледяной и горящей изнутри. В руках у меня был ключ от его дома. В памяти пронеслось яркое воспоминание, как он отдал мне его, со словами, что это теперь и мой дом тоже.

Мне страшно и больно одновременно входить сюда, но иного выбора не было.

Джон довез нас, исполняя приказ, но отказался отвечать на мои вопросы. Конечно, не мудрено, ведь это приказ. Не говорил, в каком состоянии Саймон, жив ли он вообще. Я могла лишь надеяться, что да, что он сейчас мчится ко мне так же, как бешено колотится мое сердце. Но даже если он приедет, что изменится? Он скинул звонок. Или... связь прервалась? Я не знала. Но в голове гремел единственный вариант — он не хочет ребенка. Не хочет нас. Меня.

Эмми сидела рядом с мамой на диване, о чем-то тихо болтая, пока я стояла у окна, застывшая, как древний призрак этого дома. Каждую секунду я ждала визг тормозов, хлопок двери, звук шагов. Он должен прийти. Он должен, бл*ть, объяснить.

И этот момент настал.

Оглушительный визг шин, грубый удар дверей о корпус машины. Я вздрогнула. По спине пробежал электрический разряд. Он здесь. Мне страшно, до дрожи в коленях. До икоты в груди.

Я увидела его, когда он вылетел из машины — весь взъерошенный с осоловелым взглядом. Пшеничные волосы почему-то покрывал толстый слой серой пыли и чего-то еще. Тоже самое было и с его одеждой. Я не придала этому значения, закинув эти замечания в дальний ящик. Рядом был отец — целый и невредимый, с усталым, но твердым выражением лица. Но я смотрела только на него. На моего мужчину. Странно было называть его «моим» после недавнего инцидента. Но я не могла перебороть себя. Хоть убейте.

Саймон остановился, поймав мой взгляд. В глазах метнулись тысячи эмоций — шок, облегчение, дикая, бесконтрольная злость. Он рванул ко мне, забывая обо всех в доме.

Я сжалась. Боль тупым кинжалом вспорола грудную клетку заставляя вскинуься в немом крике отчаяния. Он даже не знает, что уже потерял.

— Оливия... — его голос был сорванный, настойчивый, жадный.

Я невольно сделала шаг назад. Саймон тут же замер, словно ударенный молнией. Его глаза расширились. Он не мог понять, что происходит. Ну конечно, не мог...

— Ты... — голос хриплый, сбивчивый. — Ты ранена? Что с тобой?

Я хотела рассмеяться. Горько, зло, сдавленно. Я не ранена. Ну, если не считать сердце, которое он разбил, искалечил, растоптал. Говорят, что на сколько сильно мы любим, настолько сильно потом и ненавидим. Похоже, так и есть...

— Ты скинул звонок, — мой голос звучал чуждо, отстраненно, будто и вовсе не был моим.

Он нахмурился. Красивые брови сошлись на переносице, а в уголках глаз проступила мои любимые морщинки, которые я всегда старалась разгладить пальцами при каждом удобном случае

— Что?

— Ты скинул звонок! — повторила я уже громче, яростно. Губы дрожали, а в глазах резало от подступающих слез. — Ты услышал и сбросил!

Он шагнул ближе, потянулся, желая взять меня за руку, но я резко отшатнулась.

— Оливия, клянусь всем, я ничего не понимаю... — его голос был тяжелым, густым от напряжения.

Я задышала чаще. В груди все пылало.

— Я беременна, Саймон, — выпалила я, не в силах больше таить это в себе.

И увидела, как он замер.

На лице мелькнуло что-то неуловимое — испуг? Ошеломление? Глаза расширились. Он буквально окаменел, его дыхание на миг сбилось. Молчание сдавило воздух. Я вскинула подбородок, скрывая под яростью желание разрыдаться.

— Теперь ты понимаешь? — выдохнула я, глядя в его глаза. — Теперь все ясно?

Он не двигался. Секунды тянулись мучительно долго. А затем я увидела, как его горло дернулось, когда он судорожно сглотнул. Его взгляд медленно, будто в бреду, опустился вниз. Его глаза цвета льда казались мне рентгеном, сканируя меня, будто пытаясь что о извлечь. Он опустил еще ниже.

На мой живот.

Что-то в нем изменилось. Что-то, чего раньше я в нем не замечала никогда прежде.

Я видела, как по его лицу пробежали сотни эмоций — недоверие, шок, осознание... и что-то еще, темное, глубокое, что вспыхнуло в нем, как дикий огонь. Губы дрогнули, он сделал вдох, но не смог выдохнуть. Я стояла перед ним, дрожа, с болью и обидой в глазах. Я была готова услышать все, что угодно — что он не хотел этого, что это ошибка, что я ему не нужна.

Но Саймон не сказал ничего.

Он просто смотрел на меня. Смотрел так, будто весь его мир только что рухнул и возродился заново в один миг.

⊹──⊱✠⊰──⊹

Саймон

Сердце билось где-то в горле, гулко отдаваясь в висках. Я не мог поверить в это. Моргнув пару раз, я наконец понял, что это не сон, а сранная реальность. Она передо мной. Живая. Целая. Но что-то не так. Я заметил это сразу — по напряженной линии плеч, по тому, как она вжалась в себя, по ярости и боли, которые застилали ее взгляд её умопомрачительных, сводящих меня с ума зеленых глаз. Мне не понравился её взгляд. Доселе он всегда был полон нежности, любви, а сейчас... Оливия смотрела на меня затравленным зверьком. Её взгляд был полон недоверия, страха и... ненависти.

Ненависть...чем же я заслужил ее?

А потом она сказала это.

«Я беременна, Саймон.»

Эти слова врезались в меня, как пуля в плоть. Я застыл, в ушах зашумело. Она... беременна? Я медленно опустил взгляд. На ее живот.

Бог.

Воздуха не хватало. Я не мог вдохнуть, не мог двинуться. Что-то внутри меня с грохотом перевернулось, разлетелось на осколки, а затем вспыхнуло новым, оглушающим осознанием. Это действительно правда?

Но... почему в ее голосе столько боли? Почему она смотрит на меня так, будто я уже ее предал? Я поднял взгляд и увидел, как она дрожит. Как ее губы и подбородок дрожат, как в глазах блестят слезы, которые она изо всех сил сдерживает. Я ненавидел, когда она плачет. Я ненавидел её слезы. Они — это единственное, что я ненавидел в ней.

— Теперь ты понимаешь? — прошептала она.

Что-то сломалось во мне.

— Боже... Оливия... — голос хриплый, сорванный.

Я хотел шагнуть ближе, коснуться ее, стереть эту боль, но она снова отшатнулась.

— Не смей! — ее голос взлетел, пронзая меня, как нож. — Не смей подходить ко мне, Саймон!

Я не понимал. Что я сделал? Почему она ведет себя так?

— Оливия... я... — я попытался приблизиться, но тщетно, она отступила от меня на шаг.

— Ты знал! — прошептала она, но в этом шепоте было больше крика, чем в любом звуке. — Ты услышал и скинул звонок!

Я замер.

Что?

— О чем ты...

— Ты сбросил звонок, Саймон! Я сказала тебе... я хотела сказать... но ты отключился! — голос надорванный, будто она вот-вот заплачет.

Я застыл, а затем... понял. Я чертов идиот.

— Черт... — прошептал я, провел ладонью по лицу. — Оливия, нет...

Она прикусила губу, подбородок дрогнул, она уже была на грани.

— Нет? — ее голос был истерично-горьким. — Ты даже это будешь отрицать?

— Оливия... мой телефон разрядился.

Я видел, как она замерла, как в глазах что-то дрогнуло.

— Что? — ее голос надломился.

— Я не слышал, — голос сорвался. — Я не услышал, Оливия. Телефон сдох. Связь просто оборвалась.

Ее грудь тяжело вздымалась. Она смотрела на меня, и я видел, как в ней бушует буря. Секунды тянулись мучительно долго. А потом слезы вырвались из ее глаз. Она всхлипнула, сжалась, судорожно прикрывая рот дрожащей ладонью. Я больше не мог ждать. Рывком пересек это проклятое расстояние, заключая ее в свои объятия. Она не оттолкнула меня. Слава Богу, она не оттолкнула меня, а сама прижалась теснее, зарываясь в меня пальцами.

— Оливия... — шептал я в ее волосы, чувствуя, как ее плечи подрагивают. — Боже, прости меня. Прости, что ты хоть на секунду подумала, что я мог тебя бросить.

Она прижалась ко мне, вцепилась в мою рубашку, как будто боялась, что я исчезну.

— Ты... ты правда не слышал? — ее голос был дрожащий, детский.

— Клянусь, не слышал, — я прижал ладонь к ее затылку, уткнулся носом в макушку, вдыхая аромат её волос. — Оливия, ты моя. И ребенок тоже. Ты думаешь, я мог бы вас бросить?

Сердце истошно билось в груди, будто оно было загнанной в клетку птицей.

— Я испугалась... — она всхлипнула снова, но уже тише.

— Я знаю, — прошептал я, прижимая ее крепче. — Но я здесь. С тобой. Всегда.

⊹──⊱✠⊰──⊹

Во мне смешалось множество чувств: от недоверия и настороженности до нерешительности. Мое состояние походило на то, когда ты всматриваешься в стену в одну и ту же точку очень долго, обдумывая одну и ту же мысль, которая не укладывается в голове.

Я подзавис, когда впервые услышал новость о беременности Оливии. Даже мой внутренний демон заставил себя успокоиться и прекратить рвать все на своем пути, осознавая то, что сейчас было сказано. Мир будто остановился на мгновение. Это было похоже на ледяной нож, вонзающийся в мое больное сознание. Я не сразу понял, что происходит. Ухо не воспринимало, а разум отказывался верить, будто это не я, а кто-то другой должен был услышать эти слова. Этого не может быть! Или может?..

Я. Стану. Отцом.

Если рассуждать на чистоту, то я, бл*ть, никогда не планировал становиться отцом. Это было для меня чуждо, непостижимо. Каждый раз, когда эта мысль хоть на мгновение промелькала в голове, я отмахивался от нее, как от чего-то непонятного для меня. Я был тем человеком, кто избегал всего, что могло бы привязать меня к чему-то или кому-то, тем, кто искал свободу в тени, в одиночестве. До появления Оливии в моей гребанной жизни. Она словно луч света, приручивший мою тьму. Она внесла в мою черно-белую жизнь краски. Я душевно искалеченный человек, который не способен на отцовство, потому что когда-то давно, мой собственный отец искалечил меня и мое детство в хлам.

Но теперь, когда эта новость проникла в мой мозг, она не исчезла. Она оставалась, глухо булькая в моей груди, нарастая, как волна, которая вот-вот накроет и принесет за собой ничего, кроме пустоты. Сначала – полное отсутствие эмоций. Это было как холодное пустое место внутри, как если бы мое сердце остановилось на долю секунды. Затем началась перемена. Перемена, к которой я был не готова но она случилась.

Что-то темное и глубокое пробудилось во мне, что-то, чего я не осознавал до этого. Страх? Нет. Это было нечто гораздо более пугающее. Страх – это слишком мелко, слишком просто. Это было... давление. Я ощущал, как будто сама матушка вселенная вдавливала меня в землю, словно я должен был стать кем-то, кем я никогда не был. Я чувствовал это физически – тяжесть, которая нарастала с каждым ее словом. Я пытался сопротивляться, но что-то внутри моего нутра стало разрываться, как сухая кожа, что не выдерживает напряжения. Меня будто рвало на части с приходом осознания.

Руки стали дрожать. Я стиснул их в кулаки на ее талии, но это не помогло. Картинки пронзали мой искалеченный разум. Картинки жизни, которую я не выбирал, но которая уже стала моей, картинка того, как маленькое существо, мое собственное дитя, будет смотреть на меня, полагаясь на меня. Опираясь своими маленькими ручками на мою ладонь. Кто это был? Мальчик или девочка? И почему меня это взволновало? Это ощущение было чуждое, невыносимое. Внутри моей головы словно разрывались противоположные силы – одна тянула меня вглубь, к темному, одинокому миру, который я знал и в котором жил, а другая пыталась вытянуть меня наружу, в свет, к неизведанным территориям ответственности и привязанности. Я хотел внять этому чувству, попытаться осмыслить, но это было бесполезно. Я не знал, как быть. Это не было радостью. Это не было счастьем. Это было... нечто страшное, что заполняло меня полностью.

И вот, когда мысль окончательно застряла в моей голове, я осознал. Я не знал, что теперь делать, не знал, как жить. Я знал только одно – теперь жизнь никогда не будет прежней. Я был связан с этим человеком, с этим маленьким комочком, даже если и не хотел этого.

Или хотел?.. Я не понимаю.

И я не знаю, что буду делать с этой тяжестью ни сейчас ни потом. Но одно было ясно – от неё не уйти. Не в этом мире. Не с этим новым ощущением внутри.

Но я знаю одно — я не брошу Оливию ни смотря ни на что, даже если она сама этого захочет.

⊹──⊱✠⊰──⊹

Оливия

Я чувствовала, как постепенно успокаиваюсь в его объятиях. Всё ещё дрожала, всё ещё не до конца осознавала, но внутри уже не было той ледяной пустоты, которая сковала меня минуту назад. Он здесь. Он меня не бросал. Только сейчас я заметила, что мы были одни. Судя по голосам, родители оставили нас одних и ретировались в другую комнату.

Я потерлась носом о его грудь и почувствовала, насколько сильно колотится  его сердце. Он был в смятении. Несмотря на его слова о том, что он не оставит меня. Я чувствовала, что что-то не так. Новость о ребенке стала для него неожиданностью, ровным счетом как и для меня. Он не был запланированным — именно это и тяготило нас обоих. Его...

Я обняла его еще крепче и уже хотела озвучить то, о чем думаю обо всей этой ситуации. Но мое внимание привлекло нечто, что насторожило меня. Его дыхание стало тяжелее. Я почувствовала, как его тело напряглось, и только тогда почувствовала — его руки дрожали.

— Саймон...?

Он не ответил. Что-то темное, липкое бросилось мне в глаза, когда я подняла ладонь к лицу, и я резко отстранилась, опуская взгляд.

Кровь.

Я видела, как она медленно растекается по его футболке, тёмное пятно, контрастирующее с тканью.

— Боже, что это? — я буквально задрожала от страха. — У тебя кровь... Ты ранен.

Я забыла обо всем, когда задрала ткань окровавленной футболки вверх и моему взгляду представилась картина повергшая меня в ужас. Я накрыла рот дрожащей рукой.

— Всего-лишь царапина, не бери в голову, — отстранился он.

Я уставилась на него, найдя его глаза цвета Арктического льда своими.

— Ты шутишь? Ты, бл*ть, ранен и говоришь, чтобы я не брала в голову?! Не беси меня, Саймон Райли. Сейчас же говори, что происходит, — потребовала я.

Мужчина странно на меня посмотрел, потом опустил мимолетный взгляд на мой живот, но отмалчиваться не стал.

— На ваш дом был совершен обстрел.

Сердце пропустило удар. Я сглотнула вязкую слюну. Видимо стресса на сегодня было недостаточно, и, жизнь, зловеще посмеиваясь, подкинула мне еще столько же.

Мир внезапно зашатался под ногами.

— Обстрел... — повторила я, будто не до конца понимая значение слова.

— Ты, твоя мама, Эмми... — он нахмурился, его пальцы сжались на моих плечах. — Я боялся, что я... что я опоздаю и тони доберутся до вас.

Я посмотрела на него, и меня словно ударило. Саймон. Кровь на его футболке. Лихорадочный блеск в глазах. Он был ранен. Он рисковал., чтобы приехать ко мне. Меня трясло от мысли, что его могли убить.

— Валерия? — мой голос был едва слышен. Но ощущалось так, будто я прокричала это имя.

Он не ответил, и этого хватило. Я сглотнула, чувствуя, как по венам растекается леденящий всепоглощающий ужас. Насколько далеко ещё она зайдёт? Но сейчас... сейчас важнее было другое. Я резко шагнула вперёд, крепко обхватив его лицо ладонями, заставляя посмотреть на меня.

— Саймон, мне плевать на всё сейчас, кроме тебя. Ты ранен, ты теряешь кровь. Мы немедленно обработаем рану, понял?

Я не ждала ответа, просто схватила его за руку и потянула за собой. Я не позволю его потерять. Никогда.

— Где у тебя находится аптечка? — хмуро спросила я, когда мы вошли в ванную комнату.

Мужчина кивнул на шкафчик рядом с зеркалом. И я принялась копаться в нем, ища то, что мне нужно. Мужчина присел на край ванны и спокойно смотрел. Или по крайней мере мне так казалось. Он никак не реагировал на свое ранение, будто сквозная дыра в теле его совершенно не волновала... А может он просто думал о чем-то. И я знала о чем. Мы оба думали об одном и том же, но сейчас мой фокус сместился на кое-что наиболее важное.

— Это была не Валерия.

⊹──⊱✠⊰──⊹

Саймон

Я смотрел на Оливию, наблюдая, как ее плечи застыли, как тень тревоги медленно, но неотвратимо застилает взгляд любимой. Я знал, что должен сказать ей. Знал, что больше нельзя молчать.

Она замерла с найденной аптечкой в руках, моргнула, затем подошла ко мне и помогла избавиться от окровавленной футболки. Рану обожгло, когда девушка принялась обрабатывать разорванную кожу. Но я не почувствовал боли, гораздо больнее сейчас было морально.

Моральная боль, она как червь — прогрызает все мышцы и кости внутри, скручивая от боли и агонии все нутро.

— Тогда кто это был? — ее голос звучал глухо.

— Ты должна понять, Оливия... Это не просто угроза. Это не просто человек, который хочет причинить мне боль. Всё гораздо сложнее.

Она не отводила глаз, словно пыталась прочитать истину между строк. Я провёл рукой по лицу, тяжело вздохнул и начал говорить.

— Эмиль... Он сын человека, который разрушил мою жизнь.

Я увидел, как ее пальцы дрогнули. Она ждала, слушала, но напряжение в её позе выдавало, что внутри все кричит. Она подняла на меня зеленые глаза наполненные океаном боли.

— Его отец, Мануэль Роба, был не просто убийцей. Он был монстром, Оливия. Тот, кто убивал ради денег и удовольствия. Тот, кто заставлял других страдать, потому что это доставляло ему искреннюю радость. Я был на миссии, когда я и несколько моих сослуживцев попали в его ловушку.

Я опустил голову, но не остановился.

— Он держал нас в плену несколько месяцев. Я не знал, где нахожусь. Не знал, сколько времени прошло. Он... — я стиснул зубы, но продолжил, — он хотел сломать меня. Хотел, чтобы я боялся его так, как боялись все остальные... и он был близок к своей цели, — я сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться, но Оливия уже всё поняла.

— Он... — её голос дрогнул. — Что он с тобой делал?

— Всё, что мог, — глухо ответил я.

Её глаза блеснули болью, слезы покатились по щекам падая на мои колени.

— Но мне удалось сбежать. Я думал, что, выбравшись из этого ада, наконец смогу начать жить. Но он... он не мог оставить меня просто так.

Я сжал кулаки так, что костяшки побелели. Горло пересохло и я сглотнул, продолжив говорить. Слова выходили каркающими звуками.

— Он убил их. Всех. Мою мать. Моего брата с женой. Даже их сына — моего племянника не пожалел. Они не были ему врагами, не были частью его мира. Они просто были моей семьёй. Этого оказалось достаточно, чтобы он вычеркнул их из жизни.

Я услышал, как Оливия сделала резкий вдох. Ее слезы покатились градом. А глаза потемнели на несколько тонов. Они походили на грозовое небо.

— Саймон... — её голос был тихим, полным боли.

— Я нашёл его, — продолжил я. — Я выследил его. Я вошёл в его дом, такой же роскошный, как его жизнь, и забрал у него всё так же, как он забрал у меня. Я убил его, Оливия. Без колебаний. Без жалости, — я посмотрел ей в глаза.

— А теперь его сын пришёл за мной.

Она качнула головой, не в силах сразу осознать всё сказанное.

— Эмиль... он хочет отомстить?

— Да. Потому что теперь у меня есть ты. Потому что он знает, что я больше не один. И если он не сможет убить меня... он убьет тебя, — мое дыхание сбилось, но она не отвела взгляд.

— Я не позволю ему причинить тебе вред, — твёрдо сказала она.

— Это не ты должна меня защищать, Оливия, — голос мой был низким, почти угрожающим. — Это я должен защитить тебя. Всегда.

Я провёл рукой по ее лицу, запоминания очертания лица, впитывая ее тепло, ее глаза, ее силу.

— Я не позволю ему забрать у меня ни тебя ни... нашего ребенка, любимая, — последние слова вырвались из меня сами собой, но на удивление легко, что сейчас произошло то, от чего моя жизнь перевернет, и я чертовски уверен, что принял самое правильное решение в своей жизни. — Даже если для этого придётся снова пролить кровь.

После моих слов о ребенке, она поникла.

— Я видела, что тебе не понравилась новость о беременности. Я почувствовала это...

Я смотрел на девушку, её лицо было напряжено, в глазах застыл страх — страх услышать то, что разрушит её окончательно. Как же мне было больно видеть её такой. Я глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. Я должен сказать ей всё. Я должен объяснить.

Мои внутренний зверь были в бешенстве от того, что я разрушаю все, к чему прикасаюсь, я и сам это чувствовал. Чувства, что упускаю ее, она будто песок, просачивающийся сквозь мои пальцы. Если я сейчас совершу глупость, то потеряю ее навсегда.

— Оливия, — мой голос был хриплым, но я не отводил взгляда. — Когда я понял, что ты беременна... Я был в шоке. В полной, всепоглощающей растерянности и в ужасе.

Я видел, как ее пальцы сжались в кулак. Она ждала удара.

— Я никогда... никогда не планировал становиться отцом, — продолжил я. — Не потому, что не хотел... а потому, что боялся.

Её губы дрогнули.

— Чего?

Я провёл рукой по лицу, пытаясь найти нужные слова.

— Моего отца.

Она напряглась.

— Ты многое не знаешь о моем прошлом, — веки тяжело опустились на глаза.

— Так расскажи мне, — она нахмурилась.

— Он был... чудовищем, Оливия. Настоящим. Без капли сожаления, без капли любви, без намека на сострадание. Конченный наркоман, пьяница и психопат. Человек, который наслаждался чужой болью, и мою боль он любил больше всего, — мои пальцы сжались в кулак, крепко стискиваю в них футболку.

Я видел, как ее лицо исказилось от боли.

— Всё, что я помню из детства — это страх. Ночь за ночью. День за днём. Я научился не чувствовать, потому что чувства означали слабость. А слабость он презирал. Знаешь почему я ношу маску черепа? — я горько усмехнулся, оголяя перед ней свои слабости. — Отец пугал меня им. Пропадая на каких-то музыкальных концертах и пропивая все деньги, папаша возвращался в дом с разукрашенным лицом в виде долбанного черепа, а потом... ему было наплевать, кто перед ним — женщина или ребенок. Это сломало меня еще в детстве. Он сломал меня. Я был ребенком, его сыном, а ему было плевать.

Я сжал челюсть, пытаясь удержать всплывающие воспоминания в глубинах сознания.

— Я был уверен, что кровь делает нас такими, какими мы становимся. Что его тьма живёт во мне. И что, если я стану отцом... я не смогу быть другим. Я буду таким же, как он, — я тяжело вздохнул и продолжил. — Я ушел в армию и стал эффективным убийцей, надеясь никогда не встретить никого с кем мог бы построить семью. Я выбрал этот путь не потому что хотел, а из-за своего прошлого, которое травмировало меня без возможности к реабилитации. В пылу боя я видел перед собой не людей, а скелетов. Меня мучали кошмары, в которых я испытывал наслаждение от убийства людей. Кошмары продолжались и наяву... Со временем я устал от того, что позволял своим внутренним демонам диктовать мне условия жизни. Я нашел отличного специалиста и постепенно стал лечиться. Я научился контролировать свою тьму и своих демонов. Не скажу, что я стал «нормальным», вернее сказать, я не воспринимаю мир таким, каким его видят нормальные люди. Я гораздо морально серый человек.

Оливия все это время тихо слушала, боясь прервать мои мысли, в глазах блестели слёзы.

— Саймон, наши демоны — это наше становление. Они — часть нас. Без твоих демонов я не встретила бы тебя, а ты меня.

Мои глаза загорелись. Я притянул её за руку ближе, мой голос стал низким, твердым, решительным.

— Но теперь я понимаю, — я взял её руки в свои, крепко, не давая ей спрятаться.

— Я не он. Я никогда не был им. И если где-то в моей крови течет его тьма, то рядом с тобой она исчезает. Ты — мой свет во тьме. Ты усмиряешь всех моих демонов вместе взятых.

Оливия всхлипнула, и я сжал её пальцы крепче.

— Я не знаю, как быть отцом. Я не знаю, как делать это правильно. Но я знаю одно, —  провёл рукой по её щеке, заставляя ее смотреть в мои глаза. — Ради тебя. Ради нас. Ради этого ребёнка... я научусь.

Она всхлипнула ещё раз, а затем кинулась ко мне, обвив руками мою шею. Я прижал её к себе, зарывшись лицом в её волосы и вдыхая такой манящий и родной аромат своей любимой женщины.

— Ты не один в этом, — прошептала она.

Я закрыл глаза.

— Я знаю.