Артур Великолепный

Вчерашний солнечный день внезапно сменился серостью, временами падали маленькие капли дождя, на фоне вспышек молнии. Вдали же  раздавался колокольный звон соборного храма, созывая всех на молитву, звон был слышен отчётливо с любой точки города. Артур сидел на вершине высочайшей башни Белого дворца, окруженный одиночеством, и созерцал великолепные виды города, который  сверху окутан плывущими облаками. Сюда он поднимался, чтобы отдохнуть от суетливого мира, что ожидал его внизу,  здесь парень был защищен от чужих взглядов, особенно представителей высшей знати, так же как и служителей церкви.

Город Прайрград лежал на берегу реки Великой, которая начиналась с восточных Иридрианских гор, до пролива Стаггов. Река Великая неустанно несла свои воды рядом с городом, словно жизненная сила, которая поддерживала его живым и процветающим. Дома были сделаны из породы белого камня и не возвышались выше двух этажей. Крыши были сделаны выстланы синей черепицы. Белый дворец был центром этого города, но и самого Асместиана. Символ власти, величие, но для Артура этот город — символ обречённости. Каждый раз, когда он поднимался сюда, его охватывало двойственное чувство. С одной стороны, он наслаждался уединением и тишиной, которые дарили ему эти высоты. С другой стороны, вид на город, раскинувшийся внизу, вызывал у него необъяснимую грусть. Особенно остро это чувство становилось, когда солнце клонилось к закату, и окна домов начинали светиться мягким, теплым светом от домашних свечей. В эти моменты он особенно остро ощущал контраст между своей уединенной жизнью и той, что текла внизу. Он представлял, как семьи, собравшись за одним столом, наслаждаются простыми радостями бытия.

Долго сидеть здесь не пришлось, когда парень услышал, как его зовут, он мигом спустился вниз. Минуя те ступени по круговой лестницы, которые могли провалиться. За столько времени он машинально знал, на какие нельзя наступать. Хорошая память была его преимуществом, оружием выживания в этом мире крыс и тараканов.

Вот он и оказался на улице. Мэри, не скрывая презрения, взглянула на Артура. Парень привык к её холодным взглядам, ведь она была ответственной по хозяйственной частью дворца, а он — её подопечным, которому доставалась самая грязная работа. Мэри, как истинная верующая, презирала бастардов и не стеснялась открыто выражать своё отношение к ним. Её преданность Трехликому богу была известна всем.

— У тебя что, много свободного времени? — её голос звучал холодно и строго. — Неужели ты уже закончил всю работу? Если так, подойди ко мне и скажи: «Госпожа Мэри, я выполнил свою работу. Дайте мне ещё». Ведь у таких, как ты, не должно быть свободного времени.

Артур ненавидел её, но и боялся. Он не раз становился свидетелем её жестокости, когда она била беззащитных детей. Только её подопечные знали, какое у неё истинное лицо. Как она могла менять маски, как её красивые речи, обращённые к высшим сословиям, мгновенно превращались в ругань по отношению к слугам.

— Бастард, возвращайся на своё рабочее место, — бросила она, указывая на придворную церковь. — В храме всё должно быть промыто. И не смей прикасаться к Писаниям своими бастардово копытцами.

Затем она обратилась к прислуживающим, которые наблюдали за этой сценой:

— Вы что, стоите тут без дела? Я давала разрешение стоять и смотреть, а не глазеть по сторонам.

Артур, расстроенный и озлобленный, направился к церкви. В его голове проносились слова, которые он хотел бы сказать Мэри, но инстинкты самосохранения не позволили ему это сделать. Он знал, какая у неё тяжёлая рука. Он слышал чужие крики, он чувствовал это на себе.

Дворцовый храм, возведённый во времена короля Осмара из династии Прайров, служил местом поклонения для членов правящего рода и их гостей. Со временем храм был заброшен, а вера знати стала призрачной. Простые люди продолжали обращаться к богу, но аристократия, утратившая духовную связь, всё реже переступала порог святилища. Возможно, это было проявлением гордыни, а может, они просто перестали нуждаться в божественном покровительстве.

Артур, проходя мимо пустых скамей к алтарю, внимательно рассматривал трещины на стенах и потолке, поблёкшие краски, некогда яркие и насыщенные. Его взгляд задержался на изображении бога с тремя лицами: Отца, Матери и Незрячего, воплощающего справедливость.

Верховный архиепископ Пантиамон стоял на коленях перед алтарём, погружённый в молитву. Увидев Артура, он поднялся и с презрением посмотрел на юношу.

— Я удивлён, как тебя всё ещё пускают в этот храм, — холодно произнёс архиепископ. — Кто тебя сюда послал?

— Ваша верная последовательница Мэри, — ответил Артур.

— Если бы эта глупая женщина действительно уважала меня, то не допустила бы в дом божий грязного бастарда, — с ноткой раздражения сказал Пантиамон и закрыл Писание.

— А разве грязный бастард не создание божье? Или вы хотите сказать, что бастардов создал другой бог? Разве в Третьей главе Матерь не призывает к милосердию ко всем? — спокойно возразил Артур, не скрывая улыбки.

Артур взял метелку и начал мести, начиная с алтаря, с невинным взглядом смотря на старого служителя церкви. Отец Пантиамон одевался исключительно в белые цвета, этот худощавый старик был слишком чистоплотен, как считал Артур.  Слишком сильно дорожил собственным авторитетом, перед высшим сословием, и особенно перед его высочеством, королем Григори. Белая борода, белые длинные волосы, густые брови, образцовый вид священника. Он очень верен церкви, Богу и Писанию.

На любопытные вопросы Артура отвечать он не захотел, или не знал, что ответить. Старик фыркнул и надменно посмотрел на Артура, снова показав свое презрение, и молча прошел в сторону выхода.

Мы разве закончили нашу беседу? — спросил Артур, чувствуя, как в воздухе повисло напряжение.

— У тебя есть способность запоминать то, что тебе не пригодится в жизни. Бастарды, как говорит мой опыт, часто становятся безбожниками, — ответил отец Пантиамон, его голос звучал холодно и надменно.

— Вы правы, у меня хорошая память, и я не забыл ваш грязный секрет, о котором даже произносить противно, — произнес Артур, улыбаясь.

В глазах старика мелькнула тревога, и он на мгновение потерял свою уверенность. Каждый человек имеет свои секреты, и Пантиамон не был исключением.

— Ты думаешь, что имеешь право манипулировать мною? — спросил он, сжимая кулаки. — Не боишься ножа, который может оказаться у твоего горла?

— Ах, как это низко с вашей стороны, святой отец Пантиамон, — произнес Артур, подметая пол под скамьей и продолжая улыбаться. — Я манипулирую вами не потому, что имею на это право, а потому, что могу это сделать. Как поступают короли и лорды, так поступаю и я, но вы, церковники, не торопитесь читать им проповеди о морали.

— Ладно, что ты хочешь, бастард? — сдался отец Пантиамон.

«Сломался», — подумал Артур, продолжая свою работу.

Артур стоял перед отцом Пантиамоном, его взгляд был твёрд и решителен. Старик, услышав слова юноши, нахмурился, и его густые белые брови сошлись на переносице, скрывая глаза. Артур продолжал:

— Я хочу на них посмотреть, поговорить и познакомиться, прежде чем вы их сожжёте.

— Церковь этим больше не занимается со времён Фредерика Жестокого, — отрезал Пантиамон.

— Вы читаете им проповеди, а затем отпускаете? — не унимался Артур.

— Тебя, бастарда, это не касается, — Пантиамон нахмурился ещё сильнее, и его глаза почти исчезли под бровями.

— Так когда вы сможете выполнить мою просьбу? — Артур не отводил взгляда.

— В течение недели я всё устрою, — коротко ответил Пантиамон и, развернувшись, покинул храм.

Артур остался один. Он принялся за уборку, тщательно вымыл пол, а затем, перед тем как уйти, коснулся рукой старого Писания. Дело принципа, бастардово копытцами потрогать книгу. Толстая книга лежала здесь уже более ста лет, и никто не догадался её заменить. Возможно, судьба придворного храма мало кого интересовала, кроме самого Пантиамона.

Небо начало темнеть, окрашивая стены храма в мягкие оттенки заката. Мэри, исчезнувшая из хозяйственного двора, не давала о себе знать. Артур не хотел знать, чем она занималась. Судя по её флирту с местной стражей, это что-то недоброе. Хозяйственный двор был настоящим миром в тени могучих белых стен королевского дворца. Здесь располагались конюшня, кузня, хранилище зерна и продуктовые склады, а недавно появились и мастерские. Это было маленькое, но самодостаточное пространство, где каждый уголок хранил свои тайны.

В руках у него было маленькое красное знамя, сшитое из случайно найденного куска ткани. Перед ним высился миниатюрный замок, который они с Артуром построили вместе. Артур искал друга в тени огромного дворца. Он нашел ветхий сеновал на втором ярусе. Там, в пыли и грязи, сидел мальчик — Томми. Его одежда была покрыта грязью. В руках он держал миниатюрное красное знамя, вырезанное из красной ткани. Артур заметил оторванный рукав платья, что лежало на стене. Томми сидел на полу, а возвышался миниатюрный замок, который они с Артуром построили вместе.

— Смотри, — сказал Томми, с гордостью указывая на крышу самой высокой башни. — Я повесил на неё красное знамя.

Артур, услышав его слова, поднял брови и усмехнулся.

— Красная ткань в этом году стоит очень дорого, — сказал он, прищурившись. — Ты уверен, что не врёшь мне? Вряд ли кто-то позволил бы тебе потерять такой ценный материал.

Томми нахмурился и уверенно ответил:

— Да, я вру. Ты сам сказал, что я должен научиться врать.

Артур улыбнулся и, потрепав мальчика по щеке, произнёс:

— Ты врёшь тому, кто знает о твоей лжи. Это делает тебя глупцом.

Он не стал спрашивать, где Томми нашёл ткань и у кого украл её. Если мальчика не поймали, значит, всё в порядке. Вместо этого Артур указал на ворота замка:

— Знамя должно висеть не на крыше, а у ворот. Чтобы все, кто заезжает внутрь, знали, кому принадлежит эта крепость.

Томми вздохнул и с грустью посмотрел на Артура.

— Много ты знаешь, — пробормотал он.

— Что случилось? — спросил Артур, наклоняясь к мальчику.

— Все сторонятся тебя, — тихо сказал Томми.

— Не бери в голову лишнего, — ответил Артур, похлопав его по плечу. — Трудности делают сильных сильнее, а слабых убивает.

Вспомнил Артур свою няню, которая когда впервые произнесла Артуру эти слова, люди называли ее Серой Сарой Томми и Артур выросли под . Её настоящее имя Артур. В тот день, когда он впервые увидел её, Томми был младенцем, лежащим у неё на руках. В ту холодную ночь он впервые почувствовал, что о нём будут заботиться.

— Я спрашивал мастера Палма, возьмёт ли он тебя в ученики, как и меня, — сказал Артур, глядя на мальчика.

— Не волнуйся за меня, — ответил Томми, нахмурившись. — Мы с тобой как братья, у нас свой путь. Держись рядом с мастером Палмом, он опытный кузнец и научит тебя всему, что умеет. Это ремесло обеспечит тебе хорошую жизнь.

Томми вспомнил, как Артур однажды сказал, что хочет отправиться в путешествие и взять его с собой. Но теперь он понимал, что Артур просто не хочет подвергать его жизнь опасности.

— Помнишь ту башню? — спросил Артур, указывая на самую высокую башню, которая возвышалась над дворцом, словно меч, разрезающий небо.

Томми кивнул.

— Ты почти каждый день поднимаешься туда? — спросил он.

— Да, — ответил Артур. — Там я ощущаю свободу. Там я представляю себя вершителем собственной судьбы. Я думаю, что могу сделать всё, что угодно, и всё у меня получится. Но это всего лишь иллюзия. Там, наверху, я могу только мечтать. А здесь, внизу, под тенью этого дворца, проходит вся моя жизнь.

— К чему эти слова? — спросил Томми, глядя на Артура с недоумением.

— Мы можем только мечтать и строить планы о том, какая нас ждёт жизнь за городскими стенами, — ответил Артур. — Когда тебе дают шанс, не отказывайся от него.

— Тебе бы книги писать, — сказал Томми, улыбнувшись и вытащив знамя из рук.

— Для этого я слишком ленив, — ответил Артур. — Пусть наша крепость пока побудет здесь. А потом мы перенесём её на более укромное место.

" Наследники идут!" - услышали они крик, одного из рабочих.  Во дворе началось суматохе. Томми выскочил и вылез из сеновала, и побежал в сторону каменной площади, перед деревянным воротами в хозяйственный двор. Артур хотел остановить мальчика, но не успел. Он решил посмотреть на них отсюда, не любил попадаться в глаза наследников. Наследниками во дворце называли детей короля, хотя в реальности настоящим наследником был лишь один из них.

Артур улёгся на мягкое сено, обнимающее его тело, и вглядывался в бескрайнее серое небо, который выглядывал через дыру на крыше сеновала. В его душе разливалось умиротворение, передаваясь от нежного шёпота ветра и ржания лошадей, доносящегося издалека. Неподалёку раздавался собачий лай. «Они были на охоте», — предположил он, ему было сейчас лень вставать и смотреть на прибывших, не хотел нарушать собственный покой. В его воображении возникли образы изящных белых охотничьих псов, выдрессированных специально для королевской четы. Их гладкая шерсть как будто светилась на фоне зелени. Белый цвет символизировал правящий дом, олицетворяя не только чистоту их крови, но и божественную природу их власти.

Человеческий гул становился все громче, люди собрались принять лошадей, а охотничьих собак, загнать в псарню. Вчера из востока приехал гранд лорд Орвин Стагг, со своим сыном. Наследники короля пригласили того на охоту, вчера об этом гудели слуги распространяя эту информацию с прочими сплетнями.

Небеса разорвал истошный крик, заставив Артура вскочить на ноги. Он выпрыгнул из сеновала, когда и увидел, как охотничий пес нападает на Томми. Им была черная псина, не из королевской породы, псарь с трудом его задерживал. Артур схватил по пути железный штырь, и встал перед Томми, прикрывая его своим телом.

— Она что, у вас не дрессированная? — спросил Артур раздражённо, выставив перед собой штырь, острым концом направляя в сторону пса.

— Артур, не будь грубым, - сказал знакомый голос. Принц Себастьян, собственной персоной появился позади псаря. Наглая улыбка так и сверкало, как и его голубые глаза. — Это псина имеет более благородное происхождение, чем вы двое.

—  Убери эту тварь от нас.

Молодой псарь начал тянуть за цепи, но тут же появился Маркус, и выхватил их у псаря.

— Эту псину я растил долгие года, — начал он, — но к сожалению не научил выбирать себе  хорошую пишу.

"Сидеть!"- сказал он своему псу, псина заскулила и наконец перестала скалится.

— Артур испугался за своего друга, - усмехнулся принц Себастьян, — твой друг ещё мал, не знает, что от бастардов надо держаться подальше.

Из всех принцев, Артур больше всего ненавидел именно Себастиана, или Себаса, как он просил  братьев себя называть. Второй сын короля Григори, вобрал в себя самые худшие черты, что могут быть свойственно людям благородного происхождения: лицемерия, гордыня, алчность, самолюбие. Себастиан, с его высокомерием и хитрой улыбкой, всегда стремился быть в центре внимания, независимо от того, кто был вокруг. Он был уверен в своей превосходстве и не стеснялся показывать это всем вокруг. И конечно, там где появляется Себастьян, рядом с ним будет его младший брат, принц Генри. Тихий, спокойный, неразговорчивый и безвольный, всегда проявлял безразличие ко всему происходящему вокруг. Он словно жил в своем мире, не замечал  идущие вокруг интриги и конфликты.

— Хороший совет, тебе ума не хватает воспользоваться им самому.

Себастьян сделал шаг вперёд, и его лицо мгновенно изменилось. Вместо самодовольной ухмылки на его лице появилась маска ярости и презрения. Маркус попытался остановить его, положив руку на плечо, но Себастьян сбросил её с раздражённым жестом. Генри, с тревогой в голосе, попытался вмешаться:

— Себас, успокойся. Если отец узнает об этом, нам всем будет плохо.

Но Себастьян лишь бросил на брата взгляд, полный презрения, приказывая ему замолчать. Артур, не теряя ни секунды, продолжал держать ржавый штырь, изогнутый, словно от времени и износа, и направил его в сторону Себастьяна.

— И что же ты мне сделаешь, мальчик? — произнёс Себастьян с издёвкой. — Заколешь меня, перережешь горло, выколешь глаза?

— Ты будешь ранен, — тихо, но уверенно ответил Артур, не отводя взгляда. — На твоём лице останется рана, и у Его Высочества возникнет вопрос, как ты её получил. Не только у него одного — пойдут слухи. Люди уже шепчутся. Посмотри вокруг: многие делают вид, что ничего не происходит, но слухи расползаются.

Артур говорил спокойно, но в его голосе чувствовалась скрытая гордость. Он был уверен в своих словах, хотя и не знал, что его противник был не только силён, но и злопамятен. Себастьян, не теряя ни мгновения, схватил Артура за руку, в которой тот держал штырь, и с силой вырвал его. Штырь  упал на землю.

Себастьян размахнулся и ударил Артура тыльной стороной ладони по щеке. Удар был мощным, но Артур, стиснув зубы, не отступил. Боль пронзила его лицо, но он не позволил себе показать слабость. С яростным взглядом он сделал шаг вперёд и, выхватив меч из ножен принца Себастьяна, направил остриём на его самого.

«Сегодня нет разницы выиграю я или нет, мне нужен лишь след», - подумал Артур.

— Ты серьезно? — снова улыбнулся принц, злобный ошоращеный от наглости бастарда.

— Я тебя предупреждал, —  вымолвил Артур, на этот раз место куска металла, в его руках был меч, тяжёлый одноручный.

— Артур, пожалуйста не надо, - тихий голос пронеся позади.

— Томми иди в конюшню.

Себастьян повернулся к Маркусу протягивая ему свою руку, выпрашивая тем самым его меч.

— Ты уверен, Себас? - недовольно вымолвил, протягивая свой меч.

— Я должен наказать ублюдка.

Как только меч оказался в руках принца, внезапно для бастарда он размахнулся, что бы нанести удар. Артур чудом смог избежать его,  споткнувшись он упал на грязную землю, на что принц посмеялся.

— Ты испачкал мой меч, ты будешь его вылизывать.

— Пока ты будешь вылизывать свои раны? - спросил он, поднявшись.

Себастьян снова начал атаку, которые Артур отражал. Артур много подсматривал, как учитель по фехтованию обучал принцев, запоминал каждое упражнение, способы нанесения удара и из отражение, как стоять на ногах, как держать руки. Каждый день тренировался, оттачивая свое мастерство деревянным мечом, настолько насколько ему это было доступно.  Не хватало ему лишь опыта с реальным соперником. Себастиан сделал выпад, остриём он прошёлся по предплечью, впервые он почувствовал какого во быть раненым мечом.

— Будешь продолжать играть в рыцари, ублюдок. — Глаза принца блестели от радости, от явного преимущества. — Сколько бы ублюдок  не старался, он всегда останется ублюдком.

— Хватит уже выделываться, — недовольно вымолвил Маркус.

— Маркус. — Себастиана повернулся в его сторону. — Мои просьбы, являются приказами принца своему поданному, не стой, и не мешай мне, вершить правосудие.

Артур приложил руку к ране, острая боль усилилась, на пальцах он увидел собственную кровь. Парень улыбнулся снова подняв меч, что взбесило принца.

— Не забудь потом рассказать мне, какого это быть раненым и униженным от собственного меча, который был на руках ублюдка.

Артур закричал, и начал свою атаку, делая шаг в сторону принца, , с яростью в глазах, силою в руках он атаковал. Генри, отошёл назад от испуга. Принц отражал его удары, отступая от него. Он мало ходил по такой грязи, он мало фехтовал стоя по такой скользкой земле. Одна нога Себастиана подскользнулась, и он оказался чуть ли не на одной колене, поклонившись,  когда Артур выбил меч из его рук. Ошарашенный принц стоял, смотря на бастарда.

— Это не честный...

— Да,  мне повезло, — ответил Артур, будучи сам удивленный. —  Я получил шанс и использовал его, и у тебя он был, ты мог не доводить все до этого.

Артур с силой вонзил кончик клинка в лицо принца, оставив на его щеке глубокий красный след. Отступив назад, он бросил меч к ногам Себастьяна на, который уже не мог сдержать слез. Стражники появились быстро и схватили Артура. Томми попытался помочь, но стражи оттолкнули юношу, отправив его в грязную лужу. Себастиан, прикрывая рукой рану, пытался скрыть свое унижение.

Старая Мэри внезапно появилась, и ее удар по лицу Артура показался таким громким, что казалось, больше ничего не было слышно. Ее голубые глаза были полны крови, злость пылала внутри нее, вырываясь наружу словно пар. Ее рука наносила больные удары, и она не останавливалась, пока не устала, пока его щеки не перестали чувствовать что-либо . Мэри что-то шептала себе под нос, а стражники с латными рукавицами крепко удерживали его руки. Посмотрев на принца, Мэри отбросила свою маску злобы.

— Ваше высочество, я сама лично послежу, что бы бастарда наказали.

—Убейте его, казните..., — громко прошептал он, с мокрыми глазами смотря на Артура, стыдливо прикрывая свой шрам.

Томми смотрел на Артура, будто видит его в последний раз. Грязный, испачканный мальчик смотрел на Артура, который был для него кумиром.

— Иди отсюда, — собрав последние силы, прокричал Артур Томми.

Мальчик послушался, и побежал, от этого Артуру столо легче, намного легче.

— Внимание! — прогремел голос, подобный раскату грома, разнёсшись над собравшимися. — Его Высочество, король Григори Прайр!

Все замерли, словно поражённые молнией, и, склонив головы, пали на колени. По деревянным ступеням медленно спускался высокий мужчина в растрёпанном кожаном камзоле, на котором виднелись следы былой роскоши. Его голову украшал железный обруч с зубьями, напоминавшими корону, но лишённый величия. Взгляд короля был холодным и невозмутимым, словно он видел перед собой не людей, а лишь тени.

Когда он оказался внизу, его взгляд остановился на мече, лежащем в грязи. Рукоять была повернута в сторону бастарда, остриё — в сторону Себастиана. Король молча поднял меч, его глаза сузились, когда он заметил рану на щеке принца.

— Отец, вы вернулись… — тихо произнёс Себастиан, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

— Твой меч, почему он в грязи? — голос короля прозвучал холодно и строго.

— Бастард обманом отнял его у меня… — начал объяснять Себастиан, но его слова были прерваны.

— Неправильный ответ на мой вопрос. Почему меч оказался у него? — переспросил король, его взгляд стал ещё более ледяным.

— Потому что он украл его. Я хотел вернуть справедливость, — ответил Себастьян, его голос дрожал, но в нём звучала решимость.

— Маркус, — произнёс король, взглянув на человека, держащего поводок от пса. — Мой сын говорит правду?

— Нет, ваше величество, — ответил Маркус, его голос был твёрд, но в нём слышалась скрытая насмешка. — Ваш сын провоцировал бастарда на драку.

— Неправда! — вмешался Генри, его голос дрожал от гнева.

Король поднял меч и приставил его к горлу Себастиана.

— Этот меч передавался от отца к сыну по  ветвям нашей династии, — произнёс он,  — Я даровал его тебе, а не кронпринц у, в надежде, что ты осознаешь бремя, которое лежит на твоих плечах. Сегодня мы убедились, что даже короли могут ошибаться в своих решениях.

— Отец, разве тебя волнует этот кусок железа? — воскликнул Себастиан, его голос дрожал от обиды. — Твоего сына ранили и унизили при всех!

— Ваша светлость, — вмешалась Мэри, её голос был твёрд и решителен. — Ваш сын ни в чём не виноват. Бастарды по своей природе склонны к обману и жестокости.

— Я отчётливо вижу, кто пытается обмануть меня! — холодно ответил король, его взгляд был направлен на Мэри. — Не вмешивайся в мой разговор с сыном.

Король убрал меч от горла Себастиана и повернулся к нему.

— Ты отправишься в военный лагерь у Малых хребтов Иридриана, — произнёс он, его голос был ровным, но в нём чувствовалась скрытая угроза. — Там ты будешь в подчинении  кронпринца Джеймса. Генри, ты возвращаешься в Очаг Прайров к своей жене. Вам запрещается покидать эти места без моего разрешения.

— Отец, прошу, не отправляй нас… — взмолился Генри, его голос был полон отчаяния. — Я же ничего плохого не сделал!

— Идите собирайтесь, чтобы к вечеру вас не было в городе, — произнёс король, его взгляд был холоден и непреклонен.

— Как мне поступить с бастардом? — спросила Мэри вежливо, склонившись перед королем.

— Выпороть, — коротко ответил король.

Король Григори Прайр медленно поднялся по массивной каменной лестнице, ощущая тяжесть в ногах и груди. За его спиной стихали шаги придворных, покидавших хозяйственный двор. Он обернулся, чтобы увидеть, как бастарда привязывают к деревянному столбу, снимая с него верхнюю одежду. Грубая ткань с шорохом упала на землю, обнажая худое тело юноши.  Наконец, их взгляды встретились, и король увидел голубые глаза бастарда, его неухоженные длинные грязные волосы, тело, покрытое следами тренировок, шрамами, ссадинами, и кровоточащей раной на плече. Артур продолжал смотреть на короля, до самого конца вглядываясь в его невозмутимое лицо — лицо своего отца.