Пролог
В Очаге Прайров стало многолюдно, одинокая крепость, стоявшая на вершине холма, сегодня принимала гостей. Кронпринц Григори Прайр ждал приезда своего отца, новость об этом стала неожиданной, к приезду готовился, как к главному испытанию всей его жизни, здесь решался вопрос его будущего и будущее всего королевства. Одна ночь и миг в этой ночи, в котором определится решимость молодого принца.
Григори шел по проходу в замке, ветер гулял здесь, ее свист был слышен за стенами. Он шел через проход, которые вели в покои короля, в сопровождении личного стражника. Кольчуга рыцаря издавала шум с каждым шагом, в одной руке мир держал свой шлем, в другая лежала на рукояти меча. Принц же был одет в потрёпанный кожаный камзол с серебряными выставками у плеч.
— Господин, я беспокоюсь за вас, — вымолвил рыцарь.
— Сир, это и в правду, или из-за страха потерять работу?
Ульфрин громко посмеялся.
— Хоронить вас — это худшее, что может быть для меня.
— Тогда не торопись этого делать.
Две молчаливых фигуры стояли у двери, одетые в новые латные доспехи с изображением белого древа на груди. Их безвольные глаза смотрели на принца Григори, руки их крепко держались за рукояти мечей, что они носили в своих ножнах. Королевская стража осмотрела принца с ног до головы, после один зашёл внутрь, дабы доложить своему господину. Стражник, вернувшись, пустил принца внутрь.
— Ты жди здесь, — обратился Григори к Ульфрину.
Тот молча кивнул, надевая на свою голову шлем.
Григори зашёл в покои, увидел короля на кресле напротив камина, разглядывающего карту Асместиана, который весел над камином, в тонкой бледной руке он держал бокал с вином. Король Фредерик даже не посмотрел в сторону сына, лишь протянул руку с бокалом, который он только что опустошил, безмолвно приказывая ему наполнить его вином. Григори терпеть не мог вино, особенно его запах.
— Повелитель, — вымолвил принц, после поклонился, перед тем как наполнить тому бокал.
— Меня называют жестоким королем, — вымолвил хриплый голос. — В лицо они мне это, конечно, не скажут. — Его высочество пригубил бокал вина.
Григори молча обошел кресло, дабы посмотреть в лицо своего отца. Глубоко посаженные серые глаза смотрели на пламя в камине. Тонкие, исправленные губы выражали безразличие на его лице.
— В свое время, Григори, я сделал то, благодаря чему ты являешься наследным принцем. Тебе Белый трон достанется легко, я же за него боролся, убивал. Все презирают меня за мою решительность, в том числе и ты, как и твой брат.
— Я наслышан о ваших деяниях.
— Да, ты презираешь, забывая, кем бы ты был без меня. Мои старшие братья, Джаред, Уильям и Кристиан, я, конечно, помню их. Первый умер от болезни, второй был казнён по приказу моего отца, будучи обвиненым в измене, а последний от моих рук. — Король поднял свои ладони и сжал их в кулак. — Когда двое моих старших братьев умерли, тогда я понял, мне недостаточно быть просто принцем Фредериком, пора действовать.
Григори внимательно слушал отца, они редко обсуждали то, что не связано с государственными делами, но король впервые рассказывает о своих братьях. Принц все так же держа в руках бокал вина, смотрел на лицо своего отца, в безумных серых глазах отражалось пламя из камина.
— Вот мой путь, этими руками я сделал себя, чтобы потом такие, как ты, презирали меня!
— Вы приказали арестовать всех великих лордов, когда они потребовали от вас правосудия, — сказал Григори, поставив сосуд с вином на столик.
— Я король, мои вассалы не имеют право требовать от меня чего-либо! Псы должны быть благодарны, что кнут хозяина не причиняет большей боли, чем следовало.
— Решимость заставила вас сбежать из Прайрграда?
Король положил свои ладони на подлокотники кресла.
— Ты ведёшь себя так, будто ты мой единственный сын, будто мне ничего не стоит убить тебя за твой поганный язык. Я закрывал глаза на многое по отношению к тебе, ты поддерживаешь их, моих врагов.
— Я верю, что вы способны убить меня, отец. Вы настроили страну против себя, в том числе против нашей династии, вы создали себе врагов, а теперь злитесь на других.
— Каждый раз, когда будешь попрекать меня, не забывай, что ты всего лишь один из двух моих сыновей, также не забывай про моих бастардов, которые могут быть так же узаконены. И ты пройдешь тот же путь, что и я.
Григори вспомнил про своих черных братьев, черные дети, они же бастарды. «Трое мальчиков и одна девочка», — подумал Григори.
— Мы говорим не о моих братьях, а о том, что вы отравили страну. Никому не было дело до вашей жестокости, к вашим отношениям к своей собственной семье, пока вы не переключились на других, вы начали без суда, без следствия отправлять многих ваших верных слуг на плаху.
— Я король, Григори. Король Фредерик Прайр! Не забывай...
Он встал с кресла и подошёл к принцу.
— Вы это уже говорили. Я приказал Родерику стать регентом короля в ваше отсутствие и освободить заключённых вами из тюрьмы.
— Кто тебе дал право отдавать такие приказы своему брату?
— Обстоятельства.
— Значит, ты пошел против отца? Даже я на такое не отважился, — сказал Фредерик, в безумной улыбке он обнажил свои зубы. — Ты хуже меня, даже жаль терять такого сына. Стража!
Никто не зашёл, безумная самодовольная улыбка ушла с лица Фредерика.
— Вы говорите о том, что не забыли имена своих братьев, но вы забыли имена своих сыновей, которые мертвы благодаря вам, ваше высочество.
Король задержал дыхание и посмотрел в сторону Ульфрина, который вошёл в покои с окровавленным мечом.
— И чем ты недоволен? Ты теперь буквально король благодаря их смерти. Сделай это, всё идёт к этому, Григори Отцеубийца.
Фредерик охнул, когда почувствовал сталь, которая прорезала его плоть и вошла внутрь.
— Ты погубил много жизней, — прошептал Григори.
— Не благодари меня за это, сын, — прошептал в ответ он, кровавая улыбка украшала его лицо, кровавые полосы каплей крови отпустились к редкой седой бороде Фредерика.
Принц смотрел на отца, отпуская его тело на пол. Он не почувствовал облегчение, не угасшей злости, просто чувствовал лишь, что сделал то, что должен был сделать.
— Ульфрин, отправь весть об убийстве короля Фредерика, пусть каждый лорд в Асместиане знает, что я это я сделал.
Ульфрин усмехнулся, отправляя свой меч в ножны.
— Подчиняюсь воле короля Григори!