Глава 4
«Скиф»
Я сидела на кухне в одной футболке, босыми ногами упираясь в прохладный пол. На столе остывал кофе,а солнечные лучи заливали комнату, играя на стенах бликами. За окном — чистое небо, ни облачка, ни намёка на дождь. День тянулся лениво, как и последние два. Уже несколько суток я носилась с этой идеей — найти Ника. Но понятия не имела, с чего начать. Ни номера, ни соцсетей, даже не знаю, где он жил после отъезда. Всё, что у меня есть — детские фото. Я поджала губы и потянулась за ноутбуком.
Хватит думать. Пора действовать.Открыла поисковик и в который раз вбила "Николас Райт", надеясь, что знакомые черты покажутся моим глазам. Ничего конкретного. Сотни людей с похожими именами. Я щёлкала по ссылкам, пролистывала страницы, но внутри только росла злость. И пустота. Просто чужие люди с его именем. Я вздохнула и закрыла крышку.
Может, начать с чего-то более личного? Старый адрес? Родители? Может, Алекс что-то знает...
Я взяла телефон, открыла диалог с ним — и зависла. Он ничего не знал о Нике. Никогда не знал. Я особо не рассказывала. Не делилась. Это была моя история. Моя тайна.
Я отложила кружку, встала и направилась в гостиную. На нижней полке старого шкафа, среди бумажного хлама, пылились наши семейные альбомы и какие-то коробки. Я знала, что где-то среди них хранятся документы и единственное письмо.
Нащупала плотную папку, открыла. Сначала — счета, чеки, какие-то договора. Потом — оно. Села за стол и вновь взяла в руки письмо, которое, казалось, было написано рукой, давно забытой, но всё ещё родной. Бумага пожелтела, чернила местами поблекли, а текст всё ещё звучал искренне и прямо:
«Лина, прости, что не попрощался. Всё случилось слишком быстро, и я не смог найти слова, чтобы объяснить, как мне грустно без тебя. Я скучаю, очень скучаю. Когда я вырасту, я обязательно приеду. Обещаю, никогда больше не оставлю тебя одну.»
Мои пальцы невольно сжались вокруг письма. В правом верхнем углу заметилась маленькая почтовая марка, дизайн которой был мне незнаком. Я не понимала, откуда она – думала, что, наверное, она из другого штата.
Усталость от нескончаемой тоски и неразрешённых вопросов накрыла меня. Решив, что, возможно, ответы скрываются в разговоре с мамой, я быстро собрала необходимые вещи и поехала к родителям.
Дорога была знакомой – аккуратные фасады, ухоженные дворы, спокойствие, которое всегда напоминало о детстве.
Я подошла к двери, нажала звонок, и она чуть приоткрылась.
— Привет, солнышко, — мама улыбнулась, отодвигая дверь шире. — Заходи, заходи, как учеба? Как продвигается проект?
Я кивнула, снимая куртку и не понимая о каком именно проекте она говорит.
— Нормально, — ответила я, мельком глянув на её аккуратно уложенные волосы и нежные морщинки у глаз. — С учебой всё в порядке, только нагрузка выросла.
Она проводила меня в гостиную, махнув рукой к дивану:
— Садись. Ты же не забываешь, что скоро сессия? И как там Джеф? Мы с ним за последний раз не успели толком переговорить.
— Джеф... — я усмехнулась. — Он тоже в потоке работы, но всё хорошо. Поддерживает, помогает с машиной.
— А Алекс? Нашел себе девушку?
Я вздохнула:
— Не сказать, так же в вечном поиске той самой, всё как обычно.
Мама откинулась на спинку дивана:
— Радует, что у тебя есть те, кому ты не безразлична.
Я посмотрела на стол, где лежала папка с бумагами и письмом, собравшись с духом, медленно взяла её в руки:
— Мама... а ты об этом знаешь?
Вложила ей в руки письмо, и в её глазах мелькнула растерянность.
— Это... это письмо от... Ты все еще хранишь его? — прошептала она.
Я глубоко вдохнула, готовясь к ответам, которые, возможно, и не поступят.
Мама растерянно перегладила письмо, словно пытаясь найти в нём знакомые строки.
— Лина... я... честно не помню всех деталей, — её голос задрожал. — Это было так давно.
Я почувствовала, как внутри меня что-то оборвалось.
— Но мама, — я наклонилась к столу, — он писал, что скучает и обещал вернуться! Почему вы ничего не сказали? Почему для меня это было тайной?
Она откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. На мгновение в её лице мелькнула боль.
— Его папе действительно предложили работу далеко отсюда, — начала она тихо. — В спешке оформляли документы, билеты... Мы думали, что ты ещё слишком мала, чтобы понять, что происходит. А потом... однажды ты проснулась, а его уже не было.
Я посмотрела на маму, и в её глазах увидела горечь сожаления.
— Он не успел попрощаться, — прошептала она. — Нам очень жаль...
Слов не требовалось. Я уже знала всё, что могла услышать. Мои руки бессильно опустились вдоль туловища.
— Спасибо, мам, — я тихо сказала и встала.
Через полчаса я подъехала к гаражу на Уиллоу-стрит. Небольшое серое здание с ржавыми воротами, из-под которых слышался звук бубна барабанщика и приглушённый гитарный перебор. Я выдохнула, вытащила из сумки брошюру Карла и шагнула внутрь легко и непринуждённо, хотя внутри всё чуть дернулось от волнения. Свет от единственной лампы бросал тёплые блики гитары, усилитель тихо гудел в углу, а на самодельных стульях уже расположились ребята: басист с тёмными волосами, барабанщик в потёртой кепке и клавишник, листающий ноты. Они слегка кивнули мне в такт ритма, который звучал где‑то на заднем плане, но никто не делал из этого большого секрета — просто рабочий момент.
Карл заметил меня сразу. Он отложил в сторону медиатор, поправил рюкзак через плечо и подошёл ближе, раскрывая передо мной улыбку, в которой смешивались интерес и лёгкая тревога.
— Как дорога? — спросил он, держа в руках мой реквизит — брошюру и бутылочку воды.
— Без приключений, — ответила я, встречая его взгляд. — Пробок не было, спасибо.
— Отлично, — кивнул Карл. — Ну что ж, устраивайся.
Я сделала шаг вперёд и осмотрелась: инструменты и усилители стояли вдоль стен, на старом ковре валялись кабели, а на столике в углу поблескивали медиаторы и кейс для барабанных палочек. В воздухе чувствовался лёгкий запах бензина и древесной пыли — ремесло, которым дышат рок‑музыканты.
Карл достал из внутреннего кармана блокнот, развернул его на коленях и тихо позвал меня:
— Вот список для прослушивания, — сказал он, показывая аккуратно выписанные названия песен. — Здесь и хиты класса: Led Zeppelin, AC/DC, Nirvana, Queen... И кое‑что с женским вокалом: Joan Jett, Evanescence, Halestorm. Выбирай любую, которую знаешь.
Я прислонилась к одному из усилителей и внимательно изучила строчки:
1. "Whole Lotta Love" — Led Zeppelin
2. "Back In Black" — AC/DC
3. "Smells Like Teen Spirit" — Nirvana
4. "Bohemian Rhapsody" — Queen
5. "I Hate Myself for Loving You" — Joan Jett & The Blackhearts
6. "Bring Me to Life" — Evanescence
7. "I Miss the Misery" — Halestorm
Ребята чуть сузили глаза, наблюдая за моим выбором. Я чувствовала, как в груди растёт азарт: здесь и сейчас мне нужно было найти своё место в этом шуме и гитарных рифов.
— Думаю, я начну с "Bring Me to Life" от Evanescence, — сказала я, отпуская блокнот и возвращая Карлу тихую уверенность.
Он кивнул, передал мне микрофон, и я глубоко вдохнула, готовая погрузиться в первый аккорд.
Басист скривил улыбку и бросил:
— О, «Bring Me to Life», серьёзный выбор для начала.
Когда заиграла музыка, я встала перед микрофоном, сделала глубокий вдох и начала петь. Сначала голос дрожал, будто я стояла на краю обрыва, но с каждым аккордом становилось легче. Я знала эту песню, когда-то распевала её в наушниках на весь дом, мечтая выступать на сцене.
Впрочем, волнение всё равно брало своё. В нескольких местах я запнулась, а однажды спела мимо нужной ноты, и сама это почувствовала. Но я не позволила себе остановиться — продолжила, как ни в чем не бывало, цепляясь за ритм и мелодию. Я справилась. И даже если не идеально — я не сдалась.
Когда последняя нота затихла, в комнате повисло короткое молчание. Затем клавишник, усмехнулся и с наигранной лёгкостью протянул:
— Ну... в караоке точно бы выиграла.
Я молча посмотрела на него, не желая вступать в глупую пикировку. Внутри всё горело от обиды, но я не позволила ей вырваться наружу. Стояла спокойно, с поднятой головой, просто ожидая следующего шага.
Карл быстро вмешался, заметив напряжение:
— Бен, если хочешь, могу на следующую репетицию пригласил её друзей.— он усмехнулся, — И поверь, им точно не понравятся твои шутки в ее адрес.
Ребята засмеялись, а Бен, закатив глаза, отступил, поняв намёк.
Я чуть улыбнулась — Карл был на моей стороне. Он на несколько секунд выдержал паузу, словно нарочно тянул момент, а потом широко улыбнулся:
— Добро пожаловать в "Скиф", Лина. Теперь ты с нами.
В комнате раздались лёгкие аплодисменты. Кто-то хлопнул меня по плечу, кто-то подбадривающе свистнул. Я позволила себе расслабиться и наконец искренне улыбнулась.
Карл подвёл меня к ребятам и представил каждого:
— Бен — наш клавишник, думаю, вы уже "познакомились", — он усмехнулся. — Кевин — басист. Артур — барабанщик. И у нас есть ещё один гитарист, Майки, но он сегодня не смог — личные дела. Познакомитесь позже.
Я запомнила их имена на удивление легко. Кевин кивнул мне с серьёзным лицом, Артур — весело подмигнул.
После знакомства Карл вытащил небольшую таблицу, где аккуратно были расписаны дни и время репетиций, а также возможные даты выступлений.
— Вот твой график, — сказал он. — А ещё вот флешка, — он протянул маленькое устройство. — Там наши песни, плюс тексты. Послушай, почитай, чтобы быстрее вникнуть. И не бойся — мы все когда-то начинали. Главное — работать и верить в себя.
Я кивнула, сжимая в руках флешку. Что-то внутри меня впервые за долгое время зажглось — слабенький, но настоящий огонёк надежды. Выходя из студии, чувствовала странное давление в груди. Радость смешивалась с опустошением. Я вошла в группу. Всё прошло, казалось бы, удачно. Ребята приняли, Карл был доволен, даже шутки Бена я пережила без особых усилий. Но внутри словно зияла пустота.
Телефон затрясся в кармане. Очередная смс от Джеффа:
"Лина, ответь. Где ты? Нам нужно поговорить."
За ней другая. И ещё. Он буквально осаждал меня сообщениями, но я просто потянулась к экрану, выключила звук и спрятала телефон обратно. Не сейчас.
Я завела машину и без особой цели поехала прочь от города. Солнце клонилось к горизонту, окрашивая небо в медовые оттенки. Дорога растянулась передо мной длинной, извивающейся лентой, а вокруг рассыпались зелёные пейзажи Майами. Знакомые, но сегодня какие-то другие, почти призрачные. Я ехала долго, позволяя мыслям уноситься далеко. И, сама не зная почему, оказалась там — на краю города, в забытом всеми месте. Я припарковалась у края поляны и вышла из машины. Жаркий воздух сразу окутал меня. Трава тянулась к ногам, стрекотали кузнечики, и в этой заброшенной тишине я увидела её. Металлическую качелю. Старую, ржавую. Она скрипела при каждом движении ветра, словно старая музыка детства. Металл потемнел от времени, краска облупилась, одна цепь была натянута сильнее другой, и казалось, что ещё немного — и конструкция сдастся. Но она всё ещё стояла. На перекладине болталась белая ленточка — новая, чистая, аккуратно завязанная узлом. Подошла ближе, провела пальцами по шершавому металлу. Вздохнула и закрыла глаза.
Я опустилась на качелю. Металл подо мной застонал, скрипя под тяжестью, но устоял. Легонько оттолкнулась носками кроссовок, и качеля закачалась, издавая скрипучий, протяжный звук.
Телефон тревожно разрывался. Звонки, сообщения — один за другим. Всё от Джефа. Мельком взглянула на экран, на мгновение задумалась, но затем нажала кнопку блокировки. Не сейчас. Не с ним. Не так. Домой не хотелось. Там он. Он будет ждать, будет нервно ходить взад-вперёд у входа, уговаривать, обвинять, задавать вопросы. А я устала от всего этого.
Села в машину. Никакой цели — просто ехать, лишь бы не стоять на месте. Просто давила на педаль, чувствуя, как машина скользит по улицам, унося меня подальше от всей этой нервной суеты. Телефон продолжал вибрировать, иконка с сообщениями вспыхивала снова и снова. Я знала, что он будет беситься, что, скорее всего, уже устроил себе маленький приступ паники. Но мне было всё равно.
Город мелькал за окнами: люди, лавки, автобусы, пёстрые вывески. Все куда-то спешили, что-то несли, с кем-то разговаривали. Я будто смотрела на всё это из аквариума. Не здесь. Не с ними. Не сейчас.
Машина мягко ныряла в повороты, улицы становились всё тише, здания ниже, и вот я уже ехала среди деревьев, застывших в спокойствии. Решила свернуть в сторону парка.
Когда я вышла из машины, в лицо ударил свежий, терпкий воздух. Где-то щебетали птицы, скрипела качель, за оградой слышались детские голоса. Я пошла по аллее, стараясь не смотреть на старый забор, по которому раньше так легко шагала. Теперь... теперь я побаивалась. Тело всё ещё ноющим эхом отзывалось на прошлое падение.
Я просто шла. Ощущение, будто ноги сами несли меня вперёд, не спрашивая разрешения. Когда показалась река, меня будто ударило током. Замедлила шаг, подошла ближе к берегу. Ветер обдувал лицо, прядь волос щекотала щёку, и вдруг... Всё внутри сжалось. Всё, что копилось последние дни — недели — месяцы. Всё, что я запихивала в дальний ящик и убеждала себя, что справляюсь. Я зажмурилась. Сделала вдох. А потом закричала. Крик вырвался из меня, словно давно сдерживаемое пламя. Он разрывал горло и вылетал наружу, растворяясь в воздухе над водой. Я кричала снова. И снова. Пинала камни в реку, швыряла мелкие ветки, что попались под ноги. Всё бесило. Всё. Алекс с его «правильностью». Джеф с его контролем. Мама, молча проглатывающая неудобные вопросы. Себя — за слабость, за то, что до сих пор ничего не решила. Я сорвалась. И это было страшно, но это было необходимо.
— Если тебе так хочется спустить пар, можешь попробовать побить грушу, — вдруг донеслось сбоку.
Я резко обернулась. На скамейке, чуть поодаль, сидел парень. Короткие волосы, черная футболка, худощавое телосложение. Он не смотрел на меня — уставился в воду, как будто говорил просто в пустоту.
— Или стены в спортзале. Они хотя бы не обижаются, — добавил он, не меняя интонации.
— А ты всегда такой чуткий с девушками, которые на грани? — я прищурилась, язвительно выдавив, глядя прямо на него. — Или сегодня особенный день, когда можно потренировать свое остроумие?
Он, наконец, повернул голову. Взгляд у него был спокойный.
— Я просто предложил вариант получше, чем визжать на воду, — равнодушно бросил он и встал со скамейки.
— А ты, видимо, великий гуру душевного равновесия? — я фыркнула, сжав кулаки. — Или просто еще один умник, который думает, что вправе лезть в чужую жизнь?
Он подошёл ближе, на шаг, потом ещё. Я не отступала.
— Ты даже не знаешь, через что я прошла! — почти выкрикнула я. — Так что убери своё мнение и—
— Да ты пылаешь, как костёр, — он усмехнулся, а потом вдруг резко выдохнул, сделал шаг вперёд — и... слегка подтолкнул меня в плечо.
Всё произошло так быстро, что я не успела даже отшатнуться.
— Остынь. Огонек.— произнёс он спокойно, прежде чем я с глухим всплеском полетела в воду.
Вода была ледяной, будто обожгла меня с головы до ног. В ушах зашумело, и паника пронзила тело острыми иглами. Я барахталась, но одежда тяжело тянула вниз. Сердце колотилось в груди как бешеное, дыхания не хватало. В какой-то момент всё померкло, и я услышала только приглушённый плеск. Чьи-то руки резко подхватили меня под плечи и вытащили на берег. Я с трудом глотнула воздух, закашлялась, впиваясь пальцами в мокрую траву. Лёгкие горели, и весь мир будто рассыпался на части. На секунду мне стало по-настоящему страшно.
— Ну ты и устроила, — раздался рядом голос, с хрипотцой, но с попыткой скрыть испуг. — Я ж не думал, что ты и правда начнёшь тонуть. Обычно люди просто... плывут.
Я подняла на него взгляд, всё ещё кашляя, волосы прилипли к лицу, вода стекала по одежде. Парень сидел рядом, тоже весь мокрый, тяжело дышал, и явно старался сделать вид, что всё под контролем.
— Ты... — прошипела я, — ты идиот.
Он усмехнулся, провёл рукой по лицу, стряхивая капли, и сказал:
— Майк. Вообще-то, я — Майк.
Фыркнула и снова уткнулась в мокрую траву, сдерживая слёзы, которые уже были не от страха — а от усталости, от бессилия, от переполненности. Может, хоть теперь и правда остыну. Я резко вскочила, сердце бухнуло в груди от страха — в карманах могла быть что-то . Телефон. Он точно был там, когда я выходила из машины... Чёрт. Я торопливо ощупала джинсы, ладони вспотели. Но, к счастью, он оказался в сумке. Как и всё остальное. Я вытащила сигареты, с трясущихся пальцев выскользнула одна. Закурила, сделала глубокую затяжку и выпустила дым в сторону воды. Губы скривились в сухой, язвительной усмешке.
— Ну, повезло тебе, — бросила я, не глядя на Майка. — Намокла только я. Рыцарь, черт побери.
Майк, всё ещё тяжело дыша после купания, сел на траву, выжал край футболки и взглянул на меня с прищуром. Этот взгляд ощущался знакомым. В его рюкзаке завибрировал телефон. Он быстро достал его, взглянул на экран и ответил, отведя взгляд в сторону:
— Salut. Je te rappelle plus tard, je suis un peu occupé là.
(Привет. Я тебе позже перезвоню, я немного занят.)
Он убрал телефон обратно и усмехнулся.
— Вот уж не думал, что прогулка по парку закончится спасательной операцией.
Я резко подняла брови и язвительно усмехнулась и хрипло выдохнула:
— Обычно я не знакомлюсь с теми, кто швыряет меня в реку.
— Ты была на грани истерики, — пожал он плечами. — Кричала на воду так, будто она тебя лично обидела. Я просто немного помог... остыть.
— Ах, значит, это такая терапия? Толкаешь людей в воду и ждёшь, что они скажут спасибо?
— Ну, ты жива. Всё ещё кричишь и пинаешь камни? Нет. Значит, сработало.
Я посмотрела на него с прищуром, но злилась уже не всерьёз. Он вытянул руку вперёд:
— Майк.
Я сделала ещё одну затяжку, выдохнула дым и нехотя кивнула, не убирая руки с земли:
— Лина. Но если ещё раз попытаешься помочь таким способом— утоплю.
Он тихо засмеялся. Было в этом что-то странно уместное. На секунду даже стало легче.
Но этот момент прервала вибрация — теперь уже от моего телефона. Глухо заурчал в сумке. Звонок. Джеф. Я посмотрела на экран, тяжело выдохнула. Ожидала услышать крики. Упрёки. Панический гнев. Но вместо этого...
— Как ты? — спросил он тихо, едва слышно.
Я опустила взгляд. Голова гудела, одежда прилипла к телу. Рядом сидел почти незнакомый парень, а внутри всё было в клочьях.
— В порядке, — ответила я после паузы. — Уже почти.
— Ты... ты приедешь домой?
Я прижала пальцы к виску. Вздохнула и с трудом выдавила:
— Скоро... скоро приеду.
— Уже уезжаешь? — спросил Майк, когда я спрятала телефон обратно в сумку и поднялась на ноги.
Я махнула влажными волосами и досадно выдохнула:
— Да. Сказка кончилась, пора возвращаться в реальность.
— Жаль. Было весело, — с лёгкой ухмылкой сказал он.
— По-своему, — усмехнулась я и поправила лямку сумки на плече.
— Береги себя, Лина.
— Ты тоже, Майк.
Мы обменялись короткими взглядами. Ни к чему не обязывающими, но почему-то будто важными. Я пошла к машине, чувствуя, как одежда холодит кожу. Волосы липли к шее.
Как только я подъехала к дому, сердце неприятно сжалось. На скамейке у подъезда сидел Джеф, облокотившись на спинку, будто ждал здесь часами. И чуть дальше, в тени деревьев, виднелась машина Алекса. Мотор был заглушён. Я остановилась, задержалась за рулём. Секунду просто сидела, вглядываясь в его силуэт. Джеф поднялся, когда заметил машину. Заглушила мотор. Рука потянулась к ручке двери, но прежде чем я смогла открыть её сама, Джеф уже рванул навстречу и распахнул её первым, подставляя руку.
— Я сама, — огрызнулась я, выдернув руку из его до того, как он успел дотронуться.
Он не стал спорить, но когда я вышла, легко выхватил у меня из рук сумку. Я прикусила язык, раздражённо выдохнула и пошла вперёд. Пусть. Не хватало ещё сцены на весь двор.
Подъезд встретил нас привычной прохладой. Мы вошли в лифт, и между нами снова повисло неловкое молчание. Мои пальцы сжались в кулак, глаза упёрлись в металлическую стенку напротив. В отражении я видела и себя, и его — он стоял чуть сбоку, уставившись в панель с кнопками. Я выдержала паузу, но не выдержала напряжения.
— Где Алекс?
— У меня. Ждёт. Он тоже хочет поговорить.
Его голос был ровным, почти лишённым эмоций. Почти. Я слышала в нём усталость. Тяжесть. То, как он выбирал слова, чтобы не надавить. Чтобы не сорваться. Это злило ещё больше. Мне захотелось вырваться из этого лифта, из этого подъезда, из этого города. Из этого разговора, который ещё даже не начался.
Джеф отпер дверь дубликатом, что-то обыденное. Вошла и позволила родному запаху окутать меня. Моя квартира пахла тем, чего мне не хватало весь день: тишиной, привычными вещами, спокойствием — пусть и обманчивым. Я сбросила кеды у порога, прошла на кухню, молча взяла сигарету из старой пачки, что лежала на подоконнике, и чиркнула зажигалкой.
Первую затяжку сделала глубоко — почти до боли в груди.
Потом открыла холодильник, налила в стакан газировку. Лёд в морозилке закончился, но и так сойдёт.
Джеф сел за стул, не произнеся ни слова, пока я делала всё это. Потом, немного приглушённым голосом, спросил:
— Как прошла репетиция?
Я пожала плечами и сделала глоток.
— Нормально. Теперь я в составе группы Скиф.
Он выдохнул — не то облегчённо, не то сдерживая раздражение — и коротко сказал:
— Поздравляю.
Тишину нарушил стук в дверь. Я не двинулась с места. Через пару секунд послышались шаги, и в кухню вошёл Алекс. Прямо, уверенно, как будто бывал здесь вчера. Он скользнул взглядом по мне, потом по Джефу, заметив напряжение в воздухе, и оперся о стену.
— Что нового? — спросил он с лёгкой улыбкой.
Джеф ответил вместо меня:
— Она теперь в «Скиф».
Алекс поднял брови и, посмотрев на меня, чуть усмехнулся:
— Ну что, пригласишь нас на концерт? Или мы в чёрном списке?
Я не сразу ответила. Стянула сигарету в пепельницу, оперлась о край стола, усмехнулась, хотя и устало, и сделав вид, что серьёзно обдумываю, прищурилась:
— Посмотрю на ваше поведение. Может, и приглашу.
Джеф и Алекс почти одновременно, словно по команде, выдохнули:
— Прости.
В их голосах не было напора, не было попытки обелить себя — только простое человеческое сожаление. От этого стало чуть легче. Я прикрыла глаза на пару секунд, затем направилась к холодильнику.
— Ладно, — бросила через плечо. — Газировка, конечно, круто, но не настолько. Пожалуй, пропущу баночку пива. Кто со мной?
— Я точно, — быстро отозвался Алекс.
— И мне налей, — добавил Джеф.
Я достала три бутылки и, хлопнув крышками о край стола, раздала по рукам. Сели как-то привычно, без суеты, будто всё это не перерыв в буре, а возвращение к чему-то давно знакомому. И всё же в воздухе висело напряжение. Но, впервые за долгое время, оно было не разрушительным — а живым, тёплым. Словно все трое мы всё ещё могли быть вместе. Пусть не как раньше — но по-настоящему.
— Ну, за что пьём? — спросила я, поднимая бутылку.
Я чуть усмехнулась, глядя на них поверх горлышка бутылки, и, с какой-то горькой, но светлой иронией, произнесла:
— За то, чтобы стеклянный купол опеки разбился... и всё вернулось на круги своя.
Алекс приподнял бровь, но всё понял, Джеф коротко кивнул. Мы чокнулись бутылками. Глухой звук стекла, и с глотком пива в груди стало чуть легче. Никаких обещаний, никаких слёз. Просто три человека, уставших от недопонимания, которые всё-таки нашли силы сесть рядом и поднять тост за свободу.
— И чтобы больше не было "мы знаем, как лучше", — добавила я и посмотрела на них с вызовом. — И чтобы ты сама себе верила, — спокойно сказал Ал. — И не убегала, когда страшно, — мягко добавил Джеф.
Я кивнула. Пусть всё не идеально. Пусть боль ещё где-то рядом. Но, кажется, этот вечер был началом чего-то нового. Или хотя бы передышкой — настоящей.