Глава 5
Смертная жизнь Брееды была не из легких. Согласно легенде, будущая богиня родилась в отдаленном уголке Спайра, в семье небогатого рыцаря. Прекрасную девушку заметил богатый барон из столицы (она, кстати, тоже называлась Спайр. У первого короля явно были проблемы с фантазией — прим. автора) и захотел взять ее в жены. Кроткая и покорная, Брееда согласилась с волей родителей, видевших в этом браке единственный способ поправить свое финансовое положение. Барон славился своей грубостью, даже жестокостью, и пьяными выходками. Изначально слабые надежды Брееды на счастливую семейную жизнь рассыпались в прах после нескольких первых дней. Муж бил ее, не разрешал выходить из родового замка. В приступах ревности барон запрещал супруге даже разговаривать со слугами, жившими и работавшими у него.
Но, несмотря на скотское отношение мужа, Брееда делала все возможное, чтобы быть хорошей женой и вызвать его одобрение. Она родила барону двух сыновей, здоровых и сильных двойняшек. Но каждый раз, посещая храм, Брееда молилась об одном: о смерти мужа. Она мечтала о свободе для себя и своих детей, которых барон воспринимал лишь чуть теплее, чем свою благоверную. Однажды во время пира в замке он в опьянении выхватил ребенка из рук жены и швырнул в стену. Мальчика спасло только то, что мать успела его подхватить, а барон был слишком пьян, чтобы бросить как следует. После этого Брееде запретили видеться с детьми.
Не зря некоторые считают, что она — опасная богиня. Не каждый сможет так долго и сильно ненавидеть.
Так прошло несколько лет. Все редкие попытки Брееды пойти против мужа заканчивались выбитыми зубами и сломанными конечностями. Дети подросли, а сама она все так же молилась о смерти супруга. Но боги оставались глухи к ее молитвам, пока однажды не произошло кое-что необычное.
На очередном пиру упившийся до невменяемого состояния барон поспорил с одним из гостей. Обнажив меч, он собрался зарезать собственного сына. Мальчик был обречен, но в последний момент Брееда встала между ними. Клинок пронзил ее сердце. После этого убийства барона разорвали его же слуги, уставшие от зверств и издевательств своего господина. Никто не попытался вступиться за барона. В основном гости просто покидали замок, а остальные стояли и смотрели на убийство.
Очередная капля шлепнулась за шиворот Визару. Он поморщился. Дождь уже прошел, но с деревьев еще ощутимо капало. После гостеприимства шепского градоправителя дорога казалась особенно тяжелой и неприветливой.
После похорон леди Джейт Гримберт словно «сдулся»: с его лица не сходило недовольное выражение, в пшеничных волосах появились седые пряди, да и статная фигура мага будто усохла. Сам градоправитель и вовсе выглядел убитым наповал. Но это не помешало ему напоследок сильно выручить Виза с Лиской. Нахезис Четвертый направил их к надежному человеку, у которого люди ди Манселла нескоро их отыщут. Это был верховный жрец в каком-то храме на границе территорий Омно и Веефа. Некто отец Лассааф.
Услышав это имя от Его Светлости, Гримберт сделался еще мрачнее. В ответ на расспросы он бросил лишь неопределенное: «Что-то знакомое. Только не могу понять, где встречалось».
Но за ту неделю, что они провели в пути, никаких признаков погони действительно не обнаружилось. Так что хотя бы одна положительная сторона во встрече с отцом Лассаафом точно была. Даже тающий снег и непостоянная погода не могли испортить Визу ожидания безопасности и хотя бы пары дней в сухости и сытости. Зато вот Лиска ныла не переставая. Конечно, после случая в Шепе она немного поутихла, но все же не настолько, чтобы не жаловаться совсем.
— Где это видано — дождь в конце зимы? Что вообще за место этот восток? — бормотала она себе под нос. Впрочем, даже сестра приободрилась, когда маг объявил, что до обители осталось меньше двух дней.
Правда, это означало еще и то, что Визару придется временно прекратить ставшие было регулярными занятия с Гримбертом. Вееф и окрестности считались местами с самой суровой инквизицией. За малейший трюк всех троих могли сжечь вместе с конями. Даже мысленная речь в центре Веефа была под запретом. Хорошо, что в сам город им не надо.
Веефский храм бога рек и озер — один из самых старых во всей Дольции. Здания в обители выглядели скромно и аскетично, и впечатление храм производил скорее приятное.
Навстречу путникам вышел совсем еще молоденький послушник, даже моложе двойняшек.
— Вы, должно быть, гости, о которых предупреждал Его Светлость? — Осведомился он, внимательно разглядев троицу. — Отец Лассааф ждет вас.
«То есть они даже обсохнуть нам не дадут?» — слегка раздраженно подумал Визар. Слишком громко подумал: Гримберт и А Лиса услышали. Судя по хмуро сдвинутым бровям сестры, ее посетила та же самая мысль. Зная Лиску, Виз не сомневался, что еще немного и она заставит послушника их покормить и обогреть в ультимативном порядке.
«Спокойствие, спокойствие!» — сказал Гримберт. — «Думаю, мы недолго пробудем у верховного жреца. По крайней мере, надеюсь. О чем нам с ним говорить?»
Но А Лиса все же не выдержала.
— Что ж нам так с конями и идти? А по лестнице как?
Юноша смутился, покраснел и принялся оправдываться. Визар не дал сестре насладиться его мучениями и с улыбкой сказал:
— Не обращайте внимания. Моя сестра устала с дороги. У вас есть конюшня? Позаботьтесь, пожалуйста, о наших лошадях.
Послушник торопливо закивал, что-то забормотал и так бы, наверное, и стоял, если б не подошел старший жрец.
— Ты чего медлишь, блаженный? Ну-ка шевелись, отец Лассааф уже наверняка заждался! Вы уж извините, господа, — он в обители всего две недели, еще не привык к здешней жизни.
— Мы понимаем, понимаем, — покивал Гримберт. По его мрачному лицу не было понятно, недоволен он этим маленьким происшествием или чем-то еще.
— Не будем заставлять отца Лассаафа ждать так долго. Может быть, вы спасете положение? — С этими словами Визар вручил поводья жрецу. Тот разве что не позеленел, но возражать не стал.
— Прошу за мной, — пискнул послушник и повел их к длинному белому зданию, где, похоже, располагались жреческие кельи.
Осторожно придерживая полы одежд, чтобы не запачкать их известковой крошкой, он открыл входную дверь.
— Здесь живут жрецы и послушники. На нижнем этаже находятся кельи тех, кто повыше рангом, а остальные ютятся наверху.
— Ранг? У вас такое строгое разграничение? — поднял брови Гримберт. — Я побывал во многих обителях, но такую систему вижу впервые. Обычно жрец может занять любую пустующую келью.
Теперь настал черед послушника удивляться. Он ничего не сказал вслух, но по его лицу было понятно, что он никогда прежде не слышал о подобном. Так ничего и не ответив, послушник повел их в самый конец длинного коридора.
— Отец Лассааф принимает прямо в келье? Не лучше бы было обзавестись приемной? — спросила А Лиса себе под нос, но так, что все услышали.
Визар думал, что послушник оскорбится, но нет. Он вновь покраснел до ушей и пробубнил:
— Он обычно там и встречает гостей, но уж очень вы поздно приехали... Отец Лассааф уже готовится ко сну.
Дрожащей рукой послушник постучал в дверь.
— Войдите, — раздался голос изнутри. Даже приглушенный дверью, он звучал как у хищника, почуявшего добычу. Не к добру это. Визар был готов поспорить на тысячу золотых, что у этого отца Лассаафа на них какие-то свои виды.
Дверь открылась, и перед путниками предстал пожилой мужчина за столом. Его татуированная лысина тускло отсвечивала среди ламп. Подозрения Визара укрепились. Ему верховный жрец сразу не понравился. Может быть, своей кошачьей вкрадчивостью, может, своим проницательным взглядом, словно просчитывающим судьбу каждого из них на тысячу ходов вперед. Да и слабо он походил на человека, одним глазом уже видящего сны.
— Добрый вечер, лорд Ассемпло. Да осветят звезды ваш путь, — проговорил настоятель все с той же хищной интонацией.
«Лорд?» — переспросила Лиска. От удивления она даже дернула головой в сторону мага, но вовремя спохватилась. И все же Визару показалось, что отец Лассааф уловил ее едва заметное движение.
«По легенде, которую нам придумали, я — опальный шепский лорд, попавший в немилость леди Фабианы, а вы — мои дети. Так что отзывайтесь на «лорда» и «леди», ясно?»
— Рад видеть вас в моей скромной обители, дети мои, — продолжал верховный жрец елейным голосом. — Боги в своей милости будут рады предоставить вам убежище.
«Ишь какой наглый, уже от лица богов вещает!» — буркнула Лиса.
Визар не ответил. С его места было хорошо видно лицо Гримберта. Оно отражало те же смутное беспокойство и напряжение, которые наверняка были написаны на лбу у Виза. Только теперь в глазах у мага появилось и узнавание. Но на все мысленные вопросы Гримберт отвечал молчанием.
— Вы ничуть нас не стесните, можете оставаться в обители, сколько пожелаете. Или сколько потребует необходимость. — Тут отец Лассааф гаденько улыбнулся, явно намекая на их «опалу».
— Благодарю тебя, гостеприимнейший из жрецов, — склонил голову Гримберт. — Быть может, есть какие-то правила, которые нам, как гостям, следовало бы соблюдать?
— Разумеется, милорд. Именно об этом я и хотел поговорить в первую очередь. Во-первых, это касается вас, миледи. — Его взгляд остановился на Лиске. Визар почти физически почувствовал, как ей хочется скорчить жрецу рожу.
— Вы считаете, что я могу как-то нарушить спокойствие вашей обители? — спросила сестра медовым голосом. Еще немного, и она вцепится отцу Лассаафу в лицо.
— При всем уважении, миледи, не исключаю такого сценария. Присаживайтесь же, господа. Я распорядился, чтобы нам подали ужин. — Верховный жрец указал указал на удобные с виду стулья и компактный диванчик. — Разумеется, меры в отношении вас, миледи, будут приняты исключительно в силу пола, а не в силу вашего характера, о котором я, признаться, не имею представления. Сами понимаете, женское присутствие искушает жрецов и в особенности послушников...
— Что вы, я совсем не в обиде, — опустила глаза А Лиса.
«Назло этому ублюдку сегодня же найду себе жреца на ночь!» — сказала она. Визар чуть не подскочил на месте.
«Совсем с ума сошла?! Мало тебе текущих проблем?» — В этот момент он был готов откусить сестре голову.
«Да расслабься ты. Уж и пошутить нельзя!»
«После Шепа я от тебя готов ожидать какой угодно глупости».
— ... уверяю вас, там вас ожидает достойный уровень комфорта.
«О чем это он?» — хором спросили двойняшки.
«Болтать надо меньше, — недовольно отозвался маг. Выдержав паузу, он все же смягчился. — Лису поселят в гостевые апартаменты».
— Благодарю за гостеприимство, отец мой. Безусловно, я понимаю вашу ситуацию.
«Я голодна как волк! Когда уже принесут еду?!».
В этот момент, словно услышав ее мысли, подали ужин. Да, с провизией в обители проблем не было: трапеза была более, чем обильна. Визару стоило больших трудов не наброситься на еду, как дикий зверь.
— И еще один момент. Все оружие придется сдать на время пребывания в обители. Мы — мирные люди и чтим свою безопасность и безопасность посетителей.
— Но, отец мой, гостевые апартаменты ведь вне территории обители, — возразила сестра, невинно хлопая глазами. — Мы можем оставить наше оружие там.
— Прошу вас, миледи, не придирайтесь к словам, — отмахнулся верховный жрец, снисходительно глядя на А Лису. — Вы же поняли, что я имел в виду. Не беспокойтесь, ваши вещи вернуться к вам, как только надумаете покидать нас. В обители есть специальное хранилище.
Лиска сделала такое идиотски-доверчивое лицо, что Визар едва не рассмеялся.
— Конечно, отец мой, я все понимаю. Мы сделаем, как вы скажете.
«Да, попытка провалилась», — мысленно прокомментировал Гримберт.
Да уж, не то слово. Ситуация нравилась Визару все меньше.
— Я вижу, вы устали, — бархатистым голосом произнес отец Лассааф. — Сейчас я позову послушников, и они покажут вам ваши комнаты.
* * *
А Лису вел тот же послушник, что и встречал их по прибытии. «Гостевые апартаменты» оказались небольшим продолговатым домиком, одним из нескольких рядом с обителью. У двери стояли два могучих жреца. Их вид Лиске очень не понравился.
— Меня заключают под стражу? — Холодно спросила она у послушника.
Споткнувшись на ходу, тот что-то забормотал себе под нос.
— Что, что? Если ты говоришь мне, то говори громче. — Она демонстративно приложила руку к уху.
— Отец Лассааф сказал, что это для вашей же безопасности... Апартаменты все же на отшибе, — промямлил парень чуть погромче.
В этот момент ощущение пристегнутых к предплечьям и икрам кинжалов подарило А Лисе небывалый прилив бодрости. Что бы ни значили все эти странные распоряжения, надо сегодня же бежать из этого места. Если эти громилы у входа намерены ее задержать — им же хуже!
«Дай боги, чтобы Гримберт с Визаром тоже надумали бежать этой ночью!»
При виде входящей девушки стражи не шелохнулись. Они стояли, как статуи.
Приняв ванну, А Лиса полностью оделась и легла в кровать. Пусть думают, что она спит.
Все-таки хорошо, что гостевые апартаменты не предназначены для того, чтобы насильно кого-то удерживать. Единственное окно выходило на лес. Правда, открывалась в нем только крошечная форточка. Но они еще не подозревают, с кем связались!
Перед тем, как лечь, Лиска приняла противоядие. На всякий случай. Его она «позаимствовала» у сестры, отправляясь в путь. Это было одно из самых простых универсальных зелий. Оно не спасало от изощренных ядов, но самые простые и слабые обезвреживало. Хотя не похоже, чтобы их собрались травить. Слишком много демонстрации силы. Опять же, эти стражи.
Дожидаясь глубокой ночи, А Лиса чуть не заснула. Окончательно провалиться в сон помешала луна, светящая прямо в глаза.
Выскользнув из постели, Лиска как можно тише запустила руку в седельную сумку. Пошуршав там, девушка выудила позвякивающий набор отмычек.
«Если не поможет, выбью стекло». Но этого, к счастью, не потребовалось. Замок на окне оказался неплохим, но все же не настолько, чтобы опытная воровка не смогла с ним справиться. Пара трюков и рама поддалась.
Вся увешанная сумками, Лиса двинулась к окну. Перебросила сначала вещи, потом слезла сама. Аккуратно закрыла створки.
Теперь нужна лошадь.
* * *
Всю дорогу до кельи лицо Гримберта выражало все то же беспокойство. Нахмуренные брови, поджатые губы, пальцы крутят правый ус — все это не предвещало ничего хорошего. Похоже, троица умудрилась попасть из огня в полымя.
Догадки Виза подтвердились, когда уже в комнате маг мысленно рыкнул:
«Я вспомнил, что это за тип!»
Таким злым Визар его еще не видел. Впрочем, он понимал, что злится маг на себя. Еще бы! Гримберт, гордившийся своей отменной памятью — и вдруг такой прокол!
«Мы в большой опасности, мальчик. Этот жрец тоже охотится за ребенком. Надо бежать сегодня же».
«Неужели Нахезис нас подставил? И как же Лиса? Надо ее предупредить».
«Нет времени. Нас могут подслушивать даже сейчас. Надо бежать срочно. Уверен, Лиса тоже что-то подозревает. Остается только молиться, чтобы она пришла к тому же решению, что и мы. Что же до Нахезиса, уверен, что он не в курсе всех интриг Лассаафа. Весь последний год он был озабочен болезнью леди Джейт и вряд ли видел что-то дальше границ Шепа. По крайней мере, мне хочется в это верить».
Дело принимало совсем неприятный оборот. Только убежденность в том, что сестра тоже почуяла неладное, заставила Виза не спорить. Но если на выходе она не присоединится к ним, Визар развернется и поедет к гостевым апартаментам. Он вытащит Лиску, с помощью мага или без нее.
«Ну и как мы отсюда сбежим?»
При мысли о побеге у Виза перед глазами встала картина из приключенческих книжек: они с Гримбертом связывают простыни и одеяла и спускаются на них со второго этажа.
«В путешествии с магом есть свои преимущества», — подмигнул Гримберт.
«И нас не сожгут заживо?»
«Не успеют, мы ведь не в городе. А здесь стражников с определителями магического воздействия нету. Пока отдохни, прими ванну. Пусть они заснут».
В назначенный час Визар и Гримберт собрались и открыли окно, стараясь шуметь как можно меньше. К изумлению Виза, маг тут же встал на подоконник, согнувшись в три погибели, и шагнул на улицу. Он действовал так уверенно, будто шел в соседнюю комнату. Разумеется, Визар тут же выглянул в окно. Гримберт стоял напротив, как ни в чем не бывало, и притопывал ногой.
«Ты подашь мне сумки или так и будешь пялиться?» — спросил он с добродушным любопытством.
Визар послушался, а затем вопросительно уставился на мага. Полезное заклинание, наверняка пригодится не раз. Хотя бы даже для того, чтобы скрыться от людей отца.
«Сейчас не время учиться, тем более, что заклинание не из легких. Полезай ко мне!»
Не без страха Виз перевалился через подоконник. Но опасался он напрасно — ноги словно коснулись утоптанной земли. Со своими сумками на плечах Визар последовал за Гримбертом. Тот как будто спускался по невидимой лестнице. «Ступеньки» под ногами чуть прогибались, а под конец Виз стукнулся обо что-то пяткой. «Что-то» взвизгнуло и, скуля, отползло с дороги.
Прошептав несложное заклинание, он зажег магический огонек. Огонек получился тусклым и дрожащим, но Визара охватило такое ликование, словно он в одиночку сдвинул гору. В неверном свете они разглядели давешнего послушника. Поняв, что его раскрыли, тот тихонько ойкнул и попятился. Аккуратно наступив на полу его рясы, Гримберт шепотом спросил:
— Ну и что ты под окнами делал? Отвечай, живо!
Вопреки ожиданиям, послушник растерял всю свою застенчивость.
— Не гневайся, маг. Я хотел вас предупредить. Думал залезть наверх и постучать в окно, да не знал, как. Вам грозит смерть, отец Лассааф собрался вас убить! Я сам слышал его разговор с кем-то из старших жрецов. Чем-то вы ему дорогу перешли, и сильно, видать, его планы нарушили, — выпалил он на чародейном языке, еле дыша от страха.
— Отведи нас на конюшню, — велел Гримберт. Оглянувшись на Визара, он мысленно добавил:
«Здорово, конечно, что у тебя получилось, но время ты выбрал крайне неудачное. Вот свалишься без сил в самый ответственный момент — и что мы будем делать?»
Только потушив свой огонек, Виз осознал, сколько сил из него вытянуло это, казалось бы, простое заклинание. Да он еле держался на ногах! Действительно, не рухнуть бы на землю.
Визар едва сдержал вздох облегчения, увидев у конюшни тихо ругающуюся девицу с копной светлых волос. Лиска! Догадалась все-таки, сбежала. Почуяв их приближение, сестра резко развернулась. Лезвие кинжала отблескивало в лунном свету. Впрочем, когда Виз с Гримбертом подошли, Лиса узнала их и немного расслабилась. А вот послушника она живым отпускать не собиралась. Не успел парень опомниться, как острие оказалось у его горла.
— Может, прирезать его, чтобы не выдал? — спросила сестра, нажимая чуть сильнее. Лицо послушника смертельно побелело, казалось, он готов упасть в обморок в любой момент.
— Нет времени! — шикнул на нее Гримберт. — Надо уносить ноги!
Они быстро оседлали коней и погрузили свои пожитки. В самый последний момент послушник, о котором Визар успел забыть, дернул его за рукав.
— В чем дело?
— Вы... вы забыли... — Пряча глаза, юноша указал на сваленную под деревом груду чего-то, напоминающего необычный хворост. Только приглядевшись, Визар сообразил, что это их оружие.
— Ты как добыл его, парень?
— Так... меня охранять хранилище поставили... — Сконфуженная улыбка.
— Вот за это тебе спасибо! — От радости Виз даже громко прищелкнул пальцами. За это он тут же получил тычок под ребра от А Лисы.
Вскочив в седло, Визар хотел было пустить коня галопом, но вовремя вспомнил о грозящих проснуться в любой момент жрецах и перешел на рысь. Конь двигался на удивление бесшумно. Виз даже проверил, не наложили ли на него какое-то заклинание. Но нет, никакой магии. Удивительно!
«Ты так и будешь плестись еле-еле или, может, поторопишься?» — Ядовитый голос Лиски так и ввинтился в мозг.
«Я не хочу шуметь!»
«Братик, милый, не будь идиотом. Тот милый юноша, которому я чуть не перерезала горло, обмотал копыта тканью».
«Вот видишь, а ты убить его хотела».
Какое-то время они ехали в молчании. А потом стук множества конских копыт всполошил ночной лес. Погоня!
* * *
Только заслышав звуки преследования, Лиска приняла решение сражаться. Она начала было разворачивать коня, но Визар тронул ее за руку:
— Помнишь, что было в Шепе? — шепотом спросил он. — Уверена, что не лучше будет скрыться?
Их взгляды встретились. Голубые глаза Визара смотрели спокойно, уверенно. А Лиса вновь прокрутила в голове столкновение со Звездным Полом и Джином Демоном. Если бы не слепое везение, они бы не выбрались из той переделки. А все из-за ее упрямства и безрассудства. Хочет ли она, чтобы это повторилось вновь?
— Наверное, ты прав, — медленно проговорила она. — Поехали.
— Поздно. — С этими словами Гримберт спешился. — Они уже здесь.
И действительно, среди деревьев показались первые жрецы. Двое тут же схлопотали по метательному ножу в глаз. С удивлением Лиса увидела на врагах броню. Обет же запрещает им носить доспехи и любое оружие, кроме посоха!
Но размышлять об этом времени не было: подоспела следующая партия преследователей. Они оказались куда проворнее, так что один нож лишь слегка зацепил плечо противника, а второй и вовсе пропал в лесной чаще, не причинив никакого вреда всаднику. Кому-то из жрецов даже удалось подсечь ноги коню Лиски, так что тот споткнулся. От неожиданности она вылетела из седла.
Но, несмотря на жесткое приземление, в этом были и свои плюсы. Теперь А Лиса волчком кружилась по земле, заставляя врагов наталкиваться друг на друга на тесной поляне. Одного из зазевавшихся жрецов Лиска даже сдернула с коня, ухватив за ногу. Пока противник не успел опомниться, А Лиса перерезала ему горло. Телом жреца она загородилась от следующего врага. Меч противника на мгновение застрял, и этого Лисе хватило, чтобы выдернуть из седла и его.
— Да, плоховато они своих готовят. Нарушаете обеты, хоть делайте это качественно! И такие хорошие дос...
Договорить А Лиса не успела, потому что ей внезапно попался как раз «хорошо подготовленный». Он никак не давал ей сократить дистанцию, чтобы как следует атаковать кинжалами. Они с противником кружили по поляне, ставшей заметно свободнее. Каждый выискивал слабое место другого. Внезапно Лиска заметила маленький зазор в доспехах жреца. Вильнув в сторону, она метнула кинжал. Куда лучше было бы использовать стилет, но достать его означало отвлечься и, вполне возможно, остаться без головы.
Клинок вошел в плечо врага неглубоко, но достаточно, чтобы тот отвлекся и получил вторым кинжалом в глаз.
С удивлением А Лиса осознала, что этот жрец был последним. Остальные либо разбежались, либо их добили Визар с Гримбертом. Отец Ласааф лежал на земле, неподалеку от мага. Мертв.
Все трое были заляпаны кровью и грязью, тяжело дышали. В наступившей тишине слышалось только, как всхрапывали перепуганные кони. Крикнула, пролетая, птица.
— Помолимся, — предложил Гримберт. — Убивать служителей богов — грех, а мы их вон сколько уложили.
Все преклонили колени и немного постояли в молчании. На молитву было потрачено куда меньше времени, чем требовалось, но задерживаться не стоило: оставшиеся в обители жрецы могли в любой момент прислать подкрепление.
Пока Визар с магом вытирали оружие и успокаивали коней, А Лиса воровато оглянулась. Отлично, никому нет до нее дела. Тогда она приблизилась к телу отца Лассаафа и стащила с его пальца кольцо. Его Лиска приметила еще при первой встрече, и все это время блеск кольца не давал ей покоя...
— Ты идешь, или за тобой на обратном пути заехать? — спросил Визар, подражая обычной для А Лисы манере.
— Иду я, иду.
Кольцо приятно грело руку.
* * *
Весна подготовила Сьисоли неприятный сюрприз. За пару дней навалило вдвое больше снега, чем, наверное, за всю зиму. Метель бросала в лицо Ангелу целые горсти белых хлопьев. Да, вечер для выхода он выбрал крайне неудачно. Но другого у Ангела не было: Дейриш решил покинуть город и сообщил об этом только накануне, то есть сегодня днем.
Сразу за Сьисоли были десятки километров открытой местности. Остаться инкогнито вряд ли получилось бы, особенно с обострившейся у мага в последнее время паранойей. Так что Ангел видел только два варианта действий: надавить на Тану и похитить ребенка сегодня же или притвориться крестьянином и вступить в армию Дейриша.
Демон выбрал второе. Это сразу же решит множество проблем: станут ненужными прятки с Дейришем и его сестрой, полученную информацию не надо будет переводить с Таниного языка на нормальный. Правда, для того, чтобы сойти за коренного долцийца, нужно будет кое-что поменять, и при одной мысли об этом у Ангела начинало ныть сердце.
План с Таной Ангел уже посчитал проваленным. Недельный срок, обещанный Фениксу, давно прошел, и дело было не только в полной бестолковости кормилицы. Некоторое время назад Ангел поймал себя на мысли, что не хочет втягивать Тану еще и в дела Детей Пепла. А после разговора с Охотницей осознал, что и сам бы рад от них отделиться. Не сейчас, так потом, когда добудет ребенка.
А Тана... Удивительно, но та, кто еще совсем недавно казалась ему уродливой пародией на женщину, теперь вызывала сочувствие и желание защитить от типичной для Дольции грызни. Рядом с Таной Ангел в кои-то веки чувствовал себя спокойно. Так, будто вернулся домой. В безопасность. Где нет ни подковерных интриг, ни кровной вражды, ни опасного мага-параноика, пытающегося наложить лапу на все и вся...
Даже уродство Таны его больше не отталкивало. Ее оптимизм, ее способность восхищаться самыми обыденными вещами настолько завораживали демона, что он перестал обращать внимание на внешность.
Найдя нужную дверь, Ангел постучал. Хорошо иметь знакомства в городе.
Дверь приоткрылась. В проеме показался глаз. Скользнув взглядом вверх, к лицу Ангела, хозяин зазвенел цепочкой. Вскоре перед демоном предстал лысый толстяк. Приветливо похлопав Ангела по плечу, он сделал приглашающий жест.
— Старина! Давненько ты у нас не был! А я уж удивился, кого это в неурочное время принесло. Какими судьбами?
Ангел долго молчал, сосредоточенно вытряхивая снег из капюшона плаща. Наконец он произнес надтреснутым голосом:
— У тебя найдется, чем отрезать вот это?
Глаза толстяка, казалось, готовы выскочить из орбит.
— Твои... Но зачем?
Ангел смерил его мрачным взглядом.
— Не из озорства, уж поверь. Я заплачу.
Собеседник замахал руками.
— Да что я, зверь, за такое деньги брать? Ты садись, сейчас что-нибудь придумаем. Зеркало нужно?
«Ты издеваешься?!» — хотелось спросить Ангелу в первую очередь. Но, немного подумав, он кивнул:
— Неси.
Толстяк ненадолго скрылся в соседней комнате. Вернулся он с большим зеркалом и пилой.
— Как думаешь, возьмет?
— Давай уже!
Рог отозвался отвратительным визгом. Ангел поморщился. Больше всего на свете ему хотелось вскочить с места и вылететь на улицу. «Нельзя, нельзя», — твердил он себе, старательно отводя взгляд от своей головы в зеркале. И все же кое-что заметил.
— Пили ниже. Их не должно быть видно совсем.
— Я же не хочу тебе полголовы стесать!
«Лучше бы стесал».
Несколько волосков упали на колени, задетые остро отточенным лезвием. Прекратился визг пилы. От неожиданности Ангел резко накренил голову вправо: оставшийся рог перевесил.
Демон посмотрел в зеркало. Да, теперь он напоминал криво обкорнанный куст. Отвратительно. А ведь когда-то его рога считались самыми красивыми в деревне. Именно из-за них его выбирали тотемом из года в год, из-за них вокруг Ангела то и дело вились сверстники.
Возобновился визг. В этот раз толстяк работал быстрее. Лицо его было мрачное, сосредоточенное. Он тоже хотел побыстрее со всем покончить.
«В конце концов, не так уж все и плохо. Зато теперь меня не потащат на костер, стоит мне снять капюшон».
Наконец и второй рог остался в руке у толстяка. Теперь на голове у Ангела было только два жалких пенька, которые можно было легко прикрыть шляпой.
Он взглянул на свое отражение. В горле стоял ком.
* * *
— Кстати, где ты была в День Всех Богов, ближе к рассвету?
Вопрос застал Мозраэну врасплох. Мгновение назад они обсуждали левитацию мелких предметов: в пути Дейриш наконец сдержал обещание и начал учить сестру основам магии. Сперва настороженная, с каждым занятием полудриада все больше воспринимала уроки как должное. Дейриш был нетерпеливым учителем: после каждой промашки он срывался на крик, мерил шатер шагами и вопрошал богов, за что ему такая бестолковая ученица. Но уже привыкшая Мозраэна просто пропускала все это мимо ушей. Крики и упреки — малая цена за знание, о котором она мечтала с самого детства.
И вот теперь, прямо посреди фразы Дейриш замер посреди шатра и вперил сестру горящий взор змеиных глаз.
— Ты что, мой хозяин, чтобы перед тобой отчитываться? — спросила Мозраэна, не отводя взгляда. За ее надменностью крылся, однако животный страх: по спине катились капли пота, а внутренности словно завязали в узел. О боги, если только брат узнает о ее клятве...
Быстрее молнии Дейриш подлетел к полудриаде. Ухватив Мозраэну за шиворот, он волоком вытащил ее наружу. Резкий порыв ветра обдул лицо.
— Повторяю еще раз. Где ты была в День Всех Богов, дрянь?! — заревел маг на весь лагерь. От шума зашевелились завернувшиеся в плащи крестьяне, которых Шиза завербовала в армию Дейриша. Сама наемница тоже вынырнула из тени и подошла поближе. Из второго шатра выползла заспанная Тана. К груди она прижимала такого же заспанного ребенка.
— А я еще раз повторяю, что я не обязана сообщать тебе о каждом своем шаге, — прошипела Мозраэна, пытаясь вывернуться из железной хватки брата.
Шиза широко улыбнулась, потягиваясь. Ее зубы блеснули в тусклом свете тлеющих углей костра.
— Конечно, не обязана, дорогая... Но ты давала присягу, разве нет?
Обычно Дейриш приходил в ярость, стоило кому-то заговорить от его имени. Теперь же он только важно кивнул. Мозраэна бросила тревожный взгляд на Шизу. Неужели она приобрела большее влияние, чем полудриада? А ведь действительно, брат почти не срывает зло на наемнице, только ворчит немного. Не устроил истерику, что Шиза привела слишком мало новобранцев. Можно даже сказать, что Дейриш... уважает ее? Когда это успело случиться, да еще так, что Мозраэна не заметила?
А может... Да нет, вряд ли... И все же не исключено, что именно Шизе полудриада обязана столь пристальным вниманием со стороны брата. Не сказать, чтобы у Мозраэны с ней такие уж теплые отношения. Но сознательно подставлять ее ради сомнительной перспективы остаться единственным разумным человеком в лагере? С другой стороны, все может быть...
— Отвечай, где была, живо! — рявкнул Дейриш.
— Что за дурацкая привычка повышать на меня голос, дорогой братец? — Но дальше увиливать не было смысла. Встретившись взглядом с магом, Мозраэна сказала на чародейном языке:
— Шум праздника был мне в тягость. Почти весь вечер я провела на крыше, в самом уединенном уголке. Ты же сам видел меня там!
Вертикальные зрачки Дейриша сузились. На миг полудриада подумала, что он проглотил эту полуправду. Но потом брат прищурился и медленно проговорил:
— А после? Я видел, ты куда-то ушла. А потом вернулась, уже после соединения Дня и Ночи. Так где ты была? На чародейном!
«Черт бы побрал твою подозрительность, шакал!» — подумала Мозраэна, слушая стучащую в висках кровь и пытаясь унять бешеный ритм сердца.
Что ж, пришло время проверить миф о том, что невозможно солгать на чародейном языке. Миф оказался реальностью. Едва полудриада открыла рот, чтобы произнести первые слова, как ее горло словно сжали невидимые тиски. При второй попытке все внутри пронзила такая невыносимая боль, что Мозраэна откинулась назад, хватая ртом воздух. Глаза мага торжествующе блеснули.
— Ага! Ты лжешь! Так где ты была вчера?
И полудриада решила сдаться. На милосердие брата она, конечно же, не надеялась, но и играть на руку этому улсартсинскому солдафону не хотела. Но и тут ее постигла неудача: Мозраэна поклялась никому не говорить о допросе. Еще одна попытка нарушить клятву — и ее можно хоронить.
— Ну же? — Шиза чуть приподняла бровь. Она вальяжно расположилась совсем рядом с Дейришем. Вся фигура наемницы так и лучилась довольством и уверенностью. «За что же она так меня невзлюбила? Или мне только кажется?»
— О, я понял, я понял, что произошло! — воскликнул маг, театрально вскидывая руки. Мозраэна бесформенным кулем повалилась на землю. — Ты, лживая тварь, ты встречалась с врагами! Признайся, вы строили козни против меня, да?! Коварная змея, ты замыслила мое убийство! О, неблагодарная!..
«Если уж на то пошло, не у меня одной отец — наг», — подумала Мозраэна, но у нее хватило благоразумия не высказать это вслух.
У Дейриша еще явно был запал для дальнейшей речи, но Шиза тронула его за руку и многозначительно обвела глазами лагерь. Действительно, вокруг мага уже собралась вся «армия», включая Тану и опять начавшего хныкать ребенка. Да и шум мог в любой момент привлечь ночных хищников.
Бешено вращая глазами, Дейриш схватил сестру за белоснежные волосы. Поморщился от прикосновения к мертвой пчеле, но не отпустил.
— Вот что, — проговорил он, задыхаясь от гнева. От звучащей в голосе брата ненависти и злобы полудриаду сковал леденящий ужас. Дейриш не просто истеричный параноик, нет. Он — один из самых сильных магов Дольции, который ненавидит лично ее, Мозраэну. И может изобрести сколь угодно жестокую казнь. — Мне надоели твоя наглость, твоя беспринципность, твоя неблагодарность. Из родственных чувств я еще терпел твои выходки, но теперь, после такого вероломства...
Мозраэне хотелось закричать, расцарапать ему лицо своими кривыми ногтями, что-то возразить... Но она не смела. Да и что она могла возразить? Даже совершая ошибки, брат был уверен, что он — образец благоразумия, а уж теперь, когда Мозраэна невольно предала его...
— Ты даже представить себе не можешь, на что я способен в гневе! — Теперь Дейриш приблизил лицо вплотную к ней.
Вот уж правда. Полудриаде страшно было даже подумать, что с ней сейчас сделают.
Вдруг лицо мага озарилось широкой улыбкой. Мозраэна продолжала смотреть прямо в глаза брату, хотя больше всего на свете ей хотелось закопаться в землю. Даже Шиза со всеми ее заскоками выглядела адекватнее.
— Если ты станешь меня пытать, договор будет расторгнут! — уцепилась она за последнюю соломинку. Не помогло.
— Уж теперь-то наш договор и вовсе не имеет никакого смысла. Ты не доживешь до сладкой мести. — Все кончено. Вот ее приговор. — Позволь описать тебе, как это будет. — О боги, до чего же он болтлив! — Я прикую тебя вооон к тому деревцу и подожгу и его, и траву вокруг. Ты будешь корчиться в муках, молить о милосердии, но мы спокойно соберемся и поедем своей дорогой. И не надейся, твои путы не расплавятся раньше времени. Ребята, пакуйте вещи! Шиза, помоги.
Не успела полудриада толком испугаться, как она уже оказалась скована по рукам и ногам. Еще мгновение — и ее накрепко примотали к дереву. Последним штрихом был шмат грязи, плотно закупоривший рот. Предупредительный братец обо всем позаботился.
— Пошевеливайтесь, выступаем!
Все-таки плохо, когда в списке твоих врагов числится невероятно одаренный и умелый маг. Если уж цепи из воздуха создал, что же будет дальше?
Когда все уже было готово к отъезду, Дейриш повернулся к своим людям и провозгласил, приняв эффектную позу:
— Поглядите на это чудовищное отродье! Она — жалкая и ничтожная предательница, воплощение худших качеств, которые только могут существовать! Она пренебрегла моей добротой, моим великодушием, продалась врагам за горстку золота! — Брат плюнул ей под ноги. Больше всего на свете Мозраэна жалела, что рот забит грязью, и она не может вернуть Дейришу «должок». — За свое вероломство она будет казнена, и очень, очень жестоко! Пойдемте же, вы узрите настоящее чудо!
Под ноги ей бухнулась и котомка с вещами. Какая щедрость.
«Популист! — бросила Мозраэна вдогонку уходящему брату. — Да лучше сгореть заживо, чем слушать твои бредни!»
Эх, и отчего в Дольции так быстро тает снег?
* * *
Леди Андраэль лежала на постели в своих покоях и выстукивала по покрывалу неясный ритм. По сравнению с царившей здесь прохладой зал приемов казался раскаленной сковородой, что уж говорить об улицах города. Даже ранней весной в Диале было невыносимо жарко, хуже только в Гагошпе. Неудивительно, что в полуденные часы город практически вымирал, так что даже градоправительница могла побыть наедине со своими мыслями.
Последние пару месяцев с Ее Светлостью происходило что-то уж совсем непонятное. Что бы она ни делала, ее мысли постоянно крутились вокруг Дейриша, этого мага-выскочки... Да, это можно понять, он же главный ее соперник... Вот только мысли, приходящие в голову леди Андраэли, были совсем другого свойства...
«Меня наверняка как-то околдовали, иначе и быть не может... Я же в жизни Дейриша этого даже не встречала... Так с чего же все началось? Раньше ведь было иначе».
Ее Светлость задумалась, прокручивая в голове события прошедших недель. Впрочем, долго вспоминать не пришлось. Вполне очевидно, какое событие стало катализатором. С самого Дня Всех Богов леди Андраэль не знала покоя. Тот портрет... Он все изменил. Стоило ей подумать о маге, как все внутри переворачивалось. Сердце Ее Светлости колотилось как в лихорадке, хотелось плакать и смеяться одновременно, то и дело всплывающие мысли казались чужими. Не раз миледи замечала, что невольно высматривает Дейриша в толпе, проезжая по Диалу.
В отчаянии Андраэль перерыла все книги дворцовой библиотеки, где хоть что-то говорилось о приворотах. Таких оказалось немного (не считая огромного количества любовных романов), но кое-что нашлось в тайном отделе, посвященном магии. Книги не помогли: все описанные в них способы отличались от того, что применили к Андраэли. Все источники сходились только в одном мнении: приворожить ни разу не виденного человека очень сложно, для этого требуется высокий уровень мастерства.
Естественно, Ее Светлость никому не говорила о своем проклятии, даже верной баронессе. Еще чего не хватало!
«О, Альфаренна, помоги достойно пережить эти испытания!»
Тут в голове у леди Андраэли словно запустили механизм. Она даже села на постели. Ну конечно, как же она могла сразу об этом не подумать! Молитва. Нужна молитва. Но не дома, про себя, а в храме, с полагающимися жертвоприношениями. Быть может, даже посетить все шесть храмов, окружающих Диал. Да, так и надо сделать! Только ехать надо инкогнито: внезапное паломничество вызовет слишком много вопросов.
Ее Светлость наскоро оделась в самый неприметный костюм для верховой езды, причесалась. Ее умений хватило только на простую косу, и та вышла какой-то кривой. Но так даже лучше. Впервые со дня своего ранения Андраэль всячески попыталась замаскировать шрам. Получилось так себе, но вряд ли кто-то будет приглядываться. По крайней мере, хочется в это верить.
Упаковав в небольшую сумку все свои самые дорогие украшения, Ее Светлость вышла из покоев. В последний момент она решила заглянуть и к баронессе. В конце концов, Ренне не обязательно знать, о чем именно будет молиться ее градоправительница, а с советницей Андраэль будет чувствовать себя куда спокойнее.
Но леди Ренны на месте не оказалось. Удивленная и озадаченная, Ее Светлость спустилась в конюшню. Там тоже было пусто: все разошлись отдыхать. Тем лучше.
Солнце нещадно пекло. Андраэль одолевали тяжелые мысли. Неужели она останется в истории Диала как глупая правительница, влюбившаяся в своего врага и из-за этого упустившая возможность возвеличить свой город? Из памяти людей уйдет тот факт, что ее приворожили. Да и какая разница? Результат все равно один и тот же.
Последние пару недель Ее Светлостью овладела самая настоящая паранойя. Миледи казалось, что все в городе знают о ее проблеме. Баронесса посматривает как-то слишком любопытно, а взгляд первого советника как будто полон осуждения. А горожане перешептываются за ее спиной... или нет?
Додумать эту мысль Ее Светлость не успела. Перед глазами все завертелось, в плечо врезалось что-то твердое. Последнее, что увидела леди Андраэль — копыта уносящейся в лес лошади.
* * *
— А он говорит: я уж думал, ботинок треснул!
Ренна еле успела убраться с дороги. Из таверны с диким хохотом выкатилась парочка в дрова пьяных мужиков. Волна хмельного запаха накрыла баронессу. Казалось, выпивохи заняли всю улицу: огромный бородатый толстяк и тощий юнец шатались во все стороны, а их голоса наверняка были слышны в соседнем квартале.
«Вы уверены, что это подходящее место?»
Лорд Сараней поправил снова съехавшую на нос соломенную шляпу.
«Абсолютно. Столько горожан приходят сюда отдохнуть в послеобеденные часы, что на нас никто не обратит внимания».
С изрядной долей омерзения Ренна переступила через растянувшегося у входа человека. Одно дело следить за знатными людьми из тайных дворцовых коридоров, и совсем другое — проталкиваться через толпы грязных пьяниц.
— Пива! — велел лорд Сараней, ухватив за локоть подавальщицу. Та захихикала, но, увидев за спиной советника леди Ренну, тут же растворилась в толпе.
На всякий случай баронесса поправила капюшон короткого плаща. В таверне очень людно, не дай боги кто-то заметит ее ешсинское происхождение.
«Не таращьте глаза, — одернул ее Сараней. — Ведите себя естественнее».
Леди Ренна сделала все возможное, чтобы слиться с обстановкой. В конце концов, ее вторую профессию никто не отменял. Но как же это было сложно: столько непривычных звуков и запахов, люди ведут себя совсем иначе. Хотя после пира некоторые лорды очень и очень напоминали местных завсегдатаев.
И все же насколько таверна отличалась от всего знакомого Ренне! Запах дерева, смешивающийся с духом съестного и хмеля. Запах застарелого пота и непрекращающийся гул голосов навеяли смутные образы из детства. Полумрак создавал иллюзию безопасности.
«Миледи, вы меня слышите?»
Чуть подняв голову, баронесса встретилась взглядом с горящими глазами первого советника.
«Простите, что вы сказали?»
«С какого момента вы пропустили?»
«С... начала».
Леди Ренна была уверена, что вот теперь-то ее точно убьют на месте (как минимум морально), но тут подавальщица принесла пиво. Две ледяные кружки с высокими шапками пены ненадолго отвлекли внимание лорда Саранея, так что ей достался только укоризненный взгляд.
«Я говорил, что вообще не собираюсь посвящать Ее Светлость в подробности дела. Только потом, когда угроза будет устранена, через пару недель, а лучше месяцев, вы расскажете леди Андраэли правду. Естественно, без уточнения вашей роли в происходящем», — сказал первый советник, придвигая к себе кружку и делая вид, что пьет.
Ренна расправила шерстяное платье на коленях.
«И как же вы собираетесь... устранить угрозу?»
«Не думай о ней, как о своей матери, — повторяла она про себя, поставив барьер от лорда Саранея. — Ты помогла устранить прямую угрозу трону. В любом случае, пути нзад нет. Твои покои обыскали, все нужные доказательства нашли. Твой брат будет в безопасности, твоя госпожа будет в безопасности. Чего еще тебе надо?»
Вновь сосредоточившись на беседе, баронесса сказала:
«Если вы хотите сделать все по-тихому, имеет смысл послать наемного убийцу».
Но тут лорд Сараней ее удивил.
«Нет, — сказал он, кладя обе ладони на стол. — Я сам это сделаю».
«Вы? Но... это же совсем не ваша специальность!»
«Я сам это сделаю. Доверять дело третьему лицу — огромный риск».
Первый советник продолжал смотреть на нее своим мрачно-сосредоточенным взглядом. Теперь этот взгляд не вызывал у Ренны такого ошеломляющего ужаса, а в этой конкретной ситуации она почувствовала растущее раздражение.
«Но зачем... — Действительно, зачем? Что вообще творится с первым советником? Всегда такой ответственный, рассудительный, проницательный, сейчас он говорит совершеннейшую глупость. И вид такой отрешенный, словно... Как же она сразу об этом не подумала! Баронесса не успела заблокировать выскользнувшие слова:
— О, теперь я поняла».
* * *
Первое, что Дилат заметил, открыв глаза, был довольно внушительный нос. Подняв голову, жрец увидел огромные карие глаза, с любопытством изучающие его. Да, Дилат представлял себе загробный мир несколько иначе.
Жрец лежал на чем-то мягком и теплом. С трудом приподняв свое тучное тело, Дилат не поверил своим глазам. Неужели он лежит на...
«Не мог бы ты перемещаться поаккуратнее? Моей руке тоже бывает щекотно!»
По тому, как неумолимо, но аккуратно вторглись в его сознание, Дилат понял, что перед ним не великанша — перед ним богиня.
«Как прикажешь, великая, — мысленно ответил жрец, чувствуя себя букашкой под лупой. — Позволь попросить тебя об одном одолжении. Не могла бы ты, владычица, стать хоть примерно одних размеров со мной, ничтожным? А то сейчас я вижу лишь твой нос. Он, несомненно, поражает воображение, да только я даже не могу определить, кто ты, уж прости мое невежество».
Брат Дилат съежился на ладони богини, ожидая немедленной кары. И вот голова его закружилась, все вокруг завертелось. Дилат зажмурился, моля, чтобы его не стошнило. Такого промаха даже он себе не позволит.
Жрец не знал, сколько времени прошло, когда он наконец решился приоткрыть один глаз. Теперь он скорчился на траве, а перед глазами у него колыхался бурый подол. Кое-как Дилат поднялся сначала на четвереньки, а затем на ноги. Колени подгибались, его шатало. Перед жрецом стояла хрупкая молодая женщина с печальным лицом. Брееда, богиня домашнего очага и его, Дилата, небесная покровительница.
Дилат был в полном замешательстве. Он не знал даже, жив он еще или уже умер. Когда жрец поклонился богине, живот его коснулся подгибающихся ног. Дилату стало противно от самого себя. Он спросил, запинаясь:
— Д-для ч-чего я здесь, в-великая?
Глаза Брееды были опущены. Как и во всех легендах, она не смотрела в лицо собеседнику.
— Ты прыгнул с обрыва и разбился бы, не подхвати я тебя.
— Но... отчего ты выделила меня из тысяч нуждающихся?
Ему показалось, что Брееду одолевают сомнения. Впрочем, выражение ее лица быстро изменилось, так что Дилат не успел разобраться, что же произошло.
— Давай пока не будем об этом, — сказала богиня. Голос ее звучал тихо и мягко, как летний ветерок. Всему свое время, ты обо всем узнаешь... или не узнаешь. В любом случае, сейчас ты нужен нам живым, так что...
Она умолкла, прислонившись к валуну и глядя в сторону. Ветер трепал ее каштановые волосы.
— Где мы, великая? На небесах?
Брееда почти рассмеялась.
— Да что ты, нет, конечно. Подними голову и увидишь утес, с которого прыгнул. Я подхватила тебя в полете.
— О, владычица! — Дилат пал ниц.
— Не за что. Я же сказала: твой час еще не настал.
— Но... Как же мои спутники, великая? Они будут беспокоиться, искать меня. Может, ты и их сюда спустишь?
Брееда покачала головой, словно поражаясь наивности собеседника.
— Тебе с ними не по пути. У них своя дорога. За будь о них, вы будете лишь мешать друг другу.
Дилат хотел было возразить, но вовремя вспомнил, с кем говорит.
— Ээээ... А... куда мне теперь? — Ему хотелось провалиться сквозь землю от своего косноязычия. Так все хорошо начиналось, а теперь вот тебе снова. Так опростоволоситься перед богиней-покровительницей. Дилат почувствовал, что вспотел, хотя погода была прохладная, весеннее солнце еще не согревало.
— Иди, куда душа подскажет, ты уже близко.
И, отстранившись от камня, Брееда пошла по рыхлому талому снегу в своих летних матерчатых туфлях. В руках у нее трепетало непонятно откуда взявшееся полотнище с начатой вышивкой, легкое платье песочного цвета колыхалось на ветру. Богиня прошла пару шагов и истаяла, словно ее здесь никогда и не было.
Увязая в грязи и снегу, Дилат побрел в ту же сторону, куда направилась Брееда. У него промокли ноги и испачкался подол одеяния, но жрец даже не заметил этого. Он размышлял.
* * *
— Как долго нам еще тут оставаться? Уже весна, а мы все еще торчим в доме у этого лавочника! — возмущалась Налис, наставив палец на сестру. Она хотела казаться разгневанной, но Вайсанна видела плещущийся в лиловых глазах ужас. «Может, и не стоило подвергать ее такому испытанию. Еще наделает глупостей, и тогда весь план насмарку».
— Потерпи немного, мы еще не готовы, — сказала Вайсанна чуть мягче, чем планировала. — У нас мало денег, моих...гмм... «накоплений» пока недостаточно.
Привстав на носки, чтобы сравняться с сестрой по росту, Налис уставилась ей в лицо.
— Тебе легко говорить, это не тебя выдают замуж со дня на день! Кстати, они уже начинают терять терпение.
Действительно, до недавнего времени Вайсанне с Лейном удавалось избегать подробных разговоров о предстоящей свадьбе. Чародей выдумал крайне удачную ложь о том, что в их краях существует строгое правило — жениться зимой нельзя. Семья жениха скрепя сердце, стала ждать весны. Но вот растаял снег, и тема свадьбы вновь стала актуальна. Особенно от обсуждений и расспросов страдал Лейн как «самая старшая родственница невесты». После каждой такой беседы он выглядел выжатым, как тряпка. И после каждой такой беседы он напоминал Вайсанне, что пора бы уже назначить день побега.
Что же до Налис, то ее подавленного состояния никто словно бы не замечал. «О, как это, должно быть, волнительно — впервые связывать свою жизнь с другим человеком!» — периодически восклицала госпожа Айш, будущая свекровь, пережившая трех или четырех мужей. Она часто давала советы по поводу ухода за своим сыном («Иногда он мочит постель во сне. Так что на ночь лучше не давай ему много воды!»), словно не видя, как передергивает от них Налис. Вайсанне было даже немного жаль сестру, которой приходилось все это слушать. Но то, как обвиняюще звучал ее голос сейчас... Ярость заклокотала в горле Вайсанны, разбежалась по венам...
— Успокойся, а? Не ты одна страдаешь, принцесса. — Яду в ее голосе могла позавидовать любая гадюка. — Лейн, вон, в бабу переоделся. Я вообще — ты видишь? — вынуждена ходить в юбке целыми днями. В юбке! И ни у кого из нас нет оружия. Так вот, ты не поверишь, но, чтобы купить и его, и подходящую одежду, и коней, нужны — открываю тайну! — деньги.
— Не разговаривай со мной как со слабоумной, будь любезна. — Налис стала говорить спокойнее, губы у нее задрожали. Но Вайсанна уже не могла остановиться.
— Да? Но ты же абсолютно не приспособлена к жизни. Все детство ты провела в тепличных условиях, под крылышком у заботливого отца, а единственный раз, когда ты высунула нос из-под опеки, тебя чуть не сцапал какой-то пьяный кобель, разве нет?
Спина Налис стала неестественно прямой. Сжав губы в узкую линию, сестра развернулась и вышла из комнаты.
Раздраженная Вайсанна рухнула на стул. Как же сложно с этими неженками! До чего же они все обидчивые и ранимые! На миг ей овладело сильнейшее желание сыграть эту чертову свадьбу и отправиться в путь вдвоем. Семья жениха препятствовать не будет, еще и денег на снаряжение, может, отстегнут. Да и расходы, как-никак, уменьшатся...
Скрипнула дверь. Вайсанна привычным движением потянулась за мечом. Пальцы ухватили пустоту.
— Вайечка, все в порядке?
Всего лишь госпожа Айш.
— Мне показалось, что Лата вышла такой расстроенной...
«Да что вы говорите? Ни за что бы не подумала!»
— О, она просто места себе не находит перед свадьбой. Для нее все эти хлопоты внове, да и в городе все так отличается, — дежурным тоном ответила Вайсанна, даже не пытаясь скрыть свою неискренность. Впрочем, госпожа Айш совершенно не заметила этого. Зацепившись за любимую тему, он поехала по накатанной.
— О да, понимаю. Это же так волнительно! Вот, помню, в моей юности, когда я выходила за Досна... или за Витта... Нет, Витт появился уже после того, как Досна угнали в рабство...
Вайсанна перевела взгляд в окно. Скорее бы это закончилось.
* * *
Она проснулась от того, что кто-то громко шаркнул каблуком по доскам. Не открывая глаз, Вайсанна приготовилась дать отпор. Как только неизвестный (скорее, неизвестная: шаги легкие) подошел поближе, она перекатилась на кровати и резко выбросила руку, пытаясь ухватить противника. Повезло: пальцы зацепили пояс штанов или юбки из простой добротной ткани. Вайсанна дернула на себя. Незнакомец потерял равновесие и рухнул на постель. Вскочив, Вайсанна вцепилась в горло противнику. Тот во всю отбивался. Оружия у нее (это все-таки оказалась девушка), как ни странно, не оказалось. Наконец, после нескольких минут возни до слуха Вайсанны донеслось сдавленное:
— Да отпусти же!
Только тогда она сообразила, что душит собственную сестру.
— Какого лешего ты сюда приперлась?! Еще раз подкрадешься — в окно выброшу!
— Тебе нужны были деньги? — Такой ненависти в голосе Налис Вайсанна еще не слышала. Медленно поднявшись и отряхнув одежду, сестра что-то бросила ей в руки. Туго набитый мешочек. Вайсанна развязала горловину. Внутри хватало и медных, и серебряных монет, попадались даже золотые. Когда Вайсанна подняла голову, Налис уже почти вышла.
— Где ты взяла столько?
Сестра остановилась. Она молчала так долго, что Вайсанна уже решила, что не ответит. Но Налис неохотно бросила:
— Продала кое-какое старье из кладовой.
Едва забрезжил рассвет, Вайсанна вышла из дома. Но поспешила она не на рынок, как обычно, а в другую сторону. Туда, где ни одна приличная горожанка не показалась бы. Но Вайсанна и не была приличной горожанкой.
Свернув в самые грязные и темные переулки города, она постаралась идти поближе к стене: и чтобы не стать мишенью для местных бандитов, и чтобы не попасться страже. Вайсанна пристально вглядывалась в лица посетителей и торговцев «черного рынка», выискивая нужных ей людей. Наконец она нашла одного из них. Грязный мужик с торчащей бородой мрачно оглядывал толпу из-под кустистых бровей.
— Ну что, Сокол, есть товар? — приблизившись, тихонько спросила Вайсанна.
— А не опасно ли такой красивой девушке с ножичками-то играться? — развязно спросил торговец, оглядывая ее с головы до ног. — Бабам ведь у нас в городе оружие не положено. Так и в тюрягу загреметь недолго. Али не знала?
— Можно подумать, у тебя есть лицензия на торговлю, — фыркнула Вайсанна. — Если передумал, могу и у другого кого-нибудь купить.
Проворчав что-то про наглых баб и беспорядки в городе, Сокол нырнул в тесный закуток. Побренчав там, торговец появился с чем-то, завернутым в грязную тряпицу. Разложив принесенное на дряхлом верстаке, стоящем на улице для подобных случаев, он спросил:
— Годится?
В тряпку были упакованы два охотничьих ножа и двуручный меч. Вайсанна покрутила в руках каждый клинок. Зазубренные, из плохой стали, с отвратительной балансировкой... Но что поделаешь: денег у них не так много, выбирать не приходится.
— Ножны хотя бы есть?
Покопавшись в закутке еще немного, Сокол вынес несколько вариантов. Все были потертые, и ни одни не подходили по размеру идеально. К мечу еще удалось подобрать более-менее пристойные, а вот ножи ребятам придется заткнуть за пояс.
К середине дня в распоряжении Вайсанны были: оружие, отноительно подходящая одежда и обувь, дорожные сумки, плащи, кое- какая еда и три лошади. Все это было весьма низкого качества: львиная доля денег была потрачена на корчмаря, которому на ночь поручили лошадей, и на стражников, чтобы те выпустили путников пораньше и без вопросов.
— Вставай! — рыкнула Вайсанна, пиная лежащего Лейна. Семья жениха была не так богата, так что на чародея гостевой комнаты не хватило. Его временно уложили на широкой дощатой скамье между двумя пустыми шкафами. Госпожа Айш надеялась, что когда-нибудь здесь будет библиотека или коллекция редкостей, но пока ничего подобного на полках не было.
Лейн подскочил как ужаленный. Увидев нависающую над ним Вайсанну, чародей натянул одеяло до подбородка.
— Чего ты на меня пялишься?! — взвизгнул Лейн.
— Ты совсем, что ли, обабился? Одевайся быстрей, нам скоро выходить. — Она бросила на скамью дорожную сумку, поверх нее — нож. — Там все твои вещи.
Тут Лейн, похоже, заметил, что сама Вайсанна уже одета в дорогу, а типичную для горожанки свободную косу сменил тугой хвост.
— Не подсматривай, — пробормотал чародей, пододвигая к себе латаную-перелатаную сумку.
— Да кому ты нужен, — усмехнулась Вайсанна, отворачиваясь к окну.
Через какое-то время из-за спины у нее послышалось:
— Ты что, издеваешься?
— В каком смысле?
— Да штаны эти скорее на бриджи похожи, они едва колени прикрывают!
— Не нравится — езжай в юбке. У тебя хоть сумка не выглядит так, будто разорвется от первого прикосновения.
Кое-как снарядившись, чародей наконец-то сообщил, что готов к выходу. Выйдя на лестничную площадку, они стали ждать Налис. Весь второй этаж занимала семья жениха, так что лишний раз топать было рискованно. Прошло несколько минут, но сестра все не показывалась. Вайсанна уже начала волноваться, когда дверь в ее комнату еле слышно отворилась. Полностью собравшаяся Налис стояла на пороге.
Почти не дыша, беглецы спустились по лестнице и вышли во двор. Замок на воротах пришлось просто сбить. Пошептав что-то у самой земли и потерев щепотку дорожной пыли в пальцах, Лейн сделал движения Вайсанны бесшумными. Как только путь оказался свободен, чародей покружился на месте и отменил заклятие. Без посоха он был мало на что способен, да и привлекать внимания стражи на проходной не хотелось.
Вайсанна смогла вздохнуть свободно только когда стены города скрылись за поворотом. Сбежали. Получилось. Теперь их вряд ли будут уж очень усердно искать. Госпожа Айш не настолько значительная личность в Щгоре, чтобы власти захотели решать ее проблемы. По крайней мере, хочется в это верить.
* * *
На Вевво окончательно опустилась тьма. С ночным освещением здесь, как и по всей стране, было плохо. Дорога была видна только благодаря редкому свету из окон харчевен и таверн. Неясные тени копошились на улицах, и сегодня их было больше обычного.
Безлунная ночь почти полностью скрывала их движения. Если понаблюдать за тенями подольше, можно увидеть, как они постепенно собираются в группы. Они словно бы шли с определенной целью, в какое-то конкретное место. Словно огромные пауки они крались в темноте, двигаясь к замку веввского градоправителя.
Замковая площадь освещалась чуть лучше. Два фонаря, один из которых — у самого замка. Тени замедлились, расползлись по площади, но дремлющие на посту стражники, казалось, и вовсе не заметили их появления. Огибая их, тени потянулись к черному ходу. В отблесках фонаря мелькнула ярко-рыжая шевелюра.
— Где-то здесь должна быть потайная дверь... А, вот! — Глаза Феникса торжествующе загорелись. Узловатые пальцы пробежались по каменной стене, не упуская ни одной трещинки... — Грег, Ходуля, Акула, возьмите с собой по человеку. Будете на страже. Кто проснется или заметит — убивайте без промедления. Я не хочу, чтобы о нашем маленьком визите узнали раньше времени.
Пальцы Феникса добрались до фрески, изображающей какое-то сражение. Тихо выругавшись, он приподнялся на носочки. Проклятый рост! До нужного фрагмента никак не дотянуться.
— Орлик, подсади!
Орлик, крепкий, но недалекий детина, с легкостью поднял ее и усадил на плечо. Феникс не смогло сдержать недовольной гримасы. Какое унижение! Его, грозу преступного мира, подсаживает какой-то молокосос! Зато теперь латная перчатка одного из воинов на фреске послушно вдавилась в стену. Раздался тихий щелчок, и внутри заскрипел давно застоявшийся механизм.
Отец нынешнего правителя славился своими кутежами. Нередко он пользовался тайным ходом, чтобы улизнуть из замка в очередной бордель или кабак. Но вот наследник оказался более строгих нравов, и ход забросили. Хорошо, что хоть не замуровали, как планировали. Тогда нынешняя вылазка не казалась бы такой легкой.
— Орлик, Плющ, Русалка, со мной. Деревяшка, распредели остальных.
Оно уже почти нырнуло в черноту прохода, как вдруг обернулся и указал на еще двоих:
— Ты и ты. Тоже со мной. Хочу посмотреть на вас в деле.
Оба совсем дети, еще не прошли День Выбора. Мальчик и девочка. На парнишку Фениксу наплевать, пусть хоть что делает. Но вот девчонка... Та самая Радуга, которую так невовремя скинула на него Охотница. Интересно, из какого она теста? Обделается на первом повороте или дотянет до темниц?
Феникс юркнула в коридор. Там ее уже ждала Плющ с небольшим грязным фонарем. И когда успела проскользнуть?
Шурша ногами по каменному полу, Дети Пепла двинулись вперед. Феникс чувствовало за спиной дыхание десятков людей. Вместо того, чтобы вызывать страх обнаружения, это почему-то обнадеживало, придавало сил. Одна за другой группы отделялись от потока, исчезая в ветвящихся коридорах, пока с ней не осталось только пятеро.
Русалка замыкала шествие, не спуская глаз с детей. В полумраке под ноги то и дело подворачивались камни и еще черт знает, какой мусор. Вдобавок ко всему по пути Русалка потеряла ленту для волос, и теперь ей то и дело приходилось отводить непослушные пряди от огня факела. Второго фонаря у них не было.
Внезапно Радуга обернулась.
— Мы идем наказывать Крысуна, да? — спросила она театральным шепотом.
Русалка покосилась на Феникса, идущего впереди. Он не услышал или просто не захотел отвечать на вопрос. Шедший рядом с Радугой мальчишка, Пэк, тоже ничего не сказал, только снисходительно хмыкнул. Это была и его первая операция, но уж он-то знал, что они будут делать. Придется объяснять самой.
— Не совсем. Крысуна схватили солдаты градоправителя. Если на допросе он проговорится о чем-то важном, у нас будут проблемы. Это надо предотвратить, — пояснила она, наклонившись к девочке.
Феникс и Плющ ускорили шаг, и остальным пришлось поторопиться. Русалка разглядела в руках у Феникса свернутую засаленную бумажку. Продолжая глядеть вперед, главарь крутил ее так и эдак, превращая из просто мятой в разваливающуюся на части. Их отряд спускался вниз, к темнице и заключенным. Вскоре Русалке пришлось пригибаться и сутулить широкие плечи. Наверняка ее макушка уже собрала всю паутину с потолка! Зато Феникс и дети шагали без видимых затруднений.
Наконец спуск прекратился. Теперь путь отряда пролегал по узкому проходу с осклизлыми стенами. Вскоре по левой стороне появились небольшие «карманы». Теперь Феникс наконец развернул бумажку. Бормоча что-то себе под нос, он замедлил шаг. Возле одного из «карманов» отряд остановился. Нырнув в углубление и подозвав Плющ с фонарем, Феникс аккуратно пробежал узловатыми пальцами по нижним камням. Русалка подняла факел повыше (предварительно перебросив волосы на другую сторону). Орлик крепко сжимал плечи детей, не давая им подойти ближе.
Наконец Феникс нашла нужный камень. Поддеть его оказалось не так уж легко: после нескольких минут стараний оно обломало и без того кривые ногти. Вытащив камень из стены, Феникс легло на живот. Пальто неудачно задралось, и все тело пронзил холод.
«Чертов коридор!»
Сначала ей показалось, что камера пуста. Но затем, осмотрев ее метр за метром, Феникс заметил в самом ближнем углу чуть заметно вздрагивающую гору тряпья. Похоже, здесь уже побывал палач. Неприятно. Значит, придется немного изменить план.
— Все верно, — просипело оно. — Плющ!
Та послушно протянула пузырек и широкую кисть. Феникс тщательно вымазала его содержимым раствор, скрепляющий кладку. «Интересно, эта дрянь разъест только раствор, или камни тоже? Тогда можно было не мучиться с тем, первым... С другой стороны, не хочется, чтобы все верхние этажи обрушились нам на головы, как карточный домик. Гребаный Алхимик, мог бы давать сведения поточнее!»
Но на камни зелье не оказало никакого действия.
— Спускаемся!
Первой полезла пронырливая Плющ. Взяв фонарь в зубы, она шустро перебирала руками и ногами, цепляясь за стену. Добравшись до пола, Плющ от души попинала тряпки. Кто-то приглушенно взвизгнул.
— Точно он.
Ловко, как обезьяна, Феникс спустился в камеру.
— Орлик, спустишь детей. Русалка, дежуришь снаружи.
Когда все оказались внизу, Феникс наконец развернулась к узнику.
— Что же, приступим. — Ее глухой голос повис в камере зловещим эхом. Тускло блеснул нож. Из-под тряпок заскулили. — Почти с самого начала ты работал на меня, Крысун. Ты был невероятно удачлив, никогда не попадался страже. Но что-то изменилось, не так ли?
Разноцветные глаза Феникса угрожающе сощурились.
— К тебе уже приходили?
Крысун замер, словно решил притвориться мертвым. Одним движением Феникс оказалось совсем близко к пленнику. Вздернув его голову вверх, оно уставилось в часто моргающие глаза.
— Не слышу.
И раньше-то не красавец, теперь Крысун еще больше осунулся. С суеверным ужасом он глядел на хозяина катакомб.
— Да. Приходили. — Узник тщетно пытался унять дрожащий голос.
— Кто? Сколько?
— Градоправитель. И его охрана. Всего пятеро.
Плющ и Орлик изумленно переглянулись за спиной у Феникса. Радуга заправила выбившуюся из-под косынки прядь.
Феникс видело панику в глазах Крысуна. Прежде уверенный в себе теперь он вызывал лишь брезгливую жалость. Что же так его сломило? Пытки? Или что-то еще?
— Как они добыли информацию? — В том, что Крысун проболтался, Феникс не сомневалась.
Тут узник окончательно сломался. Скуля и хныча, он забормотал:
— Он ворвался в мое сознание, смел все мои барьеры... Он опустошил меня, вынул все мои воспоминания... он... он... Я пытался противостоять ему... Правда, не наказывай меня, Феникс, умоляю!
Оно издало сухой смешок.
— Столько проработав со мной, ты и правда веришь, что я оставлю тебя в живых?
Запрокинув голову Крысуна, Феникс полоснул ножом по горлу пленника.
— Уходите, как пришли. Русалка, за мной.
Взбираясь по стене, он сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:
— А ведь когда-то он был очень даже неплох...
Значит, слухи все же не врут, и градоправитель действительно сильный телепат. Именно на этот случай Феникс и взяло с собой Русалку. Громоздкая и неповоротливая на вид, она отлично умела ставить ментальные блоки и пробираться в голову к другим.
А с градоправителем предстоит очень неприятный и сложный разговор. Теперь, когда Дети Пепла потеряли свое преимущество, придется хорошенько поторговаться. Вдобавок Фениксу очень нужна была одна услуга от градоправителя. Жизнь в катакомбах сильно подрывала здоровье ее людей. За эту зиму заболело столько, что немногочисленные лекари изъели Фениксу все мозги, чтобы он нашел им убежище и на поверхности. Да и сам он чувствовал себя неважно: в самые неожиданные моменты его начинал колотить озноб, а нос то и дело оказывался забит.
«Но, если повести себя грамотно, все, может, и обойдется. Градоправитель еще молод, с Русалкой у меня есть неплохой шанс».
Наконец, когда Феникс уже начала сомневаться, не пропустили ли они нужный поворот, впереди показалась старая дверь.
«Ты нас замаскировала?» — спросило оно у Русалки, замедляя шаг. Не хватало еще, чтобы план провалился просто потому, что их учуяли!
«Все чисто. Нас не заметят раньше времени».
На ходу Феникс достала из кармана набор отмычек. Стараясь не звенеть, она стала медленно подбирать к двери нужную. Давно не смазанные петли издали противный скрежет. Не мешкая, Феникс метнуло нож в открывшийся проем. По вскрику и возгласу «Стража!» оно поняло, что попало. Быстрее молнии Феникс метнулся в проем, махнув Русалке.
Стражникам досталось по ножу в глаз. Мгновенно оказавшись на другом конце комнаты, Феникс затворила входную дверь. Если повезет, у него появится чуть больше времени.
Градоправитель в окровавленной ночной рубашке не проявил никаких эмоций. Он уже оправился от неожиданного нападения и теперь спокойно смотрел в разные глаза Феникса.
— Итак, вы пришли за мной.
Что-то с силой сдавило ее виски. Это что-то хотело подчинить ее себе, подавить ее волю... Ощущение было такое, словно на голову медленно опускали наковальню. Или словно его голова оказалась в гигантских тисках. Но тут вмешалась Русалка, и давление ослабло. Да, туго без нее пришлось бы. Теперь надо сделать вид, что ничего не произошло.
— Прекратите эти фокусы, Ваша Светлость. Я в мирном настроении. Мне казалось, что мы, как умные люди, сможем спокойно поговорить и найти корень нашего недопонимания. — «Спокойно, спокойно. Пока Русалка рядом, он не проберется тебе в голову». — Но мне приятно, что вы обращаетесь ко мне на «вы». Далеко не все так любезны.
Боль немного отступила, но полностью не ушла. Ментального блока градоправитель тоже не убрал.
— А моих стражников вы убили тоже из дипломатических соображений?
— Не думаю, что у нас получилось бы как следует поговорить, стой я перед вами на коленях с заломленными руками.
— И что же такое срочное вы хотели со мной обсудить?
— Мой человек попал к вам в руки. Вы узнали от него кое-что важное.
— Вы хотите заполучить его назад?
Феникс усмехнулся краем рта.
— Вы меня недооцениваете, Ваша Светлость. Жаль. Нет, мой человек мне уже не интересен. Сомневаюсь, что в нынешнем состоянии он вообще может кого-то заинтересовать.
Градоправитель удивленно вскинул брови, но ничего не сказал.
— У меня к вам иное дело. Не сомневаюсь, вы собираетесь обратить полученные сведения себе на пользу. Сами понимаете, мне хочется уверенности в завтрашнем дне. Я предлагаю сотрудничество. — Феникс с трудом подавила брезгливую гримасу. До чего оно докатилось! Договариваться с градоправителем! Теперь Дети Пепла немногим отличаются от придворных лизоблюдов, готовых на все ради подачки. Или от Черной Дрезры. Проклятие!
Градоправитель вновь приподнял брови. Свежая струйка крови стекала по его плечу, но он словно не обращал внимания. Его выдержке можно позавидовать. Вполне возможно, что сама Феникс с шипением прыгала бы по комнате.
— Хотите предложить мне ребенка?
«Вот ты, голубчик, и совершил первую ошибку! Что ж, тогда, быть может, нам все же удастся соскользнуть с крючка. Надо двигаться осторожно...»
— Взамен мы попросим множество мелких услуг. Часть из них надо будет предоставить авансом.
— Например?
— Например, в ближайшее время предоставьте мне и моим людям резиденцию в городе. Дом может быть почти в любом состоянии, главное, чтобы там было тепло и сухо.
— Вы думаете, что я позволю перенести оплот преступности в свой город? Да вы издеваетесь. — Ни один мускул не дрогнул на его лице.
— Напротив, это выгодно именно вам. Вы будете четко знать, где этот «оплот».
Градоправитель издал что-то, похожее на смешок.
— Теперь я знаю, и где нынешний.
«Щенок, да как ты смеешь! — Феникс еле слышно выдохнуло. — Спокойно, спокойно. Ты еще можешь выкрутиться».
— Но знаете ли вы это место так же хорошо, как знаем его мы? Не думаете ли вы, что пошлете своих людей на верную смерть?
Градоправитель долго смотрел на нее. Давление в голове вновь усилилось. Даже Русалка уже не очень помогала. Но тут он отвел взгляд и медленно кивнул.
— Хорошо, вы меня убедили. Что еще?
— Мне бы хотелось, чтобы к моим людям относились с определенной честностью и до, и после того, как мы найдем ребенка. Прося резиденцию, я не прошу новых охотничьих угодий для вас. Мы все же не самоубийцы. «Не пойман — не вор». Вы согласны с моим предложением?
— В таком случае я настаиваю, чтобы и с вашей стороны не было провокаций.
— Разумно. Принимается.
— Это все? Признаться, я немного удивлен скромностью запроса.
Феникс расплылся в наглой улыбке от уха до уха.
— Ах, да, и еще: двадцать пять тысяч золотом после того, как ребенок окажется у вас.
Градоправитель вновь посмотрел на нее.
— Губозакаточную машинку впридачу не нужно?
— Нас много, Ваша Светлость. Наши аппетиты могли бы оказаться и не такими скромными. А ведь на кону достаточно ценный артефакт.
Колебался собеседник недолго.
— В таком случае, надо бы составить договор.
— Что вы, клятвы на чародейном языке будет вполне достаточно.
— Не думайте, что вам удастся меня провести. Я хочу, чтобы у меня была бумага, подтверждающая каждое мое и ваше слово.
Феникс еле удержался, чтобы не ухмыльнуться.
«О боги, какой же ты еще наивный ребенок! Похоже, это будет даже проще, чем мне казалось!»
Когда договор был подробно изложен на бумаге, и Феникс получило свою половину, оно склонилось в шутовском поклоне.
— Благодарю за уделенное время, Ваша Светлость. Не могли бы вы... благодарю. — Выдернув из раны свой нож, она зашагала к выходу. Обернувшись у самой двери, Феникс обернулась. — Думаю, мне удалось внести в вашу жизнь немного разнообразия.
«Особенно когда с утра окажется, что половина двора убита в постелях! Формально это случилось до заключения договора, так что за провокацию не считается. — Оно нырнуло в тайный проход. — Не думай, что тебе удалось приручить Детей Пепла, знатный ублюдок!»
* * *
«Габор, ты меня слушаешь?» — Голос Маккой звучал обеспокоенно. Она как раз рассказывала о недавней стычке на границе. Обычно сержант с удовольствием слушал такие истории, жалея, что сам не участвовал в сражении. Теперь же он едва улавливал основную мысль.
Габор сидел в очередной таверне. В полупустой кружке он видел свое угрюмое отражение.
«Что с тобой, мхкаса, любимый? Что-то случилось?» — нежность и волнение в голосе возлюбленной ударили Габора словно ножом. Сержант живо представил, как Маккой хмурит мохнатые брови и запускает пятерню в стриженные «под горшок» волосы. На широком лбу Габора пролегла складка.
«Я почти выполнил задание. Я выбил клятву из сестры того ушлепка, колдуна. Она добудет мне ребенка», — сказал он и отхлебнул из кружки. Почему же тогда на душе так паршиво?
Маккой ждала продолжения. Габор все молчал, собираясь с духом.
«И?» — не выдержала наконец она.
Сержант тяжело вздохнул. Капля пота скатилась по виску. Голова трещала от напряжения и от мысленной речи.
«Это случилось в День Всех Богов. Я напал на живое существо в праздничный день». — Назвать Мозраэну человеком у него язык не повернулся.
Вот и все. Габор признался. Он совершил самый страшный грех, который только можно вообразить. Без сомнения, за это его ждет самая жестокая кара, до которой додумаются боги.
Наверное, сержанту не следовало рассказывать о своем позоре никому. Если об этом станет известно в Улсартсе, придется покинуть город и поселиться отшельником где-нибудь в пещере. Он будет проводить все дни в думах, вымаливая прощение и зная, что никогда его не получит.
Но лгать Маккой он не мог. Ей даже не понадобился чародейный язык, чтобы понять, что все сказанное — правда. На несколько тягостных минут Маккой замолчала. Габор даже подумал, что она оборвала связь. Но через мгновение в голове вновь раздался голос:
«Никому больше не говори, слышишь? Поклянись мне!»
Участие и страх в голосе возлюбленной заставили его похолодеть. Последняя надежда, что богомерзкая полукровка не считается за живое существо, померкла. «Но она не отреклась от меня! Быть может, еще можно что-то исправить!» — подумал сержант. Скрепя сердце, но и не без тайного облегчения, он произнес слова клятвы.
Маккой снова молчала. Наконец она нарушила тишину. Голос возлюбленной звучал как-то глухо, почти без всякого выражения. «Может, связь ослабевает?»
«Ты знаешь... После того, что ты рассказал, я не знаю, что и думать. Я даже не понимаю, как ты решился на такое... Ни с кем не посоветовавшись, никому ничего не сказав...»
«Это был единственный способ застать ее врасплох...» — пробормотал Габор, но и сам почувствовал, насколько жалко прозвучали его слова.
«Единственный?! А ты думал о других способах? Ты спросил совета, пытался победить честно? — Давно он не видел Маккой такой разгневанной, расстроенной и напуганной одновременно. Она помолчала. Тяжело вздохнула. — Я любила тебя, Габор, и сейчас люблю. Но то, что ты сделал... Я знаю, что ты не трус. Но в ту ночь ты поступил не только подло, ты поступил трусливо. Это поступок жалкого ремесленника, а не улсартсинского солдата. Я думаю, даже генерал не одобрил бы выбранного тобой способа. — Снова вздох, теперь решительный. — И послушай. По поводу предстоящей свадьбы... Наверное, хорошо, что мы не успели объявить о помолвке. Я... — Она откашлялась, подбирая слова. — Я словно увидела чужого человека, понимаешь? Теперь я не могу быть уверена в тебе полностью, а без этого... Ты понимаешь».
«Все кончено, - завершил за нее Габор. — Что ж, я понимаю».
«Может, еще не все, — неуверенно отозвалась Маккой. — Но мне в любом случае надо все обдумать. Прости. — Она снова помолчала. — Я буду молиться за тебя. И я все еще помогаю тебе с ребенком, помнишь?» — Маккой попыталась придать голосу напускную бодрость, но от этого стало только хуже.
«Тогда... до завтра?» — хрипло выдавил сержант.
«До завтра», — глухим эхом отозвалась Маккой и прервала связь.
Габор отхлебнул из кружки. Его жизнь рушилась.