Кто виноват?

Они дожидались Тяня в кафетерии через дорогу от института. Несмотря на разгар рабочего дня и скверную погоду, места в зале почти не было. За столиками по двое, по трое, располагались студенты. Торчали крышки ноутбуков, слышался равномерный гул и взгляды всех посетителей были прикованы к широкоформатной плазме на стене – сегодня транслировали эфир игры студенческой волейбольной команды.
Здесь было нестерпимо душно и пахло потом. Но было тепло и Чжань Си, который сильнее всех продрог под козырьком остановки, категорически отказался возвращаться обратно, на улицу.
Официантка помогла им найти столик – далеко от входа, зато у окна и не слышно монотонного гула телевизора. Чжань Си и Цзянь И скинули мокрые куртки и уместились на диване, Шань – в кресле напротив.
Окно, у которого они сидели, выходило на другую сторону дороги, так что института не было видно. И Шаню приходилось постоянно выходить на улицу и проверять, не появился ли Тянь. На смс-ки он не отвечал, а звонить Мо боялся – вдруг сорвет экзамен. Но сидеть в ожидании, тоже не было сил. Вот и стоял, прячась от дождя под козырьком кафетерия: жадно вдыхал ледяной воздух и до боли напрягал глаза, пытаясь разглядеть фигуру друга на стеклянных ступенях института.
Главный и единственный корпус университета традиционной медицины представлял из себя полностью стеклянный короб. Днем, когда светит солнце к нему даже нельзя приблизиться без солнечных очков – так сильно бьют солнечные лучи в глаза. Но сейчас, когда небо заволокло тучами и идет редкий мелкий дождь, здание выглядит по-настоящему жутко. Возвышается серой монолитной стеной над одноэтажными зданиями, словно надгробная плита на кладбище.
– Не переживай, Рыжик. – по-доброму усмехнулся И, когда Шань в очередной раз вернулся с улицы и раздраженно плюхнулся в кресло. За то время, что его не было, уже принесли заказ и Цзянь И принялся уплетать свою порцию картошки с жаренным луком. – Тянь не пропадет, ты же знаешь.
В том, что Тянь не пропадет, никто не сомневался. Какое ему дело, если обман вскроется? Даже если его с поличным поймают экзамене – он не студент медицинского, а вот Шаню, с чьей зачетной книжкой Тянь ушел, вполне может достаться. Может быть даже дойдет до исключения. И тогда прощай единственный шанс доказать, что он тоже чего-то стоит.
От мыслей об отчислении, стало дурно. Шань вспомнил, как мать радовалась, когда он поступил на бюджет: прижимала к груди письмо с приглашением к обучению, плакала, без конца утирая слезы и перечитывая содержание письма раз за разом, словно боялась, что это ошибка. Она до сих пор не могла поверить, что ее сын – один из хулиганов школы, не только сдал внутренние экзамены, но зачислен и получит достойную профессию. Если его теперь исключат – это разобьет ей сердце.
Шань взял с подноса сэндвич, распаковал шуршащую обертку и замер.
– И дело говорит, – вмешался Си, очевидно почувствовав настроение друга. Он оторвался от кружки кофе, об которую все это время грел руки и посмотрел на Шаня. – Хэ Тянь, что-нибудь придумает. Сам знаешь, какой он изворотливый.
Чжань Си в их компании всегда был голосом разума. Трезвый и рассудительный, он осаживал горячий нрав всех остальных. Его спокойный уверенный голос заставлял прислушиваться к его словам всех, пожалуй, кроме Тяня. Когда тот предложил план с подменой на экзамене – Си первым его осудил, заявив, что ничего не выйдет.
От бутерброда исходил горячий аромат колбасы и перца. Рот наполнился слюнями и желудок скукожился, издав характерный звук. Шань раздраженно завернул сэндвич обратно в салфетку и отложил от себя – аппетит у него совсем пропал.
Зачем он дал себя уговорить?! Сразу было понятно, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет! Неужели преподаватель не заметит подмены? Не услышит, как изменился его голос и не ощутит старческими пальцами наклеенную поверх его фотографии, фотографию Тяня. Даже со всей своей изобретательностью и изоъебистостью, ему не выкрутиться, если старуха почует подвох.
Шань где-то слышал, что, когда человек теряет один из органов чувств, сильно обостряется остальные. Тянь ставил на зрение Зи, которая в последнее время была частым посетителем кабинета окулиста и с каждым таким посещением, стекла ее очков в безобразной деревянной оправе становились все толще и толще. Но, что, если видеть она стала хуже, а по голосу запросто отличит его от Тяня?
Сегодня был последний день пересдачи. Изучение языков всегда давалось Шаню с особым трудом. Даже родной китайский он еле как, опять же с помощью Тяня сдал на тройку. За латынь на первом курсе договорилась староста, а вот с английским возникли проблемы.
Резкий, отрывистый с кучей времен, язык ему никак не поддавался. Шаню вообще с трудом доставалось все, что с такой легкостью получалось у других.
Он не умел заводить знакомства, тогда как Тянь одной фальшивой улыбкой располагал к себе собеседника. Чтобы не вылететь из института в первый же год, ему пришлось немало трудиться: он устроился на работу, чтобы как-то оплачивать дополнительные занятия в классе физиотерапии и помогать матери. С утра до ночи учил бесконечные медицинские термины, до боли в холодных пальцах тренировал технику массажа. Все преподаватели сразу положили на него, до тех пор, пока не появились первые результаты.
За Тянем же преподаватели бегали сами. Даже не посещая вуз, он имел автоматы по всем предметам. А тех, кто не хотел ему ставить «за красивые глаза и фамилию Хэ», очень убеждали слова заместителя ректора – друга Хэ Чэна.
Тянь присоединился к ним через час после окончания экзамена. Шань, все это время просидевший под прессом удручающих мыслей, от накала напряжения, чуть не кинулся на друга с вопросами, но удержался.
А тот – падла, как назло, сначала сделал себе заказ, потом флиртовал с официанткой, заговаривал с И о погоде, но ни словом не обмолвился о прошедшем экзамене.
– Ты можешь перестать кривляться?! – не выдержал Шань, хлопнув ладонью по столу. По мимо Тяня на него обернулись еще несколько студентов с ближайших столиков.
Друг улыбнулся. Как всегда – фальшиво и неестественно, словно пытался превратить оскал в улыбку.
– Малыш Мо показывает характер? Мне это нравится.
Пальцы медленно сжались в кулаки, в помещении стало слишком душно. Ему нужно на улицу! Иначе он его ударит! В этот раз точно! Опять смотрит на него, словно на дерьмо! Опять вспомнил эту унизительную кличку! Опять ведет себя, как Хэ Тянь! Зачем он с ним связался? Они не общались почти год и это было прекрасное время. Не стоило начинать, даже ради зачета!
– Ладно, не заводись. – растягивая слова, бросил Тянь и вытащил на стол красную зачетку.
Шань подскочил на ноги, схватил книжицу и вмиг вспотевшими пальцами пролистал страницы вплоть до третьего курса.
Он ожидал увидеть все, что угодно: неуд, удовлетворительно, неявка, даже просто пустую строчку. Но в графе экзамен, по английскому языку черной ручкой было выведено сто баллов.
– Что ты наделал? – протянул Шань, схватившись за голову. – Как, я к ней в следующем семестре пойду? У нее небось отличники на пересчет…
– Так же, как и сегодня – пожал плечами друг. – Хотя намного проще было бы купить. Чэн мог бы поговорить…
– Нет! – резче чем хотелось крикнул Шань, нарушив почти полную тишину в зале. Чжань удивленно вскинул на него голову, И понимающе кивнул, Тянь самодовольно улыбался.
–Не волнуйся, Малыш Мо. Я защищу тебя от брата.
Уже было далеко затемно, когда они вышли из кофейни. Болельщики, раздасованые проигрышем, давно разошлись. Дождь закончился и даже редкие посетители, прятавшиеся от непогоды, перестали заходить.
Вчетвером они сидели до самого закрытия, под бдительным взглядом официантки из-за барной стойки. Выпивали, вспоминая школьные годы и рассказывали о том, что случилось за то время, что они не виделись. После выпуска прошло не так много времени, но Шань поражался, как круто поменялись их жизни.
Цзянь И, как и планировал, пошел учиться на журналиста. Более подходящей профессии для болтливого и дотошного И, не придумаешь. С такими качествами, он быстро влился в студенческую жизнь: вступил в клуб любителей ораторского мастерства и активно участвовал в создании университетской стенгазеты.
Последним он гордился особенно, и тыкал Шаню в лицо телефоном, показывая, как умело оформил новостную сводку.
С фотографиями для стенгазеты ему помогал Чжань Си. На удивление, он поперся за Цзянем на тот же факультет. И более худшей профессии для него придумать было сложно. Журналист должен быть шустрым, острым на язык, и не иметь никаких принципов – все это трудно вяжется с тихим, меланхоличным и спокойным Си.
Ему бы больше подошла профессия учителя. Шань всегда думал, что он пойдет в педагогический, да и сам Чжань вроде собирался, даже документы туда подал. Но в последний момент передумал.
Шань и сам очень боялся, что Тянь тоже увяжется за ним в медицинский. Но друг, соответствуя своему мажорскому образу жизни, выбрал самый престижный ВУЗ Китая и поступил на юриспруденцию. Наверняка, не без помощи брата.
Они курили на парковке позади кафетерия. Мимо остановки за все время не проехал ни один автобус, официантка кафетерия закрыла главную дверь, проверила замок и странно на них покосившись, ушла в сторону парка. Цзянь И, как раз жаловался на то, что мать уехала и опять оставила его без денег, как вдруг резкий скрип тормозов заставил всех четверых напрячься.
И в последний момент успел отпрыгнуть на тротуар, и не попасть под колеса серебристого джипа, припарковавшегося на обочине.
Пока он ругался, дверь машины открылась и на асфальт ступила нога в классических туфлях. Шань пригляделся и чуть не свалился в обморок, когда вслед за ногой из автомобиля вылез Цю Гэ.
Ворох мыслей пронесся в его голове. Зачем он здесь!? Что ему надо!? За деньгами приехал!? Наверняка за ними! Боже, деньги-то огромные! Чэн же по пьяни! Ну точно по пьяни! А он дурак, их Лин отдал, теперь с него спрашивать будут!
Внутренности сжались, когда мистер Цю, неприятно нахмурившись, обвел всю их компанию своим фирменным взглядом, на секунду дольше задержавшись на Шане.
– Здорова! – Тянь небрежно махнул рукой, с зажатой сигаретой, но в голосе слышался озабоченный тон. – Брат решил через тебя деньги передать? Почему он не может на карту перекинуть? И почему не приехал сам?
Мо вздрогнул, инстинктивно, повернув голову на друга. Так вот кому предназначалась пачка. Тогда может быть все обойдется? Они ж с Тянем друзья, он все выплатит, со временем…
– Нет. – покачал головой мужчина. – Он передумал. Сказал, что ты, итак, дохуя тратишь, пора начать экономить.
– Тогда зачем ты приехал?
Цю Гэ оскалился, вытянув вперед правую руку.
– За ним.
Шань прирос к месту и, кажется, перестал дышать, уставившись на протянутый в его сторону палец. Он понимал, что надо бежать. Рвать когти, пока Цю Гэ не среагировал, но не мог сдвинуть ногу ни на миллиметр.
– Чего-о!? – недовольно завопил И. – От меня тебе что надо!?
Приглядевшись, Шань увидел, что Цю и правда указывал чуть правее, туда где стоял Цзянь И.
– Поедешь со мной.
Тянь нахмурился еще сильнее. Массивные брови спустились к самой переносице, образуя глубокую морщину, и Шань в очередной раз поразился, как они с Чэном похожи. У них одно на двоих острое лицо, узкие бледные губы и волосы черные блестящие, словно мазутом вымазаны.
– Зачем он тебе?
– Не твоего ума дело. – заржал Цю, приближаясь. Создавалось впечатление, что он искренне считал эту ситуацию забавной. – А теперь, с дороги.
– Никуда я с тобой не поеду! – крикнул И, прячась за широкую спину Тяня. – Я тебя третий раз в жизни вижу!
– Передай брату, что он его не получит. – ответил Тянь и быстро, так что Шань не успел среагировать, кинулся на Цю.
Мужчина, словно ожидал. Увернулся от удара, одновременно уходя с линии атаки. Получилось это у него ловко и даже как-то слишком грациозно, несмотря на габариты. А потом ударил Тяня в район солнечного сплетения.
– Стой! – И было рванулся к нему, но друг обернулся. Глаза у него были бешенные.
– Валите отсюда! Быстро!
Они бежали долго. Дышали, словно загнанные лошади, выдыхая в воздух клубы пара. Перед глазами проносились улицы и кварталы, в голове отдавался только гул машин и топот собственных ног.
Остановиться пришлось у площади – Цзянь И резко затормозил, вырывая свою руку из ладони Чжань Си и задыхаясь сообщил, что бежать он больше не может.
Шань с опаской привалился к стене какого-то дома, упер руки в колени и тяжело задышал. Он только сейчас понял, как сильно у него гудят ноги и горит горло. Вспышка адреналина, благодаря которой он пробежал несколько километров без передышки, иссякла, оставив после себя только жуткую усталость.
Внезапная мысль больно уколола в мозг, заставив Шаня пошатнуться. Он так струсил, так быстро бежал, что совсем забыл о Тяне, которого они оставили наедине с Цю.
Чжань понял его без слов, лишь взглянув в лицо. Кивнул, подтверждая и приказал Цзяню вызывать полицию.
Но звонить не пришлось. В кармане Шаня заиграла противная мелодия. Он специально поставил ее на Тяня. Долго искал, такую же дотошную и раздражающую.
Через полчаса, они встретились в квартире Тяня.
Как и во время обучения в школе, друг жил в студии в одной из новостроек. Шань давно здесь не был, но и с тех пор ничего не изменилось – загаженная кухня, не заправленная кровать, диван, почему-то разложенный и абсолютная пустота вокруг.
Когда-то Тянь сказал, что квартира принадлежит его дяде. Но о дядюшке Хэ, Шань ни разу не слышал. А вот с финансами брата Чэна можно было выкупить целый этаж. Неужели те деньги и правда были для Тяня? И неужели Чэн, правда передумал спонсировать младшего брата? И причем тут тогда Цзянь И?
– Что этому громиле от меня надо!? – с порога возмутился И, скидывая кроссовки в прихожей. – За каким хером ему я!?
Шань никогда не видел, чтобы И переживал хоть из-за чего-то. Но сейчас друг был не на шутку напугал. И было чем. Они видели мистера Цю всего несколько раз, в компании телохранителей Чэна – он без них вообще редко куда выбирался. И из всей его охраны, Цю Гэ был самым пугающим.
Самый крупный, с отвратительным характером и с Чэном общался на короткой ноге, в отличие от остальных.
Но сложившаяся ситуация нервировала не только И.
– Не знаю. – Тянь выглядел серьезным. Шань только сейчас заметил, что правый глаз у него чуть прикрыт, да и скула чуть снизу начинает распухать – верный признак скорого синяка.
– Надо что-то холодное приложить. – решил Шань, открывая холодильник.
Там, как всегда пусто: одинокая бутылка какого-то йогурта, рядом банка пива и плошка недоеденного риса. Опять питается, как попало. Так и до проблем с желудком недалеко.
Пельмени быстрого приготовления, конечно, не помогут – синяк все равно будет, но хотя бы снимут боль.
– Он же дружбан твоего брата, так? – спросил Чжань. – Поговори с ним, спроси, что ему надо?
– Они так близки, что порой мне кажется – они любовники. – хмыкнул Тянь, но тут же снова стал серьезным. –Я звонил ему, он не берет.
– А мне-то теперь что делать? По городу бегать от этого амбала-переростка?!
– Я не знаю. Последний раз мы разговаривали три дня назад. Мы должны были встретиться на днях. Чэн должен был деньги привезти, но он пропал и на связь не выходит.
Пазл в голове Шаня начал складываться. Он сел на диван, собираясь с силами и заявил:
– Я видел его. Как раз три дня назад. Они вместе с Цю к нам в клуб заходили.
Друзья повернулись на него, ожидая продолжения. И Шань рассказал о том, что произошло с Лин, предусмотрительно умолчав о пачке денег. Он не мог забыть, как Чэн поймал его, когда он возвращался, чтобы забрать посуду.
Здоровая фигура преградила ему дорогу. Чэн уже оделся в пальто и еле стоял на ногах.
– Подойди. – голос у него был хриплым и тихим, а на глазах словно мутная пленка. Шань инстинктивно сделал шаг назад – связываться с старшим Хэ не хотелось, учитывая инцидент с домогательством до официантки. 
Чэн рванулся к нему. Каменная ладонь схватила за горло и как следует двинула в стену.
Воздух выбило из легких. Чэн хоть и пьяный, легко мог пробить им дыру в подсобное помещение. От ужаса, перед глазами все поплыло: Чэн, ухмылка Цю, клуб, стена, потолок – все слилось и закружилось. Поднос выскользнул из ослабевших в миг ладоней. Если бы мужчина не держал его, Шань упал бы на пол, потому что ноги тоже перестали его держать.
– Слушай.
Отпустив его, Чэн полез в карман брюк и долго возился, вытаскивая по очереди, то кошелек, то кучу каких-то карточек.
Одного слова, сказанного с нужной интонацией, хватило, чтобы он шарахнулся в сторону. Но что-то схватило его за шкирку форменной рубашки – Цю легко, словно гирю в зале, поднял его так, что ботинки заболтались в нескольких сантиметрах выше пола.
– Слушай, когда к тебе старшие обращаются, щенок.
Он тоже был в стельку пьян. Но на ногах стоял крепче Чэна, который теперь, что-то искал в кармане пальто.
Пистолет?
В руках старшего Хэ оказалась пачка денег. Тугая, крепко перевязанная резинками. Не меньше трех-четырех его зарплат крупными купюрами.
– Передашь девчонке. – сказал Чэн, протягивая ему деньги. – Скажешь, чтоб не обижалась.
– Все передашь, – поддакнул Цю, тряхнув его, словно расшалившегося котенка. – Понял? Я проверю.
Шань закивал, прижимая к себе пачку. Он понял, он сделает.
За время работы в клубе, он видел много пьяных. Добряков, философов и агрессивных. Но пьяный Хэ Чэн – самое жуткое, что он видел в своей жизни
– Не похоже на брата. – вынес вердикт Тянь, дослушав его историю до конца. – У него нет привычки изменять Му Шень. Неужели они поссорились?
– И из-за этого он напился?
Девушку Чэна Шань видел всего лишь раз. Старший Хэ пригласил Тяня на ужин. Друг прихватил Мо, а Чэн появился в обществе шикарной брюнетки. Таких красивых китаянок, Шань в жизни не видел: лицо светлое, точеное, белоснежная легкая улыбка и кукольный взгляд темных глаз. Она была словно ожившая картинка нейросети. Все бриллиантах и золоте, на плечах светлый полушубок, а в руках айфон последней модели. Уж точно не ровня Лин, которая насквозь пропахла картошкой с кухни, да дешевыми сигаретами.
– Жаль девушку. – вздохнул И. –Но это все равно не объясняет: почему он послал за мной мистера Цю?
Чжань, все это время подпиравший спиной панорамное окно, вдруг выпрямился и прислонился щекой к стеклу.
– Притащился сюда.
Шань подскочил следом. Внизу, на парковке, привалившись спиной к машине стоял Цю Гэ. Как всегда, в любимой позе – сложив руки на груди, и смотрел прямо на их окно, словно мог разглядеть их через двадцать с лишним этажей и тонированное стекло.
– И что будем делать? – спросил И, возвращаясь на диван. – Он же меня пасет, да?
– Будем держать осаду. – весело откликнулся Тянь, но Мо почему-то показалось, что он совсем не шутит.