3.
Он собирался сделать это два дня.
Не потому что хотел. Потому что нельзя было не сделать.
Всё это время она будто витала в замке — не ходила, а скользила. Уроки, коридоры, библиотека. Она не смотрела на него, не искала встречи. Но он чувствовал — она знала, где он. Как будто слышала его мысли до того, как он сам их осознавал.
И он злился. Не на неё. На себя. На то, что был с ней слабым. Что показал всё — и она увидела. И не отвернулась. И не разрушила. А просто... понесла это.
Как будто это было её с самого начала.
Он нашёл её во внутреннем дворе. Сумерки. Каменная скамья, запавшие в землю клумбы. Весна ещё не набралась смелости.
Она сидела одна. Смотрела на мокрые ветви.
Он подошёл. Неуверенно. Не в своём стиле.
— Ты...
Она повернула голову. Просто. Без удивления. Без эмоций. Но не холодно.
— ...забрала что-то у меня, — закончил он.
Она смотрела.
— Это было случайно, — сказала она. — Я не хотела.
— Но ты сделала.
Он сел рядом. Не дышал какое-то время. Потом, не глядя на неё:
— Я не знаю, что ты. И, честно? Не хочу знать. Меня пугает даже думать. Но то, что было... когда всё исчезло... — он запнулся. — Это было... тишиной. По-настоящему.
Она тихо ответила:
— Мне жаль. Что тебе пришлось испытать это через боль.
Он повернулся к ней. Его голос стал резче, будто он сам испугался своей мягкости:
— А тебе — жаль? Или ты просто повторяешь то, что должна сказать?
И тут — впервые — она посмотрела внутрь него. Не как в прошлый раз, когда читала его чувства. А как человек.
— Мне страшно быть собой. И страшно — быть с кем-то. Но когда ты... сломался, я поняла, что не одна. Потому что ты тоже носишь в себе то, что не даёт жить.
Он опустил глаза. Кулаки сжал.
— Я не хочу, чтобы ты возвращала мне это.
Пауза.
— Но я хочу знать, как ты живёшь с этим.
Она кивнула. Медленно.
— Я не живу. Я учусь. Каждый день. И каждый день боюсь, что сорвусь. И ты — был первым, кто это честно показал.
Тишина между ними была не пустотой, а согласием.
Сзади кто-то шептался — ученики. Снова наблюдают. Снова боятся.
Но в этот момент ему было всё равно.
Он встал. На секунду задержался. Потом бросил:
— Если тебе опять понадобится зелье — спроси Снейпа. Но если понадобится тишина... найди меня.
И ушёл.
Она осталась сидеть. И впервые не чувствовала переполненности. Внутри было простое, ровное: он видел меня — и не отвернулся.
⸻
Иногда страх не приходит внезапно. Он растёт. Как плесень на стенах — медленно, но безжалостно.
Про Сайру уже шептались. Ученики боялись сидеть с ней рядом. Некоторые пытались не смотреть в глаза — вдруг она "чтёт мысли". Другие уверяли, что видели, как она "шептала теням".
Но всё рухнуло на уроке Защиты от тёмных искусств.
Тема: магия страха. Заклятие, вызывающее иллюзорный образ самого глубокого ужаса. Простая практика, безопасная.
Очередь дошла до третьекурсника из Хаффлпаффа — мальчика с бледным лицом, глазами, вечно блуждающими по углам. Ему дали жезл, велели произнести контрзаклинание.
Сайра была рядом. Просто рядом.
Когда перед ним возник призрачный образ — он закричал. Не как от страха. Как будто в нём что-то вырвалось.
Он рухнул на пол, вцепившись в голову, шепча бессвязное:
— Она... она везде... она внутри...
Весь класс замер. Учитель, профессор Хэтч, попытался вмешаться, но его палочка задрожала. В комнате стало холодно. Как при появлении дементора.
Сайра стояла неподвижно. Глаза расширены. Она не делала ничего — но все уже знали.
Она. Это из-за неё.
Мальчика унесли в больничное крыло. Хэтч вызывал профессоров.
Уже вечером в холле висел пергамент. Тихий, аккуратный заголовок:
Петиция об исключении.
"Сайра Л. не является безопасной для обучения в Хогвартсе. Мы, нижеподписавшиеся..."
И подписи начали собираться. Быстро. Молча. Кто-то не читал, просто ставил имя.
⸻
Ночью она не могла спать. Воздух казался колючим. Внутри — гул. Но не эмоций. Пустота. И от этого было страшнее.
Она пошла к нему. Туда, где стены пахли зельями и влажным камнем.
Снейп не удивился её приходу.
— Ты знала, что это произойдёт, — сказал он, не поднимая глаз от свитка.
— Я не делала ничего. Я просто... была.
Он кивнул.
— Этого иногда достаточно, чтобы разрушить.
Она подошла ближе. Почти шёпотом:
— Они выгонят меня.
— Возможно, — ответил он. — Но пока ты здесь... я покажу тебе нечто.
Он достал из ящика флакон с чёрным дымом. Не зелье. Не вещество. Суть.
— Это — магия боли. Не та, что калечит тело. Та, что прячется в памяти. Я собрал её в одном из сражений. После того, как потерял... — он замолчал. — Это живое. Это гнездится в маге, как яд. Я хранил его в себе. Потому что ни один другой не смог бы вынести.
Он поставил флакон перед ней.
— Прикоснись.
Сайра не спросила "зачем". Просто положила ладонь.
И увидела.
Слёзы, которых он никогда не пролил. Обещания, которые сгорели на губах. Женщина с красными волосами. Боль, которую он прятал за едкостью.
Она не закричала. Не отшатнулась. Только закрыла глаза. И впитала. Не всё. Только часть. Чтобы он мог — выжить.
Когда она открыла глаза, он смотрел на неё, не как учитель. И не как надзиратель.
— Ты — не проклятие. Ты — сосуд. И то, что ты принимаешь, делает тебя опасной. Но также... необходимой.
Он убрал флакон.
— Они будут тебя бояться. Всегда. Но ты должна выбрать: быть тенью — или быть зеркалом.
Она вышла из кабинета до рассвета. И впервые за долгое время не чувствовала чужих эмоций. Только одну.
Свою собственную.
⸻
Она сидела у окна в общей комнате. Остальные уже спали. Тишина была вязкой, как сгущённый воздух после грозы.
Пальцы дрожали. Не от страха. Не от чужого страха.
От собственного ощущения.
Снейп отдал ей что-то большее, чем флакон с болью. Он отдал ей частицу себя — не для разрушения, а для понимания. Он доверился. И в ней что-то треснуло.
Как трескается лёд на поверхности озера — тонкий, но несущий.
Она посмотрела в ладони. Они были пусты, но чувствовались тяжёлыми.
И вдруг — мысль. Тихая. Как лепесток на воду.
1. Благодарность.
Тепло. Незаметное. Не за спасение. Не за принятие. За то, что он увидел её, не отвернулся. За то, что не испугался её темноты.
Это было новое. Как первый вдох — он не приносит облегчения. Он пугает. Потому что ты не знал, что умеешь дышать.
Она встала. Медленно прошлась по комнате. Потянулась к полке с книгами. Пальцы скользнули по корешкам. Остановились.
И вдруг — ещё.
2. Любопытство.
Словно вспышка света. Она почувствовала желание — не необходимость, не приказ, а желание понять. Знать. Почему у людей эмоции так глубоко прячутся. Почему боль превращается в песни. Почему слёзы иногда делают людей сильнее.
Это было не чужое. Её собственное.
И, наконец, когда она села обратно и обняла колени, глядя на слабый лунный свет, скользящий по полу, пришло третье. Самое мягкое. Самое неуловимое.
3. Одиночество.
Не как раньше. Не как бездна. Не как пустота.
А как тоска по чему-то, чего никогда не было.
Она не плакала. Просто сидела, позволяя этим трём чувствам тихо жить в себе. Словно незнакомцы, севшие за один стол.
Благодарность. Любопытство. Одиночество.
Маленькие, едва ощутимые. Но её.
Она не знала, станет ли их больше. Не знала, выдержит ли.
Но впервые — не хотела возвращаться в безмолвие.