ГЛАВА 13
— Я так устал, Фэнбао...
За всю жизнь Сюэцин присутствовал лишь на двух казнях: много лет назад он лично проводил в последний путь отца и братьев, теперь — подал яд заговорщику Цзя Лицзину.
Предатель Лицзин выпил чашу с ядом, глядя в глаза своему повелителю, и Сюэцин не отвёл взгляда, — так, вместе с ним и допил яд до капли.
Фэнбао ожидал, что вернувшись в свои покои он расшвыряет яшмовые статуэтки, опрокинет книжные полки, как бывало, прокричится, сетуя на судьбу и друзей. Но Сюэцин лишь сел на ложе, грузно, как старик. Склонил голову.
— Я так устал...
Фэнбао налил ему чаю и молча сел напротив.
— Завтра будет новый день, Цин-эр, — сказал он, подыскивая слова. — Ты проснëшься с новыми силами.
Сюэцин усмехнулся.
— Изначально бессмертное существо вроде тебя не знает, что такое устать от жизни. Сколько кальп ты прожил в Небесных чертогах? Сколько столетий пролежал под каменной плитой? Заметил ли ты их вообще?
— Так ты устал от жизни? — тихо переспросил Фэнбао. Он обошëл стол и сел у ног своего императора, чтобы хоть так рассмотреть его лицо.
— Я устал быть правителем. Ланьлань не смогли погубить степные колдуны, но уморили собственные слуги. Лицзин и его сторонники... они правы, я не справляюсь.
— Что за глу...
Сюэцин остановил его жестом.
— Ты и сам знаешь. Налоги непосильны, а засуха длится второй год, гадатели начали говорить, что непогода это знак: небеса порицают императора.
— Нужно просто заткнуть их...
— Знаешь, сколько прошений от помещиков приходит в канцелярию? То малое что смогли вырастить крестьяне, отбирают священные школы и проходимцы, которые ими притворяются! И это из-за моего указа о том, что крестьяне должны помогать им бороться с демонами! То тут, то там стычки! Война закончилась, людям нужен государь мирного времени, тот, кто умеет держать кисть, а не только меч. Я же... Я воин.
— Ты Сын Неба. — Фэнбао стиснул его плечи. — Значит твой путь — правильный, Цин-эр.
Сюэцин рассеянно похлопал его по руке.
— Будь моя воля ... Я бы гнал степняков, пока не выбьюсь из сил. Ушëл бы за ними... и не возвращался. Иногда во сне я вижу, как мы с тобой едем по бескрайней степи, только вдвоëм, без всей этой орды придворных лизоблюдов... и не хочу просыпаться.
— Тогда уедем.
Слова вырвались сами собой, но Фэнбао не пожалел о них ни на мгновение.
— Ты сам знаешь, что не могу. Мои сыновья малы, я их отец и отец своего народа, пока не умру. — Сюэцин усмехнулся. — Народа, который строит против меня козни.
— А если бы... мог?
— Если бы мог, — Сюэцин сжал его руки. — Уже седлал бы нам коней.
Во сне Фэнбао знал способ. Знал ответ.
Но стоило открыть глаза, как все исчезло, осталась только пустота.
Как всё было на самом деле? Может быть весь разговор ему только привиделся?
— Я найду тебя, Ван Сиюй, и пообрываю тебе все струны! — крикнул он вершине, высунувшись в окно. Из-за этой самодовольной дряни он едва не потерял и малыша Юаня тоже!
Он вспомнил как Ван Сиюй впервые пришëл в столицу. Тогда его волосы были чёрными как воронье крыло, а одежды — из простого серого льна. То был не бессмертный мастер, а хмурый мальчишка с мечом, ведущий за собой на шлейке крошечную девочку, как уличный акробат — обезьянку.
Ван Сяоняо в свои три года видела больше трупов чем иной палач. Гробницы императоров были еë волшебными дворцами, бумажные жертвенные звери, паланкины и наложницы — любимыми игрушками.
Ван Сиюй всем говорил, что еë мать умерла, но однажды, после нескольких кувшинов вина, сознался, что она, не вынеся мрачной жизни среди Облачных одежд, сбежала к торговцу лошадьми.
Он понятия не имел, что делать с ребëнком, пока дворцовые служанки, воспитывавшие маленькую принцессу, не взялись за дело. В обмен на это Ван Сиюй стал придворным учителем фехтования.
Мирское его мало интересовало. Фэнбао приукрасил, рассказывая, как важны были ему дочь и ученица. Даже если всë так и было, он никогда этого не показывал.
Смерть, пришедшая за Сяоняо, забрала последнее, что связывало его с миром живых, и он отправился в горы, самосовершенствоваться в одиночестве, как будто ни о чём не жалел .
Фэнбао услышал, как мечники называли его имя на постоялом дворе, сетовали, что он не пришëл, — значит, этот странный, унылый человек и впрям добился бессмертия. Понять бы только, зачем.
Облачные одежды всегда жили на границе двух миров, в сумерках между жизнью и смертью. Не удивительно, что Ван Сиюй создал такое безумное место и считал это праведным поступком.
— Что толку помогать тем, кто уже мëртв? — пробормотал Фэнбао, вглядываясь в очертания горы. — Мы живые, нам бы кто помог!
Ничего. Ни следа жилища.
— Доброе утро, мастер Хуань, — поприветствовал его мальчишка Юй. Он выглядел бодрее и уже снял перевязь.
— Было бы, если б эта блëклая черепаха не сыграла малышу Юаню «Зыбкие видения» или как там их зовут! Куда ты собрался?
Мальчишка Юй достал из рукава свëрток размером с пшеничную лепёшку и развернул ткань. Фэнбао осторожно взял вещицу в руки.
— Компас! Ну, не очень-то нам это поможет, я и так знаю, где мы.
— Это не просто компас, мастер. Это Лопань Двадцати Восьми Небесных Дворцов. Я сам создал его, и теперь мне выпал случай испытать своё изобретение!
— Тогда мог бы придумать название получше. Чем твой компас отличается от обычного? Та же стрелка, те же триграммы...
Мальчишка Юй хитро улыбнулся. Хоть он не был писаным красавцем, улыбка ему шла.
— Всë верно, однако стрелка показывает не на юг. Она ищет всплески внешней и внутренней ци. Видите, сейчас она указывает на вас, ведь вы не скрываете свою внутреннюю энергию.
— А нужно скрывать, чтобы она тебя не нашла? Тогда грош цена твоему компасу. — Фэнбао усмехнулся и сосредоточился, скрывая своë присутствие. Стрелка мгновенно отвернулась от него.
Однако мальчишку Юя это не смутило.
— Всë верно, но вот только отшельник Ван не прячется от нас на самом деле. Понимаете?
Фэнбао не понимал.
—Как это не прячется? Он спрятал всю свою обитель!
— И всë же. Чтобы держать здание на виду, не нужно прикладывать усилий, но для того чтобы скрыть... к тому же, он играет для нас.
— И бренчит не просто песенки, а мелодии, которые не сыграешь без проявления ци... ха! — Фэнбао рассмеялся. — Может ты и прав! Выследим злодея этой же ночью!
Но мальчишка Юй почему-то не разделил его радости.
— Вы думаете... что он злодей? Почему?
— А всего что ты видел, тебе мало? Станет хороший человек якшаться с призраками и пытаться нас сжить со свету?
— А кто якшается с демонами? Хорошие люди?
— Слишком уж ты умничаешь, Шэ Юй. До добра тебя это не доведëт, — пробурчал Фэнбао.
Мальчишка Юй только улыбнулся.
— Простите, мастер, язык мой враг мой. Когда я был моложе, меня из-за этого частенько вызывали на бой и старшему брату приходилось вступаться. Но сейчас я сам готов ответить за свои слова, если они вас оскорбили.
Да что такое с этим кланом Шэ! Младший — строптивец, средний — умник, старший... чëрт знает что такое вообще. О сестре и говорить не приходится, учи еë теперь!
— Значит готов ответить... — задумчиво протянул Фэнбао, и врезал ему в лицо без предупреждения.
Первый удар мальчишка заблокировал, а вот пинка в лодыжку не ожидал. Стоило его ноге подкоситься, как Фэнбао добавил локтем в затылок, словно припечатал послание.
— Ни к чему ты не готов, учёный господин Шэнь Ко, — усмехнулся он. — Твой брат единственный, кто продержался против меня хоть несколько мгновений, так что стоило подождать до дома и позвать его.
Мальчишка Юй не ответил. Он сидел на земле, низко склонив голову и прижав к груди свой компас.
Фэнбао не стал спрашивать, что не так, его ждали другие дела. Малыш Юань всерьëз потребовал с него тренировку!
Неизвестно было, что выйдет из этой его затеи, но годы с Цин-эром научили Фэнбао, что лучше иногда подраться и выпустить пар, чем дуться по углам.
Только поэтому он согласился.
***
Они выбрали место на площадке перед домиками. Малыш Юань был серьëзен и взволнован, девчонка Шэ всë теребила рукава и не знала куда деть глаза. Ну и настрой! Таких учеников Фэнбао ещë не попадалось!
— Я прожил на земле сотни лет и выучил сотни боевых стилей, — начал он, прохаживаясь перед ними с высоко поднятой головой, и даже огладил невидимую бороду. — Ни к чему у меня душа не лежала, поэтому взял понемногу от всех...
— Кто учил тебя владеть жуань бянем? — спросил малыш Юань. — Я нигде не видел подобного. Кажется, что ты хлещешь куда попало, но на деле каждый удар приходится точно в цель, я заметил.
Фэнбао улыбнулся, довольный. А малыш Юань-то не промах, может оценить красивую технику!
— Это было в те годы, когда я ещë правил на Агатовой горе. Как-то я вылетел поразвлечься на закате и увидел пастуха в плетëной шляпе, гоняющего коров. Мужик выглядел жëстким, а вот телята его мягонькими и сладкими, так что я решил полакомиться нежной говядиной... — Он усмехнулся, вспоминая. — Не тут-то было! Пастух этот накинулся на меня как тигр, и начал стегать хворостиной почëм зря. Я был быстрее ветра, но каждый раз он умудрялся меня достать!
Девчонка Шэ прыснула.
— Наверное... принял тебя за быка, отбившегося от стада!
Малыш Юань сделал вид, что не смеëтся, а просто наклонился поправить пояс. Глупые дети!
— А ну цыц, когда учитель разговаривает!
Конечно никто из них не поклонился ему три раза в пол, но могли бы хоть не хохотать в лицо!
— Когда его хворостина об меня сломалась, он снял с пояса кнут, и тут уж разошëлся! Долго мы бились, целую ночь, и не могли друг друга одолеть! Наконец я признал поражение, потому что очень уж мне было интересно, кто он и почему такой мастер прикидывается простым крестьянином!
Малыш Юань задумчиво потëр подбородок.
— Возможно, это был великий воин, решивший уйти от мира и посвятить свои дни самосовершенствованию?
— Это был Цзян Юйцунь, слышал о таком?
Малыш Юань приоткрыл рот от удивления.
— Цзян Юйцунь? Прапрапрадед Юйчжэна, значит и мой родственник.
— Он самый.
Фэнбао помнил этого яростного старика как вчера, ему странно было видеть, что для малыша Юаня это глубокая история.
— Хм, и правда, хоть его династия недолго правила, ты и Цин-эр , выходит, его потомки.
Девчонка Шэ нахмурила лоб, вспоминая.
— Сначала он был главнокомандующим... потом его оклеветали евнухи... а потом он написал трактат «Восемь ударов восьми горных путей»! Так ты знаешь Восемь ударов!
— Постойте! — отмахнулся малыш Юань. — Фэнбао, сперва скажи, каким он был человеком, что он тебе поведал!
— Он рассказал всë как было, потому что честный был до глупости. Его обвинили в связи с императорской наложницей и сослали, приказав убить в дороге. Он, конечно, сбежал от конвоиров, когда понял, откуда золото, которое они транжирили на постоялых дворах. А сбежав, подался на юг и стал пастухом у одного помещика. Так мы и познакомились. Он обещал обучить меня Восьми ударам, если я помогу ему покарать обидчиков. Я, конечно, пообещал, думал, что просто прикончу парочку евнухов, на которых он укажет.
— Но помог ему совершить переворот.
— Ага, — Фэнбао кисло взглянул на него. — Пришлось мне тащиться за ним в столицу, поджечь дворец и ещё много всего сделать. Но всë-таки Восьми ударам этот Цзян Юйцунь меня научил.
— И ты... передашь их нам?
— Вот ещë! За какие это заслуги? Я для того чтобы их выучить, помог императора свергнуть, а вы двое что сделали? Нет, дети, хватит с вас и двух приëмов!
— А коровы? — вдруг спросила девчонка Шэ.
— Какие ещë коровы?
— Если вы с Цзян Юйцунем сражались всю ночь, то что стало с бедными коровами?
Фэнбао глаза закатил.
— А что с ними будет? Домой пошли, не дождавшись пока мы закончим. Коровы-то знают, где их дом! Хватит болтать, лучше смотрите во все глаза! Первый из Восьми ударов: «Монах отряхивает зонт»!
Он оттолкнулся одной ногой от земли, и взмыл, кружась волчком. Малыш Юань вовремя закрылся локтем, но Фэнбао только усмехнулся про себя. А вот и первый урок.
Он не стал атаковать сверху: направил ци в предплечья, и приземлившись за спиной противника пнул его под колени, а руками схватил за ворот и швырнул через себя на землю.
Малыш Юань упал плашмя, не успев даже подставить руки, но тут же вскочил. Глаза у него горели.
— Прекрасно! — воскликнул он. — Давай-ка повторим ещë раз!
Фэнбао откинул волосы и победно усмехнулся.
— Обычно для захвата я использую кнут, чтобы придушить сперва. Но вам, дети, хватит и рук.
— Ты быстрый, болтун Хуань... но я знаю, как вырваться! Нападай! — наконец-то девчонка Шэ тоже заразилась весельем. Вот и хорошо. Даже если эти олухи ничему не научатся, так хоть помирятся!
Он вновь прыгнул, повторяя приëм. Девчонка ничего не успела сделать, пинок застал еë врасплох... но вместо того чтобы попытаться устоять, она упала на колени и всем телом отклонилась назад, едва не коснувшись затылком земли. Фэнбао не успел схватить еë за ворот: она оттолкнулась руками, подпрыгивая, и обеими ногами ударила его в лицо.
«Скорпион атакует обезьяну», ну конечно.
Фэнбао перехватил еë лодыжки, оставив стоять на руках.
— Ну, что теперь? — спросил он с искренним интересом.
— Я... об этом я не подумала.
Он рассмеялся и отпустил девчонку. Слишком горячая, но быстро соображает: из неё выйдет толк, она ничем не хуже своего дерзкого старшего брата!
— Ну, в следующий раз будешь думать! Пусть теперь малыш Юань попробует повторить мой приëм, посмотрю, как ты его отделаешь!
Но девчонка Шэ вдруг отвернулась, снова замкнулась в себе.
— Нет... я не смогу повторить... вам придëтся самому, ваше высочество...
Лучше б она стукнула малыша Юаня кулаком. Он побледнел, лицо у него сделалось несчастное. Будь он собакой, повесил бы уши.
— Что ж... — начал он, но Фэнбао остановил его жестом.
— Когда ещë ты сможешь ударить принца без последствий, а? — спросил он, якобы дурачась, но надеясь, что она поймëт. — Вот гуйфэй не гнушалась иной раз и поставить Сюэцина на место. От этого только сильнее крепла их...
Девчонка оттолкнула его и убежала, не дослушав.
— Что ты несëшь, демон?! — взорвался малыш Юань. — Мы не влюблëнная пара!
— А чья это вина, а? — Фэнбао начал закипать. С чего он вообще взялся возиться с этими щенками?! — Сказал ты ей, что она для тебя важнее придворных прошмандовок?! Или может ты замуж еë позвал? Только молчите да вздыхаете оба, смотреть тошно!
Всë возмущение разом улетучилось, малыш Юань поник.
— Я не знаю, что мне делать, Фэнбао. Разве тут помогут слова?
— Драка тоже не поможет, потому что она не зла на тебя. Она разочарована. И с этим ты ничего не сделаешь.
— Но я должен что-то...
Фэнбао крепко взял его за плечи, взглянул в глаза.
— Малыш Юань, не знаю, чему тебя учил Жуань-цзы, но самый главный урок ты точно пропустил мимо ушей. Иногда ты ничего не можешь сделать. Даже император не всесилен, даже боги.
— Но...
— Недеяние, вот основа основ. Чем больше ты пытаешься идти наперекор судьбе...
«Я устал, Фэнбао...»
— ...тем сильнее всë вокруг запутывается. Ты ведь сам мне говорил, что всë случается не зря. Так придумай, для чего случилось это!
Малыш Юань молча снял его руки со своих плеч и сжал.
— Это случилось для того, чтобы я больше не повторял таких ошибок. Но смириться... если есть хоть малейшая надежда, я не смирюсь!
Такой юный, такой решительный. Неужто он кончит так же, как Цин-эр: усталым, разочарованным...
— Делай как знаешь. — Фэнбао натянуто улыбнулся ему. — Ты ещë неукротимее меня, принц!
***
В ту ночь гора молчала. И в следующую тоже. Иголка на компасе всë так же указывала на Фэнбао, куда бы он ни пошëл.
— Неужели он узнал? — восклицал мальчишка Юй. — Но как?
Он принëс из леса несколько павлониевых деревяшек и разложил их возле обломков гуциня, примеряя, подойдут или нет.
— Может мы ему просто надоели и он забыл о нас? — девчонка Шэ рядом уныло ссыпала остатки риса в один мешочек.
— Значит надо устроить шумиху, да такую, чтобы он о нас вспомнил! — Фэнбао с хрустом разгрыз голубиную кость. — Подожгу-ка я лес!
— Нет! — одновременно воскликнули брат и сестра. Фэнбао только махнул на них рукой и ушëл биться с малышом Юанем. Лишëнный любви, тот все дни посвящал тренировкам, словно это как-то могло помочь.
Ночью Юй тайком вышел из домика, прихватив с собой гуцинь, завëрнутый в платок.
Фэнбао, помня о том, как ловил малыша Юаня, проследил за мальчишкой до самого города призраков, а там он смешался с толпой и затерялся.
Вернулся он под утро, и гуцинь его был как новенький.
— Как ты его починил?! — восхитилась девчонка Шэ.
— Я просто нашëл мастера в городе.
— Мастера... призрака? Но хорошо ли это?
Мальчишка Юй пожал плечами.
— Я не знаю, искажают ли они то, к чему прикасаются, хочу это проверить.
— А почему гуцинь не исчез? Разве не всë в городе не настоящее?
— Я принëс дерево из леса, а шëлковые нити для зашивания ран пошли на струны. Этот гуцинь настоящий.
Мальчишка Юй осторожно коснулся инструмента, извлëк пару дребезжащих звуков. Попытался сыграть снова, но запутался в струнах. Наконец, после нескольких жалких попыток он сдался и спрятал руки в рукава.
— Нет... я разучился. Я хотел сыграть... надеясь, что Ван Сиюй мне ответит... но кажется ничего не выйдет. Простите.
— Но ты даже не попробовал! — девчонка Шэ схватила его за локоть. — Давай ещë раз! Какую-нибудь простую мелодию!
— Нет, Юэ. — Он покачал головой. — Я... пожалуй, мне просто нужно признать наконец, что я бессилен. Наш отец всегда это знал, и пора перестать обманывать себя. Я не могу даже такой малости
— Отец? При чëм тут отец?
Мальчишка Юй отвернулся.
— В тот день, когда демоны напали на наш клан... я собирался сражаться вместе с остальными. Матушка, старший брат, Вэйянь и другие старшие ученики... все были там. Но отец не позволил мне выйти. Он обездвижил меня и запер в дровяном сарае. Сказал... что я буду только мешать. Что... лучше мне позаботиться о вас с Яньянем, если...
Он тяжело вздохнул.
— Здесь, на горе, я каждую ночь вижу это как наяву. Ничего не изменилось, сестрица, и никогда не изменится.
— Но братец Юй, ты не виноват...
Фэнбао терпеть не мог таких сцен. Да что же это со всеми?! Посидели пару дней без дела, а уже расклеились!
— Виноват, не виноват... хватит! У этой беды простое решение! — Он схватил гуцинь и занëс над головой. — Не будешь играть — я его разобью! Не будешь искать Ван Сиюя, сломаю твой компас! Будешь жаловаться вместо того чтобы делать дело, убью тебя! Ну выбирай, Шэ Юй, умереть или постараться жить?!
— Прошу вас, господин Хуань, отдайте инструмент, — тихо попросил мальчишка Юй, но кулаки сжал так, что костяшки побелели. Хороший знак.
— Ты что, не слышал, что я сказал? Разобью эту деревяшку, над которой ты столько возился! Об колено сломаю! А потом и твой черëд придëт!
Фэнбао играючи подбросил гуцинь...
— Не смейте!
Мальчишка двумя движениями собрал ци в ладонях и ударил его в грудь. Удар был неожиданно силëн, Фэнбао пошатнулся и выронил гуцинь, но мальчишка Юй успел его поймать у самой земли.
— Вы, мастер, при всëм уважении... — он тяжело дышал, губы у него дрожали, но в глазах пылал тот же тёмный, яростный огонь. — Вы не имеете права трогать ни мой гуцинь, ни мой компас... ни меня! Иначе поплатитесь жизнью!
— Какие громкие слова! Да если я захочу, отберу у тебя что угодно, даже твою невинность!
— Ну хватит тебе, болтун Хуань! — крикнула девчонка Шэ, покраснев. — Замолчи!
— Только если этот твой братец сможет сыграть мелодию, которая мне придëтся по нраву. А если нет, пусть пеняет на себя!
Мальчишка Юй молча сверлил его глазами, но наконец принял решение.
— Ваши насмешки мне отвратительны. Если б старший брат или отец приказали мне лишить себя жизни за мою никчëмность, я бы с радостью так и поступил! Но погибнуть от руки демона — унижение!
— Правильно, братец! — девчонка Шэ ударила его кулачком в плечо. — Так ему и надо!
Мальчишка Юй подхватил гуцинь и молча ушëл.
До самого заката из чащи леса слышались унылые звуки, даже малыш Юань с трудом делал вид, что не замечает.
Лишь под конец до ушей Фэнбао донеслась внятная мелодия, но всего лишь простенькая «Сяньвэнь Цао».
Мальчишка Юй не пришëл даже ужинать. Фэнбао хотел пойти и сказать ему, что детские упражнения Ван Сиюя вряд ли завлекут, но малыш Юань поймал его на тропинке.
— Куда это ты собрался? Неужто хочешь испортить свои же труды?
— Я и не трудился! Люблю посмеяться над неудачниками, они начинают так смешно пыжиться!
— Значит все мы для тебя только неудачники? — Малыш Юань скрестил руки на груди.
— А что, кто-то из вас притащил сюда Ван Сиюя?
— Но тогда и ты такой же как мы.
Фэнбао поскрëб в затылке.
— Правда есть правда, мы все друг друга стоим. Просто вы сидите с постными рожами и жалеете себя, а я над собой и над вами только смеюсь!
— Значит если мы все равны, не трогай больше Шэ Юя. Я запрещаю.
Фэнбао склонил голову к плечу.
— Неужто боишься шурина обидеть?
Ответом ему был такой тяжëлый взгляд, что Фэнбао решил пожалеть малыша Юаня и не трогать больше. Хотя бы в этот вечер.
Засыпать им пришлось под нестройные и фальшивые чуские мелодии.
Фэнбао в последние дни отказался от забытья и медитации совсем: нечего прохлаждаться, пока эти недотëпы в опасности, лучше пройтись, размять ноги...
Но как только попробовал встать, цепь лязгнула и натянулась, не пуская. Он рванулся изо всех сил, но железное кольцо, вбитое в стену, не шелохнулось.
Он быстро понял, почему: все стены от пола до потолка исписаны были священными текстами. Сутрами. Он все их вызубрил не хуже монаха, пока сидел там...
— Думаешь я поверю, что это не сон, проклятый Ван Сиюй?! — крикнул он в темноту. — Когда я проснусь, гробовая плесень, тебе не поздоровится!
— Фэнбао.
Он застыл.
Цин-эр вышел к нему из тьмы, поставил лампу на пол.
В этом воспоминании ему должно было остаться восемнадцать. Он должен был прийти любопытным мальчишкой, принцем, притащившим с охоты необычную добычу. Но память всë перемешала, и Цин-эру было тридцать пять, жëлтый шëлк императорских одежд мëл тюремную солому.
— Это не ты, — Слëзы закипали в глазах. — Таким я тебя запомнил, но это не ты.
Цин-эр опустился перед ним на колени, и обнял вдруг, судорожно обхватил руками как после долгой разлуки.
Он был горячий наощупь, едва дышал, пытаясь сдержать что-то...
— Ты не настоящий... — Фэнбао зарылся лицом в его шею, сжал волосы в горсти, вдыхая знакомый запах, не в силах надышаться. — Цин-эр... ты умер... что, хочешь чтобы я пошëл за тобой в пропасть?
Он был готов . Но Цин-эр отстранился, взял его лицо в ладони, серьëзный.
— Перестань дурачиться, — строго сказал он. — Я бы никогда не отправил тебя в пропасть. Я же знаю, что тебя этим не убить.
Фэнбао улыбнулся сквозь слëзы. Нельзя плакать, слёзы обожгут человеческую чувствительную кожу...
— Да. Точно. Ты придумал бы способ получше. Я знаю, зачем ты пришëл. Всегда... наступает миг, когда нужно перестать бороться. Мне надо смириться с тем, что я неудачник, что тебя больше нет... ай!
Цин-эр отвесил ему немилосердный щелбан, потом ещë один.
— Глупый буйвол! Ты что, всë забыл?! Найди меня!
— Что...?
— Всë это — твоя вина. Найди меня и извинись. Я жду.
— Нет... — Фэнбао усмехнулся, чувствуя, что ошейник всë сильнее сдавливает горло. — Ты говоришь то, что я хочу услышать... но мне пора признать правду...
— Найди меня, — повторил Цин-эр, отступая во тьму. — Ты уже знаешь правду. Ты просто забыл...
Скрипнула дверь, вдалеке охранник провëл ножнами по железным прутьям камеры, ещë и ещë, так что это начало складываться в мелодию...
Фэнбао открыл глаза.
Гуцинь. Нет, два гуциня! Две мелодии, одна ближе, одна дальше, звучали над горами, сливаясь в хаосе... но Фэнбао не обращал внимания на звуки, он чувствовал как волны ци сталкиваются, будто два встречных потока.
Он бросил взгляд на стол. Компас! Мальчишка Юй не забрал его!
Фэнбао схватил игрушку, стараясь не сломать иглу, мечущуюся как птица в силке, и выбежал из дома.
В лунном свете серебряные деревья гнулись, словно от ураганного ветра, блеснул в холодном лунном луче клинок.
Фэнбао едва не выронил компас.
— Ты ответишь... — меч дрожал в руке Шэ Юэ, готовый в любую минуту пронзить горло Цзиньюаня, замершего перед девчонкой на коленях. — Ты ответишь за них!