Глава 20: В пламени ненависти
Кемп вернулся, как обычно — без предупреждения. Он появился в городе, как ядовитый запах, сначала — невидимый, но уже удушающий. Эстель узнала об этом от Рэми, которая заметила его возле старого бизнес-центра, где когда-то проходили встречи советников фонда.
— Я видела его... И он видел меня, — сказала Рэми по телефону. — Он улыбнулся, Эстель. Будто никогда не уходил.
Эстель стояла у окна, стискивая стекло бокала. На улице моросил дождь, но внутри неё горел пожар.
— Он не просто вернулся, — медленно произнесла она. — Он что-то задумал.
На следующее утро Эстель увидела их вместе. Кемп и Авель. В одном из закрытых ресторанов города, в том самом зале, где проводились только частные встречи. Они сидели напротив друг друга, между ними было вино, документы и усмешки. Она наблюдала из машины. Дерин — рядом, молча.
— Видишь? — прошептала она. — Они нашли друг друга. Два испорченных мужчины, каждый из которых считает, что я — цель.
— А ты? — тихо спросил Дерин.
— А я — не цель. Я — суд.
Он положил руку ей на бедро. Крепко.
— Тогда я с тобой. Без вопросов. Без страха.
•
Позже в ту же ночь, Эстель сидела на полу в пентхаусе Дерина, окружённая распечатками, записями и телефонами. Она собирала всё, что знала о Кемпе: его связи, его прошлые махинации, его слабости.
— Я хочу уничтожить их обоих, — шептала она. — Не просто стереть. Я хочу, чтобы они проснулись в холодном поту от мысли обо мне. Чтобы имя моё стало проклятием.
— Ты не обязана делать это одна, — сказал Дерин, подходя сзади и обнимая её за плечи. — Я не тот, кто сдерживает. Я — тот, кто держит меч рядом с твоим.
— А если я сойду с ума?
— Тогда я стану твоей реальностью. Пока ты горишь — я стану воздухом.
Через неделю всё стало хуже. Кемп связался с одним из инвесторов фонда, в котором работала Эстель. Прямо, дерзко, без масок. Он пытался подорвать её авторитет, распространяя слухи, будто она манипулирует благотворительными потоками в свою пользу.
— Он играет грязно, — сказал Дерин. — Он хочет не просто ранить. Он хочет тебя запятнать.
Эстель смотрела на новостной портал. Её имя — в заголовке. «Скандал в фонде: няню подозревают в отмывании».
— И Авель, как по заказу, сегодня дал интервью, — прошептала она. — Он сказал, что "сожалеет о том, какой стала женщина, которую он когда-то любил".
В ней что-то щёлкнуло. Глубоко. Безвозвратно.
— Я не буду больше защищаться. Не буду молчать. Я — не жертва.
Она встала. В глазах — ледяное пламя.
— Я хочу встретиться с ними. Лично. Без церемоний. Без фасадов.
Дерин посмотрел на неё. Улыбнулся. И сказал:
— Тогда я заберу тебя туда. Но ты поведёшь.
Встретились они в особняке на холме — нейтральной территории, которую Кемп выбрал нарочно. Место было красивым, даже аристократичным, с резными колоннами и запахом вина в воздухе. Но в сердце этой красоты бил яд. Эстель вошла первой. В красном. Цвет крови, цвета ярости. Волосы — собраны высоко. Лицо — маска, взгляд — клинок. Кемп сидел у камина. Авель — у бокала. Оба встали, когда она вошла. И оба пытались выглядеть победителями.
— Эстель, — сказал Кемп, улыбаясь. — Как приятно видеть тебя вновь.
— Мне — нет, — ответила она.
Авель открыл было рот, но она подняла руку.
— Молчи. Я говорю.
И они замолчали.
— Вы оба считаете, что можете сломать меня. Один — через прошлое, другой — через страх. Но вы оба забыли одну вещь. Я выжила. После всего. И я больше не боюсь быть чудовищем, если это нужно.
— О, ты и правда изменилась, — усмехнулся Кемп. — Но мы — просто работаем вместе. Это бизнес. Ничего личного.
— А для меня это личное. Потому что вы оба нарушили главное: вы тронули тех, кого я люблю.
— Ты всё ещё думаешь, что он тебя защитит? — вмешался Авель. — Этот твоей Дерин? Он просто сидит в тени.
— Потому что он даёт мне место светить.
Она подошла ближе. Кемп не отступил. Но его улыбка исчезла.
— Ты хочешь войны? — прошептала она. — Я дам тебе её. Но знай: я играю не в шахматы. Я поджигаю доску.
Она кинула на стол флешку.
— Здесь информация о твоих сделках, Кемп. Отмывание, подставы, контракты с теневыми подрядчиками. Всё. Завтра это пойдёт в полицию. И в прессу. Одновременно.
Он побледнел.
— А ты, Авель, — она повернулась к нему, — станешь примером того, как любовь превращается в болезнь. Потому что ты — не герой. Ты — рецидив.
— Ты не сможешь меня уничтожить, — прошипел он.
— Нет. Но ты сделаешь это сам.
Когда она вышла, Дерин ждал её у машины. Он не спрашивал. Он знал. Она молча прижалась к его груди. И он прошептал:
— Ты была огнём. Я горжусь тобой.
— Я не закончила.
— Я знаю. И я с тобой — до конца.
Город снова потонул в ночи. Но в его тени теперь горел новый свет. Имя Эстель Меттерсон начинали произносить шёпотом. Не как жертвы. Не как случайности. А как той, кто вернулась — и стала бурей.