Красные нити

Прошло два дня с инцидента на благотворительном вечере. Даниель был в безопасности, и в городе наступила та тревожная тишина, что приходит после шторма. Эстель чувствовала, как внутри неё что-то меняется — будто цепи спадали. Не те, что сдерживали снаружи. А те, что она сама на себя надела.

Сегодня она пригласила обоих. Авеля и Дерина. В одно и то же место. Не по глупости. Не ради манипуляции. А ради правды, которую слишком долго откладывала. Встреча проходила в особняке у окраины города — месте, куда обычно приходят закрывать сделки. Но для Эстель это была не сделка. Это было заявление.

Она стояла у окна, в строгом тёмно-бордовом платье, волосы убраны высоко, глаза подведены так, что взгляд казался холодным даже сквозь мягкий свет. Женщина, привыкшая к хаосу, теперь управляла им. Первыми пришли они.

Дерин — сдержанный, спокойный, в чёрной рубашке, расстёгнутой у шеи. Его взгляд не искал ответы — он уже знал. Авель — в идеально выглаженном костюме, с привычной полуулыбкой, за которой пряталась буря.

— Вы оба знаете, почему вы здесь, — начала Эстель, не поворачиваясь. — Я устала от теней. От полутонов. От пауз.

Они молчали. Она обернулась.

— Дерин. Ты ждал, что я выберу. Что скажу тебе это вслух. Не шёпотом, не в слезах, не в темноте. А здесь. Я выбрала тебя.

Авель вздрогнул. Лишь на мгновение. Но этого хватило.

— Ты... уверена? — тихо спросил он.

— Абсолютно. Я благодарна тебе за многое. Даже за боль. Она помогла мне понять, кто я. Но я — не твоя цель. Не спасение. Не утешение. Я — не должна никого лечить.

Авель подошёл ближе. В его голосе — трещина:

— Ты говорила, что я тебя слышу.

— Да. Но я не хочу быть услышанной лишь потому, что ты умеешь слушать. Я хочу, чтобы рядом был тот, кто идёт рядом. Кто не тянет и не толкает. Кто держит, когда я падаю — и падает вместе, если надо.

Он отвернулся. Сжал кулаки. Затем — глянул на Дерина. В этом взгляде не было ни победы, ни ярости. Только пустота.

— Он не справится с тобой.

— А ты справился?

— Я хотя бы пытался.

— Ты пытался сделать из меня то, что было бы удобно любить. А он... он просто любит. Даже когда боится.

Эстель подошла к Дерину. Встала перед ним. Уложила ладонь на его грудь. Сердце билось часто, но ровно.

— И теперь я говорю это вслух. Я выбираю тебя. Не потому, что ты лучше. А потому что я так чувствую.

И она поцеловала его. Глубоко. Сочно. Показательно. На глазах у Авеля. Этот поцелуй был не страстью — властью. Это был акт, который говорил: «Моё сердце — мой выбор. Моя жизнь — не чей-то трофей». Когда она отстранилась, в зале повисла тишина. Только дыхание. И напряжение, как перед выстрелом. Авель медленно шагнул вперёд.

— Значит, вот так? Просто?

— Не просто. Долго. С болью. Но — да, именно так.

— А я?

— Ты останешься собой. Только без меня.

Он приблизился. Голос стал резким.

— Ты ведь наслаждаешься этим, да? Тем, что теперь ты управляешь. Что смотришь на нас, как на пешек?

Эстель подняла подбородок.

— Я не пешки выбирала. Я выбрала того, кто не играет.

Авель резко схватил бокал со стола, бросил его в стену. Стекло разлетелось. Дерин сделал шаг, но Эстель остановила его одним взглядом.

— Не трогай его. Он сломан. Но я — не его клей.

— Чёрт тебя побери, Эстель! — закричал Авель. — Я ждал, терпел, любил! А ты... ты отдала себя тому, кто молчит!

— Я отдала себя тому, кто не ломал.

— Он сломает.

— Тогда я сломаю его в ответ. Но это будет мой выбор.

Авель замер. Глаза покраснели. Он выглядел не как враг. Как потерянный ребёнок, которому не объяснили, что нельзя забирать то, что тебе не принадлежит.

— Ты же знаешь... Я не перестану, — прошептал он.

— А я не испугаюсь.

Авель развернулся. Вышел. Без хлопанья дверьми. Без угроз. Только с тишиной, которая кричала. Когда всё стихло, Дерин подошёл ближе. Осторожно. Будто боялся, что она ещё не готова.

— Это было...

— Непросто?

— Храбро.

Она посмотрела на него. Глубоко. По-настоящему.

— Я устала быть удобной. Если ты будешь со мной — ты увидишь меня настоящую. Без фильтров. Без пауз.

Он обнял её. Не страстно. Не с жаждой. А как будто обнимал мир, в котором он мог дышать.

— Я хочу это. Любую тебя. Сильную, сломанную, резкую, ранимую. Просто — тебя.

Позже, когда они уже покинули особняк, Эстель села рядом с ним в машине и впервые за долгое время улыбнулась без страха.

— Ты знаешь, что теперь начнётся?

— Война?

— Нет. Жизнь.

И он улыбнулся в ответ. Потому что знал — это не конец. Это начало новой главы, в которой она — не просто героиня. Она — та, кто пишет историю сама.