Глава 14: Между нами тьма
В доме пахло корицей, солнце заливало окна, но атмосфера была тяжелее, чем обычно. Эстель всё больше уставала — не физически, а морально. От наблюдения. От ожидания. От ощущения, что она снова стала центром чьей-то игры. Только теперь фигура против неё не била по лобовому стеклу, а расставляла сеть — тонко, точно, болезненно красиво.
Авель исчез на два дня после своего последнего визита. Но это исчезновение было громче любой его речи: за это время пришло три письма, каждое всё тоньше, всё глубже.
«Ты всегда хотела, чтобы кто-то увидел тебя насквозь. Я смотрю — и не пугаюсь».
«Он защищает тебя от мира. Я же — от самой тебя».
«Выбери не того, кто держит тебя, а того, кто понимает, почему ты боишься быть свободной».
Эстель не отвечала. Она сжигала письма в камине, стирала следы, но они въедались в её память, как запах крови в кожу. И всё чаще она ловила себя на мысли, что Авель говорит вслух то, чего она боялась себе признаться.
Дерин знал. Он чувствовал, как между ними что-то сдвигается. Он не устраивал сцен. Не следил. Но его тишина становилась ледяной, и от этого было страшнее.
Однажды ночью, когда она спустилась в гостиную за водой, он стоял у окна с бокалом виски. Не говорил. Просто смотрел, как свет фонаря дрожит на мокром асфальте. Она подошла. Молча. Он не повернулся.
— Ты не боишься, что я выберу его?
— Я боюсь, что ты выберешь не себя.
Его голос был глухим. В нём не было упрёка. Только усталость.
— Я тебя не держу. Но он — держит.
— Он даёт ощущение, что я могу быть понята.
— Он даёт тебе ощущение. А я — реальность.
Она не ответила. Только смотрела на него и понимала: его боль глубже, чем она думала. Он не ревновал. Он страдал. Потому что знал, как много в ней трещин, и не хотел быть тем, кто дожмёт последнюю.
На следующее утро Авель пришёл сам. Без предупреждения. Без церемоний. Он вошёл в холл, как хозяин, держа в руках белую розу. Его взгляд был спокоен. Он был одет в светлое пальто, а его обувь не оставляла следов. В глазах — огонь, тот самый, что горит не в ярости, а в вере. Охрана хотела остановить, но Эстель остановила их. Он подошёл к ней и протянул цветок.
— Я не стану лгать. Я пришёл не как гость. Я пришёл, чтобы сказать: я не уйду, пока ты не скажешь мне — уходи.
Дерин появился на лестнице. Молча. Он спустился, медленно, но в каждом шаге была угроза. Его тело — сдержанное, но внутри, Эстель чувствовала, кипела буря.
— Ты слишком уверен в себе, — сказал он, останавливаясь рядом.
— Я просто верю в то, что вижу.
— А я вижу, как ты пользуешься её уязвимостью.
— Я знаю, где болит, потому что сам был сломан.
— Быть сломанным — не повод вламываться в чужую жизнь, — Дерин сделал шаг ближе. — Уходи. Сейчас же.
Авель повернул голову к Эстель.
— Ты хочешь, чтобы я ушёл?
Она стояла между ними. В воздухе трещало напряжение. В одном — сила, тяжесть, опыт, сдержанная ярость. В другом — понимание, боль, обещание легкости. Её голос дрогнул.
— Уходи.
Авель кивнул. Без сцены. Без слов. Он развернулся и ушёл. Только взгляд на прощание — не мольба, не ненависть. Ожидание. Когда он скрылся за дверью, Дерин остался молчать. Только через минуту спросил:
— Почему ты колебалась?
— Потому что он говорит... то, что я боюсь услышать от тебя.
— Тогда, может, пора перестать бояться.
Он подошёл. Взял её за подбородок. Взглянул в глаза.
— Я тебя не спрошу, кого ты выберешь. Я просто останусь рядом, если ты не попросишь уйти.
Она не ответила. И не прогнала. Но её сердце дрожало. Потому что то, что связывало их, было правдой, не сказкой. А правда — ранит.
В тот же вечер Даниель исчез. Он ушёл гулять — с охранником, как обычно. Сказал, что хочет подышать воздухом. Через полчаса охранник был найден в переулке — с сильным ударом по затылку. Без телефона. Без оружия. Даниеля не было. На месте — только кукла. Сделанная из газетных вырезок и тонкой проволоки. На груди — записка: «Ты спрятала то, что любишь. Теперь я буду прятать тоже.»
Паника была молниеносной. Дерин отдал приказы, вызвал всех людей, поднял связи. Эстель кричала, теряла голос, потом резко замолкла — и стала стальной. Она знала: теперь всё зависит от неё. Она прошла в кабинет. Там — осталась записка от Авеля. Она лежала среди книг, будто знала, что её найдут. «Я не брал его. Но ты знаешь, кто мог. В твоём прошлом есть те, кому ты задолжала боль.» Она вспомнила: в детстве, когда отец ещё был с ней, он говорил: «Боль возвращается не из настоящего. А из тех, кому мы дали повод помнить.»
Она поняла: это не просто о любви. Это месть. Или игра. Или всё вместе. Она стояла у окна. Небо было чёрным. Всё возвращалось. А значит — она должна стать сильнее, чем прежде.