Глава 12: Дом, который меня не ждал
Дом был всё тем же: облупившаяся краска на подоконниках, криво висящий почтовый ящик, скрипучие ступени крыльца. И всё же, Эстель чувствовала, как сильно он изменился. Или, может, это она изменилась — стала другой, вернувшись туда, где её сломали впервые. Она не говорила Дерину, куда направляется. Эта часть жизни была её личной. И она не была уверена, что готова делить её даже с ним. Слишком много незавершённых предложений, несказанных обвинений и детских рыданий, затолканных внутрь. Она подошла к двери. Нажала на звонок. Раз. Два.
— Кто там? — раздался голос. Женский. Холодный.
— Это я. Эстель.
Долгая пауза. Затем щелчок замка. Дверь открылась. На пороге стояла женщина лет сорока с небольшим, худая, с усталым лицом и пустыми глазами. Мать. Её волосы были спутаны, руки — в следах от чистящих средств. На ней — старая домашняя кофта, которую Эстель помнила с детства.
— Ты решила вспомнить, что у тебя есть семья?
— Я решила поговорить.
Мать отошла, пропуская её внутрь. Дом пах дешёвым кофе и плесенью. Всё было так же, как десять лет назад, когда Эстель сбежала отсюда, мечтая никогда не возвращаться.
— Где он?
— На кухне. Рисует.
Она прошла через коридор и замерла у двери. За столом сидел мальчик — не совсем ребёнок, но и не подросток. Тёмные волосы, худая шея, слишком большие для лица глаза. Он заметил её и застыл.
— Эстель?
— Привет, Даниель.
Он встал и на секунду показался растерянным. Но потом — кинулся к ней. Обнял. Его руки были тонкие, как ветки. И он пах мылом и красками.
— Ты не писала. Я думал, ты...
— Я здесь. Прости, что не приезжала. Я не хотела тащить сюда...
— Всю твою новую жизнь? — голос матери прозвучал из-за спины. — Богатенького мужчину? Скандалы? Камеры?
Эстель развернулась. Смотрела в глаза женщине, от которой когда-то ждала любви.
— Я пришла не за одобрением. Я пришла, потому что вы — моя кровь. Хотела убедиться, что вы в безопасности.
— После того, как нас втянули в твои игры?
— Это были не мои игры. Это была война. И она не закончилась.
— Так ты нас втягиваешь?
— Я вас защищаю.
Мать фыркнула.
— Поздновато. Ты уехала и забыла. А я осталась тут. С ребёнком. С долгами. С прошлым, которое ты пыталась стереть.
Эстель почувствовала, как всё внутри сжимается. Она сделала шаг к ней.
— Я не забыла. Я выживала. Я убегала от тебя. От того, как ты смотрела на меня после...
— После?
— После того, как ты позволила ему жить с нами. После того, как ты выбрала его, а не меня.
Мать напряглась. Молчала. Даниель молчал тоже. Слово «отчим» не звучало, но оно стояло в воздухе, как призрак.
— Мне было пятнадцать. А ты... Ты закрывала глаза. Ты просила меня молчать. Помнишь?
— Я... не знала, — прошептала мать.
— Ты знала. Ты просто боялась. И теперь хочешь, чтобы я вернулась как дочка? Без претензий? Без боли?
Мать отвернулась.
— Я боялась, да. Я была одна. Он платил за дом. За еду. За лекарства. Я думала... всё пройдёт. Что ты... справишься.
— Я справилась. Но теперь я сильнее, чем ты была тогда. И я не позволю повторить это с ним.
Она взглянула на Лукаса. Он снова сел за стол, сжав плечи. Он слышал всё.
•
Они сидели на кухне. Мать курила, смотрела в окно. Эстель наливала чай, Лукас рисовал, но её взгляд всё время скользил к окну. Что-то беспокоило.
— Он стал странным, — вдруг сказала мать.
— Кто?
— Даниель. Последние дни. Он нервничает. Боится выходить вечером. Иногда прячется в ванной. У него нет друзей. В школе над ним смеются. Он говорит, что кто-то за ним следит.
Эстель напряглась.
— Почему ты мне не сказала?
— Потому что ты занята. Потому что ты живёшь другой жизнью. И потому что, возможно, это просто паранойя.
— Нет, — сказала Эстель. — Это не просто. Он боится не просто так.
Она встала, подошла к брату.
— Даниель, кто тебя пугает?
— Я... я не знаю. Я не видел. Только... кто-то стоит за окном ночью. Иногда. А однажды, когда я возвращался из школы, машина ехала медленно за мной.
— Как выглядела?
— Чёрная. Стекла тёмные. Номера не запомнил.
Мать побледнела.
— Ты уверена, что это не совпадение?
— Нет, — твёрдо сказала Эстель. — Это предупреждение. После ареста Кемпа кто-то остался. Кто-то знает, что я здесь. И знает, кто мой брат.
— Господи, — прошептала мать.
— Мы уезжаем. Я забираю вас обоих.
— Куда?
— Туда, где безопасно. Где есть охрана. Где я могу за вами следить.
— Я не уеду, — твёрдо сказала мать. — Это мой дом.
— Тогда я заберу Даниеля.
— Ты не имеешь права!
— А ты имела право смотреть, как в меня лез взрослый мужик, и молчать?!
Тишина. Жёсткая, как удар. Мать отвернулась. Лукас поднял голову.
— Я пойду с тобой, — тихо сказал он.
Эстель кивнула.
•
Уже вечером, когда они собирали вещи, Эстель вышла на улицу — проветриться, отдышаться. Небо было чёрным, улица — безлюдной. Но она чувствовала: за ней кто-то наблюдает. Именно тогда она заметила вспышку. В соседнем доме. Кто-то фотографировал. Слишком далеко, чтобы разглядеть лицо. Но близко, чтобы вызвать дрожь. Она достала телефон. Позвонила Дерину.
— Ты знаешь, что я редко прошу. Но сейчас... мне нужна твоя защита. Не для меня. Для Даниеля.
— Я уже еду, — ответил он. — У меня с собой всё, охрана тоже. Мы тебя прикроем.
— Он боится. И я тоже.
— Ты не одна, Эстель. Никогда больше.
•
Когда машина Дерина подъехала к дому, Даниель уже стоял с рюкзаком. Эстель обняла мать. Не прощаясь — а словно ставя точку. Может, не навсегда. Но точно — на старое. Они уехали ночью. Сквозь спящий район. Сквозь воспоминания, которые резали, как стекло. И когда они добрались до загородного дома — временного укрытия, охраняемого людьми Дерина, — Даниель впервые заснул спокойно. А Эстель смотрела в окно. И чувствовала: угроза не ушла. Она просто выбрала другую форму. И теперь бить будут не только по ней. Но и по тем, кто рядом.
•
Ночью ей не спалось. Она сидела у кровати Даниеля. Он тихо сопел, укрытый пледом. В его лице было что-то от неё. И от прошлого, от которого она больше не может убегать. Дерин вошёл тихо. Присел рядом.
— Он будет в безопасности, — сказал он. — Пока ты рядом.
— Ты думаешь, это они? Остатки людей Кемпа?
— Возможно. Или кто-то, кто ждал, пока он падёт. Чтобы занять его место.
— Я не позволю. Ни им, ни себе. Я больше не буду слабой. Не буду девочкой, которую можно сломать. Я — его семья. Его защита.
— И моя, — тихо сказал он.
Она взяла его руку. И впервые — не как опора, не как спасательный круг. А как равный. Как тот, кто идёт рядом. В огонь. В страх. В правду.
•
На следующее утро в дверь принесли письмо. Без имени, без печати. Только одна строчка внутри:
«Ты спасла его однажды. Сможешь ли снова?»
У Эстель похолодело в груди. И она поняла: игра начинается заново. Но теперь — на её территории.