8. Три дня.
Машина остановилась около лестницы. Я посмотрела на отца, который мне кивнул, и я вышла из машины. Доминик Риццо посмотрел на меня, а затем перевел взгляд на моего отца. Охранники разошлись по своим делам, оставив нас втроем под темным небом и фонарями.
— Карлос, — раздался голос Доминика. Властный, твердый, но приятный. Я бы даже сказала, что чем-то похож на Лючио. — Это Виолетта?
Мой отец подошел ближе и кивнул, а затем сказал серьезно:
— Да, это моя дочь.
Я посмотрела на отца, а затем на Доминика. Должна ли я что-то сейчас сказать? Или же мне лучше помолчать.
— Хорошо. Тогда прошу вас в наше скромное жилье, — улыбнулся Доминик и, развернувшись на пятках, пошел внутрь.
Мой отец кивнул мне и затем пошел вперед, а я за ним. Я видела, как люди Доминика смотрят на меня и изучают.
Когда я зашла в дом, то тут было очень уютно. Все в теплых тонах, и картины висят на стенах.
— Виолетта, дальше, — проговорил отец, не оборачиваясь.
Я пошла быстренько следом, чтобы не отставать, а то подумают что-то. По пути я быстро пробежалась глазами по интерьеру. Тут все так современно, но и властно. Я будто застряла между средневековым дворцом и обычным пентхаусом.
Меня вели в кабинет Доминика, а затем, когда мы зашли, мой отец вышел, и Доминик сел за большой стол в кресло, посмотрев на меня и сцепив руки в замок.
— Присаживайся, — он указал кивком в сторону стула, который стоял напротив его стола, и я села.
Доминик посмотрел на меня. Я поняла, что он старше, чем Лючио. У него полностью седые волосы, борода и чуть смуглая кожа, явно легкий загар. Его тело крепкое для такого возраста, а его голубые глаза смотрят на меня. Но не с холодностью, как у всех боссов, а с интересом и теплотой.
— Значит, ты была в семье Скалли, — он выдохнул и встал, подойдя к шкафу, где было много дорогих напитков. — Почему ушла?
Я стала обдумывать ответ в то время, как он взял виски и подошел обратно к столу, а затем налил себе виски.
— Потому что с таким человеком, как Энтони, невозможно ужиться, — прошептала я твердо.
— Я знаю Энтони всю жизнь. С тех пор, как он родился, и до настоящего момента. Его судьба не проста, а коварна. Но с тем, что «невозможно ужиться», я в каком-то плане солидарен, — он улыбнулся и сел обратно за стол. — Но это не ответ, Виолетта.
— Я сказала как есть. В моих словах нет лжи, а лишь правда. Я ушла потому, что меня все достало в том доме. Там лишь негативные эмоции и всё, — я не отводила взгляда от него, говоря четко.
Он сделал глоток виски и затем поставил стакан на стол, посмотрел на меня и прикурил сигару.
— Наша семья на какое-то время уходила из круга, но потом мы вернулись в дела. И ты об этом явно знаешь. Отношения с семьей Скалли у нас натянутые, но мы не враги, уж точно. Я готов принять тебя в семью, не боясь, что ты снова уйдешь обратно. У тебя будет месяц испытательного срока, а затем уже клятва, — сказал он твердо и авторитетно, делая затяжку своей сигары.
— Да, я прекрасно понимаю, — я мягко улыбнулась.
Он кивнул, явно скорее доволен моим ответом, а затем с теплотой произнес:
— Добро пожаловать в семью Риццо, Виолетта Блейз. Правила семьи просты на испытательном сроке: нет секретов, нет предательства и нет лицемерия.
Я кивнула, понимая, что пора отнестись именно к этому серьезно. Ведь этот человек отнесся с теплотой и принял меня, потому что мой отец теперь консильери у него.
— Сейчас уже поздно, потому тебя отведет охранник в твою комнату, а вот завтра познакомишься со всеми теми, кто тут живет, — Доминик улыбнулся и позвал охранника через телефон.
Через пару минут в дверь вошел мужчина, который, я бы сказала, мог бы поравняться с Энтони телом и массой. Так, стоп. Нахер Энтони.
Я встала и подошла к охраннику, а Доминик сказал мне в спину:
— Приятных снов, Виолетта. Надеюсь, что ты через месяц и правда станешь членом нашей семьи.
Я улыбнулась и кивнула ему, затем меня вывели из кабинета и повели к моей комнате. Я одновременно запоминала маршрут, чтобы потом не заблудиться, хотя чего бояться.
Меня подвели к двери и открыли ее. Я зашла внутрь и посмотрела на комнату. Она была большой и светлой. В углу стоял туалетный столик, также была встроенная ванная комната и большая кровать. Шкаф стоял около стены, и я только что поняла, что у меня и одежды-то, блин, нет.
— Одежда в шкафу, — проговорил спокойным голосом охранник.
— Спасибо, — прошептала я.
Он закрыл дверь, и я осталась одна в комнате. В тишине, а в голову стали лезть мысли. Нет уж, я точно не буду сейчас вспоминать об Энтони и о Шоне. Но Граф. Мой песик.
Чтобы отвлечь себя, я решила, что нужно принять душ. Ванная комната тоже была светлая и мраморная, очень красиво. Душевая кабина большая стояла в углу, и я быстро разделась и залезла под душ. Теплая вода стекала по моему телу, забирая все мысли и усталость. Я расслабилась.
Позже я уже оделась в то, что было в шкафу, и легла в мягкую и большую кровать. Подушка и одеяло были мягкими, потому я быстро уснула. А может, мне так просто показалось.
Утром я встала от солнца, которое проходило через шторы светлого оттенка. Я быстро посмотрела: было всего девять утра. Какого хрена я так рано встала? Но, понимая, что больше не усну, пришлось вставать.
Когда я привела себя в порядок, то вышла из комнаты и решила, что мне нужно найти охранника, чтобы понять, где находится кухня либо же столовая. Я просто хочу есть.
Минут через пятнадцать, когда я уже заблудилась в этом особняке, меня увидел охранник и со сдержанной улыбкой подошел ко мне.
— Вы, явно, ищете столовую, — сказал тихо он. — Прошу за мной.
Я пошла сразу же за ним. Мы шли по коридору, где я еще не была, и вышли на просторную и светлую террасу, где за столом уже сидели люди: Доминик, женщина, парень и девушка. Они подняли на меня взгляд, и Доминик показал рукой, чтобы я присела. Я подчинилась и присела на место.
— Как первая ночь в нашем доме? — спросил Доминик, а затем сделал глоток кофе. — Все хорошо, Виолетта?
— Да, спасибо. Все отлично, — улыбнулась я.
Доминик кивнул, а затем вытер рот салфеткой. Я стала есть яичницу.
— Это Катерина, моя единственная любовь и жена, — он показал на женщину справа от него. Вот это вот и правда леди и жена босса мафии.
Катерина посмотрела на меня своими голубыми глазами. Ее каштановые волосы заплетены в изящную шишку, а губы чуть подведены розовым карандашом. Она улыбнулась мне своей приятной улыбкой. Ей на вид лет сорок, а может и чуть больше, но выглядит она очень хорошо.
— Это моя дочь Элеонора, — он указал теперь на девушку, которая сидела рядом с Катериной.
— Привет, — девушка мне улыбнулась и чуть наклонила голову набок. Ее голубые глаза мягкие и такие красивые, а каштановые волосы, собранные в небрежный пучок, и выглядывающие петухи делают ее еще более милой. Ей на вид, думаю, что и двадцати нет.
— А я могу сам себя представить. Я Антонио Риццо, — проговорил твердым голосом парень, который сидел по левую руку от Доминика.
Я посмотрела на него и улыбнулась. Его голубые глаза смотрели на меня чуть с прищуром, а так же со сталью, но была и теплота. Каштановые волосы были чуть взъерошены и делали его будто бездельником, но по виду он статный. На вид ему как Энтони, а может и младше, или же старше.
— Ну вот и наша семья Риццо, правда, еще одного члена семьи мы пока что не увидим, — с улыбкой проговорил Доминик.
— Братец любит держать интригу или же уезжать, когда ему хочется, — усмехнулся Антонио.
— Ой, ты бы уж молчал, — выпалила Элеонора. — Сам-то будто лучше.
Я улыбнулась такой атмосфере. Они все такие теплые и нежные. Вот тут я чувствую и понимаю слово — Семья. Но так же не нужно забывать, что они мафия, а не обычные люди.
Завтрак проходил в улыбках и смешках. Также меня спрашивали о чем-то, а я им отвечала. Мне сделали комплимент насчет моих волос, что они длинные и натуральный блонд. Меня засмущали!
После завтрака, когда я собиралась уходить, ко мне подлетела Элеонора.
— Я чувствую, что мы подружимся, — улыбнулась она. — С нами не заскучаешь. Особенно со мной.
— Я надеюсь, — посмеялась я.
— И что, даже меня не позовете? — подошел к нам Антонио.
Элеонора оттолкнула его лицо от нас, хотя она даже не достала, а затем проворчала:
— Не суй сюда свой нос.
— Ну, ты ахренела, — прошипел он.
Я стояла между ними и просто смотрела, но улыбалась. Они так напомнили мне меня и Энтони. Нет. Стоп! Никакого Энтони тут не будет, никогда.
— Увидимся завтра, Виолетта, — ударила бедром меня Элеонора и пошла внутрь дома.
— А я помню, как я ей подгузники менял, — прошептал Антонио и взъерошил волосы, пошел тоже внутрь.
Я вернулась в свою комнату по тому маршруту, который запомнила, и села за туалетный столик, чтобы просто посмотреть на свое отражение. Телефон в сумке зазвонил, и я подскочила и посмотрела, кто там. Алессия.
— Да? — ответила я на звонок.
— Виолетта, — прошипела Алессия. — Что ты уже успела начудить?
— В смысле? — недоуменно спросила я.
— Не делай вид, что не понимаешь. Какого черта Энтони зашел к нам в дом и побежал к отцу, а потом меня допрашивали насчет тебя, — прошептала Алессия.
Я замерла и замолчала. Чего нахер?
— Они сейчас меня минут двадцать допрашивали, мол, знаю, где ты. А я блять не знаю, где ты. Какого черта, Виолетта? — продолжала Алессия.
— Я просто ушла от него, — отстраненно ответила я, но со вздохом.
— Вы всех в могилу сведете со своими страстями. Он кричал на отца, чтобы тот говорил, где ты. Они тут чуть не поубивали друг друга, а потом уже и меня, — проворчала она и вздохнула, а затем добавила шепотом. — Ты в безопасности?
— Да, — ответила резко я. — Он что-то говорил?
— Да, сказал, что найдет тебя, — она с насмешкой продолжила. — Я даже тебе сейчас процитирую его слова: «Я найду её, в каком бы дерьме она ни была».
— О боже, — застонала я. — Он не отвяжется.
— Нет, — посмеялась Алессия. — А ты где, собственно?
— Неважно, — резко ответила я и сбросила.
Этот гребаный Энтони снова хочет вернуть меня. Ну уж нет. Теперь я не вернусь. Ну его нахер вообще. Бедный Лючио и Алессия, они из-за меня попали под руку Энтони. Какой же он просто придурок! Ненавижу его. Всю семью Скалли ненавижу. Все они гребаные психи.
Раздался снова звонок, и это был уже Энтони. Нет. Я не буду брать.
Я взяла и просто сбросила, а через несколько секунд пришла смс:
«Где бы ты ни была — ты дышишь моим воздухом. Твоё место здесь, в моем доме, Льдинка. Вернешься сама — будет лучше для тебя же. Не заставляй меня показывать всем то, что я делаю, когда моё уходит от меня.»
Я прочитала это на одном вздохе, а затем телефон снова завибрировал:
«Я уже вижу по твоему жучку, Льдинка. Передай привет от меня Доминику Риццо.»
Жучок. Я совсем забыла про жучок. А затем телефон снова завибрировал:
«Три дня. Три дня, Льдинка. И мы снова встретимся».
А я стояла и перечитывала каждое сообщение, и меня поглотили мурашки. А затем последнее сообщение:
«Твоё дыхание синхронизируется с моим. Даже на расстоянии. Чувствуешь, как учащается пульс? Это не страх. Это тоска. Ты уже скучаешь, Льдинка. Думала, что расстояние разорвет нить? Она лишь натянется туже.»
Я даже не знала, что и ответить ему. Мое сердце забилось быстрее, и адреналин подскочил в крови, горьковатым и холодным приливом.
Три дня.
Слова застыли на экране, будто выжженные раскаленным железом. Не угроза. Не просьба. Это был приговор. Ультиматум, вынесенный с ледяной уверенностью человека. Пальцы сами сжали телефон так, что побелели костяшки. В висках застучало, ритмично и громко, заглушая тишину роскошной комнаты. Этот стук сливался с воображаемым эхом его шагов — размеренных, неумолимых. Он уже вычислил меня. Его присутствие просочилось через экран, обвило шею невидимой петлей.
Адреналин ударил в голову. Это была знакомая смесь ужаса и чего-то дикого, животного, того, что будил во мне только он. Ненавистное, предательское возбуждение, которое заставляло кровь бежать быстрее, а разум — отключаться. Нет. Я вырвалась. Я должна была чувствовать облегчение, безопасность, а не эту порочную тоску, что кольнула под ложечкой от его слов о «нитях» и «синхронном дыхании».
Я отшвырнула телефон на кровать. В зеркале на меня смотрела бледная девушка с слишком большими глазами, полными не страха, а яростного, почти отчаянного вызова.
Мурашки пробежали по коже. Я была пешкой, сбежавшей с доски, а он — игрок.
Я глубоко вдохнула, выравнивая дыхание, пытаясь заглушить бешеный стук сердца. Оно выстукивало тот же счет, что и на экране.
Три дня.