6. Две стороны монеты.
Утром я проснулась от того, что Энтони расцеловал всё моё лицо, покусал шею, погладил бока.
— Ты что делаешь? — прохрипела я, открывая один глаз.
Энтони был заспанный и выглядел очень мило, совершенно не похожим на мафиозного босса. Он отлежал щеку, и там отпечаталась подушка.
— Просыпайся, — прохрипел он и снова потряс меня за бок. — Мне скучно, Льдинка.
— Обязательно меня будить? — я зевнула и потянулась.
Он как-то странно на меня смотрел, смотрел так, будто видит впервые и изучает. Я выгнула бровь и посмотрела на него. Он полностью лег на меня и обхватил меня руками. Его вес припечатал меня к матрасу, и теперь я не могла нормально дышать.
— Мне тяжело, — прошептала я с усилием.
Он чуть привстал, но не сходил с меня. Его рука погладила мне спину, а лицо уткнулось в шею.
— Зачем так долго спать, Льдинка, — проворчал он. — Ты не думала, что я буду скучать?
— Нет, — я цокнула. — Мне правда тяжело, встань с меня.
Я попыталась его убрать, он заворчал и перекатился на спину так, что теперь я была сверху. Его руки прижали меня к своей груди.
— Я вот ждал тебя, а ты спала, бесстыжая Льдинка, — он укусил меня в шею. — Заставила снова меня ждать.
Я хмыкнула, но в голове только мысли: какого черта он так себя ведет?
— У тебя температура? — прошептала я.
— Да я горячий, — он ухмыльнулся и поднялся с кровати, держа меня на руках.
Я зацепилась за него словно коала, а он пошёл в ванную комнату, затем поставил меня на пол и стал раздевать меня, я не сопротивлялась. Позже он отправил меня под душ, включив теплую воду, и когда разделся, зашел следом. Я повернулась к нему, и он просканировал полностью моё тело и подошел ближе, обхватывая меня и прижимая к себе.
Вода стекала по нашим телам, делая обстановку интимнее. Его рельефное тело закрывало меня от прохода и накрывало словно горячее одеяло.
— Мыться вместе? Это точно по твоей части, Денди? — прошептала я, проводя пальцем по его торсу и очерчивая пресс.
— Ну сначала помыться, а потом трахнуться, — он пожал плечами.
Я покачала отрицательно головой, а он притворно закатил глаза и улыбнулся, взяв мой шампунь.
— Ты вчера меня чуть не пристрелил, надеешься теперь на секс? — я повернулась к нему спиной, чтобы он выдавил на мою макушку шампунь.
— Соглашаюсь, что поступил импульсивно, — прошептал он напряженно. — Просто был не в настроении.
— Мог бы не стрелять, — с выдохом сказала я.
— Могла бы заткнуться, — прошептал он.
Мы стали мыться. Энтони постоянно странно на меня смотрел, я не понимаю, чего он так смотрит. Он будто изучает меня, хотя что можно изучать?
Мы вышли с душа, и он вытер мне волосы, а после обмотал в полотенце, а сам оставался полностью голым. Я обсмотрела его тело, а он специально ещё больше напряг пресс, руки. Я посмеялась, и он повёл меня в кровать.
— Одеваться не пробовал? — сказала я, посмотрев на него.
— Кому не по хер? В этом доме все видели мои яйца, Льдинка, — он прищурил глаза. — А кто-то не только видел.
Я шлепнула его по плечу и подошла к шкафу, он посмеялся и вышел голым из моей комнаты. Какой же придурок. Хороший придурок.
Я оделась, а затем высушила волосы и вышла вниз на завтрак. Кофем снова не пахнет, а на кухне сидит только Шарлотта.
— Привет, — проговорила она милым голосом.
Я посмотрела на неё, наливая себе чай, а затем вполголоса ответила:
— Привет.
Я села за стол, а она посмотрела на меня.
— Папа и Энтони уехали, потому, может, познакомимся получше? — она улыбнулась.
Я отставила кружку чая и прочистила горло. Я заметила, что Графа нет, а значит, что Энтони забрал его с собой или же Шон с ним где-то на улице.
— Ну давай, — кивнула я.
— Я Шарлотта Скалли, а ты вроде Виолетта Скалли? — она выгнула бровь.
— Блейз, — ответила резко я. — Я Блейз.
Она чуть приподняла брови, а затем просто улыбнулась и кивнула. Она осмотрела кухню и придвинулась через стол ближе, понижая голос до шепота:
— Ви, я бы хотела тебе сказать насчёт своего отца. Не ведись на его провокации, он будет всеми силами пытаться задеть тебя, чтобы... — она замолчала и сжала губы.
— Чтобы что? — я прищурилась.
— Мой отец... он хочет, чтобы Энтони взял меня к себе. Ну, то есть в жены, а я этого не хочу. Я знаю, что мой отец очень может присесть на уши, сделать так, чтобы Энтони взял меня, но для начала ему нужно будет выгнать тебя, — она прошептала это.
Я сейчас замерла оттого, что она мне об этом говорит. Предупреждает, а значит, я могу ей доверять?
— Потому прошу тебя, тебе не стоит с ним играть, тебе не стоит вестись на его провокации. Он добивается своего через кровь и жестокость, — продолжила она. — Я знаю его очень хорошо, потому что ведь я его дочь. Ему пришлось убить мою мать, чтобы получить этот статус консильере.
— Зачем он убил её? — с ужасом прошептала я.
— Моя мать... она была хорошей девушкой, но из другой семьи, а чтобы он получил статус, то ему нужно было показать свою преданность Скалли. Я не сказала бы, что я не люблю своего отца, но и любви у меня нет к нему, — она сказала это с дрожащим голосом, и мне стало её жаль.
Мне правда стало её очень жаль, ведь кто в здравом уме будет убивать свою жену, не думая о ребенке.
Я кивнула ей, а она мне улыбнулась и снова уткнулась в телефон. Быть может, она так закрывается, а, может, ей так проще жить. Не знаю, что у неё там в телефоне, но видимо, ей нравится. Мне правда стало её очень жаль.
Через несколько часов приехал Энтони и Сильвио, а за спиной у них Шон с Графом, который грызет его руку, и Шон морщится. Я усмехнулась.
— Граф, ко мне, — спокойно позвала я, и он подбежал ко мне, а я пошла на кухню, чтобы наложить ему в миску еды.
Граф стал есть, а я стояла около стола и думала снова о разговоре с Шарлоттой. Она милая и предупреждает меня.
Энтони зашел на кухню, я посмотрела на него, и мы встретились взглядами. И вот снова его слова у меня в голове: «Я не хочу детей именно от тебя». Я обхватила себя руками и отвернулась от него, он подошел сзади и погладил мои бока.
— Льдинка, — прошептал он мне на ухо. — Ты снова думаешь о моих словах. Забудь.
— Я не могу забыть то, что меня ранило, — прошептала я. — Это было очень обидно, знаешь ли.
— Да брось ты, — он прикусил мне ухо. — Я же ничего такого и не сказал. Хватит дуться, Льдинка.
Я повернулась к нему и была теперь зажата между столом и им. Граф чавкал и ворчал что-то, он теперь полностью занят своим кормом.
— Может, куда-то съездим поесть? — я провела рукой по его предплечью, а затем посмотрела ему в глаза.
— Нет, — резко и холодно ответил он. — Нет желания.
Я кивнула и поджала губы, а затем убрала его руки и вышла из кухни. Он никогда мне не отказывал в поездке в ресторан, чтобы поесть. Никогда. Плюс ещё одна обида на него, грёбаный холодный Денди.
Через некоторое время я позвала Графа гулять и взяла сигареты, мне срочно нужно выкинуть всё это из головы.
Я вышла за пределы территории особняка, Граф сразу стал бегать и делать свои дела, а я ходила и курила. Мои мысли разрывались от хороших до плохих. Я вспоминала все моменты, которые прожила в этом мире. Вспомнила свою маму. А потом я поняла, что мои слёзы катятся по щекам словно ручеек. Я не понимаю, что со мной, раньше бы я почувствовала, что я хочу плакать, а сейчас слёзы идут без оповещения. Словно у меня больше нет той выдержки, которая была раньше. Словно я становлюсь манекеном без границ.
— Почему он так поступает? — эти слова я прошептала в темноту, будто прошептала Энтони в лицо.
Мое сердце разрывалось, а в груди становилось всё больнее и больнее. Разве я заслужила всё это? Слова Шона всплыли в голове: «Ему нужно время.». А мне? Мне не нужно время? Почему я должна ждать, а сама сдыхать от его слов. Всё идёт не в мою сторону.
Я вернулась через час после прогулки с Графом, он сразу же побежал есть и пить воду. А я решила, что пойду поговорю с Энтони. Ведь люди ничего не решат, если не умеют разговаривать и слышать.
Нашла я Энтони в его кабинете, постучав в него, я услышала, как он сказал: «Войдите».
Я зашла в кабинет, а он сидел и смотрел что-то в своем ноутбуке. Когда он поднял на меня глаза, то они были пустыми и холодными. Словно он смотрит не на меня, а сквозь меня.
— Если что-то срочное, а точнее важное, то говори. Если пришла языком трепать, то выйди, — проговорил он безразлично и холодно.
— Я хотела поговорить, — прошептала я.
— Льдинка, мне некогда разговаривать, блять, — прошипел раздраженно он.
— Энтони, ты даже не хочешь мне совершенно ничего объяснять, а может, рассказать? — я нахмурилась.
— Выйди. Просто, блять, выйди отсюда! — рявкнул он и устремил свой взгляд в ноутбук.
Я сжала губы и просто застыла, он больше не поднимал на меня взгляд, и я почувствовала запах виски. Понятно, что он тут делает.
— Пошёл ты к черту, мудак, — прошипела яростно я и направилась к выходу.
Я вышла из его кабинета и пошла на кухню, а затем открыла холодильник и достала вино. Я села за стол и налила в бокал себе вина, а затем подкурила сигарету.
Мои мысли всплыли в голове как цунами. Его холодный взгляд, его слова, его действия за все эти дни. Сколько можно уже? Почему он просто не может быть нормальным? Почему я должна терпеть это говно, блять. Зачем я влюбилась в него.
Я пила вино, делала затяжки и смотрела в одну точку. Я отключилась сейчас от мира всего и погрузилась в свою грёбаную голову. Я даже не заметила, что кто-то зашел на кухню.
— Виолетта, ну чего же ты расстраиваешься, — хриплый голос Сильвио вырвал меня из моего сознания. — Всё же идёт прекрасно.
— Отвали, — прошипела я.
— Всё-таки играть ты захотела, хорошо, — посмеялся он и сел напротив меня. Он стал всматриваться в моё лицо. — Энтони уже не лелеет тебя, верно? Бедная Виолетта, мне так тебя жаль, что ты теперь видишь то, что должно быть.
— Может, вам стоит заикнуться? — я подняла на него взгляд и сделала затяжку.
— Странно, что ты до сих пор тут. Жаль, что он тебя не выкидывает за ворота, очень жаль. Я бы посмотрел на то, как ты плачешь и тебе некуда идти, — ядовитые слова резали меня как нож.
— Мне есть куда идти, — я нахмурилась.
— Куда же? К Манфреди? Либо же в свою прошлую квартиру, где убили твою мать? — он усмехнулся.
Ярость вспыхнула во мне, а затем я взяла бутылку вина и кинула в стену рядом с ним. Он даже не вздрогнул, а стена теперь окрасилась в красный, разливаясь по полу.
— Виолетта, не жалеешь ты чужой труд. Не тебе же всё убирать, — прошипел он.
— Даже не смей заикаться насчёт моей матери, — прорычала со злостью я и встала из-за стола.
Шон зашел на кухню из-за шума и остановился в дверях, он посмотрел на меня и на Сильвио, а затем на бутылку вина, которая лежала на полу.
— Виолетта, — прошептал он. — Босс желает тебя видеть.
— Пошёл нахер твой босс, — повернулась я к нему.
Шон подошел и схватил меня за руку, выводя из кухни, я пыталась вырвать руку, но он сжал только сильнее. Он вел меня в мою комнату, но потом я просто сдалась и шла за ним. Шон втолкнул меня в комнату и зашел следом с раздраженным вздохом.
— Ты не понимаешь? Я ведь тебе говорил, чтобы ты не лезла в его игру. Виолетта, блять, ты просто не понимаешь, с кем ты ведешь игру, — раздраженно начал Шон.
— С тем, кто убил свою жену, — цокнула я.
— Да плевать, кого он, блять, убил! Я тебе говорил, чтобы ты не велась на его провокации. Раз ты знаешь про жену, то Шарлотта тоже тебе сказала, чтобы ты не велась на его провокации. Он этого и добивается, чтобы вывести тебя из себя и потом выставить за дверь, — он разлохматил себе волосы, а затем провел рукой по лицу. — Просто прошу тебя. Прошу, хоть раз в жизни, блять, послушай то, что тебе говорят. Это тебе не Энтони! Сильвио не будет сдерживаться, блять. Он не будет молчать, он будет действовать. Прислушайся к тому, что тебе говорят, хоть раз.
После этих слов Шон просто вышел из моей комнаты, и я осталась одна так и стоять с его словами, которые эхом раздавались по комнате. Почему я должна терпеть этого Сильвио? Какого хрена вообще я должна, блять, всё это терпеть? Как меня всё просто задолбало!
Я с плохим настроением легла в кровать, накрывшись с головой одеялом, а затем пара слез просто выступили на глаза, и я заснула. Какого хрена я так расклеилась?
Я проснулась посреди ночи, когда матрас провалился под чьим-то весом, а потом мою талию сжали, я повернулась и увидела Энтони перед собой. От него просто воняло виски, и он был жутко пьян, даже хуже, чем тогда в кабинете почти два года назад.
Он наклонился ко мне и поцеловал в щеку, а затем в лоб и лег просто рядом, почти на всю меня. Я замерла и ничего не делала.
— Обними, — прошептал хрипло и пьяно он. — Обними меня, Льдинка.
Я обняла, пораженная тем, что слышу вообще. Он прижался ко мне сильнее и дышал неровно, словно он начинает злиться. Его лицо прижалось к моей шее, его горячее дыхание заставило мою кожу покрыться мурашками.
— Как же хорошо, что ты моя, — прохрипел он. — Все мне завидуют, что у меня есть такая как ты. Пусть завидуют. Я не люблю делиться, я никогда ни с кем не буду больше делить тебя. Ты будешь только для меня, Льдинка. Никому твое внимание не будет уделено, кроме меня и Графа. Нам и так ведь хорошо. Зачем нам ещё кто-то?
— Энтони, — прошептала я и погладила его спину.
— Нам же ведь никто больше не нужен, нам ведь и так хорошо, да? — он поднял голову и пьяно посмотрел на меня.
— Да, никто, — согласилась я, чтобы не провоцировать конфликт.
Он вздохнул и улыбнулся по-настоящему и искренне, хоть и пьяно, но всё равно. Его ямочки показались, и глаза у него блестели.
— Ты такая у меня, — прошептал он и убрал волосы с моего лица. — Если кто-то заберет тебя у меня ещё раз, я не знаю, что сделаю. Наверное, повешусь, либо же просто убью всех, кто попадется мне под руку.
Я смотрела ему в глаза и слушала его пьяную речь. Он ведь даже не вспомнит, что мне наговаривает.
— Ты такая живая, а я такой мертвый. Противоположности притягиваются, а значит, что мы очень подходим друг другу. Точнее, ты мне подходишь, — он продолжал пьяно размышлять.
Я поглаживала его руки и смотрела ему в глаза, а он улыбался мне словно ребенок, который нашел то, что давно искал.
— Мне порою жаль тебя, что я такой монстр, что я такой холодный. Я другим не стану, никогда. Меня таким сделали, — он понизил голос до шепота и снова уткнулся мне в шею. — Помню, как мой отец пытал меня в подвале, когда мне было тринадцать лет. Это было перед посвящением в дела семьи. Я тогда сидел маленький, напуганный на стуле, прикованный ремнем и проволокой, чтобы я не дергался. Он что только мне не делал, чтобы я держался. Он смотрел, смогу ли я вытерпеть боль и молчать, если меня будут пытать. Я помню его иголки и гвозди, а так же его улыбку, когда он подносил ко мне электрошокер. Он продолжал это делать, пока я не сдался и не отключился. И после этого меня сразу же приняли в дела семьи.
Я слушала просто с мурашками и ужасом о его признании. Господи, что он пережил.
— Он заставлял свою новую жену смотреть на всё это, и чтобы она не кричала, он заклеил ей рот скотчем, а её держали и не давали отвернуться. Я был весь тогда в крови, даже не помню, чтобы на мне было живое место, но моего отца это не остановило, и он послал на следующий день человека, чтобы меня убить. Ведь ему нужно проверить, смогу я защитить себя или нет. И я смог, мои инстинкты взяли верх, я через боль и через силу завалил того придурка. Мне пришлось заколоть его словно свинью вилкой. Я помню, как его глазные яблоки растекались, как в горле становилось всё больше дырок. И он просто сдох. А мой отец обрадовался, что я стал таким.
Я обняла его крепче, слёзы потекли по щекам, а он продолжал что-то уже невнятное мне в шею, и алкоголь стал брать верх над его разумом, и он с храпом заснул, но не я. После таких слов заснуть нереально. Господи, что он поведал за свое детство.
Насколько его отец был тираном. Раз заставил свою жену смотреть на то, как он пытает собственного сына. Это же просто уму не постижимо.