20
***
Моя повседневность стала похожа на День сурка: все время одно и то же и жизнь замкнулась в четырех стенах. Единственное развлечение теперь — ловить предателя, и то сомнительного толка.
После занятия по этикету моих гоблинов перебрасывали на какую-то практику, я вознесла молитву за то, что без меня, обрадовавшись, что ненужно присматривать за своей отарой.
У меня были дела поважнее, например посидеть и подумать. Учитель всегда говорил, что если не понимаешь, что за каша заварилась в котелке, то желательно не кидать новые ингредиенты, а пораскинуть мозгами.
Что у нас получалось: попыткой отравить группу убийца пошел на риск и частично выдал себя, теперь я точно знала, что он студент одной из двух групп. Первая уехала на учения, зато осталась вторая, которая провалила контрольную и сейчас выполняла нудную работу в лаборатории.
Теперь там у меня сверкают все углы — чище, чем в спальне. А еще эти учащие разбирали бардак среди ингредиентов. Вторая группа небольшая, и шестерых из нее я отмела. Те только себя отравить в состоянии, что с ними делать, не представляю, ужас какой-то.
За оставшимися продолжала наблюдать, и выявила уже несколько кандидатов, которые наиболее подозрительны. Особенно двое новичков в этом году.
Также я переговорила со всеми преподавателями, чтобы они, если заметят что-то странное на тренировках или учениях, сразу сообщали мне. Алхимики не получали хорошей физической подготовки. Если убийца не подстраховался в этом отношении, то однозначно есть пробелы.
Вынырнув из мыслей, я посмотрела в котелок, в котором булькал редкий состав: готовится около двух недель, редкие ингредиенты и специальное разрешение, которое раздобыл канцлер. Зато результат... Бальзам, нанесенный в правильный день и закрепленный магией, дает неуязвимость к яду, поразившему тело извне.
Еще раз помешав состав, я услышала крики в коридоре. Прикрепив магическую следилку, пошла посмотреть, что же происходит. И пожалела.
Едва открыв дверь, я отпрянула назад, так как мимо меня пролетело крупное тело, в котором, присмотревшись, опознала Кима.
Группа вернулась.
— Что тут происходит? — поинтересовалась я, спеша к кучке народа, что стояла обступив дерущихся.
Все молчали.
— Они не скажут, драки между студентами запрещены, — послышался голос Авы Айсан: к нам присоединилась преподавательница по истории. — Но, по счастливой случайности, я краем уха слышала разговор — его товарищи были против того, что Ким посещает город, в тайне ото всех.
За такое могут исключить! Вот что за дурак?
— Он посещает не тайно: я выписала разрешение.
Вернее, выпишу, как только вернусь к себе в кабинет.
— Уважительная причина? — приподняла брови Айсан.
— У него решается вопрос отцовства, — сдала я Кима.
Недавно связывалась с Джен. Все две недели уже решается. Она хочет детей, он тоже, но после свадьбы. Ей свадьба не нужна, ее устраивают дети без регистрации. Они видятся, ругаются и проводят ночи вместе, а группа его прикрывает.
— А старший группы утверждал, что это он отпустил, — хмыкнула Айсан.
Вот еще один дурак во имя чести. Нет бы прийти ко мне, не-е-ет... Отправим голову в петлю.
— Он врет.
Чон, который стоял недалеко от меня, приблизился и злобно рыкнул прямо в лицо. Отстранившись, я отвесила ему пощечину.
А тот снова оскалился, обнажив клыки.
— Я знаю, что вы не бьете женщин, а тем более преподавателей, — иронично заметила я.
Глаза Чона блеснули.
— Это зависит от обстоятельств и от того, одни мы или нет.
Развернувшись, гоблин направился прочь, а я шокировано смотрела ему в след, щеки пылали. Неужели он посмел преподавателю говорить непристойности? Намекать?! Немыслимо!
Его товарищи не менее удивленно взирали на своего предводителя.
— Гоблины очень редко могут поднять руку на женщину, только как показательное наказание при несоблюдении закона. Обычно проводится принародно. Но об этом непринято говорить, и он сейчас очень удивил своих товарищей, — широко улыбалась Айсан.
Кашлянув, я сказала:
— Я так сразу и подумала.
Теперь у меня пылало не только лицо, но еще и уши.
— Всегда поражалась тому, как многое в нашей жизни значат гены, просто немыслимо.
Я удивленно посмотрела на коллегу.
— Не обращайте внимания, это я так. А вы, кстати, знаете, кто родители у вашего старшего группы?
— А должна? — напряглась я.
Беззаботно пожав плечами, Айсан двинулась прочь, а меня взяло в плен любопытство. Чего же такого не знаю? И при чем тут наследственность?
***
Этим же вечером был готов и мой редкий состав. Догадайтесь, на ком я собиралась его опробовать?
Едва взошла луна, как я уже переоделась и, разложив все необходимое по мисочкам, волновалась словно перед первым экзаменом. Если раньше все наши неприличные встречи с Чоном были спонтанными, то теперь я знала, что он должен прийти ко мне раздетым, и мне, преподавателю, необходимо быть благоразумной и не возжелать своего студента.
Да нужно быть трупом, чтобы не возжелать!
Скрипнула дверь, послышались тяжелая поступь, шуршание одежды, шлепанье, и старший группы занял свое место. А я все боялась повернуться к нему лицом, хорошо помня, что увижу.
— Добрый вечер, магистр.
— Добрый, — хрипло сказала я и откашлялась.
И повернулась. Пару секунд было ощущение, что из меня выбили весь воздух. В комнате, где свет был приглушен, блики и тени играли на идеальном, практически скульптурном теле, состоящим из одних мышц. В каждом движении, в каждом действии ощущались затаенная мощь и сила.
Только одна талия мужчины была чуть ли не в два раза шире моей.
Сглотнув, я вскинула глаза и встретилась с темными омутами, которые завораживали и горели... страстью?
Так, Лалиса, возьми себя в руки, ты же не подросток.
— Как прошли учения? — спросила я, опуская кончики пальцев в бальзам.
Решив начать с лица, встала на табуреточку. Осторожно коснувшись пальчиками лба, я провела дорожку и легкими движениями начала втирать.
— Может, я сам? — выдохнул Чон.
— Вам нельзя. Тем более чтобы узнать, насколько хорошо работает состав, сначала делаю я.
— У всей группы?
Невольно, из-за странного тона посмотрев на старшего группы, я сглотнула, по спине пробежали мурашки.
— В общем, да, узоры для магии однозначно рисовать мне, с нанесением бальзама кто-то может и помочь. Так как там, на учениях?
— Мы показали прекрасные результаты, можете нами гордиться. Скоро следующие испытания.
— Ох...
— Ректор работает над тем, чтобы вы с нами в них не участвовали.
— Но безрезультатно.
Мои пальцы погладили скулы, щеки, скользнули к шее, на мышцах которой непроизвольно принялись вырисовывать одной мне ведомый рисунок.
— А как прошли ваши дни, магистр?
— Я сократила круг подозреваемых вдвое.
— Вы не должны заниматься поиском. Ваша задача помочь нам избежать отравления.
Бросила взгляд на лицо — хмурится.
— Заблуждаетесь. Канцлер ясно дал понять, что ждет от меня результатов, мне и убийцу искать. По сути, в данной ситуации его действительно может вычислить только алхимик, жаль, что вы не можете с этим согласиться.
Положив уже обе ладони на грудь, я начала наносить бальзам дальше, пытаясь отделаться от мысли, что мои прикосновения похожи на ласки. И снова посмотрела на старшего группы.
Губы Чона были поджаты. Все-таки не клеятся у него отношения с отцом.
— Сегодня в разговоре Айсан упомянула ваших родителей и то, что с их личностями связано что-то интересное. С канцлером все понятно. Не будет ли вольностью спросить о вашей матушке?
— Нет. Моя мама одаренная, у нее сеть ресторанов в столице.
— «Пляски»? — вспомнила я любимое место.
— Точно.
Мои руки замерли на прессе, так как я почувствовала, как напрягся Чон. Молча перетащив табуретку за спину гоблину, я принялась за шею и спину. Если спереди мужчина прикрылся тканью, закрепив ее на бедрах, то сзади ничего не было.
Нервно сглотнув, я решила не думать о... Так! Не думать!
Начав наносить бальзам на шею, я спросила, чтобы вновь отвлечься:
— А кто у вас бабушка?
— Обе, и со стороны отца и со стороны матери, одаренные. Одна ловит браконьеров в южных лесах, вторая живет в северной деревне и занимается садоводством.
— Оу...
Я начинала понимать, почему Айсан говорила про наследственность. Стукнув хвостом по ноге гоблина, что бы немного подвинулся я продолжила свое занятие.
— Почему вы так просто мне рассказываете о родственниках, Чон? Гоблины чаще скрытный народ, если дело касается их семьи.
— Я сделал вам предложение.
— Ну, это же вы несерьезно, — отмахнулась я, втирая бальзам в бока и низ спины.
И тишина.
— Чон...
— Вполне серьезно.
Зачерпнув следующую порцию, я перешла к ягодицам и, стараясь не думать, что делаю, начала быстро наносить бальзам.
— Я могу вам отказать.
— Нет, я не позволю.
— Что?.. — задохнулась я.
Пытаясь хоть как-то собраться с мыслями, я, особо не задумываясь, перешла к ногам.
Допустимо ли вести подобные беседы со студентом? С другой стороны, ситуация вообще не слишком стандартная.
— Заставите согласиться?
— Нет, вы сами согласитесь. Я вам нравлюсь, магистр, как и вы мне.
Переместившись, чтобы натереть ноги мужчины спереди, я непроизвольно заметила доказательства симпатии, которые не могла скрыть ткань. Щеки запылали, низ живота сдавило, так что гоблин был прав: может, это аморально, против правил и недопустимо, но я желала его.
— Неправда, — хрипло сказала я через пару минут, заканчивая с ногами и бедрами.
Видит Всевышний, чего мне это стоило.
— Правда. Я же вам говорил, на каких женщинах женятся гоблины.
Взяв магическую кисть и окунув в жидкую манну, я нанесла первый узор на грудь.
— Говорили, но не понимаю, каким образом это относится ко мне.
— Вы с самого начала меня заинтересовали, необычная, прямая, со своим кодексом чести.
Рука слегка задрожала, но кисточка, несмотря на это, продолжила выписывать нужные узоры на груди и торсе.
Гоблин же рассказывал:
— Вы меня заинтересовали, а на испытании поразили и пленили. Спасли мне жизнь.
— Мне кажется, ваша благодарность заходит слишком далеко, — пробормотала я, спустившись к ногам.
Лицо горело, мне было очень неудобно, но в душе разливалось тепло от каждого его слова.
— Я много думаю о вас.
— Правила запрещают...
— Знаю! Но решения своего не изменю.
Перешла к спине, и снова кисть скользит по мощному телу, создавая, замыкая защиту.
— Сдается мне, тут и я имею права голоса.
— За вас говорят тело и ваши глаза. Я не сразу заметил, что вы отвечаете мне взаимностью.
А кисть скользит все ниже и ниже.
— А вы не предполагаете, что у меня могут быть жених, любовник, возлюбленный или какие-либо обязательства?
— Возлюбленного нет, я достаточно вас узнал, чтобы понять — вы не пойдете на измену. С остальными я вопрос решу, не переживайте.
Завершив рисунок, я положила на стол кисть и повернулась лицом к гоблину. Тело его сияло золотыми узорами — магия вступила в свои права.
— Вам бы со мной вопрос решить.
— Магистр, вам ведь должны были говорить, что с гоблинами нужно быть осмотрительнее, — двинулся на меня Чон. — А вы имели неосторожность мне понравиться, завладеть моими мыслями. Теперь вы моя и со временем ответите на мое предложение согласием.
Гоблин навис надо мной, практически прижимаясь.
— Я смогу вас защитить. У вас сильный характер, но вы такая маленькая. — Палец Чона заскользил по моей щеке. — Такая хрупкая. Моя. Сейчас я не могу заявить на вас право, но пройдет совсем немного времени... Все изменится.
— Вы еще мне в любви признайтесь, — улыбнулась я.
— Нет. Но я очень хочу вас.
Комочек тепла в душе сжался, и его разорвало как хомяка. Взглянув в глаза старшего группы, я нащупала первый попавшийся котелок и врезала им что есть силы прямо по дурной голове этого идиота.
— Ау! За что?
— Чон, вы забываетесь. Я вам не безвольная кукла и не заведу роман со студентом. Надеюсь, это понятно. Советую впредь учитывать мое мнение. Я, может, и не напишу на вас докладную, но протянуть с ответом лет двести вполне могу! Дождусь момента, когда вы не только жениться, но и наплодить себе подобных не сможете!
Смотря в прищуренные глаза гоблина, я подняла его одежду, бросила в руки и вытолкала за дверь.
— Вон!
Уже прислонившись к ней спиной, я услышала голос ректора:
— Чон, почему вы в коридоре практически в чем мать родила?