Соль и мёд

Зара проснулась в ужасе, её рваное дыхание создавало боль в грудной клетке. Влажные от пота простыни скомкались во сне, сердце билось так сильно, что это напомнило звон верблюжьего колокола в бурю. Девушка сделала несколько глубоких вздохов и выдохов, чтобы унять дрожь и вернуть контроль.

Дочери сайида снилось, как она шла одна по пустыне. Ни каравана, ни Мираджа, ни отца. Только бесконечные дюны и разодранные в кровь ноги, что вдруг начали тонуть в песке. Зару засасывало. Руки измученной хватались за воздух, а песок тянул вниз - в безмолвную пасть, в зыбучую бездну. Она кричала, плакала, билась в агонии. Никто не звал её по имени. Никто даже не знал, что она исчезает.

В этот момент в покои постучалась служанка. Она принесла широкий бронзовый таз и кувшин с прохладной чистой водой, настоянной на лепестках шиповника и веточках сушёного мирта. Дочь купца открыла любимый флакон с настойкой сандала и душистой лаванды, приготовленный заранее для омовения и снятия следов сна. Пока Зара ополаскивалась, служанка без слов перестелила постель.

Наступивший день Фатих объявил общим выходным для их каравана, можно было расслабиться и никуда не спешить. Медленно, будто боясь потревожить воздух, Зара села у окна. Девушка долго расчесывала влажные волосы, то погружаясь в свои мысли, то выныривая из них. Затем она туго замотала свою косу в плотный узел. 

"Нехорошее предчувствие..."

Из окна, что выходило во внутренний двор, дочь купца заметила знакомый силуэт.
Это был Мирадж. Он не видел её. Раб находился в чужом секторе караван-сарая, где разместились купцы с других городов. Мужчина, опершись на колено, стоял возле выцветшей скамьи. Рядом с ним Зара увидела незнакомого худого раба, хромающего на левую ногу. Тот опустился на скамью с явной болью. Они о чём-то разговорились, а через пару мгновений Мирадж принёс из колодца ведро с водой и промыл рабу ступню. После он опустился ниже, чтобы перевязать куском ткани рану. Плавные, спокойные движения. Зара не могла отвести глаз.

"Проявляет заботу к тому, кого совсем не знает. Не для зрителей, не из чувства страха или долга, а просто, по-человечески."

Вдруг с глухим грохотом распахнулась дверь - во двор вывалился тот самый пузатый купец, который когда-то на рынке назвал Зару «безмужней». Он бурлил, как котёл на огне, громко разбрасывая проклятия и угрозы.

- Бездельник! Пиявка! - орал он, цокая башмаками по каменным плитам, а когда подскочил к скамье - Бах! - его кулак с размаху ударил раненого раба по спине. Тот вздрогнул, едва не рухнув, но тут же поднялся. Своей пухлой короткой ногой торговец оттолкнул второго, да так, что Мирадж от неожиданности не удержался и упал на локти. Худой раб, хромая, последовал за своим хозяином. Перед тем как скрыться, он обернулся и коротко кивнул чужаку, который уже стоял на ногах. Без слов. 

Всё произошло так быстро, что Зара не успела опомниться. Она застыла. Её руки непроизвольно сжались в кулаки, но напряжение спало, когда она увидела, что раб спокойно отряхнулся и пошёл в свой сектор караван-сарая.

Стук в дверь.

- Госпожа, - служанка поклонилась. - Сайид ждёт вас в своих покоях.

-------------------------------------

Отец сидел в полутени, спина напряжённо прямая, лицо осунулось и будто высохло.  У входа просторной комнаты стояла Набиля. Как всегда безупречно нарядная, привлекающая внимание, звенящая своими дорогими браслетами. Её глаза острыми иглами вонзились в Зару, когда та вошла.

- Я позвал тебя на разговор, дочка, потому что пришло время. - начал сайид мягко. - Я вижу, как ты ведёшь дела. Часть поставок на тебе, ты умеешь торговаться, умеешь продать подороже, ты справляешься с рыночным бытом. Но голос твой стал слишком громким. Это недопустимо.

 Зара горько усмехнулась, но промолчала. Она давно поняла, что отец никогда не оценит её вклад. Сайид видел в ней только слабую девицу, которой не место среди мужчин.

- Люди вокруг шепчутся. Знаешь, что они говорят? Что дочь уважаемого Фатиха, наверняка, бракованная, с изъяном, раз до сих пор в караване отца. Что ведёт себя, как мужик, потому что ни на что другое уже не сгодится. Порченная...

Фатих перевёл взгляд на дочь. В нём не было злобы, лишь усталость. Тень растерянности.

- Набиля давно предлагает найти тебе хорошего супруга, чтобы и при статусе и при деньгах. Будешь допущена в знатный род. А это связи, дочка. Это власть и признание. Я смогу расширить и свои полномочия.

- Хватит, отец! - оскалилась Зара. - Ты обещал... после смерти матери, ты мне обещал! Если я заменю тебе сына, научусь всему, стану хорошо торговать, ты меня оставишь рядом и...

- Голос повышаешь? - рявкнул Фатих. Всем телом он наклонился вперёд. - Посмотри, какая ты стала! Обуза!

Тут же сайид почувствовал мерзкий укол вины. Его глаза опустились вниз. Набиля молча стояла у стены, с её красивого лица не сходила ехидная усмешка.

- Дочь, я сделал то, что считал правильным тогда. Но сейчас всё поменялось. Тебе нужна своя, другая семья. Покойная матушка тоже хотела бы тебе счастья, Зара.

- Счастья? - губы девушки задрожали. - А я не знаю, что такое счастье. Ты предал меня и мою мать. Ты выбрал хитрую тварь для своей весёлой жизни. Она вливает в уши ядовитый мёд, а ты и рад ей верить! Я же для тебя лишь очередной товар. Разменная монета!

- Зара!!!

Не в силах продолжать разговор, девушка выскочила из покоев сайида. 

- Дорогой, оставь её, пусть бежит. - Наконец произнесла Набиля. - Ты сам позволил ей стать такой. Обещаешь наказать, а потом прощаешь. Может быть, в этот раз ты задумаешься.

-------------------------------------------------------

Когда дверь покоев с силой захлопнулась, Зара не выдержала, и слёзы хлынули из её больших глаз. Горечь предательства и безысходности жгли горло.

- Дура! - прошипела девушка, вытирая лицо тыльной стороной ладони. - Кто тебя за язык тянул?

Руки дрожали. Дыхание сбилось. Но она продолжала себя бранить.

- Сумасшедшая! Ты не имеешь права сейчас плакать! - Зара подошла к зеркалу. Лицо покраснело, волосы выбивались из прически, платок намок.

"Нужно найти способ стать еще полезнее, переубедить отца не слушать чужие сплетни. Я что-нибудь обязательно придумаю! Иначе он выдаст меня за какого-нибудь безжалостного шакала. Уж Набиля проконтролирует, чтобы мой жених был садистом."

Девушка выдохнула. Внезапно в комнату постучалась София. После трёх быстрых стуков, она сама открыла дверь. Тётя часто действовала бесцеремонно, однако, делала это не со зла. При взгляде на племянницу с её лица тут же исчезла улыбка.

- Что с тобой, дитя? - всплеснула руками тётя. - Ты сама не своя.

- Ничего, просто голова закружилась. Сейчас уже лучше.

София проворчала что-то себе под нос и виляя бёдрами, словно мамка-гусыня, вошла в покои. Она приобняла девушку за плечи и пристально посмотрела в глаза.

- Может быть, пойдём, прогуляемся по городу?  Доведёшь ведь себя, дитя моё. Жара скоро спадёт, и тебе надо подышать. Снаружи мои охранники, проводят нас. Мы не надолго, так, для развлечения.

Зара, помня о просьбе отца принимать заботу тёти, покорно согласилась пройтись с наставницей по улицам Сиджильмасы. Если ещё и здесь перечить, да характер показывать, тогда беды не миновать.

Вышли они ближе к исходу знойного полудня, когда солнце уже отбрасывало косые лучи и жар становился мягче. Узкие улочки петляли между домами с резными глиняными фасадами, выкрашенными охрой и пыльным индиго. Затенённые арки, деревянные балконы, из-за которых доносился чей-то смех. Плетёные циновки свисали с окон, прикрывая внутренние дворики от нескромных глаз.

Пыль в воздухе клубилась, словно специи, и оседала на женских одеждах тонкой вуалью. Где-то мужчины обжигали керамику, где-то женщины выпекали лепёшки, и по улочкам полз густой запах обугленной глины и ячменной муки.

Дети весело носились между домами, босиком, с финиками в руках, то кидаясь ими, то ловко ловя ртом. У одного из фонтанов, украшенного зелёной мозаикой, полусонный старик в бурнусе склонился, будто бы в молитве - на самом деле, он задремал, но, вот, уже поднял свою голову и шугнул драную кошку, которая нырнула в тень его ног.

Зара и София вышли на главную улицу, где было людно, но не слишком шумно: высокие туареги в вуалях, чужестранные купцы с медными серьгами, византийские ремесленники в пёстрых тюрбанах, местные горожане со своими спутницами. Редкие пальмы и кусты между каменными строениями обрамляли мечеть и соседние здания, разбавляя сухую атмосферу. Возле стены сидела девушка в чёрном, плела нити из шерсти, и в этот тугой узел был вплетён ритм всего города - неторопливый, терпеливый, но всегда очень живой.

София что-то весело щебетала, поправляя шарф на голове, а Зара молчала, ловя эти зыбкие тени мира, которые начинают её менять. Женщины завернули за угол и прошли ещё две тихие улочки.

Вдруг потухшие глаза девушки вновь загорелись огнём. Лавка на их пути была почти случайной. Тихий закоулок, запылённый, неприглядный. Они почти прошли его.
Дочь купца уговорила тётю заглянуть внутрь. 

"Невероятно! Сколько тут диковинных штучек. Всё-таки хорошо, что мы пошли в город."

Внутри тёмной лавки Зара поздоровалась с седовласым торговцем. Вокруг груда свёртков, кораллы, нефритовые бусы, редкие игрушки, перья, резные доски, мозаики.

София скучала, отвлекая хозяина лавки своими праздными разговорами, а Зара перебирала товар в поисках того, что можно было бы выгодно закупить. И вдруг - пальцы остановились.

На грубой полке лежала небольшая дощечка, отполированная временем.
На фоне вырезаны горы, а посреди, по центру, изображён скачущий конь. Изящная ручная работа острым ножом. Как память...

"Мирадж, твои ли это места? Возьму... пока для себя. А там видно будет."

Девушка незаметно сунула дощечку в изгиб платка, а сверху на полку положила несколько монет. Пришлось действовать скрыто, чтобы София не задала потом лишних вопросов. Зара была уверена, что количество монет покроют её некрасивый поступок. После она выторговала у старика ещё несколько бус, и они с тётей благополучно вернулись в караван-сарай.