Соль и мёд

Прошло ещё несколько торговых дней. Сиджильмаса всё также принимала гостей, наполняла событиями, забирала силы. По утру соседские козы уже вовсю блеяли из полуразрушенного загончика. Охрана перекрикивалась со стражниками. А на главной площади, чуть поодаль от купеческих шатров, уже разносили подносы с кипящим чаем и сладостями, что липли к зубам.

Работы было, действительно, много: принести тюки с ладаном, шёлком и куркумой, расфасовать новые товары, поправить основу шатра и укрепить балки. Мирадж трудился наравне с другими рабами - он таскал вёдра с водой, стряхивал песок с плащей, чистил верблюдов. А после помогал в торговых рядах.Зара же ходила по лавкам - проверяла, контролировала, согласовывала поставки, упаковывала купленные предметы. Но жизнь её проходила как во сне. Дочь купца ловила себя на том, что не слышит слов, не чувствует момента. Всё будто было фоном, шумом, игрой в успешную хозяйку.

С того дня на рынке девушка почти не общалась с Мираджем, лишь отдавала сухие приказы. Не потому что злилась, не потому что презирала. Она боялась.

Как только взгляд Мираджа встречался с её глазами - пусть случайно, пусть издали - внутри что-то болезненно сжималось. Мужчина пытался подойти, заговорить, подобрать слова благодарности, но Зара тут же его останавливала:

- Не надо, давай потом поговорим.

Раб не имел права настаивать или перечить. Но, было видно, как сильно его это задевало.

Девушка стала чаще отпускать чужака, не брала его с собой на крышу пить чай, просила держаться подальше, не на виду. В её висках постоянно звучал тревожный голос:

"Ты ничего о нём не знаешь. Вдруг слова того мужчины о Мирадже - правдивы? Вдруг он, действительно, убил своего господина? Хладнокровно, расчётливо...  Втёрся в доверие, расположил. А потом, в самый уязвимый момент, вонзил клинок. Он был рождён свободным, и в нём сохранилась сила воли, непокорность... Вдруг следующей будешь ты?"

Девушка вновь и вновь прокручивала в голове реакцию Мираджа на того самого неприятного господина, желающего его купить  - раба охватили паника и дикий страх. Словно убийство не было выдумкой и слухами... Словно Мирадж попался с поличным, от того его пальцы дрожали. 

"Или он просто испугался возможной смерти?"

Мысли путались, царапали, мучили. Зара отчётливо понимала: отец ещё как-то мог терпеть её дерзость, но простить ошибку - никогда! Она же поставила на карту своё имя, свою роль в караване, свою честь. Пошла в противостояние с сайидом, но ради кого? Ради человека, который... опасен? Если Мирадж убийца - это перевернёт всё.

К полудню Фатих разрешил дочери вернуться в покои. Не смотря на холод в общении, отец дал ей возможность немного отдохнуть, перекусить, а позже принести недостающие свитки. Редкая возможность перевести дух и немного замедлиться. Тенью за ней последовал Мирадж. 

Караван-сарай почти опустел. Купцы торговали на рынке, женщины ушли в обеденный шатёр, остались только животные, сторож и сгорбленная старуха в черных одеждах, которая прибирала посуду у глиняной печи. 

После лёгкого перекуса Зара вышла из покоев, поправляя тонкий платок на плечах, и остановилась, прищурившись от света. Во внутреннем дворике, у колодца, она заметила, как Мирадж обливал себя водой из старого медного ведра. Мокрые длинные волосы прилипли к лицу. Загорелая кожа блестела на солнце, как смазанная маслом бронза. Девушка на мгновение задержала взгляд. Сначала на кожаном ошейнике, потом на изгибе плеча, быстро проскользнув к напряжённой нагой спине. Далее взгляд упал на темные намокшие шаровары. Было приятно наблюдать, как легко двигались его руки - точные, ловкие, гибкие, будто перед ней не человек, а молодой тигр. Что-то едва уловимое кольнуло девушку в животе. Что-то незнакомое и манящее... Зара почувствовала стыд и быстро опустила глаза.

"Нет. Не туда. Не сейчас. И точно не с ним."

Мирадж заметил её. Он отставил ведро в сторону и выпрямился. Грудь ещё тяжело поднималась после обливания, но лицо - привычно спокойное.

- Госпожа, - произнёс он, чуть кивнув. - Вы... что-то желаете?

Голос его прозвучал непривычно мягко. Возможно, просто вежливость, но больше походило на осторожность. Дочь сайида заметила, что раб в последнее время плохо ел и, было видно, как его что-то беспокоит.

Зара задержалась на мгновение.

- Нет, - тихо произнесла девушка, собираясь уже отвернуться.

Но мужчина резко сделал несколько шагов навстречу:

- Вы всё ещё... думаете об этом?

Зара невольно поджала губы.

- О чём?

- О тех словах... На рынке. - Раб опустил взгляд, будто бы и сам хотел избежать этой фразы. - О том, кто я.

Воздух в миг стал гуще и жарче, обжигая лёгкие, не давая сделать полный вдох.

Девушка не сразу ответила. Она смотрела в сторону, наблюдая, как засохшая виноградная лоза отбрасывает дрожащую тень на выженную землю. Потом медленно подняла свои чёрные глаза.

- Думаю.

- И?..-  он сделал паузу. - Сомневаетесь? Скажите, может быть, вы всё-таки захотели меня продать? Вы не видите во мне достойного раба?

Голос - ровный, почти отрешённый. А взгляд стеклянный, будто он готовился к самому худшему. 

"Не пытается оправдаться. Не кричит, не просит пощады. Не говорит, что его оклеветали..."

Девушка нервно теребила край своего платка:

- Я не знаю, кому верить. И не понимаю... что ты скрываешь.

Мирадж замер. Лицо его стало каменным, глаза пронзительными. Лишь подрагивающие жевалки на скулах выдавали накопленное внутреннее напряжение.

- Я... не причиню вам вреда - глухо выдохнул он. - Ни словом. Ни мыслью. Госпожа... госпожа... я...

- У нас ещё много дел,  - вдруг перебила его Зара, сжимаясь от напряжения перед возможным признанием. - Возьми список закупок. Мы должны пройтись по специям.

Раб стоял, словно воин перед казнью. Гордый, напряженный, как струна. И всё же - ранимый.

Зара развернулась, быстро направляясь к выходу. Через мгновение Мирадж поднял свою потрёпанную тунику и, резким движением, тут же натянул её на себя. Девушка не видела, как его пальцы сжались на поясе до белых костяшек. Она лишь услышала, что он двинулся следом, почти бесшумно, неотступно, покоряясь её приказу.

-----------------------------

Вечером, когда жара чуть стихла, а торговая площадь опустела, Зара зашла в гости к тёте Софие. Не по своему желанию, так велел отец. Фатих грозился наказать дочь, но прежде избрал другой путь. Он был уверен: нужные слова, внимание и беседы "по-женски" - это то, что поможет его упрямой наследнице наконец проникнуться правильными ценностями. София должна была стать ей наставницей. И, по мнению сайида, это было бы естественно, ведь родная сестра прекрасно знала, как быть скромной, послушной женой и матерью.

- Ах, Зара, ты снова пришла с пыльной дороги! - воскликнула тётя с нарочитым весельем. - Совсем не жалеешь себя, моя хорошая.

- Я занимаюсь делами отца, тётушка, -  спокойно ответила девушка, присаживаясь на мягкие подушки. - Наши поставки расширились, он сам не в силах быть везде. 

- Это временно, - вздохнула София, устраиваясь поудобнее и протягивая племяннице чашку чая. - У Фатиха очень хорошие торговцы в караване. А ты уже не маленькая девочка, пора думать о будущем. О настоящем доме. Хочешь ли ты замуж?

Зара отставила чашку, не отвечая.

- Дитя моё, ты думаешь, что будешь вечно при караване? Торговать специями? Пойми, это не женское дело. Это - грязь, пыль, грубые люди и опасности. Фатих злится на тебя. Ты дерзишь мужчинам, не слушаешь отца... Женщина создана для другого. 

- А если я не хочу? - наконец произнесла дочь купца, устало глядя в пространство.

- Глупости какие! Это просто страх, Зара. Вот увидишь, Фатих подыщет тебе достойного супруга. Он очень беспокоится, поверь. Говорит, ты становишься слишком упряма. А ему надо, чтобы ты не только ему в помощь была, но и чтоб за тобой был мужской глаз. Так и сказал.

- Небось, Набиля ему все уши прожужжала, чтобы вытравить меня? - Зло оскалилась девушка.

София отхлебнула сладкого напитка и причмокнула.

- Она тут не при чём. Набиля тоже желает тебе добра. Жаль, что после смерти твоей матери вы так и не нашли общий язык.

Зара кивнула - это была уступка ради приличия. София же, довольная собой, продолжила рассуждать о достоинствах брака, о пользе отвара утренних трав для кожи, о соседях, об умершем муже, как будто эти темы шли одна за другой. Девушка слушала её болтовню, но не слышала. Голос тёти будто скользил по ней, не проникая внутрь.

"София... Если бы я правда была ей интересна - она бы заметила, как я устала."

Когда, наконец, разговор иссяк, и София начала зевать, Зара извинилась и покинула комнату. Ночь постепенно спускалась на караван-сарай, оставляя тлеть одинокие огни города. По двору пронеслась тёплая пыль, где-то скрипнула дверца, сытые верблюды глухо чавкали во сне.

Задёрнув полог, девушка вошла в свои покои. Как только она прошла в спальную половину, тут же замерла. На постели, у подвёрнутого края покрывала, лежало глиняное блюдце. На нём - аккуратно выложенные финиковые лепёшки, свернутые в тугие спирали. Они были покрыты густым, янтарным мёдом и посыпаны крупной морской солью. 

Зара улыбнулась. Она сразу догадалась, кто это принёс. Никто другой так бы никогда не сделал.

"Соль и мёд...  Самое дерзкое и противоречивое сочетание вкусов. Да, Мирадж? Только ты заметил, что это моя любимая сладость."

Дочь сайида сняла платок и распустила густые длинные волосы. Она села рядом с лакомством. Её пальцы коснулись прохладного края глины.

Это было похоже на признание без слов. Осторожный жест доверия, проявление заботы и внимания. Как ни странно, внутри вдруг разлилось тепло. 

«Может быть, он просто хочет быть услышанным?»

Зара вздохнула и медленно легла на кровать. Впервые за несколько дней она позволила себе не бежать от накопившихся разных чувств, а соприкоснуться с ними. Страх, недоверие, любопытство, симпатия, даже желание... Девушка погрузилась внутрь себя.

Где-то за тонкими стенами звенели сверчки. Свет лампы на столе едва мерцал, рисуя на стенах необычные мягкие тени. Ночь полностью поглотила Сиджильмасу. Так закончился ещё один день.