Правила измены

Они попрощались с Александрой ещё у входа во дворец. Девушка ушла в свои покои, а княжна пошла петлять по тёмным коридорам, чтобы незаметно пробраться к себе.

Но конспирация провалилась: кто-то ждал её у дверей в комнаты.

— А вот и моя блудная сестра! — Иоанн стоял у окна в коридоре перед покоями княжны. Очевидно, кто-то донёс брату.
— А ты разве со мной разговариваешь? — Виктория замерла, испугавшись, что её застали врасплох.
— Уже снюхалась с этим щенком? — лицо брата выглядело бледным мраморным изваянием в лунном свете.
— Ты следишь за мной?
— Ты сбегаешь в ночь из дворца, как провинциальная девица. — Мужчина оторвался от подоконника, сделал шаг навстречу. — А нынешняя молодёжь слишком развязна.

Княжна сморгнула и сделала шаг назад, сжимая кулаки за спиной. Она не могла поверить своим ушам, но молчать не стала:

— Едва ли моя личная жизнь должна тебя касаться. — Она постаралась придать голосу уверенности и могла лишь надеяться, что не звучит сейчас жалко. — Ты мне не отец.
— Отец... — брат усмехнулся. — У отца уже хватка не та, годы, знаешь ли, берут своё. Он думает, что ты в силах очаровать Хендерсона и охладить его политический пыл. Рассчитывает на твоё милое личико, но забывает, что ты глупая малолетка!

Девушка промолчала. С ресниц сорвалась слеза, разбившись о холодный мрамор полов. Ком в горле рос.

— Значит так, — продолжил Иоанн, — я запрещаю тебе общаться с ним.
— Ты не можешь мне запретить... — покачала головой девушка.
— Я — будущий император, я всё могу. Моё слово — закон и для черни, и для тебя! — Лицо брата в блёклом свете луны искажалось до неузнаваемости. — Добавляю к числу твоей охраны своего человека. Он доложит мне, если ты осмелишься ослушаться.
— Иоанн, у меня рабочая поездка в Корсунь в марте, я вынуждена буду провести с князем Хендерсоном бок о бок неделю. Ты же прекрасно об этом знаешь. — Она замолчала и прикусила внутреннюю сторону щеки в попытках сдержать подступившие рыдания. Брат не должен видеть её слёзы.
— Вот и работай на благо короны. — с нажимом проговорил цесаревич. — Спокойной ночи, сестрёнка! — протянул он и прошёл мимо. На мгновение его рука тяжело опустилась ей на плечо, заставив вздрогнуть.

Княжна замерла, поражённая тоном и смыслом разговора. Ощущение праздничной сказки, которое подарила ей сегодняшняя вылазка в город, разбилось вдребезги. На душе резко стало муторно и пусто.

Она слышала, как шаги брата удалялись по пустым коридорам дворца, и, только когда хлопнула дверь в его покои, она на ватных ногах прошла прямиком к себе в спальню, закрыв дверь на замок.

Дни тянулись в тягостном ожидании — вот-вот появится новый «смотритель», подарок заботливого брата. Но минул месяц, а изменений не случилось.

Точнее, изменения произошли, но совсем иного толка.

Воздух во дворце стал густым и заряженным, как перед грозой. По коридорам теперь сновали усиленные патрули, у дверей в личные покои встали гренадёры в парадных мундирах, которые несли вахту круглосуточно, сменяя друг друга. Семейные приёмы пищи теперь тоже проходили в удручённой атмосфере: отец с братом были мрачны и неразговорчивы, быстро ели и уходили из-за стола, оставляя княжну доедать в одиночестве. Личную охрану Виктории увеличили вдвое.

Рабочие выезды прекратились. Её не пускали даже в парк на прогулки. Ни о каких ночных вылазках в город теперь не могло идти и речи. Да и её соучастница, Александра, уехала две недели назад в родовое имение, сославшись на отца: он просил какой-то помощи с бумагами. Девушка обещалась прибыть ко дню отъезда в Корсунь.

— Что происходит? — спросила она однажды напрямик у капитана, когда тот в очередной раз перекрыл ей путь в сад, сославшись на «новый регламент».
— Приказ императора, моя госпожа. — Голос его был бесстрастен, но в глазах читалось напряжение. Дворцовые слуги, обычно болтливые, тоже отмалчивались, пожимая плечами.

Днём княжна стояла у окна, наблюдая, как по расчищенным от снега дорожкам парка марширует очередной небольшой отряд. Колючее зимнее солнце играло на их беспристрастных лицах. Девушка вдруг прислушалась: ей почудилось, будто она слышит какой-то отдалённый гул, словно множество голосов звучат в унисон. Она открыла окно в стылый зимний парк... И до неё долетели обрывки слов: «Мы против...»

Она захлопнула окно, развернулась и устремилась прочь из покоев.

Княжна шла стремительно, почти бежала по коридорам. Слуги, завидя её, стремились убраться с дороги, как пугливые птицы. Она шла в кабинет к отцу, хотела застать его врасплох и расспросить. Она точно знала: в такое время дня он там, привычно занимается бумагами. Ей не оставалось ничего, кроме как разузнать всё у него напрямую.

В приёмной она тоже не задержалась, поймав взглядом кивок секретаря.

— Ваше Императорское Величество! Отец... — начала она прямо с порога. Император, сгорбившись, сидел за столом, заваленным бумагами. Он напрягся, расправил плечи, но, увидев её, снова ссутулился, выдохнув. Княжна нерешительно остановилась перед письменным столом. Весь запал остыл, когда она увидела смертельную усталость в его глазах. Она помедлила, села в кресло напротив.
— Пап... я хотела бы знать, что происходит. Мне беспокойно, — тихо сказала Виктория. Последнюю фразу она добавила специально — знала, на какую точку надавить родителю.
— А что происходит? — притворно поинтересовался мужчина, отрывая взгляд от бумаг.
— Не притворяйся, пожалуйста. Почему дворец стал похож на оборонительный бастион, а на улицах слышны крики?

Отец медленно поднял глаза, поджимая губы:

— Милая, у тебя нет причин для беспокойства!
— Я хочу знать в чём дело, — не унималась она. — Ты думаешь, я не понимаю, что меня заперли во дворце? На тебя лица нет, Иоанн куда злее обычного, а от натянутых улыбок охраны и слуг мне уже тошно!

Император напряжённо отодвинул бумаги.

— Это временные меры. Понимаешь, правительство уже месяц пытается принять новый закон... — Виктория медленно кивнула, не рискуя перебивать.
— Но этот закон вызвал протесты у населения, — император запнулся. — Я хотел уберечь тебя от лишних переживаний. — Голос отца звучал спокойно, но в пальцах он сминал уголок какого-то документа.

Виктория опешила, будто на неё опрокинули ушат холодной воды. Как она могла этого не замечать? Ей даже в голову не приходило почитать новости в интернете — телефон уже неделю выдавал «ошибку соединения», а слуги только разводили руками, ссылаясь на «неполадки». А она и верила на слово. Ей казалось, будто газет, которые каждое утро приносили к завтраку, было достаточно. Теперь же она поняла: отец позаботился, чтобы в них не было ни одного лишнего слова.

Ей не кстати вспомнились слова брата. Он всё-таки оказался прав: она правда ещё очень юна... глупа и наивна, ведь пока она плясала на балах и копалась в себе, мимо неё прошли действительно важные события государственного масштаба. Не вчера же всё это закрутилось!

— Дочь, — осторожно начал император, — поверь мне: повода для паники нет. Горстка горожан мёрзнет на центральной площади перед парламентом. Покричат, да разойдутся. Так уже бывало, ведь мирные собрания разрешены нашей Конституцией, — пожал плечами он.

Княжна скептически изогнула бровь. Горстка? Да гул за окном не сдержали даже шумоизолирующие окна дворца. Она достала телефон. Там, в заметках, сохранилось её отменённое расписание на текущий месяц.

— То есть завтра я всё-таки могу съездить в онкологический центр, как и было запланировано? — она оторвала взгляд от экрана, с вызовом посмотрев на отца.
— Исключено, — отрезал император, пододвигая бумаги обратно.
— Ты же только что сказал, что опасности, считай, нет? — сузила глаза княжна. — К тому же, ни ты, ни Иоанн не отменили ни одного своего выхода. Я узнавала! — поспешила сказать Виктория, пока император набирал воздух в лёгкие, чтобы возразить. Упрёк в голосе она намерено не скрывала.
— Ну ты сравнила! — хохотнул мужчина. — Нас и себя!
— Папа, — начала княжна весомо, — вы уж персоны поважнее запасной наследницы престола и, если что-то случится с кем-то из вас... — Она не договорила, увидев, как нехорошо нахмурился император.
— Запасная наследница? Откуда ты взяла эту фразу?
— Но это же правда... — тихо проговорила она.
— Виктория, твоя безопасность – один из моих главных приоритетов, как ты этого не понимаешь? Мы – мужчины и нам не пристало прятаться в стенах дворца.
— А мне пристало? — возмутилась девушка.
— Я – старший член императорской фамилии, как ни крути. Отец, все поймут, что ты боишься, раз прячешь дочь.
Император удивлённо вскинул брови, чуть было не присвистнув.
— Какая деловая, ты погляди. — Он сделал паузу, заколебался: — Ладно, поезжай, разрешаю. — Лицо княжны просияло. — Я отдам распоряжение о дополнительных мерах безопасности.

Кортеж княжны выехал из дворца, и помчался по тихим улочкам, удаляясь от центра города. С ней в машине были два телохранителя и капитан личной охраны. Впереди –машина сопровождения.
Мужчины молчали, их лица были напряжены. Внезапно машина замедлилась, а затем и вовсе остановилась. Сквозь тонированные стёкла Виктория увидела впереди сплошной поток людей — не протиснуться на автомобилях. Из рации охраны донеслось: «Объезд через площадь, другого пути нет».

— Что? — переспросила княжна, уловив слово «площадь». — Мы едем к центральной площади?
Старший охраны, хмурясь, кивнул.
— Только объезд, госпожа. Не беспокойтесь.

Но когда кортеж выехал на площадь, Виктория прильнула к окну. Толпа, сжатая кордонами полиции, скандировала: «Долой закон!»
Знамена колыхались, лица людей выглядели решительными и хмурыми. Она стукнула по стеклу:

— Остановите машину! Я приказываю! — её голос дрожал от возбуждения.
— Госпожа, это опасно, — начал капитан охраны, но она перебила:
— Исполняйте приказ, капитан! Остановите, я хочу видеть!

Машина замедлилась, впередиидущая тоже, завидя манёвр. Охрана переглянулась, но под её взглядом нехотя подчинилась. Виктория открыла окно, впитывая гул толпы. Это не была «горстка горожан».

Она щёлкнула замком на двери автомобиля. Вышла и натянула длинный, широкий шарф до самых ушей.

— Ваше Высочество! Вернитесь в машину, здесь небезопасно! — Но она захлопнула дверцу, огляделась по сторонам. Охрана из обеих автомобилей обступила её со всех сторон.
— Моя госпожа, — не унимался капитан, — пожалуйста, вернитесь в машину.
— Я просто хочу знать, чего требуют мои подданные! — она попыталась пройти, но мужчины сомкнули плечи.
— Капитан, — прошипела княжна, — кортеж и такая толпа серьёзных мужчин только привлекает внимание! Пусть со мной останутся только телохранители. — У капитана было такое выражение лица, будто он хотел её выпороть, как капризное дитя. Он пожевал губами.
— Макс, Пётр, идите с Её Высочеством, остальные — по машинам. — скомандовал мужчина. — Ваше высочество, вас ожидают в больнице, так что у вас не более пятнадцати минут. — Княжна заглянула ему в глаза, кивнула, но он возмутительно проигнорировал жест благодарности, открыв ей дорогу.

Виктория зашагала вперёд, её каблуки цокали по брусчатке, заглушаемые рёвом толпы. Телохранители держались по бокам, их руки напряжённо лежали на кобурах. Площадь, ещё месяц назад ярко украшенная к Рождеству, теперь была неузнаваема. Вместо нарядной ёлки и катка в центре возвышалась сцена, установленная властями. Она была окружена полицейскими — будто островок порядка в бушующем хаосе. Вместо праздничных ларьков с горячим вином и имбирными пряниками — сплошное людское море. Общий смысл разномастных плакатов сводился к корткой фразе: «Нет новому закону».

Толпа, сжатая кордонами полиции, пульсировала, как живое море: люди в потрёпанных пальто, студенты в ярких шапках, женщины с усталыми глазами, но твёрдыми голосами. Это был контролируемый, но всё же хаос.

Виктория протискивалась ближе к сцене, игнорируя предостерегающие взгляды телохранителей. На неё оборачивались, некоторые цыкали, но не узнавали.

На сцену вышел мужчина — лет пятидесяти, в тёмной куртке, с жёстким взглядом и сжатыми кулаками. Его голос, усиленный микрофоном, прорезал шум толпы:

— Граждане! Этот закон — кандалы на наши кошельки! Государство хочет знать, на что мы тратим каждый рубль! Они лезут в наши карманы, чтобы держать нас на привязи! Но мы не рабы! Мы требуем свободы — свободы жить, не оглядываясь!

Толпа взревела, подняв кулаки. Виктория замерла, её шарф сполз, открывая лицо, но никто не обращал внимания — все смотрели на сцену. Она двинулась дальше, проталкиваясь сквозь толпу, поближе к сцене. Пожилой мужчина с плакатом пробормотал: «Всё, как тогда», женщина рядом робко крикнула: «Верните нам приватность!»

Виктория остановилась, её взгляд метался от сцены к людям. Это не было той «горсткой», о которой говорил отец. Это был народ — живой и требующий. Её сердце сжалось: она впервые видела их так близко, не через газеты или окна дворца. Телохранитель тронул её за плечо, шепнув: «Госпожа, пора назад». Но она отмахнулась, снова переводя взгляд на сцену и остолбенела, словно прошитая электрическим разрядом.

Её взгляд зацепился за очень знакомую мужскую фигуру возле ступеней, ведущих на сцену. Мужчина повернулся в профиль, и она мгновенно узнала его. Там, на фоне серого, затянутого тучами неба, стоял князь Феликс Хендерсон — высокий, с необычно резкими чертами лица, будто она постарел на десяток лет с Рождества. Его расстёгнутое тёмное пальто и красный шарф трепетали на ветру, а глаза, обычно спокойные и насмешливые, теперь горели тревогой. Он переговаривался с женщиной, чья элегантная стать выделялась на фоне толпы. Её тёмно-зелёное пальто, подчёркнутое шёлковым шарфом, выглядело слишком изысканным для этого места, как и аккуратно уложенные волосы. Она наклонилась к Хендерсону, её рука легко коснулась его локтя — жест, слишком тёплый для простых коллег. Её взгляд, мягкий и почти нежный, задержался на его лице дольше, чем требовала беседа. Или Виктории показалось? Хендерсон, напротив, хмурился, его пальцы нервно теребили манжет, а губы шевелились быстро, будто он пытался втолковать ей что-то важное.

Виктория прищурилась, пытаясь понять по губам, о чём они говорят, но было не разобрать. Княжна почувствовала, как кольнуло в груди. То ли тревога, то ли... ревность? Она шагнула ближе, но телохранитель, тут же преградил путь, шепнув: «Госпожа, не стоит».

Она отмахнулась, но и дальше не пошла, не сводя глаз с пары на ступенях. Хендерсон вдруг обернулся на неё, словно почувствовав. Зашарил глазами по толпе. Их взгляды встретились. Его глаза тревожно расширились, лицо напряглось ещё сильнее. Он будто испугался, но чего? Её или своего присутствия здесь?
Виктория отвернулась.

— Уходим, — скомандовала она охране.

Княжна отступила к машине, села. Дверь кортежа захлопнулась. Телохранители заняли места: один впереди, второй рядом, капитан за рулём. Он тронулся резче, чем надо, быстро набирая скорость.

Площадь начала растворяться за тонированными стёклами, княжна откинулась на сиденье, сердце еще бухало в груди, а пальцы нервно теребили край шарфа. К ней начало приходить осознание, сколько лжи скрывают дворцовые, родные для неё, стены.

Образ Хендерсона, словно вырезанный на фоне серого неба, тоже никак не выходил из головы. Должность князя обязывала к строгой нейтральности. Его роль была ясна — отслеживать соблюдение этики, а не вмешиваться в суть законов. Ей казалось, комментировать их, тем более публично, ему было запрещено.

Но тогда что он делал на протесте?

И эта женщина рядом с ним — кто она? Её поведение было слишком... внимательным для коллеги или знакомой.

Она украдкой сжала кулаки. Ей хотелось узнать больше — и не из тех газет, что подносили к завтраку.

Через неделю она должна отбыть в Корсунь. Там, работая бок о бок с князем, она могла бы разузнать о происходящем из первых уст, ведь он сейчас прибывает в самом эпицентре событий. Только захочет ли он обсуждать это с ней?

Но, может выйти так, что своей выходкой она поставила под удар сам факт поездки. Отец может вспылить, и всё отменить, когда и если узнает о сегодняшнем.

Машина медленно подъехала к огромному зданию онкологического центра. Сквозь окна первого этажа она видела фигуры людей – её терпеливо ждали.

— Господа, быть может, нам удастся умолчать о сегодняшней прогулке по площади? —Она видела, как взгляды телохранителей устремились на капитана охраны.
— Моя госпожа, я рискую утратить доверие, если не доложу Его Императорскому Величеству. — Капитан поймал её взгляд в зеркале заднего вида. В его глазах читалось не только беспокойство, но и... уважение? Нет, скорее тревога за собственную карьеру.
— Докладывайте. — уныло вздохнула девушка. Она не могла позволить себе так подставлять людей.

Будет решать проблемы по мере их поступления.