Правила измены

— Здравствуй, Иоанн. — У золочёных дверей, ведущих в Хрустальный зал, девушка поравнялась с высоким молодым мужчиной в военной форме.

— Сестра. — Он кивнул. — С днём рождения.

— А я уж думала, ты забыл о моём существовании. — Одёрнув подол платья, проворчала она.

— Разве о тебе забудешь? — великий князь усмехнулся. — Знаешь, у меня сегодня был рабочий выезд в город — трещит по швам от машин представительского класса и персон представительного вида. Столица сплошь украшена флагами и твоими портретами с наилучшими пожеланиями. Вся страна, кажется, ждёт твоего дебюта. — Его тихий смешок растворился в гуле, доносящемся из-за тяжёлых дверей бального зала. — Надеюсь, ты не выставишь себя, а заодно и всю семью, в дурном свете?

— За меня не беспокойся, — резко отрезала она. В голове тут же всплыла язвительная мысль: «Опозорить семью больше, чем это сделал ты, у меня всё равно не выйдет, как ни старайся», но она вовремя прикусила язык — не время и не место оттачивать иронию на брате.

— У Воздушно-космических сил новая форма? — она намеренно перевела разговор в светское русло.

— Да, теперь парадный вариант тёмно-синий, фасон строже. Нравится? — неожиданно спросил он.

— Определённо.

— Да? — Он одёрнул китель, расправив плечи. — Ты тоже прекрасно выглядишь. — Он окинул её взглядом с головы до ног, и княжна уже приготовилась к колкому замечанию, однако брат оказался сегодня удивительно сдержан: — Очень свежо... — отметил Иоанн и перевёл взгляд на её голову. — О, «Рубиновый цветок»? Мамина любимая тиара.

— Теперь это моя тиара, отец подарил её мне сегодня, — с нажимом сказала она.

— Хм. — Лёгкая усмешка скользнула по его лицу. — Рубины тебе к лицу. Кстати, у меня тоже есть подарок. Лови! — Он подкинул в воздух ювелирную коробочку ярко-голубого оттенка. Девушка неловко поймала и тут же открыла её. Кольцо подмигивало княжне огромным сапфиром в серебристой оправе — похоже, тоже платиновой. Камень был внушительного, почти вызывающего размера, но в сдержанной классической огранке: прямоугольной формы со скруглёнными углами и выпуклыми гранями.

— Роскошь, достойная императрицы, — сказал Иоанн. — Я решил, что оно тебе подойдёт, судя по цвету твоего платья, попал в яблочко. — Его губы тронула улыбка.

— Похоже, вы с отцом сговорились и решили буквально осыпать меня драгоценностями, — ответила Виктория, надевая кольцо. — Что ж... Спасибо. — Она потянулась и крепко обняла брата.

Тот похлопал её по спине и, отстранившись, весело обратился к распорядителю бала:

— Господин Владимир, ну-с, где же наш государь? Ноги уже так и просятся в пляс!

                                                                                                  ***

Традиционно цвет общества начинал стекаться к парадному входу дворца Люмьер за час до начала бала.

Первыми прибывали нетитулованные почётные гости: промышленные магнаты и финансовые воротилы с семьями, кумиры публики — виртуозы-музыканты, прославленные актёры, известные писатели и прочие деятели искусств, внесшие особый вклад в культуру государства. Улыбчивые слуги встречали каждого, вежливо приветствовали и провожали в бальный зал, где гостям предлагали изысканные аперитивы в ожидании начала торжества.

Титулованная знать демонстративно задерживалась, дожидаясь, когда бесспорно богатые, но всё же простолюдины пройдут в зал. На это обычно уходило около получаса. Затем парадный подъезд снова оживал: появлялись представители высших чинов, бароны, графы и прочие дворяне с супругами и наследниками. Князья и светлейшие князь — истинная элита дворянства — всегда являлись последними, как бы говоря: «Мы не опаздываем — вы нас ожидаете».

На сей раз бал принимал самый величественный зал дворца — Хрустальный. Своё название он получил из-за бесчисленных зеркал в золочёных рамах с тончайшими растительными орнаментами, опоясывающими стены, а двадцать четыре многоярусные хрустальные люстры были центральным акцентом интерьера. В глубине зала на резном балконе располагался камерный оркестр. Вдоль стен тянулись столы, застланные огромной белоснежной скатертью. На них красовались хрустальные пирамиды бокалов с шампанским, лёгкие закуски и сложные флористические и фруктовые композиции.

Первые гости вошли, полилась негромкая лёгкая музыка, и зал начал постепенно наполняться: мужчины обменивались рукопожатиями, дамы — поцелуями в щёки. Завязались первые, пока ещё сдержанные беседы: расспросы о делах, любезные вопросы о здоровье домочадцев, обязательные комплименты нарядам и осторожные предположения — прибудет ли императорская чета своевременно и в каком наряде предстанет молодая княжна.

Через двадцать минут голос распорядителя бала впервые разнёсся по залу, объявляя прибытие первого титулованного гостя. Музыка заиграла бодрее и громче. С этого момента представления звучали всё чаще, прибывали последние гости. Зал наполнялся звуками смеха, звоном бокалов и стуками каблуков по паркету. Как и полагалось в начале бала, аристократия держалась особняком, перебрасываясь томными взглядами с равными себе по статусу. Нетитулованные богачи тоже предпочитали общение в своих кругах, однако и те, и другие постепенно раскрепощались под действием игристого вина — вскоре зал превратился в пёстрое полотно, где золотое шитьё мундиров смешалось с яркими шёлками дамских платьев. Эти балы были тонкой игрой: под маской празднества завязывались полезные знакомства, заключались сделки, плелись интриги.

Внезапно музыка замерла, и голос распорядителя, торжественный и гулкий, разнёсся под сводами:

— Достопочтимые гости! Имею честь возвестить — через полчаса зал удостоится присутствия Его Императорского Величества и Их Императорских Высочеств!

Людское море вдруг застыло, затем начало постепенно растекаться по залу, выстраиваясь в строгой иерархии соответственно рангам. Беседы продолжались, но воздух будто сгустился в предвкушении появления императорской семьи.

Ровно через полчаса музыка внезапно смолкла.

— Прошу внимания! — Голос распорядителя бала, достигший вершины пафоса, эхом прокатился по залу. — Его Императорское Величество Государь Император Константин Михайлович Альденбург!

Грянул гимн. Двое дворцовых гренадёров в парадных мундирах распахнули огромные, под самый потолок, двери — и в зал ступил Государь Император.

Это был высокий мужчина в годах, с заметной сединой, но ещё крепкий и статный. Его улыбка казалась подкупающе искренней, живые голубые глаза светились радушием, а лицо было с приятно округлыми чертами. Он был облачён в полную парадную форму Военно-морских сил: белоснежный мундир с золотым шитьём и эполетами, через левое плечо — голубая лента перевязь ордена «Лазурного Голубя», к парадной форме правящего монарха всегда полагалось надевать именно её, подчёркивая, что император — в первую очередь миротворец и хранитель государства. На правом плече сверкал золотой аксельбант. Парчовые золотые эполеты с якорями указывали на его адмиральский ранг.

Зал взорвался овациями.

— Его Императорское Высочество Государь Наследник Цесаревич Иоанн Константинович Альденбург!

Следом в зал вошёл великий князь — столь же высокий, как отец, он был куда более стройным, с волнистыми каштановыми волосами и лукавым прищуром голубых глаз. Его заострённые черты лица контрастировали с добродушным обликом императора, это было особенно заметно, когда они стояли так близко.

На нём была парадная форма Воздушно-космических сил: тёмно-синий мундир со стоячим воротником, украшенный серебряным шитьём в виде звёзд, через левое плечо — широкая красная лента перевязь с серебристой каймой ордена «Алого Клинка», почётное членство в этом ордене получали все наследники мужского пола после прохождения пятилетней военной службы. На его правом плече красовался двойной серебряный аксельбант. На отворотах мундира сияли эполеты с крылатыми мечами — знак высшего офицерского чина.

Его появление вызвало новый виток аплодисментов, хотя некоторые дамы перешёптывались, отмечая, как холодно блестят его глаза при свете хрустальных люстр, никто не обманывался его вежливой улыбкой.

— Её Императорское Высочество Великая Княжна Виктория Константиновна Альденбург!

В зал наконец вошла княжна. Её длинное платье из нежно-голубого шёлка, собранное в мягкие складки на подоле, подчёркивало плавный изгиб бёдер. Затянутый на шнуровке корсаж плотно облегал талию, а короткие рукава-фонарики ниспадали на округлые плечи. С правого плеча тянулась светло-зелёная лента перевязь, закреплённая брошью у левого бедра. На руки были надеты высокие перчатки сливочного оттенка, как и полагалось молодым незамужним особам. На указательном пальце правой руки переливалось гранями кольцо с крупным голубым камнем.

Её чёрные волосы были уложены в простую, аккуратную причёску. В широко распахнутых прозрачно-зелёных глазах отражались неподдельный восторг и проказливое кокетство. Высокая стать, лицо с выразительными скулами и трогательными ямочками на щеках, но с мягкими линиями губ и челюсти. Она была ещё меньше похожа на отца, чем брат. «Повзрослела и стала вылитая мать», — прокатился тихий, почти беззвучный шёпот по толпе.

На голове её сверкала тиара.

Зал замер на мгновение перед тем, как поприветствовать княжну новыми бурными овациями. Вот она — кульминация вечера — дебют Великой Княжны!

Императорская семья улыбалась, приветствуя гостей. Даже цесаревич, обычно скучавший на балах, в этот вечер был необычайно оживлён.

Император развернулся и направился поприветствовать подданных. Наследник последовал за ним, отставая на шаг согласно протоколу. княжна шла следом за братом — правила не позволяли младшим детям монарха идти вровень с наследником престола, тем более опережать его.

Император останавливался и заводил короткие, вежливые беседы с представителями практически всех знатных домов империи — сегодня Его Величество явно стремился обласкать вниманием как можно большее число подданных. Церемония приветствия затягивалась. Каждый гость старался выразить глубочайшее почтение и подобрать самые оригинальные выражения для восхищения красотой Её Высочества.

Наконец Их Величества остановились у очередной семьи. Перед ними стояли:

Высокий мужчина в годах с цепким взглядом, одетый в парадную форму военно-морских сил с такой же лентой, как у наследника. Женщина с тёмными глазами и величественной осанкой — очевидно, его супруга — в излишне строгом для бала светлом платье и молодой мужчина в чёрном смокинге. Он смотрел прямо на княжну с нечитаемым выражением тёмно-шоколадных, почти чёрных глаз. Когда их взгляды встретились, время будто испуганно замерло. Его черты были удивительно выразительны: высокие, но мягкие скулы, чётко очерченные, едва полные губы, прямой аккуратный нос, слегка опущенные и сдвинутые брови, придававшие лёгкое выражение раздражения его лицу, едва заметные носогубные складки и небольшая ямочка на подбородке. Прямая спина, разворот широких плеч, горделивый наклон головы и полуулыбка — всё в нём свидетельствовало, что он не из робкого числа простых смертных. Определённо, он мог бы быть во вкусе княжны.

Будто прочитав её мысли, молодой человек иронично усмехнулся одними губами и почтительно, нарочито медленно склонил голову. В голове княжны внезапно стало пусто.

— Светлейший Князь! — Император протянул руку в белой перчатке. Мужчина по традиции едва коснулся кончиком носа её тыльной стороны. — Рад видеть вас, друг мой! — Его Величество дружелюбно похлопал мужчину по плечу. — Как обстановка на наших южных морских рубежах?

— Всё спокойно! — по-военному коротко отрапортовал командующий Южного флота, адмирал Николай Филиппович Хендерсон – наследный светлейший князь и наместник Корсуни – обширных земель на самом юге страны.

— Это радует. Спокойствие на границах сейчас особенно важно, — заметил император.

— Служу Вашему Императорскому Величеству! — Адмирал отдал честь, затем улыбнулся. — Мой государь, безмерно счастлив видеть вас и ваших детей в добром здравии и прекрасном расположении духа. Моё почтение, Ваше Сиятельство, — он склонил голову перед цесаревичем, затем обратился к Виктории: — А вы, моя княжна, подобны отблеску заката на морских волнах — поистине прекрасны. — Девушка благосклонно улыбнулась, смущённая пристальным вниманием сына адмирала. Но ответить что-то столь же вычурное не рискнула — боялась смолоть чепуху.

— Княгиня Маргарита, вы, как всегда, прекрасны в своей элегантной строгости! — Император сиял; очевидно, его связывала с Хендерсоном давнее близкое знакомство.

— Ваше Величество, удостоиться вашего комплимента — высочайшая честь для меня! — Женщина ответила сдержанной улыбкой.

— Мой государь, позвольте представить вам моего сына — Феликса Николаевича. — Глаза княжны непроизвольно расширились. А вот и тот самый мужчина, который занимает умы юных дам. Тем временем адмирал отступил на шаг, открыв взорам молодого человека. Его Величество добродушно хмыкнул и протянул руку.

— Это огромная честь для меня, Ваше Императорское Величество! — Князь выполнил традиционный жест — едва коснулся губами воздуха над перчаткой — и выпрямился.

— Наслышан о вас, Феликс, — цесаревич ухмыльнулся, князь сощурился, и мужчины обменялись коротким, на грани приличий, рукопожатием.

— Моя княжна... — князь, до последнего не отрывая тёмного взгляда от девушки, изящно склонился.

— Рада знакомству, — ответила она с дежурной холодностью.

— Так вы, Феликс, не пошли по стопам отца? — удивился государь.

— Нет, Ваше Величество. Я избрал политику предметом своего призвания.

— Политика... — Император загадочно улыбнулся. — Чтобы быть хорошим политиком, нужно уметь балансировать и держать нос по ветру, но, думаю, вы — умный молодой человек, разберётесь. — Повисло напряжение: светлейший князь поджал губы, а цесаревич ухмыльнулся, лишь князь продолжал улыбаться, смотря на императора ясными глазами. Но государь смиловался и, похлопав по плечу Феликса, продолжил свой путь.

Церемония продолжилась. Император отчего-то теперь лишь обменивался краткими формальными фразами, не затевая долгих разговоров. Обойдя зал по кругу, императорская семья вернулась к величественным дверям Хрустального зала.

— Да начнётся бал! — громко провозгласил Его Величество, широко раскинув руки.

Пары начали строиться для вальса, оставляя центр зала свободным — там по традиции должен был открыть бал император.

— Прекрасная княжна, окажете мне честь? — Государь нарушил все мыслимые правила протокола, склонившись перед Викторией в полупоклоне с протянутой рукой. Девушка сдержанно рассмеялась.

— Разве могу я отказать вам, Ваше Величество? — Она приняла отцовскую руку, и он повёл её в центр зала. За ними следовал наследник с юной фрейлиной. Гости почтительно расступались, сопровождая императорскую семью поклонами и реверансами. Она на мгновение снова поймала взгляд князя Хендерсона, но что он выражал, ей оставалось лишь догадываться.

Отец и дочь замерли в центре образовавшегося круга, рядом встал цесаревич со своей партнёршей. Прозвучали первые аккорды вальса. Они танцевали молча: император с нежной гордостью смотрел на дочь, а та, забыв обо всём, просто наслаждалась своим дебютом, следуя уверенным движениям самого надёжного на свете партнёра.

Когда темп музыки замедлился, император тихо заговорил:

— Я прожил долгую жизнь и давно понял, что ты и твой брат — мои единственные слабости, — прошептал он.

— Что ты имеешь в виду, отец? — Девушка напряглась и слегка отстранилась, заглядывая ему в глаза.

— Когда наш танец закончится и я отпущу твою руку, за ней выстроится очередь из потенциальных женихов. Ты уже взрослая, и учить тебя поздно, но прошу об одном: выбирай кавалера очень тщательно. Не поддавайся первому порыву. — Он нежно погладил её по щеке, грустно улыбнувшись. — Узнаю этот лукавый взгляд. У твоей матери был точно такой же.

— Я не подведу вас, Ваше Императорское Величество, и не опозорю нашу семью. Обещаю, — горячо ответила она.

— Прежде всего я твой отец, и лишь потом — самодержец. Поэтому больше всего я хочу, чтобы ты была просто по-человечески счастлива, моя любимая доченька. — Музыка закончилась, они замерли в финальной позе.

— Я тоже тебя люблю, пап, — она нежно улыбнулась.

— Наслаждайся танцами. — Император улыбнулся в ответ, развернулся и удалися, разрезая толпу.

Бал продолжал свой размеренный ход. Государь оказался прав: княжна танцевала практически без перерыва, кавалеры сменяли друг друга с такой быстротой, что она едва успевала различать их лица, не то что запоминать имена. Она вновь и вновь видела князя Хендерсона и каждый раз непременно с новой партнёршей. В короткие минуты между танцами она лишь пригубливала шампанское — ни капли больше дозволенного, опьянеть было категорически недопустимо.

В один из таких редких моментов передышки, когда Виктория стояла у стола с закусками, она заметила стремительно приближающуюся к ней фигуру в платье нежно-зелёного оттенка, украшенного тончайшим фламандским кружевом. Княжна резко развернулась навстречу:

— Александра, наконец-то! Я уже собиралась посылать за тобой гвардейцев! — с шумным выдохом воскликнула Виктория, целуя подругу в щёку.

Княгиня Александра Корунова ответила лёгким поцелуем в воздух у щеки и тут же язвительно заметила:

— Милая, к тебе сегодня не подступиться! Эти господа облепили тебя, как пчёлы цветущую липу. Я три круга по залу сделала, прежде чем смогла пробиться. — Подруги захихикали.

— Кстати, я всё видела, — оторвавшись от бокала шампанского, язвительно заметила Александра.

— Ты о чём? — насторожённо спросила Виктория.

— О князе Хендерсоне, конечно. О Феликсе. Как он на тебя смотрел... И верно говорят, что его дерзость не знает границ.

— А что ещё о нём говорят? — заинтересовалась княжна.

— Только не ври мне, что ты ничего о нём не слышала! — глаза её светлости расширились от изумления. — Да о нём судачит всё высшее общество!

— Я тебе никогда не вру, рассказывай, не томи! — поторопила подругу княжна.

— Ладно, ладно, нетерпеливая ты моя. Князь Хендерсон, сын светлейшего князя, адмирала флота — ну это ты уже знаешь. С чего бы начать рассказ о нём... Ах да! Он — антимонархист. Выступает, правда, негромко — должность не позволяет, — но вполне твёрд в своих взглядах. И ничего ему за это не бывает — свобода слова! Вот так! — затараторила Александра, понизив голос до шёпота. — А улыбался-то он государю как! Будто каждое утро за его здравие всем богам молится!

— А ещё он совратил всех молоденьких девушек из высшего общества, — окончательно разошлась подруга. — И, похоже, теперь метит на самую крупную рыбку. — Александра многозначительно посмотрела на княжну.

— Да кто ж ему позволит! — уверенно усмехнулась Виктория, отхлебнув шампанского из хрустального бокала.

— Сомневаюсь, что Иоанн побежит вызывать его на дуэль в случае чего, — ехидно заметила подруга.

— Никакого «случая» не предвидится, — резко отрезала княжна. — Я вполне способна отказать мужчине и без братской помощи. — Александра неопределённо пожала плечами.

— Неважно. Просто будь с ним осторожнее, если столкнётесь на выездах. Он так на тебя смотрел... Как бы чего не вышло... — По залу прокатились первые такты «Завирухи» — шуточного танца, где чем быстрее музыка, тем чаще меняются партнёры.

— О, обожаю «Завируху»! — взвизгнула девушка. — Пошли! — Александра вцепилась в запястье княжны и рванула в гущу танцующих. Виктория попыталась поставить бокал с игристым на край стола, но тот не удержался, жалобно звякнул о пол, рассыпавшись хрустальными осколками. Но девушки этого уже не услышали, растворившись в толпе.

Княжна протиснулась в круг танцующих и встала рядом с подругой. Поначалу ей было неловко задорно плясать, но потом она оглянулась по сторонам и поняла, что никому нет до неё дела, все заняты танцем. Пузырьки шампанского будоражили кровь, и Виктория решила, что уже можно и позволить себе расслабиться.

Она задирала ноги, насколько позволяло платье, смеялась, кружилась в руках партнёров, весело отмечая, как у тех испуганно расширялись глаза, когда они понимали, кто попался им в руки. Одобрительно улыбалась им и, едва успев поздороваться, вновь меняла партнёра. Танцуя с очередным молодым человеком в военной форме с лихо подкрученными усами, она даже успела спросить его имя, но его ответа уже не услышала, потому что её руку внезапно перехватили.

— Значит, я не сошёл с ума, вы существуете, Ваше Сиятельство? — Теперь в танце её вёл молодой человек в чёрном костюме с шоколадными глазами.

— Князь Хендерсон, — холодно усмехнулась она. А внутри сжалась пружина. Он появился. Чёрт возьми, он появился именно сейчас, — и что же посеяло в вас столь странные сомнения?

— Вы сегодня столь ослепительно прекрасны, что сама природа вашей красоты кажется нереальной, — он нарочито грубо нарушил рисунок танца, крутанув её вокруг оси, так что подол платья взметнулся, обнажая стройные ноги, из причёски выбилась прядь и прилипла к мокрому лбу.

— Я уже думала, что вы не осмелитесь подойти, князь, — безрезультатно подув на прядь, озвучила она свою мысль. Ей было непривычно такое поведение: двусмысленные фразы, прямые взгляды, но характер заставлял держать лицо, поэтому она растянула губы в едкой улыбке, отказавшись уступать бесстыжему выскочке.

— Я ждал, пока вы останетесь без свиты, — рывок танца резко сократил расстояние между ними. Его губы почти коснулись её уха, когда он добавил: — И чтобы этот дурацкий бокал наконец выпал у вас из рук.

Они крутанулись, разошлись — и он уже говорил громко, с вызовом:

— Итак, каковы ваши планы после столь ослепительного триумфа, Ваше Императорское Высочество? Или же вы предпочитаете действовать по настроению?

— Какой же вы беспардонный нахал! — она рассмеялась, внезапно почувствовав опьянение — но вовсе не от шампанского. — Оказывается, слухи о вас не врут. Более того — они вас явно недооценивают. Неужели вас совсем не пугает, что весь двор прямо сейчас ставит на ваше сватовство к императорской дочери? — сказала она, вспоминая слова отца.

Он снова приблизился, сбивая ритм.

— Меня пугает только одно — что вы можете сказать «нет». — И он ловко заправил прядь ей за ухо.

Музыка взорвалась финальным аккордом. Княжна откинулась в его руках, чувствуя, как ладонь Феликса жжёт её спину сквозь шнуровку корсажа.

— С днём рождения, — его дыхание обожгло кожу. — Княжна.

Воздух застрял у неё в лёгких, и она никак не могла вытолкнуть его из груди. Мужчина резко потянул её вверх, поцеловал руку, его губы обожгли кожу через перчатку. А потом его просто не стало — будто испарился среди гостей, оставив княжну с яростным, нестерпимым желанием догнать и дать наглецу пощёчину, за то, что подставил ее перед подданными и семьей.

А где-то в толпе уже шептались: они правда это видели или это игра света в отражениях зеркал?