Политика и прочие нежности
Косой солнечный луч упал на лицо княжны, заставив её проснуться. Она открыла глаза, но они снова закрылись. За окном сияло голубое небо, а настойчивое октябрьское солнце буквально стучалось в окно. Вставать не хотелось — состояние было отвратительное: голова гудела, во рту было кисло, а на груди будто лежала могильная плита. Покрутившись в постели, она взглянула на часы — 10 утра. Но и спать больше не хотелось, а от вылеживания легче точно не станет.
Накинув шёлковый халат, княжна подошла к окну, раздвинула шторы и распахнула рамы. В спальню ворвался свежий октябрьский воздух, а перед глазами раскинулся дворцовый парк — умытый ночным дождём, он искрился на солнце всеми оттенками золотого и багряного, только чёрные от влаги стволы резко выбивались из общей палитры. Деревья будто приветственно махали ей своими кронами. Закрыв глаза, она глубоко вдохнула терпкий аромат прелой листвы и с удовольствием выдохнула. Это было её любимое время года: высокое синее небо, пламенеющие деревья и вся природа, прекрасная в своём увядании перед зимним сном. Короткий и прекрасный миг между ещё жарким бабьим летом и промозглой осенью с её бесконечными дождями.
С широко открытыми глазами, она ещё минуту любовалась пейзажем, затем лукаво скосила взгляд в угол подоконника. Там лежала потрепанная пачка тонких сигарет и самая простая зажигалка. С шестнадцати лет она изредка позволяла себе это маленькое баловство. Особенно нравилось курить здесь, на этом подоконнике, в такие дни, когда сама природа будто приглашала к размышлениям. Забравшись на окно с ногами, она могла подолгу созерцать парк, медленно выпуская дым — в эти моменты мысли приходили особенно ясные.
Конечно, император наверняка знал об этой привычке. Но княжна не афишировала своё маленькое пристрастие на людях, а отец, должно быть, не хотел устраивать воспитательных бесед — ему хватало нравоучений, которые он регулярно вычитывал её брату.
Сейчас ей отчаянно хотелось разобраться, отчего же на душе так муторно. Княжна решительно забралась на подоконник, закурила и стала мысленно прокручивать вчерашний день. Вроде всё шло как обычно — но что-то было не так. Какая-то важная мысль вертелась на самом краю сознания, но упорно ускользала, как опавший лист на ветру.
Вдруг в дверь спальни раздался резкий стук. Девушка вздрогнула так, что чуть не выронила сигарету. Мысли мгновенно разлетелись. Она лихорадочно затушила сигарету о внешний подоконник, одним движением захлопнула окно и, сделав глубокий вдох, произнесла с натянутым спокойствием:
— Войдите!
Голос прозвучал чуть выше обычного, но в целом вполне довольно спокойно. Хотя пальцы её всё ещё дрожали, а на ладони остался маленький ожог от поспешно затушенной сигареты.
— Моя госпожа, доброе утро, — в спальню вошла горничная, сделала книксен. — Как прекрасно, что вы уже проснулись. Его Величество просит вас пожаловать к двенадцати часам на поздний завтрак в Малую столовую. С гостями.
— Какими ещё гостями? — брови княжны поползли вверх. Её заинтересовало, кто из вчерашних милордов удостоился чести разделить с королевской семьёй трапезу в их личной столовой.
— Простите, Ваше Высочество, мне не сообщали, — с лёгким поклоном ответила Анастасия. — Какой наряд вам подготовить?
— Что-нибудь скромное, — задумчиво провела пальцем по подоконнику княжна. — И, Анастасия, без стилистов сегодня — соберёшь волосы сама.
Горничная улыбнулась и вышла, оставив княжну размышлять над неожиданным приглашением. Кто эти таинственные гости? И почему именно в Малой столовой? Обычно это место было для узкого семейного круга.
Княжна приняла горячий душ, особо тщательно почистила зубы и вымыла волосы — совсем не хотелось, чтобы от неё пахло сигаретным дымом. В банном халате и с полотенцем, повязанным тюрбаном на голове, она вышла в будуар, где её уже ждала горничная, раскладывающая арсенал баночек для создания образа. На напольной вешалке висело трикотажное платье нежно-лимонного оттенка с короткими рукавами-воланами, трогательным белым круглым воротничком, будто кружевным, и перламутровыми пуговицами, идущими от груди до талии.
— Моя госпожа, давайте сначала помогу вам одеться, — предложила горничная.
Княжна без стеснения сбросила халат, оставшись совершенно обнажённой. Годы жизни при дворе приучили её не смущаться перед слугами — по крайней мере, перед личной горничной.
Анастасия подала ей кружевное нижнее бельё и тончайшие чулки телесного цвета, помогла застегнуть бюстгальтер, а затем, игнорируя тюрбан, легко надела через голову платье. Мягкий трикотаж лег идеально по фигуре.
Развернув влажное полотенце, горничная принялась за волосы: нанесла кондиционер, тщательно расчесала и высушила пряди. Подкрутила кончики, собрала фронтальные пряди в небольшой пучок на затылке, закрепив его изящной заколкой.
— Чтобы не лезли в тарелку, — пояснила Анастасия, любуясь своей работой.
— Конечно, — согласилась княжна. — Давай сегодня макияжа по минимуму, — попросила она.
— Как пожелаете, — девушка нанесла лёгкий румянец на щёки княжны, прокрасила в один слой ресницы коричневой тушью и тронула губы бальзамом вишнёвого оттенка.
— Вы прекрасны, как майская роза, моя госпожа! — с улыбкой заключила Анастасия, подавая княжне мягкие балетки сливочного оттенка на небольшом каблучке.
— Всё благодаря тебе, — княжна вернула улыбку и погладила по плечу свою верную горничную.
Хохот отца и бойкий мужской голос послышались ещё в коридоре на подходе в Малую столовую. Теперь она точно знала, кто удостоился чести разделить с императорской семьёй утреннюю трапезу.
Переступив порог, она услышала уже четко:
— Мой государь, представьте — целых шестьдесят килограммов! Вам непременно стоит снова выйти в воды Корсуни и самому попытать удачу! — Князь Феликс возбуждённо жестикулирующий руками, внезапно замер, увидев Викторию, и немедленно поднялся со стула. За ним последовали светлейший князь Николай с супругой. Император и цесаревич остались сидеть.
Настырный князь и сюда пролез! И как он только всё успевает?
Мелькнуло у неё в голове, но вслух она произнесла:
— Ваше Величество, Ваше Высочество, доброе утро! — Она выполнила книксен (всё-таки решила соблюсти формальности, хотя завтрак явно предполагал неофициальную атмосферу), затем обратилась к гостям: — Ваши светлости, как приятно снова вас видеть! Прошу, не стойте! — Вежливо кивнув, она направилась к единственному свободному месту — рядом с братом, прямо напротив князя.
— Дочь, наконец-то! — император сразу задал тон беседе. — Я пригласил старого друга и его семью разделить с нами завтрак. Слишком давно мы не виделись.
— Я храню для вас спокойствие на юге, мой император, — улыбнулся светлейший князь.
Император одобрительно кивнул:
— А мы обсуждали рыбалку. Тебе ведь тоже это нравится? — в его глазах блеснул огонёк.
— Необычное увлечение для юной особы вашего положения, — мягко заметила княгиня Хендерсон.
— Совершенно верно, Ваша Светлость. Отец уже рассказал вам, как я вытащила свой первый улов? — Княжна обвела присутствующих лукавым взглядом, на губах играла лёгкая улыбка. — Нет? Тогда позвольте мне рассказать.
Княжна остановила взгляд на своём визави. Её глаза ясно говорили: "Ваше внезапное появление меня нисколько не смутило, а вчерашнее я уже стёрла из памяти как нечто незначительное".
"Лжёте", — ответил его взгляд.
— Мне было всего шесть лет, — начала княжна, — когда отец подарил мне первую настоящую удочку и взял с собой на Императорские пруды.
Императорские пруды — целая система водоёмов под столицей. В прозрачной воде плескалась рыба, среди вековых деревьев прятались уютные беседки, а по тропинкам иногда прогуливались лесные обитатели — от пугливых лисиц до редких волков, появлявшихся лишь в лютые зимы. Охота здесь была строго запрещена, а за символическую плату любой подданный мог арендовать снасти и насладиться природой.
Особенно любил это место государь. В тот день они с дочерью свернули с основной тропы, найдя укромный уголок у быстрой речушки, питавшей пруды.
— Его Величеству в тот день катастрофически не везло, — продолжала княжна, — попадались лишь мальки размером с два пальца, а у меня и вовсе не клевало. Мы уже собирались уходить, когда вдруг — поклёвка! И на моей удочке!
Она оживлённо жестикулировала:
— Я была уверена, что поймала речного монстра! Отец позволил мне самой вытащить рыбину, но, видя мои мучения, всё же помог. Представьте моё разочарование, когда вместо чудовища мы вытащили рыбёшку размером с мою ладонь... — она демонстративно показала ладонь правой руки, забыв про ожог от сигареты.
Князь Феликс, внимательно смотревший на неё в течение всего рассказа, вдруг резко отвел взгляд, подавив ухмылку кулаком.
— Но самое трогательное было потом, — подхватил государь. — Когда мы уходили, моя малышка посмотрела мне в глаза и сказала: "Папа, не расстраивайся, что тебе сегодня попались только маленькие рыбки, а мне — такая большая. В следующий раз тебе обязательно повезёт!"
Громкий смех императора заполнил столовую.
— Уже в столь юном возрасте вы проявляли редкое благородство, — заметила светлейшая княгиня. — Несомненно, эта черта помогает вам и сейчас лучше понимать людей.
Дальше беседа текла неспешно. Император и цесаревич с интересом расспрашивали о делах княжества Корсуни, светлейший князь охотно делился новостями, а Феликс лишь изредка вставлял замечания.
— Ваша Светлость, расскажите нам о сути вашей работы при правительстве? — неожиданно вмешалась княжна, смотря прямо в глаза князю Феликсу.
— С удовольствием, Ваше Высочество. Поскольку я получил политологическое образование, моя деятельность носит скорее теоретический характер: я независимый процедурный наблюдатель, следящий за законотворческим процессом в Нижней палате.
— И кому же вы подчиняетесь? — настойчиво уточнила она.
— Лишь государю и Господу Богу, — улыбнулся князь. — Разумеется, я подаю еженедельные отчёты премьер-министру, и он в определённой степени контролирует мою работу, не являясь при этом моим прямым руководителем.
Княжна едва сдержала язвительное замечание. Как забавно, что этот "теоретик" в своих пламенных речах на площадях так горячо рассуждает о практических реформах в государственном управлении. Но поднимать эту тему при отце было бы неразумно. Вместо этого она подняла бокал с лёгким ягодным вином, позволив солнечному лучу поиграть в хрустальных гранях.
— Что ж, надеюсь, вы в полной мере удовлетворены своей... теоретической деятельностью, — произнесла она с лёгким нажимом, переводя взгляд с бокала на князя. Её глаза холодно блеснули.
— Разумеется. Я всегда утверждал, что институты важнее персоналий, — он прекрасно понял намёк, отвечая именно так, как ожидали бы услышать император и родители.
— Господа, думаю, нам стоит продолжить наш разговор в моём кабинете, прошу вас, — резко завершил беседу Его Величество. — Дочь моя, развлеки княгиню прогулкой по саду, мы не заставим вас долго ждать.
— Конечно, отец, — покорно проговорила княжна. — Ваша Светлость, желаете взглянуть на дворцовый сад? У нас есть прекрасная оранжерея с редкими тропическими растениями.
Княгина заверила Викторию, что прогулка доставит ей незабываемые впечатления. Император одобрительно кивнул, встал, мужчины последовали за ним, и все четверо удалились.
Дамы неспешно завершили завтрак и направились во внутренний сад, поддерживая светскую беседу. Они прогулялись по широким утоптанным дорожкам осеннего парка, зашли в оранжерею, где Виктория провела для княгини небольшую экскурсию, рассказывая всё, что знала о редких растениях.
Возвращаясь ко дворцу, княжна осторожно заметила:
— Ваша Светлость, ваш сын удивительно похож на вас. Он ваш единственный ребёнок?
— Да, государыня, — в голосе княгини внезапно зазвучала грусть. — Единственный и горячо любимый. Хотя иногда мне кажется... наша с отцом любовь его избаловала.
— Что вы имеете в виду? — мягко спросила княжна, стараясь не спугнуть откровенность женщины, чья внешняя холодность скрывала чуткую натуру.
Их интимный разговор прервал голос секретаря:
— Ваше Императорское Высочество! Княгина Хендерсон! Его Величество ожидает вас у своего кабинета. – он подошел ближе и поклонился.
Молча последовав за секретарём, они обнаружили у императорского кабинета мужчин. Государь, дружески обняв светлейшего княза, крепко пожал руку князю Феликсу. Наследник тоже обменялся рукопожатиями, но с Феликсом — заметно холоднее и короче.
— Дорогая, я попросил Его Величество Императора поторопить вас, — объяснил князь. — Нам пора уезжать, а императору возвращаться к делам.
— Конечно, — кивнула княгиня, совершая изящный книксен. — Ваше Императорское Величество, Ваши Императорские Высочества, благодарим за радушный приём.
В этот момент Феликс Николаевич, целуя руку княжне, неожиданно прошептал одними губами так, чтобы услышала только она:
— Не знал, что вы курите, княжна... Бесконечно рад был видеть вас! — закончил он громче, так, чтобы услышали уже все.
После прощаний княжеская семья удалилась, Иоанн поспешил по делам, а император жестом поманил дочь в кабинет.
— Дочь, я придумал для тебя работу, — весело пробасил он, усаживаясь за рабочий стол. — Присаживайся! — он указал на одно из двух больших кожаных кресел, стоявших напротив его солидного дубового стола. За императором было огромное окно, занавешенное тяжёлыми портьерами, свет из которого немного ослепил княжну.
— Рассказывай скорее! — Она уселась в кресло, поджав ноги, и прищурила глаза.
— Светлейший Князь — командующий южным морским флотом, — начал отец, крутя ручку в руках.
— Так, — она подобралась, предчувствуя, к чему клонит разговор.
— Дело в том, что он на флоте оказался не случайно. Князь Николай обожает море, лодки, яхты — всё, что связано с солёной водой. Их родовой замок стоит юге, на скалах у самого моря. Семья владеет крупнейшим яхт-клубом и каждый год проводит соревнования за Кубок Князя Хендерсона.
Он откашлялся.
— Его сын, Феликс Николаевич, на это время оставляет работу в столице и уезжает на родину. Экспертирует лодки, судит соревнования — в общем, занимается продвижением. И вот... сегодня великий князь обратился ко мне с просьбой привлечь тебя.
— Папа, — княжна нахмурилась, — сейчас октябрь. Первый бал только отгремел. Какие парусные соревнования?
— Дорогая, я не отправляю тебя завтра. Сезон в Корсуни стартует в марте — раньше, чем везде. Эти соревнования как раз открывают его.
— Мой Государь, — она вздохнула, — я займусь чем скажете. Даже если придётся уехать. Но он... — она скривила губы.
— Мы решили, что вместе вы произведёте более мощный эффект на публику. — император наклонился вперёд. — А что тебя смущает? Мы с его отцом дружим ещё со времён службы. Князь молод, свободен, хорош собой... — Он запнулся. — Мне доложили, что вы танцевали вчера на балу. Я подумал, он тебе понравился?
Девушка покраснела. Хоть бы не упомянули детали...
— В каком смысле «понравился»? — она свела брови, хотя прекрасно поняла намёк.
— Ну... в общечеловеческом, — не растерялся император.
— Такую формулировку я ещё допущу. Но ты в курсе, какие у него политические взгляды?
— Пф, — он махнул рукой. — Собаки лают, караван идёт.
Княжна прыснула. Сравнение князя с собакой её позабавило.
— Неужели думаешь, что один выскочка с пространными речами подкосит многовековой институт? — Император хмыкнул. — Тем более, неделя в постоянной компании прекрасной княжны — глядишь, и пересмотрит своё мнение, откуда оно только у него взялось. Польза же.
— Пап, — она закатила глаза, — вы с князем решили заняться сводничеством? Я уже наслышана о характере князя Феликса, и я скорее привяжу камень к шее и утоплюсь у подножия его замка, чем свяжусь с ним.