Твоя Тихая Волна

Льёненпапиль поднял бровь. Ему показалось, что он чего-то недопонимает во всей этой ситуации.

– И? Он здоровый взрослый мужчина, к тому же, не женат.

– Говорят, что его высочество Вильгельм пообещал сделать королевой любую, кто родит ему наследника с меткой короля. Но никто из этуайских женщин, которые проводили ночи с ним... не справился с этой задачей. Поэтому он решил, что проблема в неподходящих женщинах. Он считает, что они недостаточно здоровы, недостаточно выносливы, недостаточно... не знаю, хотят его? И потому он решил попытать удачу с аппарейскими женщинами. – Этьен на секунду замолчал, подбирая слова. – Проблема в том, что он не спрашивал у них разрешения.

Услышанное беспорядочной грудой свалилось в мысли принца, попутно перемешав всё, что лежало в голове. Вильгельм был старше Льёненпапиля, и по всем признакам уже давно мог жениться. Но по какой-то причине он не только не спешил связывать себя узами брака, но и не имел фаворитки. К тому же Льёненпапиль ни разу не слышал, чтобы у брата где-то имелись бастарды.

– Это звучит... мерзко. Но логично. К моему большому сожалению, думаю, это может оказаться правдой.

Переваривая всю эту информацию, раскладывая её по полочкам в уме, принц думал, что не сможет уснуть. Однако усталость и пережитый стресс вкупе с тёплой расслабляющей купальней и комфортной кроватью перебороли возбуждение, и вскоре друзья уже мирно посапывали в самом сердце вражеского замка.

Утром их разбудил лёгкий перезвон колокольчика. Оказалось, принцесса пришла к ним собственной персоной, чтобы составить компанию за завтраком, а затем лично сопроводить на бал.

Половину завтрака она без умолку рассказывала о каких-то пустяках: о погоде, об урожае, о своей кузине Арабелле, о своём кузене Адаме, потом начала расхваливать своих фаворитов. В какой-то момент разговор плавно перетёк в более откровенное русло, и Анаис спросила:

– Как ты думаешь, твой брат Вильгельм – бесплоден?

Льёненпапиль подавился чаем и закашлялся.

– С чего вы так решили?

– Можно сказать, узнала из первых рук, – оскалилась принцесса. – Ну, и грех не заподозрить эту хворь, когда при таком количестве... кхм... попыток он до сих пор не обзавелся потомством.

Что-то громко звякнуло. Это вилка выпала из рук заслушавшегося Этьена. Он тут же смутился, поспешил поднять её, задел бокал, и тот разбился вдребезги.

– Что ж, – усмехнулась Анаис, наблюдая за тем, как слуга принца в панике пытается убрать беспорядок. – У нас ещё будет время это обсудить. А сейчас пора.

Принцесса подала знак слуге, и тот протянул Льёненпапилю нечто, напоминающее карманную поляну с мелкими голубыми цветами.

– Что это? – спросил принц.

– Твоя маска. Мы же на бал идём.

– Никто не говорил, что это будет бал-маскарад.

– Но никто не говорил и обратное, – усмехнулась Анаис, затем она поднялась и направилась к выходу. Льёненпапиль тоже встал, сделав знак Этьену следовать за ним.

– Прежде, чем я объявлю гостям новость, никому не выдавай свою личность. Далеко не отходи, много не болтай, иначе испортишь сюрприз. А я люблю сюрпризы. Запоминай, женишок, аха-ха-ха!

Вопреки ожиданиям принца, бальная зала была полна народа и лучилась грубоватой роскошью. Аппарейцы впитывали полезные нововведения других народов, но некоторые варварские традиции древности прослеживались тут и там, отражались некой угловатости убранства, потолочных орнаментах, лепнине.

Вильгельм постоянно твердил, что Аппарея на грани упадка, что у страны почти нет союзников, и будущее её печально. Однако в этот момент Льёненпапиль увидел реальную картину. На приёме присутствовали представители многих крупных королевств, причём некоторые были также и союзниками Этуайи, что видимо не служило для них препятствием.

Вошедший первым принц не вызвал никакого интереса у гостей. Лишь какой-то мужчина в дальнем конце зала бросил на него беглый взгляд, но почти сразу вернулся к прерванной беседе со своей спутницей.

Зато стоило Анаис переступить порог залы, как все гости мгновенно устремились к ней, быстро оттеснив Льёненпапиля к стене. Он потерял из виду Этьена, и лишь угадывал про круговороту толпы где примерно находилась принцесса. Взвесив свои шансы выполнить просьбу Анаис держаться поближе, юноша решил, что не горит желанием погрязнуть в толпе фанатичных аристократов, и протиснулся к висящему на стене тюлю, в надежде укрыться за ним. Пробравшись сквозь складки портьер, Льёненпапиль понял, что очутился на небольшом балконе, таком же угловатом и неотёсаном, как и покинутый им зал, и всё же не лишённом некоторой грубоватой красоты.

Оказалось, что тихое местечко уже облюбовал незнакомец во фраке глубокого фиолетового цвета. Он стоял спиной к принцу, облокотившись о балюстраду. То ли услышав, то ли почувствовав, что его уединение нарушено, мужчина небрежно бросил:

– Душновато там, в зале. Не находите?

– Пожалуй. Моего спутника унёс поток людей. Надеюсь, вы не против компании незнакомца?

– Сочту за честь, – казалось, мужчину совершенно не интересовали Анаис и её поклонники. Он слегка подвинулся, приглашая Льёненпапиля встать рядом, однако принц не стал спешить.

Незнакомец вальяжно обернулся, облокотившись на балюстраду спиной и локтями и беззастенчиво стал разглядывать Лёна. Маска его была чёрной, чешуйчатой, и переливалась в лучах солнца словно спина дракона, а на ухе красовался кафф из чёрного золота с вкраплениями изумрудов.

– Слышал, вид на город с этого балкона волшебный, – выдавил Льёненпапиль, чтобы хоть как-то поддержать беседу.

– Вид и правда мне по вкусу, – хохотнул мужчина.

– У вас что, глаза на спине?

– Люблю-у-у людей с хорошим чувством юмора, – незнакомец расплылся в довольной улыбке.

Льёненпапилю никто никогда не говорил, что у него хорошее чувство юмора. Откровенно говоря, и над его шутками никто никогда особо не смеялся. Зато над ним самим насмехались с завидной регулярностью. Собеседник заметил его замешательство и поспешил пояснить:

– По-моему, чувство юмора – одна из самых важных вещей в жизни каждого человека. Предположим, вы находите работу. Это прекрасное месте, вы занимаетесь любимым делом, вам хорошо платят, коллектив чудесный и начальник к вам хорошо относится. Но вот ваш коллега рассказывает забавный случай из своей жизни, а вам совсем не смешно. Все смеются, а вы не понимаете над чем смеяться. Тогда вы подкидываете свою шутку, которая, на ваш взгляд, совершенно уморительная. Но её встречает тишина. Вы решаете реабилитироваться второй шуткой, а в ответ получаете лишь осуждающие взгляды. Как правило, после такого опыта человек замыкается, и из жизнерадостного, полного энергии и энтузиазма, превращается в замкнутого, забитого, тихого человека, который боится лишний раз рот открыть, чтобы не сморозить что-то не то. Хотя проблема не в нём, а всего лишь в пресловутом чувстве юмора.

– Забавная теория. Надеюсь, что мне никогда не понадобится устраиваться на работу.

– Если бы это касалось только работы, ситуация не была бы такой печальной. То же самое касается любой компании, в которой вы оказываетесь, любого вашего окружения: ваших друзей, ваших родственников, вашей девушки. Черт, да даже если вы правитель большой страны, и чувство юмора ваших министров отличается от вашего... Просто представьте эту постоянную неловкость.

Льёненпапиль вдруг понял, что этот странный человек прав. Он никогда об этом не задумывался, но раньше подобные ситуации происходили с ним постоянно, и в итоге он перестал даже пытаться вписаться в семью двор, проще было стать пустым, кивать и соглашаться со всем, что говорила мать. Но он никогда не думал, что дело в разном чувстве юмора.

Он тут же подумал о своей будущей супруге. Какое чувство юмора было у Анаис? Кажется, она часто смеялась за те сутки, что они успели провести рядом. Сам же он не мог вспомнить, улыбнулся ли хотя бы раз.

– Надо будет проверить вашу теорию на моей невесте, – сказал принц. – Она мне нравится.

– Невеста или теория?

Льёненпапиль не смог сдержать улыбки.

Незнакомец так виртуозно располагал к себе, что принц, хоть и заметил, что непреднамеренно рассказывает о себе больше, чем собирался, всё равно не чувствовал себя обманутым, словно подпал под обаяние этого загадочного человека.

– Так значит, у вас есть невеста? Поздравляю.

– Да, так получилось. А вы, выходит, женаты? – Льёненпапиль кивнул на кафф с изумрудными листочками. – И как у вашей жены с чувством юмора?

Мужчина коснулся каффа кончиками пальцев, словно забыл о его существовании, и как-то особенно устало вздохнул.

– Это не особо интересная история, давайте не будем портить ею этот вечер.

– Что ж, это ваше право, – не стал настаивать принц. – Надеюсь, ваши отношения наладятся. Вы производите впечатление хорошего человека, мне бы не хотелось, чтобы вы были несчастны, или делали несчастным другого человека.

Незнакомец прищурился и пристально посмотрел на Льёненпапиля, словно увидел его в этот момент впервые.

– Кстати, я вас тут раньше не видел. Кто же вы такой?

Льёненпапиль сглотнул. Врать этому человеку отчаянно не хотелось, но и всю правду он рассказать не мог.

– Я... гость аппарейской принцессы.

Мужчина, наконец, снова повернулся к городу, и протянул:

– Думаю, вы больше, чем просто гость. Скажете своё имя новому другу?

В груди принца больно кольнуло. Окружающие так легко разбрасывались словом "друг", словно оно было пустым, тогда как для Льёненпапиля оно было самым главным в его жизни, желанным, но недостижимым сокровищем.

– Увы, я не в праве называть вам своё имя. Это не мой секрет. А чтобы вы сильно не расстраивались, я так же не буду настаивать, чтобы вы назвали ваше.

– Ах, как жаль, – всплеснул руками незнакомец. – Но какое забавное совпадение! Не иначе как сама судьба свела нас на этом балконе, ведь, откровенно говоря, я нахожусь в схожей ситуации. Что же нам делать? Не можем же мы обращаться друг к другу "эй, ты" этим вечером. – он сделал вид, что крепко призадумался, а затем выдал: – Поступим так: я дам подходящее имя вам, а вы мне!

Губы Льёненпапиля тронула лёгкая улыбка. Отчего-то он чувствовал себя немного расслабленным рядом с этим человеком.

– Эта идея мне нравится.

– Тогда, с вашего позволения, я буду называть вас... – мужчина на секунду призадумался. – Лён. Как вам это имя?