𝐾𝑖𝑠𝑠 𝑀𝑒 𝑇ℎ𝑒𝑛 𝐾𝑖𝑙𝑙 𝑀𝑒 / 𝑁𝑎𝑚 𝐺𝑦𝑢 ❄️frozen❄️

Кабинет был тихим. Слишком тихим. В тени, укрывшей всё пространство, почти не было движения, кроме мельчайших колебаний воздуха, пробивающегося через старые вентиляционные решётки. Ариэла закрыла за собой дверь, и мгновенно пространство как бы сжалось, поглотив её. Она стояла на пороге, задержав дыхание, ощущая знакомую тяжесть на плечах. Руки сжались в кулаки, но она не двинулась с места. Этот шаг был последним — не потому что она не хотела поговорить с ним, а потому что усталость её давно переросла все пределы. Ей нужен был отдых. Душевный, физический, какой угодно. Тот, что не существовал, но который всегда требовал хотя бы одной секунды осознания. И единственный у кого она могла попросить этот отдых, был он. Тот, у кого она прямо сейчас стоит в кабинете.

Она закрыла глаза и попробовала выдохнуть. Но вместо того, чтобы почувствовать облегчение, внутри неё только заурчал голод, как если бы она потеряла всё, что могла бы почувствовать нормальным человеком. «Ты не человек, Ариэла», — напомнил её внутренний голос, и она откликнулась на этот голос лишь невольным движением — ещё глубже вглубь себя, туда, где давно не было свободы.

На его столе, небрежно валяясь, покачивался пустой шприц — невзрачный, будто потерявший всякое значение. Её взгляд почти цеплялся за него, перед глазами плыла тяжёлая чёрная тень. Внимание, которое она старалась направить в сторону его лица, было отрывистым и рваным. То, что она увидела, заставило её застыть на месте. Он сидел в кресле, всё так же тяжело, будто рухнувшее тело наконец приняло свою участь. Его кожа, ещё недавно скрытая под одеждой, сейчас была оголена, и Ариэла не могла не заметить следы. Он почти что выживал, почти что не дышал. Рука, которую он перетянул чуть выше локтя, была туго забинтована, будто пытаясь остановить тот поток, который не остановить. Сетка вен просвечивала через кожу — тёмные линии, которые вырезали плоть. Противно было смотреть на это, но взгляд у неё самопроизвольно зацепился за его тело, следуя за каждым движением, даже если это не имело смысла.

От увиденного Ариэла встала в ступор, совсем позабыв, зачем пришла.

Глаза его, всё ещё сверкавшие безумием, поднялись и встретились с её. Тот же взгляд — он был исподтишка, в нём не было ничего мягкого, как будто он сам на секунду растерялся, не успев вернуться в привычную агрессию. Его взгляд был, в то же время, полон холодной пустоты, что оставалась в пустых ночах. Она видела его глазами, полными ярости, пока взгляд скользил вниз, а её сердце сжалось от мысли, что она всё-таки тут. Всё-таки вошла. Всё-таки увидела его, этого... такого, как он есть.

— Ты... — его голос прорезал тишину. Тон был всё таким же грубым, скомканным, как его тело, он пытался подобрать слова, но голос был дрожащим, как  будто бы он не знал, что сказать. — Почему ты не уйдёшь, Ариэла?

Он всегда называл её грубо, полной формой имени, ему это нравилось. Но сейчас — с этой дикой, безумной болью, что пыталась просачиваться через его слова, через его состояние — звучало это имя по-другому. Оно было тяжёлым, наполненным такой же тяжестью, как её собственная жизнь. Он был сломлен, и он знал это. Но всё равно требовал от неё что-то. Её взгляд не дрогнул, но в глазах появилось что-то новое, тёмное. Что-то, что, казалось, скользнуло через его напряжённые плечи и застыло в воздухе между ними.

Он заметил её замедленные движения. Его дыхание было скользящим, израненным, срывающимся. С каждым вздохом он становился слабее. Он сжал губы, как будто понимая, что тут не будет простых слов.

— Ты не должна была сюда приходить. Ты не должна... — его голос начал исчезать, как туман. Он пытался что-то сказать, но слова всё равно ускользали. Он знал, что, если продолжит, это может только погрузить их ещё глубже в тупик. Не сейчас. Но всё равно он пытался, как будто эта попытка могла вернуть его туда, где ещё был контроль. Но его взгляд не уходил с неё. В этом взгляде было всё — отчаяние, ненависть, но и что-то ещё. В этом взгляде она почувствовала, как её собственная душа отзеркаливает то, что он чувствовал. Тот же холод. Тот же разрыв. Тот же страх быть вытолкнутым на улицу, без защиты, без выхода.

Ариэла ничего не сказала, только смотрела на него. Она почувствовала, как внутри неё что-то тронуло. Не ненависть. Не презрение. Нет. Это было что-то другое, туманное, страшное — жалость. Жалость, которая в своей болезненности разъедала её изнутри. Жалость, которая не имела права существовать.

Он поднял руку, но тут же схватился за виски, будто боль была сильнее, чем его желание прогнать её. Он поднялся с кресла, едва удерживаясь на ногах. Ещё одно движение — и он мог бы упасть, но не хотел. И не мог. Слишком много боли было в этом моменте. Он шагал к ней, словно змея, ползущая по тому, что когда-то было его жизнью. Его лицо исказилось, когда его взгляд упал на её закрытые губы. Он хотел приблизиться. Хотел дышать её воздухом. Хотел что-то сделать с этим непониманием. Но что-то останавливало его. Что-то тяжёлое.

Он снова попал в её взгляд, и на этот раз она не отвернулась. Она не могла. Не хотела. Он оказался слишком близко.

И вдруг он выдохнул, едва удержавшись на ногах.

— Останься. Пожалуйста... — его голос был почти шёпотом. Это было не нарочито, не слишком сильно. Это был голос человека, который знал, что всё было кончено, но всё равно не мог отпустить.

Ариэла замерла, но её ноги не слушались её. Всё внутри неё было в смятении — она не могла понять, что с ней происходит. Она чувствовала, как по телу прокатывается волна напряжения, почти как судорога, заставляя её дыхание учащаться. Он был перед ней, израненный, сломленный, и, что было важнее всего, он просил её остаться. Это не было в его стиле. Это не было в стиле того, кого она знала.

Она хотела повернуться и уйти. Хотела собрать себя и выйти через дверь, так, как она всегда делала. Но сейчас она не могла этого сделать. Она смотрела на него, чувствуя, как его взгляд вонзается в её душу, и чем больше она пыталась закрыться, тем сильнее это ощущение, что его взгляд проникал в самую её суть. Тот взгляд — полный отчаяния и боли, полный бессилия. Он был не таким, каким она его видела раньше, не таким, каким она его запомнила. Он был, как потерянный ребёнок, который в последний раз просит о помощи. И этот взгляд порой был страшным, потому что у Ариэлы не было ответа.

Она сделала шаг назад, но остановилась. Ноги снова отказались двигаться. Какой-то страх охватил её, будто она стояла на краю пропасти и не знала, что будет дальше. Это был не страх перед ним, не страх перед его грубостью или злом, которое было в нём всегда. Это был страх перед чем-то совсем другим. Перед тем, что она могла потерять себя. Что она могла стать частью этого сломленного мира, поглотить эту боль, как если бы она могла разделить с ним его боль.

—Чего ты ждёшь? — его голос прорезал тишину, но он уже не был таким уверенным, как раньше. Он был слаб, уставший, и этот вопрос вырвался у него почти беззвучно, как последний крик. Он, видимо, не знал, почему она не уходит. Он не знал, что с ним происходит, но он уже не мог скрыть свою уязвимость. И в его словах было что-то очень тонкое.

Ариэла сделала шаг вперёд, но всё равно не могла приблизиться к нему. Его состояние вызывало у неё противоречивые чувства. Она хотела оттолкнуть его, избавиться от этого напряжения, но тут же ощущала, как его боль поглощает её. Это не было сочувствием. Это было чем-то более страшным, чем просто эмпатия. Это было состояние, в котором она теряла себя, пытаясь понять, кто из них на самом деле был более сломлен. Кто из них на самом деле нуждался в спасении. Или, может быть, спасения не было для них обоих.

— Ты мне не ответила, — его голос звучал устало, но с тем же отчаянием, которое не могло уйти. Его глаза блеснули, и она заметила, как его пальцы начали сжимать воздух. Он пытался собраться, но в его глазах была такая слабость, что она почувствовала себя грязной за свою нерешительность. За свою неспособность помочь ему.

Он был так близко, что её дыхание смешивалось с его. Он был полон какой-то опасности, но теперь это была не та опасность, которую она знала. Это была не его грубая сила, не его желание контролировать, не его диктаторский настрой. Это была боль, с которой он не мог справиться. И эта боль была в нём, как ядовитая река, готовая затопить всё, что он когда-то знал.

— Останься, Ариэла, — сказал он снова. И на этот раз её имя прозвучало не как требование, не как команда, а как просьба, такая слабая и беспомощная, что её сердце сжалось от боли. Она почти почувствовала, как эта просьба проникает в неё, заставляя её расплакаться. Но она не могла. Она не могла позволить себе этого.

Она вдруг почувствовала его руку, протянутую к ней, как будто он просил её прикоснуться к нему. И это было больше, чем просто жест. Это был крик о помощи, но тихий, едва слышный, зажатый в пустоте, в которой он оказался.

Ариэла сделала шаг назад, но её тело не поддалось. Она стояла перед ним, а он всё так же был почти без сил, едва удерживаясь. Его взгляд, горящий жестокой пустотой, не отпускал её. Он был в ловушке своего собственного кошмара.

Она вспомнила. Вспомнила, как сама едва не погибла, когда передозировка пришла к ней, как тихий убийца, сжимающий её лёгкие. Вспомнила, как просыпалась среди ночи, в холодном поту, и слышала, как её сердце срывается, теряя каждый удар, каждое мгновение. И как, несмотря на всё это, она продолжала выживать. Как она продолжала бороться с собой, даже если не знала, ради чего. И сейчас, глядя на него, она не могла не вспомнить тот момент, когда она сама была почти на грани. Когда она была так же сломлена. Так же потеряна.

Она встряхнула головой, стараясь избавиться от этих воспоминаний. Но они не уходили. Они были в нём. И это было слишком больно, слишком знакомо.

— Ты не должен был этого делать, — прошептала она, пытаясь взять под контроль свой голос, но это не помогло. Он всё равно звучал ломко, как трещины на стекле, готовые вот-вот лопнуть. Она повернулась, почти поддалась внутреннему крику. Он знал, что она уже почти готова уйти. Но в этот момент что-то щёлкнуло в его сознании, и он, отказываясь от своей гордости, протянул руку, чтобы удержать её.

— Ты не можешь уйти... ты не можешь оставить меня.

И тут её мир накрыла волна воспоминаний. Тот страх, та боль, которые когда-то были её собственными.

Он снова протянул руку, и её пальцы, будто под действием невидимой силы, чуть дрогнули, а затем замерли в воздухе, не осмеливаясь коснуться его. Всё внутри неё кричало от беспомощности — она не хотела этого. Не хотела становиться частью этого хаоса. Но в его глазах она увидела не только боль. Она увидела невыносимую уязвимость, ту, которую он тщательно скрывал за своей маской грубости и цинизма.

Она снова сделала шаг назад, но этот шаг был медленным, неуверенным, как будто она не могла выбрать между побегом и тем, чтобы остаться. Он, почти не двигаясь, следил за каждым её движением, каждое его дыхание было слышно в этом напряжённом молчании. Он не мог дать себе права на слабость, но именно эта слабость сейчас была самой сильной частью его существования.

— Ты... ты не можешь мне помочь, — сказал он, и его голос дрожал от боли. Он попытался высвободиться от этой боли, но она была слишком сильна. Это не было заявление. Это был вопрос. Вопрос, который он задавал себе в первую очередь.

Ариэла почувствовала, как её грудь сжимается от внутренней борьбы. Она не могла ответить ему. Не могла сказать, что да, что она готова остаться. Что она готова быть частью его разрушенного мира. Но, с другой стороны, в какой-то момент она поняла, что в этом мире, возможно, только он и она способны понять друг друга. Разрушенные, сломленные, пытающиеся выжить среди кучи осколков, которых никто не мог собрать.

Она всё ещё стояла, почти на грани, пытаясь вырваться из этой сети, которую он построил вокруг неё без её ведома. Но в конце концов она не могла. Она не могла бросить его. Не могла оставить его одного в этом диком, разрушенном состоянии.

— Ты так слаб, — выдохнула она, и её голос был почти беззвучным, но острым, как нож. Она знала, что это не то, что он хотел услышать. Он не хотел, чтобы его жалели. Но, может быть, именно это было самым страшным — видеть его таким, каким он был. Истинным. Без защиты.

Его взгляд помутнел от какой-то бурной эмоции, которую он не мог ни выразить, ни контролировать. Он был как сломанный механизм, где каждое движение было болезненно острым и невыносимо уязвимым. И несмотря на всю свою жесткость, на всю свою агрессию, он не мог спрятать этот момент своей слабости.

— Я знаю, — сказал он с горечью, его голос был сдавленным, как если бы каждое слово причиняло ему боль. — Но ты всё равно останешься. Потому что ты... потому что ты не можешь уйти. Ты не можешь оставить меня.

Это было не приказание. Это было просьбой. Но просьбой, в которой не было надежды, только отчаяние.

Она смотрела на него. Смотрела на его лицо, на его губы, на его руки, такие беспомощные и растрёпанные. И как бы она ни пыталась увести свои мысли, она не могла избавиться от того, что его страдание было столь знакомо. Слишком знакомо.

В её голове снова прокатилась волна воспоминаний, как кошмар, который она не могла вытолкнуть. Та ночь, когда она едва не сдалась. Когда всё её тело было засыпано наркотиками, когда она едва не потеряла себя. Когда она чувствовала, что её мир рушится, и что она уже не может остановить этот процесс. Когда все силы ушли, и ей казалось, что ничто не имеет значения, что даже смерть была бы освобождением.

Она стиснула зубы, её глаза стали пустыми, когда она вспоминала тот момент. Момент, когда она едва не передозировала, когда её тело уже почти сдавало последние дыхания. Но что-то тогда вдруг заставило её остановиться. Что-то, что не позволило ей сделать последний шаг.

И сейчас, глядя на Намгю, она вдруг поняла — она не могла оставить его. Это была не жалость. Это была потребность. Невозможно смотреть на кого-то, кто так же потерян, так же разрушен, и не почувствовать хотя бы небольшую связь. Это было, как найти себя в другом человеке, но с разницей, что он был там, где она была когда-то. И, возможно, его сломленность могла быть её собственным отражением.

Ариэла сделала ещё шаг вперёд, неуверенно, и положила свои дрожащие руки на его грудь, как будто пытаясь прижать его к себе. Его взгляд мгновенно изменился — теперь он не был полон ненависти, теперь в нём было что-то другое. Удивление? Нежность? Или, может быть, что-то ещё более страшное — страх перед тем, что он позволял себе это чувство, что она могла так легко проникнуть в его мир.

Он не говорил ничего, но его тело расслабилось, и, как ни странно, это был первый момент, когда он выглядел хотя бы немного живым.

Ариэла почувствовала, как её сердце бьётся быстрее, но не от страха. Это было что-то другое. Это было ощущение, что она не может просто уйти. Она не могла просто взять и разорвать этот момент. Это было чувство, что она, возможно, смогла бы его спасти. Или хотя бы попытаться.

— Я останусь, — сказала она тихо, почти беззвучно, но эти слова не были пустыми. Это было обещание.

Он не ответил. Но в его глазах было всё. И хотя она не могла понять, что именно, она знала одно — сейчас, среди этого хаоса, она не могла уйти. Он нуждался в ней. И она, в свою очередь, нуждалась в нём.

>>>>>
всё, идеи закончились. скучноватая глава получилась, опять эти сопли. думаю насчет заморозки фф, но не факт. а ещё у меня назрела новая идейка на новый фанфик🫣