10 глава
Прошла неделя с того вечера, когда Карина, с больной ногой, вернулась домой, захлопнув за собой дверь и оставив за порогом мокрый, тяжёлый октябрь. Время тянулось медленно, как густой мёд, и дни сливались в однообразную череду кофе, коротких прогулок до ближайшего магазина и долгих вечеров в пледе с телефоном в руках. Нога по-прежнему болела, и каждый шаг напоминал, что тело ещё не готово к прежнему ритму.
Но сегодня был особенный день. Приезжала мама. Не просто в гости — она не была в Питере почти год. Карина отправила за ней такси, заранее выбрав комфортный автомобиль, чтобы мама доехала без лишней суеты. Она знала: мама не любит ездить в общественном транспорте, не любит толпы на вокзале и холодное ожидание на перроне.
Карина почти не выходила из своей квартиры — светлой, с большими окнами, через которые в этот октябрьский день пробивался холодный, белый свет. Она жила здесь одна, и каждая деталь была подобрана ею: тёплый серый диван, светлые стены, пара постеров в золотых рамах, стеллаж с книгами и свечами. Сегодня квартира была особенно чистой — она убрала даже там, куда обычно не заглядывала, поставила на кухонный стол вазу с алыми хризантемами и заварила кофе, чтобы аромат встретил маму ещё с порога.
Дверной звонок прозвучал неожиданно громко. Карина, прихрамывая, подошла и открыла дверь.
На пороге стояла её мама — высокая, стройная, с тем самым взглядом, в котором всегда было чуть насмешки и чуть тепла. 38 лет, но выглядела на десять моложе. Волосы мягкими волнами падали на плечи, кашемировое пальто идеального кроя, тонкий пояс, подчёркивающий талию. На ногах — сапоги на каблуке, в руках — кожаная сумка. Лёгкий аромат дорогого парфюма с пряно-сладкими нотами словно вошёл в квартиру вместе с ней.
— Какая ты у меня… хромающая, но всё такая же красивая, — сказала мама, целуя Карину в щёку и чуть прижимая к себе.
— А ты всё такая… невозможная, — с улыбкой ответила Карина.
Они прошли на кухню, и мама, как всегда, с интересом оглядела квартиру.
— Уютно у тебя. Чувствуется, что хозяйка тут живёт, — сказала она, проводя рукой по спинке стула.
Мама умела быть женщиной в любой ситуации: осенью, в дождливом Петербурге, в простой кухне дочери — она всё равно выглядела как кадр из модного журнала. У неё был молодой парень, чуть старше Карины, и в последнее время она буквально светилась, когда о нём говорила. Карина знала об этом и в глубине души испытывала смешанные чувства: гордость, лёгкую зависть и тихое недоумение, как так можно — быть такой женственной, лёгкой, свободной.
Пока мама снимала пальто, Карина заметила, как она привычно поправила волосы, как легко улыбнулась, и поймала себя на том, что всегда сравнивает себя с ней… и почти всегда в свою пользу вывод сделать не могла.
Они устроились на кухне, где мягкий свет от подвесной лампы отбрасывал на стены тёплые золотистые круги. За окном уже стемнело, и капли дождя, цепляясь за стекло, медленно стекали вниз, искажая свет фонарей.
Мама сидела напротив, облокотившись на стол и держала в руках чашку кофе, медленно помешивая ложечкой, хотя сахар уже давно растворился.
— Ну, рассказывай, — с лёгкой улыбкой произнесла она, но глаза были внимательными, цепкими.
— Да нечего рассказывать… — Карина сделала вид, что увлечена нарезкой сыра, но нож в руке слегка дрогнул.
Мама, конечно, заметила. Она всегда замечала такие мелочи.
— Ты как будто не здесь. Думами где-то далеко… — сказала она тихо, почти на выдохе.
Карина сжала губы. Хотелось рассказать всё — про Георгия, про эту бесконечную осеннюю тоску, про боль в ноге, которая странным образом была легче, чем боль в груди. Но слова застряли.
— Может, просто устала, — выдохнула она и отвела взгляд к окну, где дождь продолжал медленно падать.
Мама сделала глоток кофе и какое-то время молчала. Потом, чуть улыбнувшись, сказала:
— Усталость — это то, что проходит. А вот пустота внутри… если её не заполнять, она только растёт.
Эти слова задели Карину. В горле сразу стало тесно, а глаза защипало. Она быстро отвела взгляд, делая вид, что ищет что-то в ящике. Мама, почувствовав это, встала, подошла сзади и просто обняла её за плечи.
— Всё у тебя будет хорошо, — сказала она мягко, с той уверенностью, которой Карины самой сейчас не хватало.
Они так и стояли несколько секунд, пока Карина не выдохнула, чуть сильнее прижимаясь к маминым рукам.
Вечер прошёл тихо. Они ели блины с творогом, смеялись над какой-то глупой передачей фоном, мама рассказывала про свою работу, про поездку на море, про то, как её парень сделал ей сюрприз. Карина слушала и кивала, но мысли всё время возвращались к нему. Георгий. С Ирой. В другой жизни, куда ей, кажется, уже нет дороги.
Когда мама легла спать в гостевой, Карина ещё долго сидела на кухне с чашкой чая, глядя в темноту за окном. И впервые за всё это время она почувствовала себя не одинокой, а просто потерянной — как человек, который не знает, куда ему теперь идти.
Карина устроилась на диване, нога в бандаже, чуть приподнята на подушке. В одной руке — кружка горячего чая, пар поднимался тонкими струйками, слегка унося запах корицы и ванили по комнате. Телефон лёгко лежал в другой руке, она накинула плед на плечи, уютно устроилась и сделала снимок.
Лёгкий свет лампы падал прямо на кружку и согнутую ногу, создавая мягкие тёплые тени. Она почти бездумно напечатала подпись: «на домашнем», и нажала «опубликовать».
Фотография передавала ощущение покоя, тепла и чуть грустной осенней эстетики — мягкая плитка света на пледе, бандаж на ноге, чай и её спокойное лицо, слегка задумчивое. Всё было просто, без драм, без лишних размышлений, только вечер, который она провела в уюте собственной квартиры.
Карина проморгала глаза, устало потянулась и поставила кружку в раковину, медленно прополаскивая её под тёплой водой. Погасший свет лампы отражался в каплях, скользящих по фарфору, а внутри всё ещё было тепло от чая и пледа.
Она собиралась идти спать, натягивая мягкий халат, когда на экране телефона всплыло сообщение. Без раздумий, почти автоматически, она коснулась уведомления, не глядя, кто написал.
>@icegergert
Что случилось?
Телефон в руке почувствовался неожиданно тяжёлым, словно сообщение уже само по себе тянуло её к прошлому, к тем моментам, которые она пыталась оставить за дверью этой осени. Карина села на край кровати, пальцы слегка дрожали, но мысли пока ещё были в размытом полусне.
Карина собралась ответить, что подвернула ногу или что-то в этом роде, но в последний момент остановилась. В голове всплыло, что у него есть девушка, и писать что-то больше — бессмысленно. Она набрала коротко:
<@enik.kaeva
Это тебя её обходит
Пальцы дрожали над экраном, а сердце стучало быстрее, словно предчувствуя, что даже этот краткий ответ не останется без последствий.